Двадцать золотых

      — А я так вам скажу: что вупыр, что вурдалак, что оборотень – разницы, что совой об пень, что пнем о сову. И разнице этой цена – семь золотых сверху, и ни серебрушки больше.       Ингрид – войт, или попросту староста деревни, щурился на яркое полуденное солнце и был настроен крайне решительно. Рыжий и жилистый, широтой плеч он мог соперничать с гномами, потому смотрелся грозно. Бронислав приосанился, свел брови и уточнил, понизив голос:       — А если энто «без разницы» утащило бы вашу дочь?       — Десять золотых. Мое последнее слово.       Наёмник отвязал от лямки заплечной котомки увесистый мешок с головой твари и бросил под ноги старосте. Вопреки сельским преданиям, оборотни далеко не все оборачиваются людьми после кончины. Только истинные, этот же был тварью по проклятию. Ингрид развязал мешок, гадливо поморщившись – лежалая мертвечина начала тухнуть – и зычно рявкнул в глубину двора:       — Сенька, едрить тебя в дышло, бегом сюда!       На зов незамедлительно примчался щуплый мальчонка, оказавшийся давешним проказником, клянчившим у наемника «подержать меч». При виде Бронислава он хотел было спрятаться за старосту, но страх перед вероятностью получения отцовского подзатыльника перевесил, и он встал рядом, промямлив что-то вроде: «Добрвамсдравия».       — Там в погребе стоит бутыль самогону. Нальешь в ведро, и выбросишь потом туда энту мерзость, хай проспиртуется. К воротам приколочу, — пояснил Ингрид наемнику и потянулся за поясным кошелем.       Сплюнув, он отсчитал полагавшуюся сумму, незамедлительно перекочевавшую к новому хозяину холщовый мешочек.       Получив гонорар, Бронислав двинулся к городской площади, где он уговорился встретиться с Лирой. Девчонка еще при входе в деревню сказала, что её ждут неотложные дела. Центр был относительно небольшим кругом с деревянной церквушкой, видной еще с околицы, да базаром вокруг. Продавцы лениво окликали прохожих, да и то, похоже, делали это по привычке. Однако, пирожками пахло вкусно, да и торговец яблоками махнул наемнику рукой. Тот молча покачал головой, неспешно прогуливаясь вдоль рядов к церкви.       «Хм, негусто в кошеле».       Больше прогорклого пива наемник ненавидел только быть кому-то должным, и это чувство его угнетало. Он приостановился, по привычке проверяя, легко ли скользит клинок из ножен. Медленно обнажая клинок на полпальца и хлопком ладони вгоняя его обратно – это простое движение всегда успокаивало бывшего начальника стражи, сопутствовавшее ему еще со времен патрулирования улиц Нижних Валунов. О, тогда все было по-другому...       Из размышлений Бронислава вывел женский, почти детский голос:       — А вот и я! — Лира красовалась новеньким колчаном с медной застежкой. — А почему вы такой серьезный?       — Не люблю, когда мне «выкают», — невпопад заметил Бронислав. — Пока на клюку не опираюсь, так и не надо разводить учтивостей.       Мельком глянув на обиженную девушку, Бронислав продолжил:       — Староста этот сам тем еще упырем оказался, скряга. Я... я не могу пока отдать тебе положенное. И ходить, будучи кому то должным ненавижу.       — Тем более, такой-то соплячке, да? — тихо спросила лучница, на удивление точно продолжив невысказанную наемником мысль.       Тот счел лучшим промолчать, повернувшись спиной к базару и высматривая на небе тучи; поскреб бороду, и ответил:       — Ты есть хочешь?       Лира и сама была, похоже, не рада поднятой теме и с готовностью проговорила:       — Даже очень, с утра маковой росинки во рту не было.       Они пошли в ближайший трактир, где можно было вкусно поесть тушеных овощей с мясом, и пиво не отдавало горечью. Первый же встречный нетрезвый селянин, более-менее приличного облика, любезно подсказал им дорогу.       Спустя некоторое время улица привела их к вывеске «У охотника». Трактир являл собой длинное строение, разделенное перегородками между собственно трактиром и жилыми комнатами. Брониславу же оно напомнило армейский барак. Изнутри трактир был застелен медвежьими шкурами, на стенах в изобилии висели лисьи, волчьи, и медвежьи головы, злобно щерившиеся на посетителей пыльными оскалами. Судя по их виду, охотой промышлял если не дед, то, как минимум, отец теперешнего хозяина. Свободный стол отыскался быстро, долго ходить не пришлось. Бронислав медленно сел, все еще не доверяя ногам. Лира, в отличие от него, звучно плюхнулась напротив, не обратив никакого внимания на жалобно скрипнувший стул. И не успела она и рта открыть, как к ним подбежала подавальщица:       — Чего изволите?       Рыжая девчонка с откровенным интересом рассматривала наемника, пока тот раздумывал. Быстро оглядев его с ног до головы, и даже особо задержав взгляд на распущенной, по случаю жары, шнуровке рубахе на груди. Одетая в не слишком длинное платье и белую рубаху с накинутой на нее кожаной жилеткой (справедливости ради стоит заметить, что все, подавальщицы, лениво прихлебывающий пиво хозяин, и даже вышибалы были одеты в одинаковый верх), девчонка удостоила Лиру испепеляющим взглядом.       — Еды изволим, конечно же, — ответил Бронислав, ничего не понявший в переглядках. — Принесите мясное рагу, а пока готовиться будет, кружку пива да такую же кваса.       — Рагу? — подавальщица удивленно растянула по слогам явно незнакомое слово.       Лучница, сладко ей улыбнувшись, пояснила:       — Таким словом мясо жаренное с тушеными овощами в больших городах называют.       Раскрасневшуюся рыжуху как ветром сдуло в сторону кухни. Наемник молча повел плечами, устраиваясь поудобнее, и прямо спросил:       — Чем могу быть полезен? Ты ведь тоже не прогуляться вышла, когда в оборотня стрелу всадила. Я не спрашиваю, почему тебя занесло на окраины торфяных степей. Я предлагаю услугу в качестве уплаты.       Лира испытующе глянула на него и полезла в сумку за небольшим чехлом. Карта ни в какую не хотела разворачиваться, норовя обратно свернуться в свиток. Наемник встал, захватив стул, и едва не задев соседний стол, пересел к девушке. Строптивый пергамент был попросту придавлен засапожным ножом наемника с одной стороны, и тонкой ладошкой девушки с другой. Чуток придвинув к себе карту, лучница ткнула пальчиком в середину степей. Она была окраиной потому, что выше к северу были дикие и неисследованные земли. Люди туда не забредали, ведь прошло каких-то неполных двадцать лет с момента изгнания Дьявола с его братьями. Повсеместно шла война, и куда как более главной задачей было хотя бы охранение торговых обозов от мелких и не очень демонов и прочей дряни, лезшей из Тартара, нежели исследование земель, в которых (кто ж его знает) могли поджидать только опасности. Первые лет десять люди вообще не выходили из осадного положения, и только теперь, когда все относительно пришло в норму, человечество вздохнуло спокойно; познакомилось с уже забытыми было эльфами, гномами, вышедшими, наконец, из-под земли, и поднявшей голову нежитью.       — Мы тут. Деревенька не отмечена, но мы тут. Я ищу отца, он пропал. Должен был быть где-то в этих краях. Не одна, так другая деревенька, — девушка, решившись на откровенность, говорила тихо и быстро, склонив голову.       Бронислав тоже значительно сбавил тон и указал на небольшой кружочек, обведенный на пергаменте лигах этак в двадцати восточнее от деревеньки, где они находились:       — Это что?       — В Намизах должен жить отец настоятель, старый друг семьи. Уж к кому-кому, а к нему папа должен был заглянуть в первую очередь. Полагаю, ежели вы проведете меня к Намизам, мы в расчете.       — Пожалуйте откушать!       Давешняя подавальщица, наконец, прибыла, держа на подносе заказ. Аккуратно поставив поднос приборами, а главное, с горячим и обворожительно пахнущим горшочком рагу, она шустро расставила тарелки, наполнила их и молча ушла. Наемник потянулся к своей тарелке и буркнул:       — Так тому и быть, проведу. И я уже просил не выкать мне. Предлагаю поесть и выходить – не люблю откладывать важное дело. Про отца твоего поговорим позже, не среди чужих ушей.       Конечно же, Лира согласилась.