Silvery

– Нет, ну ты видел, как они разгромили Бостон Селтикс? – воодушевленно говорил Чонгук. – Ну, вряд ли счет 114:112 можно назвать разгромом. – чуть улыбнувшись, ответил сыну Намджун. – Да ты что! Это было слишком круто. – подросток продолжал громко говорить, потому что эмоции от просмотра игры были слишком во всех смыслах. – Окей, окей. – Намджун в защитном жесте поднял руки, не собираясь спорить с отпрыском. Мужчина смотрел на своего старшего сына и на него нахлынули воспоминания. Что вообще за жизнь была до рождения Чонгука? Ким, если честно, не особо помнит, потому что прошло уже пятнадцать лет. Пятнадцать сложных, порой и невыносимых, но вместе с тем, счастливых лет. Чонгук был желанным ребенком, они с Сокджином готовились к этому осознанно, наверное, именно поэтому, сейчас Намджун смотрит на Чонгука и понимает, что они все делали правильно. Когда Джин был беременным, альфа постоянно читал книги о воспитании, старясь вобрать как можно больше знаний, чтобы в будущем не допустить непоправимых ошибок. Конечно, порой они ругались, иногда переходили на повышенные тона, но все мы люди, без этого невозможно жить. Единственное правило, которое Намджун не нарушил с момента появления Чонгука, – мужчина ни разу не срывался на семье из-за плохого настроения или проблем на работе. Альфа знает, что он часто не понимает своего ребенка, но он искренне старается принять любую точку зрения. Главное, о чем они с Сокджином договорились еще много лет назад – никто не давит на детей в выборе увлечений, они не делили хобби, которые подходят только для альфы или омеги. Сегодня у Намджуна с Чонгуком чисто альфий вечер. Они раскидали по комнате подушки и спокойно наслаждались баскетбольной игрой. Чонгук безумно тактильный и каждый раз, когда радость за новый заброшенный мяч в кольцо, превышала допустимые пределы, он подскакивал с дивана, прыгал пару раз на месте, а потом крепко обнимал отца, обязательно уткнувшись носом в плечо. Мужчина на это лишь тепло улыбается, потому что ценит доверие своего ребенка. Не каждый родитель может похвастаться такими отношениями с детьми-подростками. Чонгук спокойно может прийти и рассказать о своих проблемах отцу. Конечно, чаще всего он идет сначала к Сокджину, но все зависит от вопроса, который волнует ребенка. А Чонгук конечно же ребенок для Намджуна. Ким старший смотрит сейчас на притомившегося сына с телефоном в руках и улыбается, потому что перед ним все тот же двухлетний малыш, нуждающийся в отце и папе. В пятнадцать он не показывает эту важность, но Намджун видит все и сам. Альфа безумно рад, что ему не приходится принудительно заставлять Чонгука делиться своими проблемами, потому что давление и доверие – вещи несовместимые. – Отец, – мальчишка прерывает мысли отца. – Может закажем еще и китайскую еду? – Папа нас убьет. – со вздохом произносит старший и качает головой, а сам уже тянется за айфоном, который лежит на подлокотнике дивана. – Поострее? – Ты лучший! – благодарно улыбается Чонгук. – Я пока сбегаю в комнату на пару минут, ладно? Намджун кивает. Как же, черт возьми, быстро пролетело время? У Чонгука уже скоро первая выставка будет, целиком и полностью личная, а когда-то давно Намджун приходил домой с работы и смотрел, как его сын на листе А4 красным карандашом неумело рисует всю семью. И мог ли он подумать, что это не просто детский интерес к цветным маркерам и карандашам, а то, что позволяет сыну расслабляться и чувствовать себя счастливым. Как мужчина и думал, сын спустился со второго этажа, держа в руках новый скетчбук. – Посмотришь? – неуверенно тянет мальчишка. Озорной альфа, с заразительным смехом, иногда бывает таким стеснительным и скромным, что абсолютно не укладывается в голове с его внешностью. Он давно выглядит старше сверстников, но в душе там самый чистый ребенок. – Конечно, – счастливо откликнулся на просьбу сына мужчина. – Что там, показывай? Намджун аккуратно берет альбом и видит, как подрагивают руки сына. Младший садится осторожно на диван и подкладывает ноги под себя, и отец поворачивается, чтобы их лица были прямо напротив друг друга. На первых страницах Намджун видит скетчи различных предметов: яблоки, круассаны, кофе и прочие вещи, которые обычно присутствуют в быту. Дальше есть парочка набросков Юнги и Сокджина, несколько рисунков самого Намджуна, а после идет только Чимин. Раз, два, три… четырнадцать. Четырнадцать скетчей малыша Чимини. – Как много Мини. – Намджун улыбается. Он не собирается ругать своего сына, да и толку. Влюбленность – это прекрасно. То, что Чонгук вообще пришел с этим скетбуком к отцу, – и есть самое важное сейчас. – Спасибо, что поделился, Гугу. Чонгук смотрит на родителя с недоверием, ожидая подвоха, боится жутко, хоть и сам принес на суд свой альбом. Когда не видит негативной реакции со стороны отца, улыбается передними зубами, так открыто и счастливо, что у Намджуна сердце замирает. Он не готов принимать тот факт, что его дети взрослеют. Думал, что так остро будет реагировать только на Юнги, потому что тот омега, а оказывается, что с Чонгуком не легче, ведь он первенец. Тот, кто был таким желанным и именно тот, кто подарил счастье, позволил узнать, что такое быть родителем. Отцовство – это классно. Так считает Ким. Сложно, но так классно, что сейчас от осознания своей причастности к жизни совсем юного человека, сердце выпрыгнет из груди. Поэтому мужчина тянется вперед, поддаваясь порыву и обнимает сына крепко-крепко. Чонгук теряется от такого напора и замирает поначалу. – Отец, все в порядке? – Да, все в порядке. – с трудом отвечает Намджун, у которого ком в горле. – Гугу, – обращается к сыну еле слышно. – М? – Гугу, я люблю тебя. Мы с папой безумно любим тебя. Намджун в это признание вкладывает все чувства, которые сейчас плещутся в нем через край. Он редко говорит об этом вслух, предпочитая показывать все действиями, потому что они гораздо громче слов, но сейчас ощущает острую необходимость напомнить своему сыну, что тот важен и нужен. – Я знаю. – тихо произносит Чонгук, продолжая носом утыкаться в грудь отца. – Я вас тоже люблю, безумно. Даже мелкого засранца Юнги тоже люблю. Старший альфа смеется заразительно. – Скажи спасибо, что этого мелкого засранца сейчас нет дома, иначе ты бы получил тут же. Знаешь же, что Юнги подобного не прощает. – Да в последнее время он вообще обнаглел, ходит ноет, бурчит и вечно всем недоволен. Еще и вам с папой жалуется. – А ты сейчас чем занимаешься? – Намджуна веселит возмущающийся Чонгук, у которого аж щеки от недовольства надуваются. – Это другое, отец. – Конечно. – усмехается взрослый, ероша волосы сына, как раздается звонок в дверь. Намджун дает доставщику чаевые, а сам заносит пакеты с едой в гостиную, где на полу уже расположился Чонгук. Подросток натянул рукава толстовки и хлопал в ладошки, как маленький. Отец посмеялся, у него еще есть время, чтобы свыкнуться, что сын растет, а пока он будет изо всех сил ловить моменты, которые надолго останутся в памяти. – Папа нас убьет. – счастливо заявляет Чонгук, зная, как Сокджин относится к чересчур острой еде. – Папа нас убьет. – сокрушенно подтверждает муж Сокджина, зная, как тот относится к чересчур острой еде.