Мамаша пиратов

— Иши хочет попасть в Цитадель… — ободрённый заданием тут же вспомнил Сумахад. — Это невозможно, — вынужден был признать Дахатур. — Ишитар слишком сильно отличаются от жителей Умана, чтобы их можно было выдать за «озарённых светом». Даже если полностью закутать в накидки, то всё равно не удастся незаметно провести их мимо шаатар! Шатаар… ремонтники… Хм, а это может получиться. Причём, получиться всё сразу! Эту ночь Дахатур провёл в одиночестве, отослав Сумахада на его место — ему нужно было подумать. Но чем больше думал Дахатур, тем больше уверялся, что вступит в эту схватку с дневными. И не имеет значения, скольких жертв это будет стоить. Если понадобится — он и свой череп отдаст, как трофей, лишь бы воля Иши простёрлась на Уман. — Только теперь я понял… — тихо прошептал он: — «…коснётся лёгкой дланью он чела — и мир ты свой увидишь тленом. Ведь низкие твои дела, лишь прах в сравнении со Вселенной…» Не о гибели мира говорит эта песня — а о крахе идеалов! О том, что ради одного прикосновения Иши, ты порушишь свой внутренний мир! Твари! — зло выдохнул Дахатур. — Всё искалечили: и тела, и мысли, и истину! На следующее утро он решительно направился во владения Иши, но, к своему удивлению, не застал его на пьедестале. Несколько минут посмотрев в растерянности на пустое кресло, Дахатур рискнул отвлечь от своих дел разноцветных шаатар. — Где мне найти Кьери-Ра? — грозно спросил он, подхватив с пола несколько разноцветных комков шерсти. В ответ те разразились каким-то стрёкотом, но уже через минуту рядом с Дахатуром появился конструкт. Еще немного времени Дахатуру понадобилось, чтобы сообразить, что его приглашают идти следом и вскоре он вошел в личные покои Ишитар. Это была жилая комната, большую часть которой занимала огромная кровать. Вдоль стен стояли закрытые стеллажи, а сам Иши сидел на полу и играл с маленьким ребёнком. Другие его Тар были заняты делами и только двое следили за безопасностью. Дахатур тоже сел на пол. — Ты искал меня, — поднял голову Иши. — Зачем? — Я хорошо подумал над твоей волей, Кьери-Ра, но к сожалению так и не нашел способа привести тебя в Цитадель. Но ведь тебе не обязательно идти самому. Я могу отнести туда твоих шаатар. Они не вызовут подозрений, потому что совсем не похожи на разумных. Зато внутри у них будет полная свобода и они смогут узнать всё, что тебе нужно. Только для этого мне надо как-то понимать их. — Это не трудно, — улыбнулся Иши. — Дай сюда свой разговорник. Дахатур уже знал, что «разговорником» Иши называет металлическую пластину, что крепилась ко лбу и благодаря которой они понимали друг друга. Отлепив разговорник, Дахатур собирался отдать его Иши, как вдруг пластину перехватил один из Тар. Положил на какой-то прибор, провёл над ней рукой и снова вернул Дахатуру. — Шиане загрузил тебе вторую языковую матрицу, которая позволит тебе разговаривать с пуховиками, — пояснил Иши. — Я спрошу, кто из них пойдёт с тобой и объясню какие данные мне нужны. — Прикажи им слушаться меня и выполнять то, что я говорю. Я ещё не знаю, как нас встретят, поэтому должен быть уверен, что твои шаатар не испортят всё в последний момент. Кьери-Ра кивнул и вновь вернул внимание ребёнку, а Дахатур так и остался сидеть на полу. Он мог бы встать и уйти, но не хотел. Никто не гнал его отсюда и глава ночного Умана позволил себе задержаться в обществе Иши. Кьери-Ра был необыкновенный! Будто сотканный из света звёзд, кристаллов льда и драгоценных камней. Каждое его движение было плавным и завораживающим, каждое его слово звенело листьями адайе, которые колышет ветер. Но больше всего Дахатура завораживали длинные украшения на голове, которые Иши иногда отбрасывал за спину. Влияние дневных и религия Ишитар сильно изменили понятие уман о красоте. Обычное тело считалось отвратительным, безликим, будто личинка. И чем больше вносилось в него изменений, чем дальше внешний вид уман отходил от первоначального, тем привлекательнее и красивее он становился в глазах окружающих. Но тут нельзя было просто нанести шрам или отрезать пальцы — необходимо было не убирать, а добавлять. Вот если ещё одну руку приживить или металлическую пластину вместо грудины — тогда да! Но самостоятельно сделать такое было невозможно. Только шаатар дневных давали гарантию, что после изменений уман не умрёт. Да, были подпольные заведения, где умельцы пытались повторить действия шаатар, но их потуги выглядели жалко. Настолько грубо, что лучше не менять ничего вообще. Особым шиком считалось отслоить на черепе кожу, чтобы она свисала вниз, имитируя украшения Ишитар, и Дахатуру доводилось видеть такое на дневных, но всё виденное им ранее не шло ни в какое сравнение с истинным Иши. Завороженный зрелищем, Дахатур сам не заметил, как подполз почти вплотную и протянул руку, чтобы коснуться белых, чуть отливающих неоновым цветом, прядей. — Ты что-то хочешь? — спросил, повернувшись к нему, Кьери-Ра. — Можно мне прикоснуться к тебе рукой? — тихо сказал Дахатур, сам ужасаясь своей наглости. Иши несколько мгновений рассматривал его в упор, а затем кивнул. Дахатур даже задержал дыхание, невольно отмечая, как темнеют от волнения его руки. Украшений на голове Иши он коснулся легко, почти невесомо, боясь потревожить эту красоту. Провёл пальцами по всей длине и даже осмелился положить их себе на ладонь. Как вся эта красота крепилась на черепе — он так и не понял. Дахатуру показалось, что эти пряди просто растут изнутри. Его пальцы тронули лоб, но так и не нащупали креплений, соскользнули ниже, пройдя по скуле и чуть тронув небольшое, низко посаженное ухо. И только когда он задел продетое сквозь кожу витое колечко, Кьери-Ра дёрнулся. — Извини, — пробормотал Дахатур, складывая руки на колени, открытыми ладонями вверх. — Я слишком увлёкся и причинил тебе неудобство. Такого больше не повторится. Как я могу загладить свою вину? — Оставь меня, — потребовал Иши, и Дахатур поклонился и немедленно вышел из комнаты. В его душе бушевал ураган. Он толком не мог ответить, чего в эмоциях было больше: восхищения и радости от того, что Иши позволил ему прикоснуться к таинству, или вины, за то, что вызвал его недовольство? Но то, что Иши лишь отослал его, никак не наказав по-другому — вселяло надежду, что однажды Дахатур сможет заслужить прощение. *** Дахатур вышел, а Кьери затянул себе на колени сына и прижался щекой к его макушке. У него уже двенадцать бет и пора определиться со своим будущим. Даже если пуховики найдут карту прыжков, то не факт, что новые двигатели смогут повторить её. Родные гиперы «Первопроходца» давно стоят без топлива, анабиозные камеры не работают, так есть ли смысл уходить от населённой планеты? Ведь у него есть не только беты, но и пуховики, которым тоже нужен дом… Остаться здесь? Дахатур похож на сильного альфу, ну и что, что другого вида. Когда его руки прикасались к омеге, Кьери анализировал всё, что чувствовал. Запах у Дахатура был и он однозначно указывал, что Кьери сможет под него подстроиться. Да, это будет долгий период изменений, растянутый на несколько лет, но его яд кое-что подправит и в Дахатуре. — Что же делать? Запустить сбор генетического материала? — Кьери рассеянно обвёл взглядом своих детей. Старшие беты давно уже готовы сбросить гормональную привязку, а младшие будут всегда… — Дождусь результатов от пуховиков, — наконец решил Кьери. — И если степень риска превысит двадцать процентов — останусь здесь.