Получив одобрение Кьери-Ра, Дахатур задумался. Одно дело проникнуть в Цитадель и вывести её из строя, и совсем другое — сломать всю систему. Ведь Дневной Уман — это не только храм Ишитар, но и политики, армия, пилоты… Это целая планета, три континента, мировоззрение которых нужно повернуть.
— Нет, не о том думаю… — хмыкнул Дахатур.
Волей-неволей Дахатур погрузился в пучину памяти, вспоминая, как дрался за власть Ночи. Там ему почти повезло: Дахатур не был выходцем с низов. Его отцу принадлежал добывающий рудник, так что к кораблям и финансам у него был доступ. Вот только его семью попытались спихнуть с этой жилы, зато итогом пятилетней войны стала его полная власть. И не последнюю роль в этом сыграла его решительность, жесткость и интуиция.
— Мне не нужна вся планета. Достаточно только её верхушки. Здесь дневные мало чем отличаются от ночных. И методы для них подойдут те же самые. Но если ночные зависимы от воды и воздуха, то дневные — от Цитадели.
Нужное решение витало в воздухе, касаясь мыслей Дахатура то одним краем, то другим. Слишком много надо было учесть и при этом не потерять время. Это сейчас шаатар ещё не отошли от шока. Ещё не поняли, что больше не контролируют Цитадель и, наверняка, ищут поломку. У него есть месяц, может полтора, а потом жрецы Ишитар объявят… Как они могут объяснить случившееся? Что Иши сочли уман достаточно праведными для того, чтобы справляться с проблемами самим? Или наоборот: обвинят ночных и под эти шипы подгонят всех неудобных, освобождая дорогу амбициозным?
Простым уманам нет дела до проблем шаатар, их больше волнует собственное благополучие. Значит, нельзя допустить того, чтобы дневные почувствовали опору. Их надо добивать сейчас, немедленно, раскрыть их обман, но сначала — поддержка ночных. Собрать самых влиятельных и поставить их перед лицом Иши. Пусть на себе почувствуют, что значит «лучезарный свет». А затем зажать Уман в кольцо и опустить на планету корабль Кьери-Ра. Космопорт придётся захватить, как и весь город Цитадели…
Дахатур понимал, как сильно он рискует. Как много будет желающих подвинуть его в сторону. Но другого выхода нет, зато есть Кьери-Ра. От осознания масштабности всего происходящего позвоночник заострился, проступив гребнем под кожей, а на лучевых костях запястья выступили шипы.
— Ишитар не понравились новости, принесённые тобой? — Сумахад прервал его размышления, войдя в комнату.
Дахатуру, только что размышлявшему о своём прошлом и предстоящей войне, совсем не понравилась интонация боевика. И так взвинченное восприятие обострилось ещё больше, и Дахатур, как и пятнадцать лет назад, увидел угрозу в самом простом действии.
Его реакция была стремительна. Ладони немедленно сжались в кулаки, заставляя шипы выдвинуться на всю длину. Ещё сильнее выступил гребень, приподнимая и сдвигая вперёд верхние подвижные кости черепа, закрывая голову, будто бронированным шлемом. Сместились плечи, освобождая место разъединившимся рёбрам, увеличивая подвижность и гибкость, и Сумахад, впервые за последние десять лет, увидел перед собой не просто господина, а того самого Дахатура, которого не зря называли Ужасом Вселенной, и который не просто так носил титул Главы Ночного Умана.
В первую секунду Сумахад привычно отпрянул назад, но тут же понял, что это бесполезно. Расслабился он за годы мирной жизни, привык, что господин стал больше политиком, чем воином. Забыл, как тот лично пробивал черепа, освобождая себе место, перестал оказывать почтение и даже позволял себе спорить. Вот и настигла его расплата.
До конца ещё не осознавая, чем именно он разозлил господина, Сумахад инстинктивно приготовился защищаться. Да, он был бойцом, главой боевиков, что выполняли волю Дахатура, но всё же Сумахад был больше «генералом», чем «солдатом». Скорость его трансформации была куда ниже, и Сумахаду пришлось достать оружие, чтобы не позволить шипам Дахатура вспороть себе живот.
Нападать Сумахад не пытался. Дахатур ещё не настолько отдался бою, чтобы не чувствовать, что противник только защищается. Да, яростно, с оружием, оставляя в награду глубокие порезы и колотые раны, но без желания продемонстрировать власть или убить. В итоге, уже через несколько минут и Дахатур перестал бить по уязвимым местам, ограничиваясь лишь скользящими ударами.
Улучив мгновение, Сумахад упал на пол, сворачиваясь в кольцо. Поза подчинения, проигрыша, когда все жизненно важные органы защищены, оставляя противнику лишь спину и голову — самые крепкие кости, удары по которым обидны, но не смертельны. Сумахад ждал длительного избиения, демонстрирующего власть, но, к его удивлению, Дахатур остановился.
Долгие минуты Сумахад не решался сменить позу, чтобы не вызвать ещё больший гнев и, как следствие, серьёзные травмы. Но явное присутствие третьего лица, которое он почуял, заставило его развернуться и оглянуться.
В дверях личных комнат Дахатура стоял Иши. Под его пристальным взглядом и замер Дахатур, не решаясь продолжить поединок. Осторожно, будто ступая на тонкий лёд, Иши вошел внутрь. Легко повёл головой в сторону Сумахада, но, почти сразу переключился на Дахатура.
Господин молчал, как может молчать только ночной, пойманный на оскорблении святыни. Не пытаясь закрыться или стереть кровь. Не оправдываясь, не желая обелить свой поступок, заранее принимая любое решение таким, как оно будет. Дневные не признавали физического насилия, называя его животным наследием. Они не уставали повторять, что сила разума должна быть выше физической. В чём-то Сумахад был согласен с ним, вот только среди ночных это не работало.
Ночные признавали только силу: либо финансовую, либо физическую. Стоило только ослабить поводок и каждый владелец космической станции тут же мнил себя единственным и незаменимым. Поэтому Дахатур так плотно и сотрудничал с гильдией Пилотов, чутко отслеживая кому нужно вовремя доставить еду и воздух, а кого следует посадить на «голодный паёк», чтобы помнили своё место. А уж если это не действовало, тогда в бой шли бойцы Сумахада.
Но сейчас ситуация была совсем другой. Кьери-Ра — это не зажравшийся владелец шахты. Недовольство Иши грозило куда большими проблемами, чем один мятежный спутник. И Сумахад прекрасно понимал Дахатура, готового не только извиняться, но и принять наказание. И самое лучшее, что в этот момент пришло Сумахаду в голову — поддержать господина, продемонстрировав своё полное согласие с его действиями.
Опередив медленно идущего Иши, Сумахад из последних сил поднялся на ноги и заслонил собой Дахатура, закрывая господина защищённой спиной и подставляя Иши уязвимый живот. Кьери-Ра остановился прямо перед ним. О чем-то задумался, чуть нахмурив лоб и спросил, обращаясь к Дахатуру:
— Это твой Тар?
***
После известия о том, что данные с корабля бесполезны, Кьери почти впал в отчаяние. Как бы то ни было, он грезил возвращением домой, обретением семьи и своего альфы. Но судьба была явно против. Хотя… Уже не в первый раз взгляд его притягивал Дахатур. Хоть Кьери до сих пор не определился с внутривидовыми отношениями, но все поступки и действия Дахатура выдавали в нём альфу.
Он взялся за решение проблемы — он её решил. Не его вина в том, что беты Кьери не смогли расшифровать добытые им сведения. Тут, скорее, Кьери винил себя, а точнее, гормонально зависимое положение своих сыновей, из-за которого они не могут мыслить более широко. А раз так, то надо искать способ разорвать эту связь. И снова всё упирается в альфу…
После ухода Дахатура, Кьери ещё раз попытался донести до детей свою мысль и совсем расстроился из-за их непонимания. Может Дахатур ещё что-то вспомнит или скажет? На его запрос корабль точно указал местоположение гостя, и Кьери, не задумываясь, отправился его искать. Но едва открылись внутренние двери, как Кьери замер, не в силах отвести взгляда.
В комнате шел бой, и не просто тренировочный — настоящий. Запах крови опьянил омегу, заставив жадно хватать воздух ртом. Кьери не надо было видеть, кто побеждает — он это слышал, чувствовал каждой своей клеткой. Подчинение Сумахада и явное превосходство Дахатура. Всё это было разлито в воздухе, как одуряющий аромат, что сводил с ума, заставляя забыть цель визита.
Жадно схватив воздух ртом, Кьери оглядел комнату, пытаясь определить источник схватки. Может конкурент? Нет, других источников запаха нет. Только эти двое, что сейчас выясняли, кто сильнее. Один осторожный шаг, другой… и вот Дахатур замер, остановив битву. Неужели Кьери помешал? Но нет, Сумахад, внезапно поднялся с пола и прижался спиной к Дахатуру, явно ища защиты.
— Это твой бета? — спросил Кьери, жадно вдыхая запах схватки.
— Я приму любое твое решение, — вдруг склонил голову Дахатур.
Кьери ещё раз втянул в себя воздух и расплылся в улыбке.
— Я принимаю твоего бету, — тихо сказал он. — Но сейчас пусть он подождёт…
Дахатур вскинул голову и жестом велел Сумахаду выйти. Кьери ещё раз вдохнул в себя воздух, наполненный запахом победы, силы и власти, и с наслаждением слизал кровь с груди Дахатура.
— Мне нужно время… — выдохнул он. — Пусть мои дети станут ему ближе. А потом. Я могу стать ближе тебе…
Этот вечер закончился необычно. Кьери и сам от себя не ожидал, что его так увлечёт необычный альфа. Пусть другой расы, но разве это имеет значение, когда тебе преподносят в подарок бету и весь мир?
***
От появления Кьери-Ра Дахатур ожидал всякого, но совсем не того, что отправив Сумахада прочь, тот начнёт ластиться к нему, словно обделённый вниманием любовник. На Умане понятие любви и семьи сильно разнились. Не только у ночных, которые вынуждены были довольствоваться редкими женщинами, кто готов был рожать для них, но и у дневных, что следовали заветам шаатар.
Семья — это благо души, а не тела, — учили дневные. — И не имеет значения, кому уман решил подарить свою судьбу. Либо той, что родит ему детей, либо тому, что разделит с ним бытиё… А дети… Их всегда можно завести, если пустить в семью третьего. А ещё лучше — именно быть втроём. Ведь Ишитар всегда стремились к триаде: союзу двух мужчин и одной женщины. Первый должен обеспечить радость бытия, второй — радость души и третья — радость родительства. И только так можно познать целостность. Вот и сейчас Дахатур задумался…
