֍
Ой, простите, перед уходом в затемнение совсем забыл спросить — вы когда-нибудь пробовали быть никем? Например, я настолько никого собой не представляю, что люди буквально не чувствуют моё присутствие. У меня нет ни злого умысла, ни благих намерений, когда я наблюдаю за жизнью со стороны. Думаю, эта вещь — то, что у вас, скорее всего, чаще бывает на слуху как «равнодушие» (сказанное обязательно с осуждением и порицанием) — настолько въелась в меня с годами, что теперь мне и пытаться не надо, чтобы меня не замечали. Выражаясь осовремененным языком, мне так на всё пофиг, что сама вселенная решила, будто бы меня не существует. Во время слежки обычные шиноби сливаются с окружающей средой до полного единения с ней. Я же даже не пытаюсь прятаться. Меня для этого мира не существует, вот я и хожу где и когда хочу без риска быть пойманным за руку. Очень удобно, не правда ли? Вашей личности всего-то и надо сделать, что испариться, чтобы даже ваше физическое присутствие было пустым местом для всего мира. Надеюсь, это не усилило ваши депрессивные настроения, если таковые были. Ведь хоть я иногда и говорю мрачные вещи, это делает бьющую ключом жизнь вокруг меня только увлекательнее. Пользуясь случаем, хочу также попросить прощения за рассказ событий минувшей ночи в некотором беспорядке. У меня... было расписание, согласно которому я должен был заявить о своей не-персоне и разложить всё по полочкам, но когда большую часть дел делают за тебя, час-икс можно ненароком проспать. Понимаете? По сути, почти ничего судьбоносного в ту ночь не случилось. Даже если и было нечто подобное, мне такие вещи неинтересны. Однако я очень удивился, когда увидел на земле новенький перечёркнутый протектор. Всё началось с того, что человек в маске открыл глаза посреди ночи. Он обнаружил, что остался один в страшном криптомерном лесу. Сидя в домике, он вполголоса попытался звать напарника. Когда никто ему не ответил, он распахнул ставни и стремглав побежал искать товарища. Тот нашёлся посреди пустыни неподалёку от огорода, на котором сдавали экзамены на получение удостоверения ниндзя. Над землёй возвышался утёс. На его краю стояла девушка в огненными волосами и решительно смотрела вниз, но — вдруг — что-то заставило её обернуться. — ...По моим подсчётам от выступа до ближайшей земли здесь 107,28 метров плюс восемь выступов, двести тринадцать веток – сорок три толстые, шестьдесят восемь покрыты листьями с тормозящим эффектом, сто две торчат весьма неудобно и имеют острые окончания. В то же время велика вероятность усиления юго-восточного ветра. Он будет бить непосредственно в эту скалу, где у подножья имеется пологий скат вниз с небольшим трамплином, который будет хорошо увлажнён дождём, далее одна большая арка и двадцать четыре кочки. С девушкой разговаривала некая тёмная сущность, после чего вытащила сову из-под плаща и чудом уговорила Цуриганэ забрать её. Переложив ответственность за ненужное животное на человека с анти-жизненной позицией, загадочный хам, скорчив из себя джентльмена, был поруган Цуриганэ, но своего добился. Через час она сидела на камне посреди ночного поля и смотрела на свой перечёркнутый протектор. Это было импульсивное решение. Отвергнуть символ селения, которому служит ниндзя, равноценно превращению себя в ходячую мишень. Подаренная незнакомцем сипуха сидела рядом. Она смотрела на бубенчики, поблёскивавшие с растрёпанных волосах. — И зачем я это сделала?.. Ответ пришёл сразу же: — Кри-ри-ри! — Ах, и ты ещё, — она брезгливо посмотрела на морду яблочной формы. — Что ты вообще такое? — Кри-ри-ри! — Слишком длинное. Выдумай покороче. — Кри? — Не знаю.Наверное, сойдёт. Сова вопросительно отстранилась назад. Цуриганэ она не нравилась. У неё были длинные лягушачьи лапы, голова вислоухого кота и тело, как вытянутая капля. Хуже всего были бездонные глаза, которые таращились на тебя из-под белых пёрышек, как две чёрные пропасти. И зачем ей сдалось это исчадие Ада? Цуриганэ хотела прогнать её, но вдруг потянулась рукой к спинке. Стоило её пальцам прикоснуться к ней, как тут сипуха пригнулась и поспешно отошла в сторонку. Она тут была за бубенчиками, а не за телячьими нежностями. Впрочем, как и Цуриганэ. — И зачем ястаралась? — она в последний раз взглянула на блестящую повязку. — Как будто бы эта железка что-то исправит. Спрыгнув с камня на землю, рыжеволосая девушка замахнулась и швырнула протектор. Хорошо ещё, что я вовремя среагировал и отошёл на шаг. Не то дал бы мне по голове. Отполированный протектор Скрытого Зерцала теперь поблёскивает металлическим светом, валяясь посреди камней. Цуриганэ подобрала свой лук с валуна, затем согнула забинтованную руку в локте и выставила перед грудью. Сипуха перелетела и перебралась по ней вверх к плечу, затем зашла за голову и закрепилась когтями на вороте жилета. Это было её потайное место. Новоиспечённая куноичи, сдвинувшись с места, отправилась в поход безо всякой цели. Тогда-то она осознала, что Страна Бронзы была маленькой лишь на карте. Между прочим... Вы же не будете настаивать, чтобы я провёл детальное наблюдение каждого шлепка стопы Цуриганэ по затхлым Бронзовым пустырям вместо урока географии? Пока она идёт, я бы хотел вам поведать кое-что интересное (или, по крайней мере, времязаливающее). География мира шиноби — ненадёжная вещь. Она постоянно меняется по своему усмотрению, причём так, что люди этого не замечают. Зачастую целые регионы появляются и исчезают, меняют свои форму и даже расположение безо всякой причины. Учёные Бронзы объяснили это так: во-первых, едва ли хотя бы один ниндзя с мозгами вместо картофеля выдаст точное описание мира, где он работает. Поэтому сколько в мире шиноби — столько и карт, и каждая из них по-своему обманчива. Во-вторых, нещадная эксплуатация сил природы — другими словами, ниндзюцу, — спокон веков взращивала букет из аномалий, феноменов и противоречий, которых нет в других мирах. Это как раз тот случай. Хуже всего тут дела обстоят со странами, которые возникают посреди ничего из ниоткуда. Они в буквальном смысле слова рисуют сами себя на картах в определённый момент в истории, когда мир шиноби отчаянно хочет напомнить о чём-то своим жителям, но в силу языкового барьера прибегает к радикальным мерам, лишь бы его заметили. Это символизирует пик насилия над силами природы, поэтому такие государства — самые беспокойные, бедные и преступные. Их сразу можно отличить по странному расположению: островная деревня, к примеру, Амегакурэ, со всех сторон окружённая тоннами солёной воды, вполне удобно ощущает себя посреди материка, и чихать она хотела на логику — с её точки зрения это бренная и бессмысленная затея, совсем как попытки повысить уровень жизни населения; или же, второй пример — жалкий огрызок земли преподносит сюрприз величиной с Древний Рим, продолжая расширятся по мере того, как гости его изучают. Бронза представляла собой второй тип. Когда-то она втиснулась между морем и бывшей Страной Водоворотов, да так безалаберно, что на картах её все путали с кофейным пятном. Каково же было недоумение туристов, когда те были вынуждены сутками блуждать по холмистым полям, за которыми со всех сторон света высилось одно небо… Хотя Цуриганэ несла на спине только лук и сипуху, лицо у неё было такое, словно она тащила на себе мешок кирпичей. Когда наконец подняла глаза, она увидела на следующем холме медленно плывущие огоньки, и бросилась бежать к ним. Это были люди в серых одеждах с багажом на перевес. Некоторые из них повесили на плечи по десять корзин. Другие несли на шеях подносы с мелкими товарами. Странствующие торговцы несли в руках по фонарю, которые испускали рыжеватый свет, привлёкший Цуриганэ. Когда из тьмы показались белые босые ноги, соломенная юбка и красная голова, лица торговцев побелели. Один из них выставил перед собой фонарь и крикнул: — Стой, где стоишь, оборванка! Назовись! Оранжевый свет пролился на девушку слишком резко, и она недовольно прищурилась. — Я не оборванка, — она возразила. — Меня зовут Цуриганэ. — Полное имя назови! — Это и есть моё полное имя! — она ответила, выпучив глаза, и торговец опустил фонарь. Он переглянулся со своими коллегами, после чего они все в недоумении уставились на девчонку. — Я немного сбилась по пути домой, — объяснила она. Торговец с корзинами за спиной указал на неё подбородком и смерил осуждающим взглядом: — Судя по внешнему виду, сбилась с пути ты ещё в Юрский период. — Я просто ищу место, где бы переночевать. — Бездомная? — поинтересовался третий, у которого на подносе блестели солонки и перечницы. — Имей в виду, за бесплатно помощи даже не жди! Бандитские штучки на нас не сработают! Он пригрозил ей кулаком. Что бы он ни хотел сказать словами «бандитские штучки», он и его товарищи явно видели в Цуриганэ угрозу собственной жизни. Они уже пожалели, что поторопились перебраться в другую деревню посреди ночи. Их опасения лишь усилились, — мужчина с подносом даже взвизгнул, — когда из-за рыжей головы девушки любопытно высунулась яблоковидная морда с глазами, как две пропасти. — Демон! — отошёл он. — Ведьма! — Ни то, ни другое, — Цуриганэ нахмурила брови и указала ладонью на сову, теряя терпение. — Это Кри. Оно... Это сова, насколько я знаю. Торговцы ещё раз тревожно переглянулись. Их боязливость сменилась единодушным желанием получше рассмотреть жуткое животное. — Наша группа направляется в Скрытую Лагуну, — сказал мужчина с кучей корзин за спиной. — До неё осталось ещё пять километров. Цуриганэ это предложение оттолкнуло. — Скрытая Лагуна? — переспросила она, глядя на них исподлобья. — Это же бандитский притон! — Дарёному коню, мадам! — торговец с перечницами подбоченился и грозно посмотрел ей в глаза. — Что-то не нравится — проваливай! Вынужденная выбирать из двух зол, Цуриганэ решила отправиться в путь вместе с ними. По дороге она, чувствуя себя лишней, ненароком завела диалог: — А зачем вы идёте туда? — Мы осуществляем культурный обмен между севером и югом, — сказал мужчина с корзинами. — Какой-какой обмен? — Вот такой, как в этом ящике! — он приподнял и показал квадратный чемодан в своей руке. — По словам Его Бронзости Киндзиро, это величайшее произведение искусства! Не знаю, с чего это он вдруг, но хоть что-то новое. А то всё война да война... — То есть в его стране разруха, — охладела Цуриганэ, — а он живописью увлёкся? — Ну, женщины, как всегда, лишь бы выводов понаделать, — проворчал носитель перечниц. — Это ведь даже не картина. По-вашему, искусство мазнёй ограничивается? В этом ящике лежит прообраз вселенной, как её представляет владыка. — Но ведь вселенная больше коробки. — Его Высочество занимается наукой! — Правда, — подтвердил торговец с корзинами. — Он не может ошибаться в таких вещах. Цуриганэ раздражённо вздохнула. Похоже, открывать рот было не лучшей идеей. — Кста-а-ати, — вкрадчиво произнёс коротышка с подносом, — а за сколько ты... Гм, Вы согласились бы отдать это существо? Гряда оранжевых фонарей поплыла вперёд в ночное небо. Как только последний огонёк потух за холмом, с неба заморосил дождь. Дальнейшие разговоры я не стал слушать. Неинтересно. Человек в маске притаился в деревьях, чьи густые кроны скрыли его от чужих глаз. Всё это время он держал руку козырьком, наблюдая за беседой издалека, и опустил её, как только торговцы скрылись из виду. — Ну и разочарование... — вздохнул он. — Надеялся увидеть, как рыжеволосая сражается? Маска обернулась на приторно-слащавый голос. Наконец-то заявился. — Извини, что так внезапно появился прямо у тебя за спиной. Каждый раз, когда белая половина лица улыбалась (а она улыбалась слишком много), её рот широко растягивался, оголяя ряды заострённых зубов, точь-в-точь как лезвие хлебного ножа. Эти клыки помогали пережёвывать не только мясо, но и кости. С их помощью Акацки избавлялись от трупов, которые угрожали Акацки утечкой информации. Именно поэтому рядом с ним, с Зецу, было невозможно находиться вблизи дольше нужного. Дождик слабо перебивал его гнилое зловоние. — Я просто восхищаюсь тобой! — воскликнул он. — Ты проделал столько гадостей незаметно! — Тс-с-с! Каких ещё гадостей? Вообще-то, Тоби — хороший мальчик. — Ой, да, забыл маленько, — извинился Зецу, понизив голос. — Итак, что же хороший мальчик собирается делать в Скрытой Капели? Не может же быть такого, чтобы ты с панталыку погнался за каким-то там мечом? Рискованно, знаешь ли. — Но эти ребята так сильно хотят его... теперь Тоби мечтает его отнять! Наверное, это мощное оружие, раз за ним такая свора. Значит, оно по праву принадлежит Акацки, не так ли? Ответом ему была плотоядная улыбка болтливого Зецу. Парень в маске спрыгнул с ветки на землю. Он подошёл к растению-монстру с вопросом: — Между прочим, Зецу-сан, как там дела? — Принёс-принёс. Как и просили. До сих пор чёрно-белое лицо разговаривало на уровне коленей. Потом широкое тело в чёрно-красном дождевике выплыло вверх, словно из-под почвы его выталкивала невидимая платформа. Под ногами появилось человеческое тело, лежащее лицом вниз. Светлый Зецу отпустил руку, за которую тащил его, и дал ей свободно упасть к голове. — Ибуки Нагано его зовут, кажется. Несчастный мальчик! На земле лежал подросток в жилетке мятежников Мадоака. На спине у него лежала заплетённая косичка, как у пиратов из боевиков. Он был ещё жив, но ранение в последней битве сильно ослабило его и сделало лёгкой добычей. Посмотрев на него, чёрный Зецу, который отличался искренней ненавистью ко всему живому, вдруг высказался так: — ДЕЙДАРА БУКВАЛЬНО СПАС ИХ. ЭТО ОБЕСЦЕНИТ ВСЕ ЕГО СТАРАНИЯ. — Тоби не понимает! Что за бунт на корабле? Этих микробов пришить легче всего. По ним даже плакать не станут. Подняв обездвиженное тело Нагано с земли, как огромную куклу, человек в маске завалил его себе на плечо. В глубине души человек в маске испытывал облегчение от того, что его маленькая авантюра прошла в тайне от других. Ведь он не из тех, кто рискнёт потревожить других своими проблемами. Здорово, когда тебе благоволит сама погода. Она была неплохим поводом для радости. Слякоть досаждала, зато стена дождя вот-вот убьёт всю видимость и заслонит путь к Скрытой Капели. Так нам и нужно. Раздался гром. Дождь зашипел. Когда я поднял глаза к нему, оно стало мрачнее. — Ещё Тоби очень-очень сильно хочет посмотреть на него... На Капельного Черта. Услышав, что его теория оказалась верна, Зецу-болтун произнёс со снисходительной гордостью: — Я так и знал. Ножики мало что значат для тебя. — Бронза в её состоянии — золотая жила для поиска кандидатов, разве нет, Зецу-сан? Администрация тут такая беспечная... Акацки нынче у всех на виду. А уважаемый лидер палец о палец не ударил, чтобы довести наше число до десяти с тех пор, как ушёл этот кривляка Орочимару... Вот новичкам вроде Тоби и приходится всё брать в свои руки, аха-ха! Нагло посмеиваясь, он вышел из-под зелёного навеса. Дождь мгновенно окропил его дождевик с ног до головы. — КАК ТЫ НАМЕРЕН ВСЁ УСПЕТЬ? Этот голос словно доносился из раскалённых котлов преисподней. Он принадлежал безликой чёрной половине. Сбоку от белой части лица болтливого Зецу зияло грязно-жёлтое око, единственная его примета. — У него всегда есть план, — вступилась белая половина. —ЛЮБАЯ БИТВА СРАЗУ СДАСТ ТЕБЯ С ПОТРОХАМИ. НАМ ЖЕ ВСЕМ ПОТОМ ВЛЕТИТ. ЧТО ТЫ ЗАДУМАЛ? Он относился к человеку в маске иначе. Его тон был пронизан уничижительным отношением к новичку, будто бы тот в глазах бессердечного монстра не заслуживал ни капли хорошего отношения за его показное простодушие. Как бы он ни настаивал на том, чтобы перед ним раскрыли все карты, мне осточертело выслушиваться. Холодные капли промочили одежду на груди до ниток, а пацан на плечах всё тяжелел и тяжелел. — Знаете, что? У меня уже плечо затекло так стоять! Вы просто... наблюдайте за Тоби, Зецу-сан, ладно? — ЧТО!? КАК ТЫ СМЕЕШЬ ТАК ОБРАЩАТЬСЯ СО МНОЙ? Вот так. Под ругательства мрачного коллеги вытянутый силуэт растворился в дожде.❇❇❇
Над тренировочным полем сияло дневное солнце. Если бы не высокий забор, окружающий площадку по всему периметру, обычный человек, зайдя сюда, принял бы это место за обычную равнину. Только три чёрные сваи нарушали однообразный ровный ландшафт. При взгляде издалека они были похожи на торчащие гвозди и дрожали от жары. Поодаль от них... — Я не так себе представлял «важное заседание», о котором Вы говорили!!! — Стоять-сражаться!!! — я кричал ему вслед. — Отражай атаку!!! Сорок кругов спустя Тоби наконец-то обернулся и вытащил кунай, на который со звоном налетел мой. — Это так опасно! — он успел сказать мне, пока наши ножи были скрещены. — Почему Вы не позволяете мне пользоваться моей техникой? Она ведь такая клёвая! — Твоя техника? Акстись! твоя убогость! Он немного отъехал назад, сдерживая давление моего ножа. — «Дайте мне заколотить все шансы на победу в гроб, дав как можно очевиднее поразить себя в цейтноте!», думает он и пропускает через себя все нападения! М-мхм!! — Что?!.. — Считаешь, бегство способно творить то, что шиноби зовут «техникой»? Он отъехал на пятках ещё немного назад. — Твоё хвалебное дзюцу — жалкий повтор природной пустоты, да-да! Ты халтурщик без хребта фантазии, ты подражатель воздуха, ты уродуешь его неосязаемую суть! — Вы и это к искусству сведёте?! Резким движением я завернул его нож. Мы отпрыгнули в разные стороны. Он стоял в десяти метрах от меня, сжимая рукоять куная в левой руке. — Это бесполезно, Дейдара-семпай! Тоби не художник, он не поймёт. — Чтобы что-то понять, надо не артистом быть, а реже хвост в задницу вжимать! — я бросил в него бомбы. — Защищайся!!! КАЦ! — Куда же сразу столько?! — Тоби убегал вперёд падавших с неба взрывчаток, как напуганный страус. — Я так больше не могу! Это хуже Армагеддона! — Как бы ни так! Это лучше Армагеддона, Рагнарёка, киямата, пришествия Будды и Страшного Суда! Это искусство, это — взрыв! На секунду метеоритный дождь замер. Там, где остановился и поднял голову в изумлении мой товарищ, всё собой покрыло испепеляющее зарево. Оно залило склон холма на полминуты. Взрывной шар полыхал, как будто солнце, наполовину вышедшее из-под земли. Отгорев совсем малость, он вспыхнул чуть ярче на мгновение — и размеренно слился с воздухом. Равнинный пейзаж остался чист... Если не считать коптящийся котёл из обнажённой почвы посреди травянистой растительности. Я огляделся в поисках товарища и сошёл с дерева вниз. — Тоби, ты куда запропастился? Тишина. — Ты что, обиделся? Недолго погодя, мой напарник вылез из-под земли, отряхиваясь от комочков грязи. — Ну и марафон! — громко хлопнув ладонями по плащу, как по ковру, он изнурённо сел на землю. — С ног валюсь... — Это ещё цветочки, да! Эх, видел бы ты, как я уделал Казекагэ... Знаешь, обычно художники вроде меня не собирают толпы фанатов, но в тот день мимо моего шоу невозможно было пройти... Сам Песчаный Принц вышел, чтобы посмотреть на истинное искусство во всей красе, мхм. И тут мне на спину надавила тишина... Тоби безмолвно сидел на траве и слушал меня. Он выглядел довольно мрачно. Не спрашивайте, откуда я это знаю. — Между прочим, ты выглядел не так уж жалко, — сказал я ему. — Ты догадался использовать технику крота и благодаря ей не сдох, ага. Тоби вопросительно поднял скрюченный палец: — А Вы не могли бы сначала предупреждать?.. — У врага ты то же самое попросишь? — Но я уже привык к своей технике, — настаивал он. — Давайте отдохнём! Я дико устал! Без лишних слов я указал ему пальцем в сторону ясеневых зарослей. Дело перенеслось вовнутрь заброшенной лесной арены. Её полумрак рассекали солнечные лучи. Горячий свет плавал и переливался в воздухе, но густые кроны деревьев не позволяли ему добраться хотя бы до наших макушек. Пока я сидел на поваленном дереве, Тоби примостился возле многолетнего ствола и играючи сталкивал мысочки друг с другом. Я рассказывал ему об основах работы в команде, чего никогда не думал, что буду делать, и параллельно мял отрывок глины в руке. — В Акацки у всех есть тактика. Взять хотя бы Какузу и Хидана. Они всегда атакуют вдвоём и никогда не разделяются. Кисамэ-сан и Итачи, наоборот, разделываются каждый с выбранным противником. — Они-то понятно. А нам это зачем? — А ты вспомни, как мы недавно влипли! В памяти один за другим всплыли картины из недавнего прошлого. Как я сбросил Тоби в тележку, потом вытащил обратно, затем в нас начали стрелять шаровыми молниями, я набросился на него, как крокодил на зазевавшуюся антилопу... Нет, новая фигурка у меня точно выйдет покорёженной от таких мыслей. Напарник возразил: — Разве это не малявки из Мадоака виноваты в том, во что мы влипли? Это они ничего не сообщили про громадного сокола в небе. Судя по тону напарника, жара пробилась даже сквозь его бронебойную дерму и начала утомлять. На мысок его правой ноги припорхала бабочка. Не заметил. Она уверенно переставляла лапы, вскарабкиваясь на самую верхушку его ботинка. Её крылья напоминают чернильные струйки, бегущие вниз по бумаге. А раз на хвосте сиреневые пятна плюс два жёлтых, то это, вне всяких сомнений — великий целитель Подалирий! Надо бы его слепить... — Если хочешь хотя бы смахивать на взрослого, — сказал я товарищу, — прекрати катить бочку на малолеток. Ещё Пэйн говорил, что Рэйко собирала информацию для Киндзиро, а не нападала на людей. — Неужто совсем ничего нельзя было спланировать заранее? — А смысл? Всё равно в жизни по плану происходит только то, что происходит не по плану, да... В последний раз напомнив Тоби (и себе заодно) не отвлекаться по пустякам, я расчертил палкой нехитрую схемку на земле и объяснил ему, как действовать дальше. — Очуметь! Вы доверяете мне оборону? Достав из-под бревна припрятанную бутылку воды, я открутил крышку и попутно задал ему контр-вопрос: — А ты лежнем лежать хотел? — Оборона... Оборона... — он написал это слово трижды у себя на ладони пальцем. — Оборона — это, типа, сражаться вполпобега? Или валить вполбоя? — Да будет тебе известно, неуч, оборона — точно такая же борьба, как и наступление! Да! Едва мне стоило повысить голос, как тут он, как ни в чём не бывало, снова припал спиной к дереву, начав сталкивать мысочки ног. — Ну, оборона так оборона...И что же от меня требуется, если покороче? — Быть на стрёме, пока меня нет рядом. Понял? Он задумчиво приставил руку к подбородку, будто проводил тщательный анализ всей беседы в своей нагретой голове. Страшно даже представить, какая у него там сауна. Нелегко ж, наверное, живётся летом тем, у кого под плащом оборудована целая теплица. Прошла минута. Помер? — ...Ты обязан попытаться, угу, — настоял я. — Если Вы так говорите... — он произнёс с надеждой, сжав кулачки. — Если Дейдара-семпай верит в Тоби!.. — Вообще-то, я как раз хотел сказать, что не делаю на тебя никаких ставок. Ведь как пить дать ты сваляешь дурака и сядешь в калошу, да. Сказав своё, я даже не заметил, как тут же осушил бутылку наполовину. В пересохшем горле прохладная вода побежала вниз по пищеводу, как горный ручей. Так бы всюи выпил. Напарник положил одну ногу на другую и туго скрестил руки на груди. Теперь он точно насупился. — Смысл-то в методе проб и ошибок, ага, — я пояснил. — Ну, типа, даже в слове «безнадёжность» есть надёжность, знаешь… Возьми, тебе ж жарко, — я протянул ему бутылку. — Не жарко мне! Вот так и твори добро. — Как хочешь, — я отстранился. — Внизу есть болото. Можешь полакать оттуда, угу... Едва я пригубилещё стылое горлышко, как тут рука моя резко опустела. С пластиковым хрустом Тоби сжал выхваченную у меня бутылку, отвернулся, вертикально вознёс её над собой и выхлестал кристально чистую воду до дна, громко глотая. Приподняв маску со стороны, откуда я не мог ничего увидеть, разумеется. ...Приятного аппетита? Меня только что обокрали... Нет. Нет, ни под каким предлогом я не стану лезть в драку из-за еды. Но я ещё обязательно ему втащу! Я так и не сказал Тоби, что предложенная мной тактика мало чем отличается от той, которой пользовался Мастер. Это было его идеей расставить наши силы таким образом, чтобы в совместном бою... один момент... «Мои всполохи сгнивали навеки у него за спиной, пока его творения цветут у него на глазах» Вот так! Сказочный дурошлёп вроде Тоби никогда не сравнится с Сасори в битве, рассуждал я по пути наверх, но как жизненный опыт ему это наверняка пригодится. После обсуждений мы забрались на ветки, где листва была погуще, и устроили привал. Товарищ дрых без задних ног. Я сидел поодаль и хлопал глиняных бабочек одну за другой. Птицы и те громче щебетали. Днём салюта не устроишь, да и шуметь я не мог, но в тени леса многое было иначе: каждый раз, когда бабочка разрывалась, она обращалась ярким шаром света, который мгновенно распадался искрящим дождём. И снова древесный полумрак.❇❇❇
Вдоль моря растянулся мыс, закрывая собой убежище Рюдзаки. Его нижняя часть ничем не отличалась от обычного судна. Деревянная коробка как деревянная коробка. Разве что сверху выстроилась гора из надстроек с изящными пагодами, совсем как у прогулочной яхты. Естественно, вместо того, чтобы промолчать, товарищ сразу же начал восторгаться им: — Какой величественный корабль! — Тоби всплеснул руками и выпустил кулаки, пародируя боксёра. — Вроде симпатичный, а словно говорит: «Давай, попробуй, выйди против меня». — Хватит восхищаться! Он похож на флагман только снизу. В остальном это обычная прогулочная яхта, да! — Даже если и так, то наполовину это флагман, верно? — напарник упёрся руками в бока. — Если в нём 50% флагмана и 50% яхты, мы можем заключить перемирие и условиться, что каждый имеет право рассматривать его так, как велит сер— — Да завались ты на 100%! Яхта и точка, ага! Какими судьбами мы здесь? Несколько часов назад мы получили тревожное сообщение от нашего информатора. На Скрытую Капель, где будет проходить завтрашняя миссия, надвигался некий посланник Киндзиро. Кто он такой ни я, ни напарник не ведали, но наш дежурный настойчиво попросил, чтобы дать знать о нём нашему начальнику. Так мы тут и оказались. — Как там со связью, семпай? — Порожняк. Он не отвечает. Убрав руки с боков, парень в маске покачал головой: «Какое безобразие» и уставился на прогулочную яхту. Путь вовнутрь преграждали массивные двери из древесины с орнаментом из металлических пластин. — Что-то у меня нехорошее предчувствие, — произнёс товарищ несмело. — Надеюсь, это не те парни опять строят нам козни. — Нет времени это выяснять. Лично я не собираюсь ждать и торчать тут вечность! Я взошёл по трапу на палубу, поставил руку на засов и выдвинул его наружу. От тяжёлого удара железа об дерево у Тоби испарина аж сквозь маску проступила. — В-Вы хотите войти в убежище самого коварного жадины Бронзы без приглашения?! — Мне наплевать, кто он такой! А ты смотри мне, если отстанешь по пути — ждать не стану, ага. — Какой строгий... Двери уже были немного приоткрыты. Было достаточно приложить небольшое усилие, чтобы раздвинуть их и распахнуть, что я и сделал. Под собственным весом двери тяжело отворились вовнутрь. Мы словно заглянулив замок. Деревянный настил был натёрт до блеска, потолок украшали резные балки, вдоль стены шли матовые окна с раздвинутыми ставнями. Я шагнул вперёд, а потом у меня за спиной раздалось: — Наперегонки-и-и-и!!! Ураганный ветер ворвался вовнутрь и исчез за следующим поворотом в конце коридора. — Эй! Тоби! Мой голос ударился о деревянные стены и вряд ли ушёл намного дальше того места, где я только что был брошен своим беспечным протеже. Оставшись без ответа, я направился прямо по коридору — теперь в поисках не только шефа-жирдяя, но ещё и бегуна в маске. Эх, если память мне верна, убежал-то он в правильном направлении. Для того, чтобы попасть в трюм с тем вылизанным офисным столом, необходимо сначала подняться на самый верхний этаж, пройти к корме, снова спуститься на нижний уровень и уже там пойти обратно в сторону носа, где находится нужная лестница, не забыв перед этим повернуть налево. Как говорится, а вы что сделали для того, чтобы вас можно было элементарно поймать в ловушку? Я старался идти как можно быстрее, заворачивая на каждом повороте чуть ли не со скрипом подошвы, чтобы поспеть за Тоби. Но когда наверху я проходил мимо кухни, в поле моего зрения совсем не вовремя угодила остывшая тарелка карри с рисом и клешнёй краба. Нет, я не опущусь до такого... Верно? — А-А-А-А-А-А-АГХА-А-А!!! Из недр многоэтажного корабля до меня донёсся душераздирающий крик. Его источник находился не на этом уровне. Он был несколькими потолками ниже, но смог пройти сквозь них почти без потери громкости. Как только я понял, что тот охрипший голос не был похож ни на одного из взрослых людей, которых я знаю,и что на корабле с самого начала не было абсолютно никого, ноги понесли меня на всех скоростях вниз. Я точно сверну Рюдзаки шею! Всё, что произойдёт дальше — не наша вина, потому что он тупорылый идиот! Перед лестницей в трюм я вытащил кунай и спустился по ступеням вниз. В трюме ничего не изменилось с прошлого раза. С потолка свисала всё та же лампа в форме тарелки и испускала болезненно-жёлтый свет. Под ней я сразу увидел яркие лохмы, торчавшие из-под стола. — Тоби? Рыжий вихрь мгновенно откликнулся, выпрыгнув из укрытия. — Дейдара-семпай! — чуть не споткнувшись, он подбежал ко мне и поставил руки на колени. — Вы пришли! Когда он отдышался, мне был предоставлен следующий рапорт: — Это ты орал? — Я, сэр! — Почему орал? — Еле ноги унёс! Там такая жуть! — Где «там»? — ЫА-А-А-А!!! Он испустил ещё один оглушительный крик и указал пальцем в сторону у меня за спиной, после чего развернулся и побежал прочь. Вот уж спасибо за подробности! Я обернулся. Сначала мои не привыкшие к темноте глаза не могли ничего разобрать. Света лампы не хватало, чтобы достать до стены и хотя бы обозначить предметы вдоль неё. Прищурившись изо всех сил, я вгляделся в тень. Ничего. Тогда я указал ладонью вперёд и сказал: —Блин, Тоби, нет там нич... Бац. Мои пальцы ни с того, ни с сего ударились о стену. Странно, подумал я, ведь до неё ещё с два метра... Мои глаза волей-неволей побежали вверх, где я увидел квадратную голову у самого потолка. Из-под бахромы, которой она была плотно обмотана, — даже слишком плотно, —зазвучал глухой голос: — Рюфсаки больфе нет, больфе нет! Я тут же отпрыгнул в другой конец трюма. Это что ещё такое?! — Фдафайтесь, Акафки! Вы — нифто протиф моего ифкуффтва макраме, нифто! — Семпай! Это он! — Тоби кричал из самого дальнего угла. — Это наёмник Киндзиро! Да. Я тоже об этом подумал... Зецу рассказывал нам о нём, так ведь? — Но иначе со мной нельзя, никак нельзя. — Я ухожу с болью в груди, зная, что Вы уже готовы заменить меня! — Это конец! — верещал Тоби. — Он явно из тех, кто мочит парней вроде нас по приколу! — Хлебальник завалил! Комплекция этого чудовища больше напоминала шкаф, а не человека, замотанный то ли в смятую марлю, то ли в декоративную тесьму, как египетская мумия. Ему стоило только подпрыгнуть — и корабль накренился. Я этого не ожидал, но всё же смог кое-как устоять на ногах, в то время как мой товарищ кубарем пролетел мимо меня прямо в лапы к врагу. — Только не это!— он порывался сбежать, — Полундра!!! Однако жуткий монстр схватил его сзади за шею мёртвой хваткой. Как бы Тоби ни старался отогнуть его пальцы, они держали его почти что в узле. Итак, что делать в такой ситуации? Взлететь, кроме как на воздух, не выйдет, стрелять издалека тоже. Трюм большой, но недостаточно просторный для манёвров, к которым привык полёт моей фантазии. Тоби в плену, а значит, настало время отвлекающих переговоров. — Вижу, — обратился к нему я, — ты пришёл за нами по приказу своего мастера? — Вефно. Тфоя гонфарная глина нифто протиф моего ажурного зада! — Я и без глины сотворю из тебя плетёное кашпо! М-м-мхм!!! — Семпай, семпай, не злите его!!! — Зачем Рюдзаки убил, урод? — Глуфый фопрос... Мне не нуфны прифины. Профто зафотелось. Я люфлю убифать! — ...... — Фто молфишь, Акафки? Страфно? Чувство вселенского разочарования овладело мной. Гонимый им, я подпрыгнул вплотную к мумии и взялся за торчащий на его руке огрызок верёвки («Ф-Фто ты фелаеф?!»). За неё было достаточно один раз резко потянуть, чтобы монстр закрутился на месте, как юла. Тоби пулей вылетел из его центрифуги в ту же сторону, откуда прилетел, ударился спиной об стену и... «ПУФ!» — испарился в белом облаке. Бугай же упал и покатился вниз, размотавшись, как рулон туалетной бумаги. Когда он врезался задницей в противоположную от клона Тоби стену и по его подобию обратился белым облаком, я увидел его истинный облик. Туман рассеялся,и на полу враскорячку валялся угадайте, кто? Не кто иной, как Тоби. Он встал на ноги, по-дедовски кряхтя, держась рукой за ноющий зад, и выбросил в атмосферу парочку мягких ругательств. А потом наши взгляды встретились. Я долго смотрел в него, а он смотрел в меня в ответ. Он выбросил оба больших пальца вверх с заявлением: — Очень круто, семпай! Вы размотали искусство макраме в ниточку! — Тоби, мать твою, да это же самый унылый злодей за всю историю человечества! — Зато место битвы-то какое! О... Напарничек прикрыл низ маски рукой и прошептал так, чтобы даже стоящие рядом ящики не услышали его: — Может ли быть так,искусство плетения Вам противно, потому что Вы сами из себя дали верёвочки свить? Глядя в этот вихреворот, невозможно не прочувствовать, как делано он ухмыляется. Я не выдержал. Занемог. Позабыв пограничный стыд, я с рёвом кинулся на него и вцепился в маску, отчаянно, как Гектор в шлем Амфимаха посреди ожесточённого боя в разгар Троянской войны. Полчаса спущенного в унитаз времени спустя... Закончив спорить о всякой несуразности, я и Тоби бросили все силы на расследование пропажи Рюдзаки. Мы обошли судновзад и вперёд. Ни на палубе, ни в каютах, ни в трюме не было ни души. В покачивающихся коридорах стояла скрипучая тишина. Вернее, в них было бы тихо, не будь там Тоби, который то и дело посреди дороги падал на пол, водил под тумбами руками, взгромождался и показывал мне наспех очищенный от клочков пыли чёрствый сухарь: «Я нашёл улику! А-а! В нём червяк!!!» и с отвращением швырял его на антресоли. Всё указывает на то, что господина Мясная Морда здесь нет. От стойкого запаха пряной древесины с солью веки налегали на глаза. Под конец поисков я ещё и едва не спёкся, пока бегал за кохаем. А уж когда он указал на лестницу: «Мы ещё там не проверили, семпай!», ракетой взлетев по ступеням, я запихнул руки в карманы и последовал за ним пешком. Достал заставлять меня всюду носиться за ним. Надо было отнять у него ту бутылку и выжрать всё самому. Когда мы поднялись на последний этаж внутри надстройки с пагодами, Тоби остановился возле окна и посмотрел вниз на палубу. Суша прямо по курсу, капитан. После этого онначал осматривать комнату. Она была совсем не большая и походила квадратный на чердак, заваленный старьём. Это было единственное место, в которое свет попадал сразу со всех четырёх сторон. Солнце подсвечивало пыль — как ту, которая покрывала вещи, так и ту, что плавала перед глазами. Внутри стояли… шкаф с вырезанными завитушками на дверцах, слегка порвавшиеся коробки с книгами, брошенным на них растрепавшимся пальто и длинными блестящими бусами, похожими на гирлянды; на окнах висели цветастые шторки набекрень, в углу притенился игральный столик со съехавшей выцветшей скатертью в клетку, гжельская фруктовница, похожая на маленький фонтан, а на стене висели тикающие часы в форме лисы с маятником в виде языка. На стенах были прибиты ряды потрескавшихся полочек, которые всё ещё держали много веса, такого как крохотные коробочки, башенки коллекционных монет, часы на цепочке, шляпка с пером и широкими полями, ряды пухлых фигурок рыбок, черепашек, поросят, мышек нэцке с недовольными мордами... Только я пытался отвести взгляд с одного предмета, как следующий мгновенно останавливал его. Глаза просто разбегались! Никогда бы не подумал, что в мизерной комнатушке возможно устроить такой страшный беспорядок, при этом оставив достаточно места для ходьбы в центре. Чудеса... Из зачарованного состояния меня вывел звук расшатывающейся статуэтки. Тоби в последний момент придержал рукой расписную куклу. Я встряхнул головой, дабы взбодриться, и сказал: — Эй, да харэ всё подряд лапать! Ты что-нибудь сломаешь! — Может, тогда проверить ящики в трюме? — он хрюкнул от смеха. — Авось он уже по ним там разложен! Бва-ха-ха! — Это у тебя так морская болезнь проявляется, да? — Ах, я всегда мечтал отправиться в дальнее плавание на корабле! Тоби старательно проверял каждую скважину и плинтус, позабыв о моём существовании. Одна мысль за другой выпрыгивала из его рта, как рыба из воды во время нереста. — Не то, чтобы у меня не было возможности, знаете, но Тоби иногда так долго собирается что-то сделать, что он тонет в хлопотах и опаздывает сделать то, чего так сильно хотел. Ну, с кем не бывает, правда же, семпай?.. О! Тут он встал с пола, подняв своим плащом ошмётки пыли в воздух. Стряхнув грязь с коленей, он идейно оттопырил указательный палец и посмотрел на меня вполоборота: — Ещё, когда мы вернёмся домой… Тоби раскинул руки в стороны, словно стараясь обнять весь мир: — Я хочу подружиться со-о-о всеми! Взбалмошная Тоби воздушная пыль залетела мне прямо в ноздри. Я так мощно чихнул, что меня согнуло пополам. Подсушив своё лицо рукавом, я выпрямился и ответил ему: — Флаг тебе в руки. Я тебя от их дружбы спасать не буду, мхм. — Нет, нет, я в переносном смысле! — он захихикал. — Ведь Вы же общались со мной до того, как я вступил сюда? И что он пытается этим донести? В памяти пролетели наши первые попытки выстроить мосты коммуникации. Земля быстрее свяжется с Мордором и построит там свою фабрику по производству бумаги — вот, что скажу я вам! В одну потную среду я брёл по роще к карьеру набрать глины. Обливавшийся испариной, злее цепного ротвейлера, возненавидевший форму вещей до такой степени, что на протяжении целого часа не мог слепить абсолютно ничего. И не обессудьте неконтролируемые экстра-припадки гнева и ряд иррациональных поступков в дальнейшей сцене — я был молод, горяч и неподобающе несдержан. Одна и та же ядовитая мысль отравляла мою кровь. Моя рука жевала шмоток глины на манер после обеденной жвачки. Кончив перемалывать, язык высунулся из ладони и вывалил на неё идеально ровный кубик: «Буэ-э». Отрыгнув, рот на руке растянулсяв улыбке Чеширского кота. Как только с творчеством было покончено, сознание опять и сновапроматывалогнусный диалог. «Я пойду, глины наберу... М-мхм.» «Зачем? Всё равно твоё искусство бесцельно...» «Вы только и делаете, Мастер, что принижаете мою работу.» «Что мне её, восхвалять?» «По моему избыточно скромному мнению, для конструктивной критики важно признавать и плюсы, даже если Вы с ними не согласны, мхм.» «Не вижу никаких плюсов...» Сасори невозмутимо подкручивал внутренности одной из своих марионеток, разговаривая со мной, как обычно это бывало с закатные вечера. Вдруг он резко застыл, сжимая в железной хватке отвёртку. Его голова на шарнирах крутанулась на 180 градусов. — Хотя, кажется, я знаю, как из твоей лепни извлечь толк!.. Столкнувшись лицом к лицу с его ужасающим взглядом, я был готов к любой гадости: от колкого замечания до угроз не проснуться следующим утром. Однако он решил уничтожить меня изнутри. «Мои творения безупречны! Как про них можно было сказать, что их единственная надежда приблизиться к красоте — это стать перелепленными в шорты для Давида?!»— многотонная мысль давила на мозги гидравлическим прессом. Я расправлял плечи. Кричал в пустоту. Махал кулаками. — Как, о боги?! Неужели, Я могу быть ТАК неправ?! Дайте мне знак, заоблачные лентяи! Ни с того, ни с сего, вспышка поразила глазные нервы и больно ослепила меня. За секунду до неё раздались беговые шаги в моём направлении. Секунду спустя последовало помутнение в глазах. Звон в ушах. Когда мрак развеялся, я понял, что всё ещё стою на ногах, держась рукой за пораненную скулу. Перед собой на траве я увидел сидящего парня. Парня ли?.. В любом случае, крайне странного человека. На улице бесчинствует жара, а на этом существе осенний свитер. Шарф длинной с трёхметрового удава распластался вокруг него, глухая маска закрывала всё лицо. Кто бы то ни был, он влетел в меня с разбегу! — Придурок… Смотреть надо, куда прёшься!!! Я бросил взгляд себе под ноги и точно — вот он, мой младенец, мой прелестный кубик, рождённый из размышлений об одной юродивой фразе, чуть было не раздавленный во время столкновения. Нагнувшись, я поднял его и, не разгибая спины, устроил наглядную демонстрацию нежданному зрителю: — А впрочем, позволь спросить, прежде чем я предам тебя дхарме! Я указал пальцем на куб. — Находишь ли ты сей кубик произведением искусства? Или, может, ты из тех, кто видит в нём слюнявый харчок на окороках Возрождения? Или и то, и другое? Томительная безответность играла на моих нервах. — Почему ты молчишь? По-твоему, для моего суперплоского стиля он слишком объёмный? — ……… — Слышь, ты мозги себе отшиб, что ли? Странный человек приложил к лохматой голове чёрную руку. Даже на них он носил в зной перчатки. Наконец, он промямлил шёпотом: — Придурок?.. —Ага, придурок! — подтвердил я. — И страшила! Даже на запростецкий вопрос ответить не можешь, приду-у-урок! Сейчас ты вкусишь моих творений, лесное чудовище! Да! Он был сам во всём виноват. Забрёл в опасное место, раскрыл себя. Совсем недалеко оттуда было одно из убежищ Акацки. Ни на кого из джинчуурики он не походил, хотя выглядел, как демон из преисподней. Пожалуй, стоит грохнуть его и дело с концом, посчитал я, но тут какой-то бес дёрнул меня за руку, и я протянул её ему. — Слышь? Отняв руку от своей головы, он несмело прикоснулся пальцами к моей ладони, — словно боялся обжечься, — А потом — Захлопнул капкан на моей кисти. Я потащил его на себя, но он сидел на земле устойчивее горного валуна. — Тоби… не придурок! — А? — Тоби… хороший мальчик! Он выбросил ногу вверх. Если б я не поднял руку, то не смог бы остановить устремившийся в меня голень, и мою челюсть раздробило бы в крошку. Пользуясь случаем, я вырвался из капкана и направил кулак ему в лицо. Эй, прежде чем освистать меня, напоминаю — он первый хотел съездить мне по голове! Моя рука на миг перекрестилась с его ногой. Предпринимая многочисленные попытки взять прыткое лесное хамло в недавно выученный захват из самбо, я не заметил, как в раскалённости своей сошёл с пешеходной тропы. И то, как моя — или его, уж не помню таких мелочей — пятка съехала вниз, я заметил, но с большим опозданием. Когда мы сорвались в свободное падение по крутому склону, полёт расцепил нас, избивал об кочки, кувыркал, как в стиральной машине, пока набранная скорость не финишировала тем, что зашвырнула обоих в ледяную воду. Я стоял по колено в мелководной речке. Моему оппоненту уровень воды до коленей не доставал, зато в отличие от меня, кое-как устоявшего на ногах, он свалился со склона мордой в воду и обмочился целиком. Если это всё, что карма приготовила для него, решил я, то я в ней разочарован. Я возжелал мести. Кровной. — А-А-А-А-А! — орал я в праведной бессловесности, идя на наглеца с кулаками. — А-А-А-А-А! — верещал странный парень, явно пародируя мой гнев, отчего зло брало ещё выше надо мной. — А-А-А-А-А! — ужасалась не пойми откуда взявшаяся в реке двухметровая венерина мухоловка — она же трупоедка — он же Зецу. Никогда не видел, чтобы его зелёная пасть захлопывалась перед его лицом так быстро! Впрочем, поступил правильно — он успел закрыться сразу перед тем, как я случайно столкнул его с камня, на котором он стоял, и опрокинулв реку. Я мутузил совершенно не знакомого мне человека в воде минуту, на вторую решил, что утоплю его, а потом напрочь потерял счёт времени. Брызги летели во все стороны. Мы распыляли влагу столь обильно, что на пару секунд у поверхности воды задребезжала крошечная радуга, а потом растаяла так же скоротечно, как и появилась. Вот мы стоим, обмокшие, проистекающие ледяными ручьями, и тут этот, не знал я больше, как его назвать, скрещивает руки и нарицательно произносит: — Вы что себе позволяете?! Вообще-то, Зецу-сан — мой товарищ! Вы в курсе, что тут не принято нападать на своих?! За это из Акацки вылететь можно! «Только этого мне не хватало!» — подумал я, а сам вознёс кулак к небесам (я в молодости наивно полагал, что небу не больно, когда его бьют) и выпалил: — Он просто под руку попал! Ты же первый на бросился, хурма кручёная! Да! Словно по велению волшебной палочки, венерина мухоловка тотчас открылась и загоготала: — Хурма кручёная?! Эй, ты слышал? Ты кручёная хурма! Белый Зецу посмотрел на парня, облепленного вокруг тела мокрым шарфом, и зашёлся в гремлинском хохоте: «Хыа-хыа-хыа-хы-хы!». — ПОЛУДУРОК, УШИ ВЯНУТ. ЧТО ПРОИСХОДИТ? Я немедленно ткнул пальцем на нарушителя спокойствия: — Этот тупица вломился к нам в лес и дерётся! Не видишь, что ли?! Тоненькая зелёная бровь болтливого Зецу выгнулась дугой. — А-а-а... А, точно, забыл про него. Этот, он хочет вступить в Акацки. — Ага! А я в монахи завтра стригусь! — я искренне не верил ему приторно-шутливому тону. — Я не шучу. Это наш кандидат, я же говорил, — он ощерил клыки и усмехнулся. — Хех, ты точно не набрал лишней воды в уши? А ты точно не на камеру это всё снимаешь? Я принялся отчаянно расставлять все точки над i. Может, это какая-нибудь проверка? В кафе вроде бы иногда приходят теневые гости, чтобы узнать качество обслуживания, да? Что, если эти двое сейчас одним оркестром мне голову морочат? Не исключено, что Зецу хочет посмотреть, как быстро я действую в чрезвычайной ситуации. Он же просто обожает собирать информацию, верно? Подкинул мне дурачка и ждёт развязки. Правда, если это так, то я уже, блин, провалился, пока соображал... Нельзя же так людей шокировать-то! Я ещё раз внимательно изучил кандидата глазами. Чёрные волосы. Полностью закрытое тело. Оранжевая маска на всё лицо. Зецу выжидающе смотрел на нас по очереди. Чего он кота за хвост тянет? Тогда безликий чудила расставил руки по бокам и самоутвердился: — Я всё правильно сделал, Зецу-сан? Мне сказали: если хочешь вступить — сразись с одним из нас! По-моему, я победил! Если не разубедить его, подумал я, то он лопнет от гордости и умрёт раньше, чем у нас появится открытая вакансия. — Спустись с небес на землю. Это значит, что ты валишь обратно домой, да. — Эээээ?! — Ага. Что, не ждал? В Акацки вступают только проигравшие. Всё, чао-какао! ИСКУССТВО — ЭТО... Голос светлой половины Зецу зазвучал настолько спокойно и к месту, что даже будучи в запале я отвлёкся на него, и не успел сложить печать. Весь его плащ промок по нитки. С его зелёной макушки струилась вода, блестевшая на солнце, как осколки стекла. Мне почти стало неудобно перед ним... Он измождённо улыбнулся, посмотрев на удивлённого паренька в маске: — Тебе придётся подождать. Ужасным голосом, рвущим барабанные перепонки, его бранил чёрный Зецу: — О ЧЁМ ТЫ ТОЛЬКО ДУМАЕШЬ? ТЕБЯ ЕЩЁ НЕ ПРИНЯЛИ, А ТЫ УЖЕ СОЗДАЁШЬ ПРОБЛЕМЫ. Словно это замечание ничуть не тронуло его, человек в маске задрал голову и победоносно расхохотался: «Так и было задумано! Я вас проверял. Я же не наивный мальчик, который считает, что ему всё принесут на... в сахарнице с серебряной крышечкой!» — ЭТО НЕ ТО ВЫРАЖЕНИЕ, БОЛВАН. Тёмный Зецу люто возненавидел его с первого взгляда. На миг я даже подумал, что понимаю его, но едва ли можно назвать ненавистью ощущение, будто бы твою черепную коробку вскрыли и вычерпнули содержимое ложкой для мороженого. Задрав ярко-рыжую маску к голубому небу, лесное чудовище раззявило свой рот и оглушило смехом удавленной чайки всю лесную чащу. Сногсшибательный феномен... И чем он так доволен? Да-да, ты! — Что это тебя так развеселило, а? Я спросил, увидев, как задрожали его плечи. — Тоби всегда ходит следом за семпаем… — он рассмеялся. — Потому что иначе он разбивает себе лоб! Вы что, шутите надо мной? Неужели из миллионов кадров прошлого мы одновременно вспомнили одну и ту же маленькую выборку, при чём не самую удачную? С каких пор наши головы заработали в унисон? Раз уж такое дело, посчитал я, попробуем выяснить: — Одну вещь я всё-таки не понял... Когда мы встретились, ты уже хотел вступить в Акацки. Ты не мог налететь на меня и не понять, кто перед тобой стоит, да. То есть ты знал, что тебя здесь могут пришить на месте... Раньше значения я этому не придавал, но чем больше мыслей наворачивал на язык, тем необычнее мне казался напарник в день нашей встречи. Я посмотрел на него предельно внимательно. Нет, молчаливый бойкот человека в маске явно не проймёт. Я всего-то и увидел, как глаз в отверстии хитро замаслился. — ...Откуда у такого лопуха, как ты, появилась дерзость сразиться со мной? — Ой, ну, я тогда, как это называется, Господи, вышел из себя, аха-ха-ха! Тоби хлопнул ладонями по бокам своей маски и быстро замотал головой, громко смеясь. Что ж, я сам плюнул против ветра. И завязывай же ты пыль поднимать! Она у меня уже в ушную серу вросла! Пока я прочищал ухо, барабанная перепонка в основном ловила мою собственную возню, а говор моего товарища был сильно приглушён. Я не разбирал, о чём он там болтает, пока на секунду не остановился и не услышал: — Кстати говоря, понимаю, сейчас не время, но… После этих слов он замолчал и медленно завёл руки за спину. Как странно, подумал я. На фоне, кишащим старым хламом и отжившей свой век разноцветной утварью, ярко-рыжая вихревая маска Тоби смотрелась гармонично, словно некто вроде Босха вписал её в центр своей новой картины. Между прочим, пора быи палец из уха вытащить! Чуть сам себя не опозорил. Тяжело скрипела древесина. Это под нами покачивался корабль на волнах. Я насчитал четыре прибоя, пока напарник хранил обет молчания. Вероятно, если не дать ему пинка, он так простоит до нового сотворения мира. — Да подумаешь, выйдем отсюда минутой позже, да, — я пожал плечами. — Не надо так волноваться.Что такое? — Вы… Вы такой… — он почесал маску пальцем прежде чем завести руку обратно за спину. — Вот сейчас… Блин! Он сжался и закрыл маску руками крест-накрест, как щитом: — Пожалуйста, не смотрите сейчасна меня… не смотрите, семпай… Эм… Конечно, не смотрю?.. Ладушки, подумал я, как закажете. Буду смотреть на вон ту изящную фруктовницу, которая виднеется у тебя за плечом. Ветер слегка приподнимал прозрачную тюль у окна. Ни слова со стороны напарника не прозвучало, сколько бы я ни ждал. К тому же, он так сильно нервничал без всякой причины, что я сам почувствовал себя не в своей тарелке. — Слышь, хочешь пообещаю не ругаться, если тебе так будет легче? — я предложил ему, изучая глазами фруктовницу. — Нет, нет, это не то! — воскликнуло его левое плечо. — Глупый семпай! Всё не так понял… Сначала украл у меня воду, теперь обзывается. Да за такое положено пороть бамбуковой тростью! Правда, его «глупый» прозвучало так отчаянно, что я аж разгневаться забыл… — Так ты ж расскажи! — я не находил себе места. — Я хочу сказать, что Дейдара-семпай!.. За которым Тоби всегда ходит по пятам!.. Которого сердит изо дня в день!.. Который пытается учить его, несмотря ни на что!.. Предложения моего кохая напоминали трамплины, в конце которых его голос подлетал вверх, ударялся о невидимый потолок, откатывался назад и разгонялся заново. Потом он обрывал себя уже на полуслове, да так, что я даже предположить не мог, что жепо его задумке должны были означать все эти начинания. Какая каверзная мысль набралась отваги, чтобы скрутить самый могучий язык на планете? Он выпрямился, будто бы в ответ на мой мысленный вопрос, поднял подбородок, а потом доложил громко и ясно, как младший сержант — старшему: — Я думаю, что Дейдара-сан — хороший человек. Одной фразой этот синьор будто бы опустил пальцем выключатель и потушил мой мозг. Извилины пребывали в абсолютной тьме, когда между ними заискрились крохотные электрические разряды. Синапсы один за другим начали передавать эстафету импульсов. Искорки разбежались по всей поверхности, наэлектризовали её и ударили в голову мощнейшим разрядом: первый придурок в Акацки, если верить зрению,и впрямь стоит сейчас здесь, и эти слова, подтверждали слух и память, принадлежали ему. — У тебя... — я искал слова на ходу, — ...нет никаких доказательств! Слушай внимательно и запоминай! Я тебе не брат! Я КРУШИТЕЛЬ ВСЕГО СУЩЕГО, ПОГИБЕЛЬ ВСЯКОГО ДЫШАЩЕГО, РАСЩЕПИТЕЛЬ ЦЕЛОСТНОГО, УГНЕТАТЕЛЬ ПРОШЛОГО, БУДУЩЕГО И НАСТОЯЩЕГО! Я Акацки, приверженец сил зла и дряни этого мира! А прежде того— я художник. Я самовыражаясь, когда беру вот в эти зверские руки глину, смешивая её с судьбой жалких плебеев, выплёвываю их смертный приговор себе на ладонь и —БА-БАХ! — превращаю в прах… Прах рассеивается по ветру, и превращается в конец всех вещей. В ничто.
Искренность моя тогда хлестала через край, что практически сделало меня единым целым с собственным языком. Вот это ему покажет, я был уверен! А ему хоть бы хны. — Тоби это знает, — кохай вежливо ответил и кивнул. Казалось бы, его следовало взорвать за то, что он несёт. Ну, кто в своём уме называет других людей «хорошими»? Да ещё и прямо в лицо? «О Господи!», «Только не ты!», «Опять ты!», «Ну, почему сейчас?!», «Чёрт, даже завещание накатать не успел!» звучат как-то более приемлемо, если спросите меня! По окончанию своей грандиозной речи я обнаружил себя стоящим одной ногой на игральном столе с разведёнными в стороны руками. Могу я узнать у себя самого, как меня сюда занесло? Лишь когда я осмотрелся, то увидел, что зато время, пока мы тут находились, воздух внутри комнаты хорошо нагрелся солнцем. Оно проникало через окна вовнутрь в виде ярких лучей. Это явно был не лучший сеттинг для устрашения, да... Прогулочная яхта поскрипывала с былым равнодушием ко всему происходящему. Это новый рекорд неловкости в моей жизни. Процессы, протекавшие в голове Тоби в моменты молчания, для меня остались тайной за семью печатями. Лишь когда он расслабился, по упавшим плечам я признал, под каким напряжением он был всё это время. Эх, а ведь ещё десять минут назад я наивно верил, что до самого гроба шорты Давида будут летать за мной в ночных кошмарах. Однако так оклеветать меня, думал я... Определённо свергло с Унизительного престола шорты Давида, раскатало их по асфальту, полило трёхдневным дождём и повесило сушиться на задний двор в преступном районе безымянных трущоб. Я сошёл со столика и придвинул его обратно стене, заодно набросив сверху скатерть в клеточку, которую сам же свалил. Вроде бы так всё и выглядело… — Может быть, он в том офисе у причала, знаешь, — я сказал Тоби. — Ну, где мы в первый раз были, да. Галантно прокашливаясь, зову товарища к выходу. Пора убираться отсюда. Несмотря на мой призыв, напарник задержался возле окна, в то время как я уже спускался по лестнице. Моё ухо уловило странный писк, и тут же взрывная волна вырвала ступени у меня из-под ног. Я сжимал в руке какую-то щепку до крови. Их вокруг валялось тысячи. Надо мной скучивалось тёмно-серое небо. От палубы вверх поднимался угольный дым. Вся надстройка разорвалась на доски и опустилась, словно карточный домик. Я выбросил деревяшку и прежде, чем заметил врага, услышал вой: — НЕ-Е-ЕТ! Только я открылся семпаю, так он сразу же убил себя! Точно дурак! ЫА-А-А! — Это не я, придурок!Я жив! Да! — Эй, вы, иждивенцы! Хриплый голос вынудил меня обернуться. Встретившись взглядом с полностью чёрными очками ниндзя, прискакавшего по наши души, я понял: мы влипли. Шиноби из той страны узнаёшь в два счёта, потому что в других государствах военную форму разрабатывал не экс-бариста с фетишем на рыболовных сетях вполпьяна за час до передачи выкройки в швейное производство. Между стёклами его очков на металлической пластине были выгравированы две трапеции. Его жилет был распахнут, обнажая сетчатую футболку. — Прошу прощения за беспокойство, — он усмехнулся, — мне просто показалось, что вы кого-то потеряли! — Фу, ну и манеры, — Тоби вышел ко мне вперёд,фыркнув носом. — Постучать сложно было, что ли? Мужик в сетчатой футболке захрустел кулаками, оголив клыки: «Постучать?!». — Ухожу в оборону, семпай! — пискнула маска и убежалав укрытие на полусогнутых. Тоби, конечно, трус, но в этом парне действительно была малая толика зловещего. Хуже всего то, что я не мог определить, откуда исходила эта тяжёлая аура. Несомненно, он родом из Ивагакурэ. Даже униформу её всё ещё носит.Её карминовая ткань вся пошла пятнами, из неё торчали нитки... Значит, местный? Какой тогда смысл носить одежду чужой страны? Да и потом, шиноби Камня всегда атакуют стаями, но я больше не чувствую никого по близости. Может, забрались в засаду куда-нибудь сверху? На мыс? — Не трудись никого искать, — он обратился ко мне. — Я один. Теперь, если вы не против... Он перестал улыбаться, элегантно откинул крышку зажигалки, вынутой из нагрудного кармана, взял в зубы сигарету и подпалил её. Всё это заняло у него не более пары секунд. — В наши дни тут тяжело найти противника, с которым после приветствия можно было бы вот так вот побеседовать. Договорив, он выпустил дым изо рта. Если что, под «приветствием» шиноби из Камня подразумевают «напасть скопом исподтишка, не давая жертве ни единого шанса выжить». — Во-вторых, — продолжал он говорить, — вы же не лохи, так ведь? И корабль вроде как не ваш, а этого, как его там, бизнесмена, короче? «Какой болтливый тип...» — Тоби шёпотом комментировал его речь у меня за спиной. — В любом случае, надеюсь, я не прервал что-то важное. Ведь вам, ребята, лучше поторопиться, если хотите сохранить свои денежки. — Значит, за всем этим стоишь ты? — спрашивал я. — Зачем кому-то вроде тебя воровать Рюдзаки? — Эй, я никого не похищал! — он сдавил сигарету в зубах. — Я мирный гонец! Короче, люди, которые взяли этого чувака в плен, просят... Он вытащил из-за спины клочок бумаги, развернул и прочитал с него: — «Двоев цветочных дождевиках, повыше и пониже. Быть на точке переговоров ASAP». Вот такое сообщение. Ну, я пошёл. Координаты сами подберёте, окей? Закончив сигарету, он выбросил бычок за борт, бросил записку себе под ноги и в одно моргание исчез с места. Думаю, лупить глазами впредь не имеет смысла. Я отщипнул кусочек глины. Тоби встал рядом со мной, озадаченно почёсывая голову. — Чума-а! Вы видели, какие у него усы? — Точно! Я всё никак не мог понять, что меня так напрягает в нём, н-да... — И как он их по ошибке вместо сигареты не поджёг? — Плевать! Маленькая фигурка превратилась в гигантского белоголового орлана, присевшего на палубное ограждение, как на личную жёрдочку. Птица дважды повернула головой, оглядывая корабль — сначала влево, потом вправо. Однако стоило ей заметить по центру внизу меня, её взгляд стал сердитым, и она нависла надо мной, накрыв тенью от пуза. Её загнутый клюв раскрылся в немом крике. Орёл устрашающе раздул своё тело, приподняв крылья.Тоби бросил взгляд на меня и на полусогнутых отошёл от белого орлана на несколько шагов назад, готовый дать дёру в любую секунду. — Семпай..? Он какой-то... неискусственный у Вас получился... — Ах, нет, что ты. Он просто немного не в себе, да. Пока орёл держал пасть открытой, я медленно приблизился к нему и провёл ладонью поего гладкому брюху. Он поднял голову и выгнул шею знаком вопроса, всё ещё не закрывая клюв. Я посмотрел вверх, прямо емув горло. Если он сейчас решит укусить меня, мой череп сомнётся, как жестяная баночка. — ..! Орлиная голова приблизилась ко мне вплотную, но вдруг приподняла взгляд с меня и замерла, глядяв какую-то другую сторону, а потом медленно закрыла огромный рот. Он сложил крылья, гордо выпрямился и, не спеша переставив когтистые лапы, развернулся ко мне пологой белой спиной. Я впрыгнул на него, как только он дал мне такую возможность, а Тоби всё ещё торчал на палубе, почухивая свои иссиня-чёрные лохмы. — Чай, я привык видеть их менее живыми, — зажато усмехнулся он. — Ты не можешь приказать искусству всегда вести себя одинаково, Тоби. Парень в маске сдвинулся с места. Он подбирался к орлу воробьиными шажками, стараясь не издавать ни звука. Приблизившись к моему глиняному творению, перед тем, как запрыгнуть, напарник изучающе протянул к нему руку и коснулся всей пятернёй. — Чего ты там копаешься? — я бросил ему. — Бери квиток тот и полетели! — А-а-а, сейчас-сейчас! Тоби впопыхах подобрал с палубы бумажку, которую держал шиноби из Ивы и вытянул руку с ней вверх: — Это карта, семпай! — Тащи её и свой зад сюда! Сейчас же! Подпрыгнув на лапах, как на пружинах, белый орлан плавно слетел с палубы и на плоских развёрнутых крыльях заскользил по воздуху ввысь. Оптика щёлкала: — Клац! Клац! На мили и мили вокруг бугрились сплошные холмы да ряды деревьев. До пункта назначения, по словам моего координатора в маске, оставалось пять-семь минут. Я чувствовал себя, словно под дурманом. За последние несколько дней нам довелось побывать в таких приключениях, которые за границами этого государства обычно приходится ждать месяцами. Казалось бы, голова должна была пресытиться событиями ещё вчера, но сердце как будто бы обливалось плавленым металлом и полыхало алым пламенем. Я ждал — вернее, вопрошал про себя — что ещё это место приготовило для меня? Пока я продумывал всевозможные эпитеты у себя в голове, готовясь к схватке века с психами, дерзнувшими перейти дорогу Акацки, мой напарник никакне находил себе места: — И куда мы только идём? Это такая очевидная ловушка! — Да-а, я тоже в предвкушении! Мхм! — Я не совсем это имел в виду... — Выше нос, Тоби! Я захотел подбодрить его и обернулся. — Ты себе представляешь, какая наглость, а? Украсть босса у Акацки, да ещё и позвать к себе домой на переговоры! Да это ж джекпот! — Ради всего святого, о чём Вы говорите? — Дак это ж должны быть наикрутейшие ниндзя планеты, да!— я сжал кулак, как главные герои в кино. — Только последние отморозки способны на такое! Как только они увидят нас, то сразу захотят убить! Тебе будет, с кем вживую сразиться, ну?! В моём воображаемом скором будущем товарищ возрадовался: «Да, Дейдара-семпай! Отжарим этих провинциалов с помощью Вашей бомбической тактики!» и запрыгал от счастья. Однако, в наступившей реальности Тоби смачно всхлипнул. Колени его согнулись, рука потянулась к полу, на который он селдраматически плавно, как в замедленной съёмке, подогнул под себя колени и закрыл маску руками, сжимая в пальцах карту, как платок. Я настолько плохо вдохновляю людей? — У-у-у-у...— он замотал головой в стороны, и его лохмы задвигались в такт движениям головы. — Опять драться… У-у-у... Даже отдохнуть толком не успели… Ы-ы... — Не хнычь! — я приказал ему. — У меня есть способ расправиться с этими говнюками побыстрее, хе-хе-хе… Тоби поднял глазное отверстие на меня. — Не может быть! — удивлялся он. — Вы уже придумали план? — Да разумеется! Я-то не трачу время на нытьё в отличие от тебя, да! Держись покрепче! Я надавил ногой на белоснежную шею, и орлан, набрав максимальную скорость, со свистом разрезал крыльями воздух.֍
Появление шиноби в дождевике с облаками на пороге Вашей парадной являлось предвестником одного из четырёх несчастий: 1) Скорее всего, вы умрёте; 2) С Вами побеседуют, а потом Вы наверняка умрёте; 3) Возможно, сегодня Вы узнаете о себе то, что скрывали от Вас с рождения… и тогда Вы точно умрёте; 4) Вообразите себе любую историю, а её конец предоставьте естественному ходу вещей. Нет, я серьёзно. Это не из-за стереотипа «все люди в дождевиках — полные уроды». Так вышло, что в их работу входит доставка дурных знамений. Большинство людей предпочло бы отдать им свою голову сразу, чтобы не расхлёбывать последствия их визита. Как вы уже могли предположить, всё вышесказанное не могло однажды не возмутить одного иностранца — сельского парня с косой, который тоже носил что-то типа дождевика — только без облаков. Ведь эти людишки воровали у него хлеб и души, не говоря уже о чувстве собственного достоинства. Когда он узнал, что его работу выполняет почти десяток отчаянных волонтёров, то в гневе обозвал их жалкой пародией, взбеленился и решил-таки посетить этот мир, чтобы восстановить справедливость. Отчасти был прав, так как их организация состояла из отщепенцев, каждый из которых пророчил себя концом всего света, с которым у них были личные счёты. Однако он не учёл, что его метод предполагает отделение души от тела. В то же время шиноби, которые произошли от дерева вместо обезьяны, с душой не разлучались ввиду её отсутствия. Вот такую историю я однажды вычитал из древних свитков. Учёные Бронзы предположили, что именно несанкционированное вмешательство таких иностранцев могло вызвать зарождение телевизоров в феодальную эпоху. Однако эта гипотеза обычно высмеивается как очередная бредовая теория заговора, которую шутки ради сколотили в своих притонах гангстеры из Лагуны. Поэтому, глядя на луну, интеллигенция Пяти Великих Стран договорилась, постановив, что телевизоры всё-таки собрали инопланетяне. Кстати, об учёных. Они собрались в месте, в котором людей науки ожидаешь встретить меньше всего: под высокими потолками храма, который находился в деревне, которую издревле называют Селением Скрытого Драконьего Хвоста.В отличие от большинства селений, оно виднеется издалека, потому что вместо высокой серой стены его границы опоясывает волнистое чешуйчатое тело с зазубринами на спине. Старики в белых халатах без рукавов столпились у алтаря. Среди них был иваш верно подданный монах с пустым взглядом, занимавшийся тем, что бесцельно подбирал всякие предметы и изучал их, пока остальные совещались. Мне пришлось дать ему немного свободы, поскольку контролировать этого беднягу без перерыва крайне изнурительно. Когда монах, находившийся в забвении, нечаянно обронил книгу с псалмами, грохот и шелест раскрывшихся страниц мгновенно обратили на себя вниманиесамого худого брюзги, которого звали Тавара. — О, действительно, — язвительно говорил он, — давайте на самом пороге в мир иной осквернять священное имущество. Я уверен, что там хуже уже не будет. — Успокойся, Кодзучи, — подбоченившись, с ним разговаривал совсем не высокий старичок с пролысиной. Только он носил халат с рукавами. — И хватит нагнетать атмосферу! — Тем более апеллируя такими жалкими аргументами, как проклятие за порчу якобы волшебной вещи, — хмыкнул вытянутый учёный, единственный молодой человек среди них, опиравшийся на трость. — Магии не существует. Это все знают. — Ну, да, давайте все на меня! — Тавара всплеснул мускулистыми руками и ещё раз посмотрел на монаха. — Что с ним вообще происходит? Последние несколько лет только и делает, что берёт в руки, что попало и разглядывает! Старичок осуждающе посмотрел на него. — Никто не знает, что с ним случилось, — сказал он. —Ты же сам знаешь. Мы всё перепробовали, от горчичников до ритуалов. Но товарищей у нас бросать не принято! — Светлейший! Когда по залу разнёсся этот голос, все присутствующие немедленно обернулись на него. На блестящем деревянном полу, который вёл к алтарю, стоял ещё один старикашка в таком же халате без рукавов. Как только он почувствовал на себе множество взглядов, он скривил спину и лицо, и снова начал заикаться: — М-Мисс Лэй х-хочет п-поговорить... о чём-то. — Странно, мы вроде бы не договаривались, — ответил старичок с пролысиной. — Ихара-кун, будь добр. Молодой учёный, к которому Светлейший обратился по имени, безропотно прошёл в центр алтаря, где по стене тёк небольшой водопад. Он открыл прицепленную к плечу коробочку инро, достал из неё одну травинку и бросил в воду, сложив печать. В падающем потоке воды отобразилась светлая сущность с пышным хвостом, как у птицы, и глазами с огромными ресницами. Она произнесла: — У нас проблемы. Тавара скрестил руки на груди и заискивающе посмотрел на потолок. Светлейший, старичок с бакенбардами, подошёл к водопаду, где сиял мятно-зелёный силуэт Лэй, и спросил: — Какие ещё проблемы? — Тело Рюдзаки исчезло из подсобки. Кажется, Акацки нашли его. — А они хороши, — с удовольствием прокомментировал учёный. — У обычных шиноби уходит гораздо больше времени, чтобы проникнуть в помещение без единой щели. Старичок за это время успел сойти с алтаря и подбежать к сундучку, из которого он достал странное оружие, похожее на деревянный гранатомёт. Захлопнув крышку на замок, он развернулся к своим коллегам со словами: — Это может значить только одно: они уже на пути сюда. Вам пора идти! Глаза Тавары округлились от услышанного, как у бешеного. Он семимильными шагами прошёл к Светлейшему и ткнул в него пальцем с криком, который эхом разошёлся по сияющему полу и возвысился к потолкам: — С чего ты взял, что они идут к нам?! И зачем ты её достал?! Мы зареклись никогда этим не пользоваться! Совсем рехнулся на старости лет?! — Отчаянные времена требуют отчаянных мер, — тот опустил глаза на пушку у себя в руках. — Посмотри правде в глазе. Мы всего лишь ирёнины. С таким противником нельзя играть по правилам. — С таким противником лучше вообще не играть! — горячился Тавара. — А что, если она не успела перезарядиться? Об этом ты подумал?! — Она пролежала там достаточно времени! — Светлейшийтоже повысил голос. — Я собирал её, и я знаю, как никто другой, когда пришло время ею воспользоваться! — А я разрабатывал чертежи! — не унимался тот. —Я гораздо лучше тебя знаю, чем чревато её злоупотребление! Старичок принялся доказывать ему, что до злоупотребления дело не дойдёт, и что он постарается сделать всё возможное, чтобы оружие не было применено вообще. В ответ Тавара взъерепенился ещё больше и корил его за то, что он смеет так небрежно обращаться с «карманным ядерным реактором». Их спору не было видно конца. Тогда старикашка-заика, скрючив руки перед грудью, промямлил как можно громче: — П-Прекратите д-драку, Т-Тавара-сан, Св-Светлейший!.. — А что я-то делаю? — с вызовом спросил первый, не сводя глаз с оппонента. — Он же хочет убить нас! В прошлый раз ему это просто не удалось! Глаза Светлейшего воинственно заблестели. На его лице появился еле заметный оскал. Мисс Лэй, всё это время выжидавшая, когда же они уймутся, резко сказала: — Вы ведёте себя, как дети. Тавара, дай ты ему уже сделать, что он хочет. — Но это же самоубийство!.. Брюзгливый учёный осёкся, словно ему самому надоело ругаться, и оглянулся назад на коллегу со странным гранатомётом в руках. — Да ну и хрен с тобой, — он махнул рукой, и лицо его так скривилось, как будто его заставили съесть гнилой банан. Расплывчатый силуэт мисс Лэй в потоке падающей воды вещал ему: — Если вы будете действовать сообща, то сегодня никто не умрёт. Встав рядом с загипнотизированным монахом, старый заика пробубнил: — Ей л-легко говорить, он-на ж-же г-голограмм-ма... В то же время по небу свистели крылья белоголового орлана, нёсшегося к похитителям на бешеной скорости. На его спине были трое: человек в вихревой маске, бездыханное круглое тело РюдзакиГенрюу него на руках и то, что издалека напоминало результат эксперимента по скрещиванию кореллы с комондором и превращению их в человека. С грозной птицы доносился не менее ужасающий разговор. — Знаешь, Тоби, я никогда не говорил этого, но до сих пор я немного сожалел, что вступил в Акацки, да. — Почему? — Неважно! Теперь я понимаю, как ошибался! Если бы меня тут не было, о таких приключениях можно было только мечтать! — Но зачем мы туда летим, семпай? Я же забрал Рюдзаки-сана! — Этого недостаточно... Эти наглецы думают, что они могут красть у меня! У художника! За это полагается разлететься на куски, да!!! Тогда же, пресытившись разборками своих коллег, силуэт мисс Лэй растворился в падающей воде. Вытянутый молодой учёный надавил на свою трость и спросил: — Светлейший, Вы точно сможете это сделать? — Да, — старик был полон решимости. — За столько лет у меня поднакопилось опыта вести переговоры. — Вы считаете, что головорезы станут Вас слушать? — Коль у меня получилось переубедить Кодзучи, то подружиться с Акацки мне не составит труда. Тавара-сан посмотрел на него глазами убийцы, но ни единой мысли вслух не выдал. — Идите в укрытие! — Светлейший разрезал воздух рукой в прогоняющем жесте. — Я не позволю им просто так убить нас! Идите! Откуда ни возьмись, белоснежная птица вылетела в центр зала. Она накрыла ужаснувшуюся толпу крыльями, словно огромным куполом. Капитан орла встал на нос своего корабля и затрубил врагам своим: — Как же я жажду битвы!!! — он сложил печать тигра. — Покажитесь, самоубийцы!!! Ну, кто тут осмелился перейти мне доро— Он замолчал на полуслове. Даже улыбаться перестать забыл. Кровожадная улыбка, которая должна была увенчать последние мгновения жизни противника, застыла на его лице, как бетон. Акацки вгляделись в потрескавшиеся от морщин лица.Они испуганно замерли, не сводя глаз с застывшего подрывника, который в эти же секунды мысленно забирал свои недавние слова назад. Когда он оттаял, то молча выпрямился и спросил без единой эмоции голосе: — Тоби, это точно то место? Его помощник в маске торопливо развернул листочек: — Так точно оно, сэр! — Это что, какая-то шутка? — Ну, Тоби же говорил, Дейдара-семпай! Надо было лететь домой и дело с концом! — Ты кретин! — старший в гневе вырвал записку из его руки. — Так и знал, тебе ничего доверить нельзя, даже карту, н-да уж! Пока он сверял координаты, а напарник успокаивал его,старики в белых халатах бросились врассыпную. Только один из них, Кодзучи Тавара, в побеге заметил, как его коллега-монах остался стоять столбом. Он подлетел к нему и схватил под руку, после чего они торопливо заковыляли в укрытие. — Ба! — капитан птицы ударил рукой по бумажке и выбросил её. — Поверить не могу! Он развернулся лицом к публике. Внизу осталась смирно стоять одинокая фигура Светлейшего, спрятавшего руки за спину. — Ты что, не слышал, что пенсионный возраст понизили? — выкрикнул Акацки. — Я тебя сейчас отучу нарушать законы, жухлый гном! — Может, я и не высок, но и не закомплексован. Вопреки всем законам взросления, с годами этот человек набрался смелости совершать глупости, представляющие опасность для жизни. Это была одна из них. Но почему же тогда в твоих глазах блестит расчётливость, Светлейший? Даже глядя в лицо смерти, он разговаривает с ним, как со своим гостем: —Я рад, что вы пришли чуть раньше. Я очень ждал этой встречи. — Хрыч старый? —бросили ему надменно. — Катись отсюда. Я на деловую встречу пришёл, м-мхм… — Я знаю, — твёрдо ответил старец и сказал: — Это я вас сюда позвал! — Кстати, а куда именно «сюда»? — спросил Акацки в маске, крутя головой. — Вы стоите внутри самого большого храма в мире, — объяснял Светлейший, как экскурсовод. — Это Храм Тысячи Ложек. Он же является штаб-квартирой академического сообщества, к которому я принадлежу. Мы называемся «Б.О.Г.И.» — Борцы-Остановители Глобального Искривления. Светлейший сделал небольшую паузу, любезно предоставив посетителям время оглядеться в поисках хотя бы одной-единственной ложки. Повертев головами, они так и не увидели вокруг ничего, кроме натёртых до блеска половиц, устилавшихся вдаль. Храм, внутри которого все собрались,на самом деле не имел ни стен, ни дверей. Его огромная коричневая пагода держалась на сотне деревянных колонн, сквозь которые попасть вовнутрь можно было с любой стороны. Именно так из лесных зарослей в центр зала звук принёс пение сверчков. Светлейший изучил команду Акацки издалека. Зрение у него было удивительно острое: стоя внизу, он разглядел порванный плащ на боку подрывника, который стоял на высоте трёхэтажного здания. — Я знаю, что это птица Киндзиро ранила тебя, — он произнёс, подняв глаза с порванного бока подрывника на его лицо. — По профессии мы ирёнины. Я могу вылечить тебя за несколько минут. — Разбежался! — отрезал человек в маске, спрыгнув с птицы на пол. — Дейдара-семпай сам безо всяких развалюх оправится! — Тоби, я что, разрешал говорить от моего лица? Когда угрожающий голос товарища упал на него сверху, паренёк в маске вздрогнул и помахал ему рукой: «Прости-и-ите!». Потом отвернулся, сложив руки за спиной, и наклонился всем телом вбок, словно высматривал что-то с крайним любопытством. — А что это Вы там такое прячете, дедушка? — спросил он сладким голосом. В ответ Светлейший бросил на него взгляд и так же быстро перевёл его на ждущего подрывника. Он заговорил с ним снова, и ни один мускул не дрогнул на его лице: — По нашим сведениям, с помощью раздоров в Бронзе Киндзиро хочет спровоцировать так называемый Большой Бум. С помощью него он собирается направить ход истории в русло, где вся чакра подчиняется ему. Младший Акацки скрестил руки и повёл носом: «Пф-ф, видать, тут все старики с приветом. Пора бы заставить его замолчать, а? а?», и вопросительно посмотрел на товарища, как бы интересуясь, когда же тот бросит в дедулю бомбу и разорвёт этого жухлого гнома на кусочки... Каково же было моё удивление, чуть ли не вырвавшееся наружу вслух, когда этот неудержимый человек, Дейдара-семпай, что-то промолчал глубоко в себя: «.....», присел в позу лотоса и мрачно, словно рокочущая грозовая туча, повелел: — Продолжай. — Ниндзя напрямую зависят от природы, с которой вас связывает чакра, — мгновенно среагировал Светлейший. — Это мощнейшая субстанция из когда-либо существовавших. — ... — Вот, например, ты. С этими словами старик вытащил одну руку из-за спины и демонстративно показал ладонью на сердитого глиняного орлана, нависшего над ним, как Дамоклов меч. — Твой транспорт... — Моё творение, — отвлечённо пробурчал Акацки верхом на орле. — Твоё творение может парить на одном месте, даже не взмахивая крыльями, — дед чуть не завалился набок от того, что за спиной его тело перевешивало оружие, и наскоком поторопился спрятать вторую руку обратно назад. — Твой товарищ только что спрыгнул с высоты, которая убила бы обычного человека. Делать всё это вам позволяет именно чакра. — .... — Постоянные схватки, в которых применялись силы природы, начали искривлять естественный ход вещей. Но, кхм-кхм! В умеренных количествах это неопасно, и природа справляется. Однако Его Бронзость захватил трон и настроил провинции А и Ум против друг друга. Страна погрузилась в хаос, где природные силы эксплуатируются безостановочно! Пока подрывник над чем-то размышлял в религиозной тишине, его напарник сам взялся вести диалог: — В этом нет никакого смысла... — Только если вы не жили при здешней экологии, — Светлейший отрицательно помотал головой. — В воздухе Бронзы чакра находится в избытке.Она не успевает рассеяться после применения техник, и часть этой субстанции остаётся висеть в атмосфере. Как только концентрация чакры здесь достигнет пика, пространство и время будут уничтожены одномоментно! Тогда не будет ни меня, ни вас, ни этой планеты! — М-да-а, реформы тут у вас так себе. — Но мир не должен быть уничтожен, — он заговорил громче. — Это противоречит естественному ходу вещей! Сразу после Большого Бума он возродится заново, но тогда для всех нас будет уже поздно! — Так, стоп-стоп-стоп! Хватит нас запугивать... — человек в маске дважды нажал ладонями на воздух в успокаивающем жесте. — Какой-то дедушка задумал уничтожить весь мир, чтобы потом захватить… Да кто в это поверит? — Любой, кто жил во времена его правления, — фыркнул Светлейший. — К тому же, в его арсенале хранится мощнейшее оружие... меч Хироносукэ. До сих пор стоически молчавший подрывник сурово переспросил его: — Меч? — О нём слагают легенды, — голосом рассказчика произнёс дёд. —Они гласят, что тот, кто подчинит себе его, способен раз и навсегда прекратить все войны в мире. — Снова Вы обманываете Тоби! Это же противоречитего плану! Дед озадаченно протёр двумя пальцами лысину. — Эм, что ж, мы не уверены в этом, но мой опыт работы с дзюцу подсказывает, что под «закончить войны» имеется в виду закончить их вместе со всем остальным. В таком случае, как видите, это идеально входит в планы Киндзиро... Ах, как я мог забыть! Вот, мы же уже всё рассчитали! Светлейший призвал в руку свиток ростом с него самого. Он раскатал его и предъявил всеобщему вниманию столбы с формулами и уравнениями со словами: — Перед тем, как сделать данный вывод, мы высчитали всё с точностью до тысячной доли без права на ошибку! Если этот меч в руках Киндзиро, но он не активировал его, значит, он пока не знает, как это сделать. Следовательно, мир возможно спасти, пока Киндзиро не знает, как приручить меч Хироносукэ! На вихревой маске выступила капелька пота: «И ради этого вывода вам понадобилась высшая математика?..» Светлейший в очередной раз пропустил слова парня в маске мимо ушей и пристально ожидал ответа от старшего напарника. — Ну, Акацки, что скажете? Капитан орла сидел в позе лотоса, сложив руки на коленях, и, когда старец выжидающе посмотрел ему в глаза, проворчал: — Украсть у Акацки и пригласить меня на переговоры... Ты или сильнейший шиноби, или двинулся на старости лет. Я знаю, что это второе, но мне так нравился первый вариант, пока твоя сморщенная рожа всё не испортила, пропади ты пропадом, да... Его слова разгневали старика: — Вы меня вообще слушали? Большой Бум приведёт к концу всего! Ваша организация — туда же! Всё, что было когда-либо создано людьми, твои творения, или храмы, школы, банки, целые кланы — всё это погибнет! — Конечно, погибнет, мхм. Из тебя песок сыпется уже, а ты до сих пор не знаешь, что ли, что в конце концов всё умирает? В храме повисла тяжёлая тишина. Светлейший, мне искренне жаль, хоть Вы и не можете услышать меня. Ведь Вы были единственным из Вашей группки, кто немного мне, не побоюсь этого сказать, нравился. Наблюдать за тем, как жизнь бьёт ключом из столь старенького тела, было очень увлекательно. Ваш единственный прокол был в том, что Вы возжелали переубедить человека, — нет, — существо, чьё мировоззрение ничем не отличается от обычного камня, лежащего на земле. Да и состоит он в организации, где, как я уже говорил, каждый мнит себя концом света. Возможно, колесо фортуны повернулось бы в Вашу сторону, будь на нашем месте более «принципиальные» коллеги. Их могло бы побеспокоить исчезновение тех вещей, о которых Вы болтали наищедрейшие полчаса. Хех... увы и ах. Сюда пришли не они. — Я всё равно достану этого гуся Дзиро, вот увидишь, мхм... — Естественно, достанешь! — Светлейший шагнул ему навстречу, задрав голову. — Мы можем договориться. У нас есть огромные запасы средств, которые точно пригодятся Акацки. В таком положении отказываться от— Семпай перебил его: — Ты боишься Большого Бума… — Так и есть, — кивнул старик. Семпай вопросительно перевернул ладонь зубами к верху: — И ты же ведёшь переговоры со мной? — Очевидно же, что не с твоим подхалимом, — небесно-голубые глаза старика воинственно сверкнули. — Что вы решили насчёт Киндзиро, Акацки? Семпай согласился: — Да. — Что «да»? — Теперь он нравится мне чуть больше, да. Кровь отошла от круглого лица Светлейшего.Голова у него закружилась, и он закачался. — Что? Но как?.. — он обомлел. — О чём, да о чём ты вообще говоришь?! — Нет, о чём ТЫ мне говоришь? Дейдара-семпай резко качнулся вбок, поставил руку на пол и оттолкнулся, вприпрыжку встав в полный рост на своём белоголовом орлане. — Мои творения взорвутся, в храмы перестанут верить, школы закроются, банки обанкротятся, кланы вымрут и так далее. Однажды всё задохнётся, да. Судьба у всех вещей одна... Борись, не борись — вселенная и без чокнутого старика взорвётся хоть посреди ничего, если захочет. Весь мир, кстати говоря, именно так и родился, — удовлетворённо хмыкнув своим же словам, семпай продолжил: — Перед тем, как ты исчезнешь, в качестве поощрения за попытку я отвечу на твой вопрос и поделюсь мнением о планах вашего чокнутого Цезаря... Не моргая, он всё твердил и твердил, смотря в испуганные глаза Светлейшего тем же пропащим взглядом, которым взирает Гермесов бюст на младенца. Дейдара-семпайна несколько мгновений сделал немую паузу и заключил: — Большой Бум создал эту вселенную — Большому Буму её забирать. Обязательно там буду. Угу. От его слов у Светлейшего подкосились ноги. Колени у старичка согнулись, и он упал пятой точкой на землю, обронив на пол деревянный гранатомёт. Он позабыл о боли — его голубые глаза остекленели, налившись ужасом. Мороз дыхнул мне в спину. Весь храм за несколько секунд как будто покрылся арктическим льдом изнутри. Мой напарник разжал руку, и на его ладони появилась крошечная птичка с веточкой маслины в клювике. — Это 298-ое... — сказал он, глядя куда-то мимо дедушки в пустоту. — Приберёг на особый случай, м-мхм... «Так тому и быть», подумал Тоби, заняв позицию боевой готовности, и... Погодите-ка. Это ещё что такое? Тоби обнял бока ладонями. Неужели, я дрожу? Нет, нет. Невозможно. Меня просто......Трясёт от смеха! —— КАЦ!!! ——
Солнечно-яркий свет залил небо. Раздался мощный хлопок, как будто треснула гигантская фанера. Вниз с горы шумно поползла вспенившаяся грязь, перемешанная с обломками Храма Тысячи Ложек. Расправившись с ним, Акацки воспарил на птице в небо, пока его верный мальчик на побегушках успел скрыться вместе со центнеровой тушкой их босса в ближайших кустах, изрядно попыхтев, пока тащил на себе его телеса. Со склона, на котором остался сторожить босса без сознания младший в маске, открывался живописный вид на вечерний Драконий Хвост. Крыши его домов, как разноцветные пики, протыкали небо и посверкивали черепицей. Почти на всех зданиях сверху крутились на ветру флюгеры — на одном выгибала спину кошка, на соседнем два аиста сторожили гнездо, между ними на дальнем клевал в вечернее солнышко петух. Граждане здесь утыкивали даже палатки каким-нибудь куском железа с фигуристым прутом, украшая подобными вещицами все навесы с таким упрямством, будто бы в этом заключалось местное понятие о красоте.Вряд ли они ждали в гости сущность, которая, стоило на горизонте замаячить чему-то симпатичному, кидалась ревностно искать в этом красоту, уничтожая всё на своём пути. Это были мирные сельские сумерки... — Сейчас вы узнаете, что такое истинное искусство! — загромыхал белоголовый орлан. — Земляка на меня натравили, значит?! Вам такой номер с рук не сойдёт, ага!!! Проигнорировав его, Акацки, парящий на глиняной птице, стремглав пронёсся вдоль речного канала. Орёл практически скользил брюхом по воде. Не колеблясь ни секунды, подрывник сбросил вниз ещё несколько творений подряд, взорвав их по цепочке. Одна вспышка за другой — за мгновение ока весь канал залился мягким свечением, и тут же сдерживающие реку бетонные стены разнесло в разные стороны, как фейерверк из булыжников. Крики людей доносились до самого склона, где прятался Тоби. Он увидел, как вода из раздробленного канала заплеснулась на улицы и побежала вниз, словно по гладкой скатерти. Минуя канавки, она стремительно пробиралась в переулки и под дверные щели магазинов и домов. Жители матерились на каждом шагу, разглядывая свои ноги, с которых ручьём текла вода: — Что за напасть! — Как это понять?! — Моя постель! — За что я плачу налоги?! На улицы изо всех дверей хлынули гражданские в сорочках и тапочках. Многие спасали домашние садики и выбегали наружу с хризантемами, розами, мимозами и космеями. Набившись в переулки, население Драконьего Хвоста возмущённо гудело, пока сразу из трёх зданий внизу не повалил дым. Проникнув вовнутрь, вода подтопила нижние этажи, произошло короткое замыкание, и вскоре из окон высунулись язычки пламени. Кто мог, бросился на помощь, чтобы потушить огонь, а оставшийся народ продолжал бухтеть, о чём-то спорить и всплёскивать руками. Гражданские досадовали на «хвалёное электричество» и «проклятые военные учения», однако, стоило людям поубавить пыл и прекратить пихаться локтями, кто-тосамый наблюдательный из толпы высунул костлявый палец и ткнул им в небо: — Смотрите! Там, наверху! Сотни голов подняли ноздрив указанном направлении. Всё, что они могли разглядеть — это белая птица величиной с вагон поезда, из головы которой торчал длинный плащик. У него, в свою очередь, на самом верху топорщился густой хвост, заваленный набок, как пламя под сильным ветром. С глиняного орлана доносился гогот: — Ха-а-а-аха-ха-ха-ха-а! Вам бы сейчас в зеркало взглянуть, да-да-да! Леди и джентльмены, вы знатно обмочились! — Что это такое?! — рассерженно спрашивали жители. — Это он сделал?! Дейдара-семпай опустил глаза на зрителей и торжественно развёл руки в стороны. — Это сотворило моё искусство! — описывал он. — Сброшенные в воду крошки вмиг обратились вспышкой, которая исчезла навеки и заставила воду выйти из берегов! Да! — Ты зачем это сделал?! — Таким образом я увенчал свою последнюю работу под названием: «Храм Тысячи Галимых Ошмётков», м-м-мхм. Что ж, спасибо за огонёк, и запомните: искусство — это ВЗРЫВ! Белый орлан повернулся к зрителям задним местом, поднял нос кверху и устремился к кустистому склону. Прилетев на точку, где его ждал коллега, он был краток: — Сваливаем! — Тоби кажется или у Вас хорошее настроение? — А как можно созерцать такой пейзаж и не улыбаться? — он гордо отвёл руку назад, показывая на дымящиеся дома, словно на картину. — Заскакивай! А, и жиртреста отложи. Сам подниму! — Ну, что Вы, не стоит ради меня! — пролепетал младший напарник, в спешке впрыгивая на грозную птицу. Глиняный хищник развернулся, почерпнул тело Рюдзаки Генрю хвостом, как лопатой, закатал в себя и вместе с дополнительным грузом полетел к границе деревни — волнистой чешуйчатой спине, окольцевавшей селение. Место преступления он покидал под одинокие аплодисменты. — Шедеврально, семпай! У меня нет слов! Как всегда круто! У меня аж дух захватило от восхищения! — Ну, дух у тебя скорее захватило от того, что ты тащил на себе эту свинью, конечно, — хохотнул он. — Моё искусство безукоризненно, это да! Этому дубу ни за что не оценить его по достоинству. С победной улыбкой старший Акацки поставил ногу на шаровидный живот Рюдзаки Генрю. — Над творцом авторитета быть не может! То-то же будет ему веселье, когда очнётся! Да нам как минимум надбавка за такое полагается, ага!.. — Семпай, семпай! Уберите ногу! — А? Посмотрев себе под ноги, он увидел, что огромное лицо Рюдзаки Генрю исказилось, из его глазниц и рта повалило мятно-зелёное свечение. Бездыханное тело мужчины в строгом офисном костюме заговорило твёрдым женским голосом: — Советую сейчас же развернуть птицу, пока это тело не разлетелось на куски. — Что?.. — улыбка его стаяла. — Дела-дела! Бьют Вас Вашим же оружием, а, семпай? — Не молоти чушь! — старший сжал кулаки и оглянулся назад. — Какого они хотят на... Он оборвал своё предложение на полуслове и словно в пол врос. По небу пронеслись полупрозрачные струйки, ударили в землю, и через несколько мгновений на пустом месте отобразился Храм Тысячи Ложек — целый и невредимый. Подрывник в бешенстве ворвался вовнутрь здания, которое, он был уверен, было разрушено без права на реставрацию. Внутри не было ни души. Тогда орлан выскользнул наружу и поднялся на крышу под споры и догадки напарников о том, что только что произошло? Каково же было их обоюдное удивление, когда в центре пагоды, на самой высокой её точке, стоял старичок с дымящимся гранатомётом в руках. Вновь встретившись с Акацки лицом к лицу, он собрал губы в трубочку и сдул дымок, исходивший из деревянной пушки. — А-а-а-а!!! — орал старшина от злости. — Да кто ты такой?! — Я уже представился, — спокойно отвечал Светлейший. — Я тебя богом звать не буду!!! И как ты это сделал?! Я низвёл ваш храмик в прищепки, да! А свой грязный трюк ты провернул с помощью пушки, что ли? Она же из... Дерева?.. Семпай сам не поверил в то, что только что сболтнул. Светлейший тоном строгого преподавателя сказал в отместку: — Это, надо признать, самое оскорбительное в своей простоте описание такого мощного химического элемента, как сенджурод, которое я когда-либо слышал. — Сенджу что?! — горячность снова взяла вверх над старшим Акацки. — При чём здесь вообще химия?! У тебя гранатомёт из дерева сделан, мать твою! Как ты это объяснишь?! — Во-первых, не гранатомёт, — приподняв бровь, смущённо поправил его Светлейший. — Во-вторых, не из дерева, а из частиц сенджурода. — Да хрен с ними! Я спрашиваю, как ты храм за секунду отстроил?! — С помощью частиц сенджурода. — Задолбал!!! — всё сердился он. — Сколько можно отвечать одно и то же?! — А сколько можно задавать один и тот же идиотский вопрос? Вот будете слушаться — и услышите нормальные ответы. — Ну, нет! Я этого так не оставлю! Его терпение лопнуло. За несколько секунд он успел слепить новую бомбочку, швырнул её в старика и сложил печать тигра. — .......!!! Открыв рот, чтобы крикнуть заветное слово, он… просто оставил рот открытым. Светлейший сурово подбоченился. Бомбочка глухо ударилась о его живот и скатилась вниз. — Э-э… Семпай, у Тоби тоже нет слов, но нам бы разобраться с ними побыстрее! Старший обернулся и удивлённо посмотрел на младшего в маске. — Что случилось? Почему Вы резко замолчали? Он показал себе на горло. — Вы простудились? Он скривил рот и сделал двумя ладонями крест под подбородком. — Вы придумали какой-то новый метод казнить этих негодяев? Он положил руку на лоб… Испустив бесшумный вздох, Дейдара-семпай указал пальцем себе на лицо, затем поставил ладонь ребром, оттопырил вниз большой палец и несколько раз столкнул его с пальцами наверху, а в конце той же рукой провёл невидимую черту. Что бы это могло значить… — …О Боже! Вы лишились дара речи? Буквально?! Прядь, целиком закрывавшая пол-лица, повисла, как гобелен, когда он в ответ механически медленно повернул голову немного вбок, не поднимая глаз выше уровня коленей своего товарища. Что бы то ни значило, грешно было бы сейчас попытаться навязать человеческие черты существу, которое восприняло угрозу Большого Бума вселенной как приглашение на праздничный ужин. Посему условимся, что, отведав тухлого зерна собственной оплошности, он оскорблённо нахохлился. Тут же внезапный порыв ветра вздыбил их плащи и заставил прикрыть руками головы. На крыше, где стоял Светлейший, образовалась молочная дымка. Затмив собой весь обзор, через несколько секунд туман с шипением разошёлся в стороны. На краю пагоды Храма Тысячи Ложек появилась женщина, одетая в короткое светлое кимоно и спортивные шорты. Сложив руки на груди, она свысока — в переносном и буквальном смыслах — оглядела людей в дождевиках с облаками, после чего зычно представилась: — Я — председатель совета Деревни Скрытого Драконьего Хвоста, Майдзуру Хаитани. Это моё дзюцу заткнуло его. Упомянутый оскалился, чуть не лопнув от забурлившей в нём ненависти, но все взрывные ругательства пролетели у него в голове и остались там навеки, так и не наказав нахальную девчонку. Я огляделся по сторонам. Внизу стояли несколько престарелых ирёнинов в белых халатах, каждый со своей техникой наготове. Брюзга Тавара впервые за всё время дерзко заулыбался, держа свиток двумя пальцами перед собой со словами: — То-то же, моськи! Наука ещё всем тут задаст жару! — С тобой ещё как задаст, — ехидно ответил ему молодой учёный, опиравшийся на трость. — Ты же чуть не сжарился в поту, когда наш друг выронил Библию из рук. — Я сейчас тебя твоей же ходулей заткну! Умник нашёлся! Пока эти двои грызлись между собой, встревоженный напарник в маске закричал на женщину: — Что ты сделала с ним?! — Майдзуру-сама подготовилась к вашему приходу заранее, — вместо неё ответил старик, по-хозяйски подбрасывая гранатомёт в руках. — Во всём мире она известна как Похитительница Слов! — Это особая техника моего клана, — пояснила женщина. —Наше дзюцу отнимает язык жертвы и дарует мне возможность услышать несказанные слова. Моя семья поколениями применяла это для шпионажа и добычи ценных сведений… Я впервые в жизни использую её потому, что мои противники — невыносимые болтуны. Человека в маске это задело за живое: — Вау… Это… Это было слишком грубо даже для шиноби такого ранга… Хотя погодите! Если заткнули его вместо меня, значит, я примерный ниндзя? И разговариваю в меру? Аха-ха! Ой. Всё-всё, больше не буду! А, кста-а-ати… Описав вихревой маской полукруг, новичок из Акацки ещё раз оглядел всех присутствующих. — Я вообще-то впервые тут на задании. Ещё никогда не ходил на вече! Какие вопросы будем решать? — До меня дошли вести о бесчинствах вашей организации в этих краях. Услышав это, подрывник беззвучно хохотнул, зажмурившись. Председательница совета Деревни Скрытого Драконьего Хвоста, наоборот, была настолько серьёзна, что ни один мускул не дрогнул на её лице после насмешек Акацки. — Вы замусорили всю воду вдоль берега на западе; ваша некомпетенция чуть не привела к летальному исходу во время спасения отряда сопротивления Мадоака; вы ворвались во дворец правителя нашей страны и поставили под угрозу без того нестабильную ситуацию в государстве; устраивали несанкционированные спарринги на закрытом тренировочном пространстве; многократно нарушали Первейший и Окончательный Его Бронзости Акт о Техниках; совершили покушение на объект мирового наследия и, в конце концов, нанесли огромный ущерб сельской инфраструктуре. Её судебный тоночерчивал каждое их злодеяние, как канцелярский нож, вырезающий квадраты из картона. Как же незаметно летит время... Я думал три аль пять мелких неудобств Акацки здесь учинили и кончено, а тутцелый котёл из бурды с переполохами.Вот уж не думал, что считаю настолько плохо… Однако слова председательницы были большей истиной, чем все уравнения вместе взятые. Из глазной дырки вихревой маски повалил стыдливый парок. — Не может быть! И всё это за пару дней? Нам очень неудобно, что так получилось. Но вы же не сдадитенас в обезьянник, правда? — По-твоему, сейчас время шутить? — она спросила его, глядя в упор. — Ну и зануда… Паренёк в маскепритих, заскучав, а потомрезкозадрал руку и осуждающе затыкал пальцем в главу деревни, как на уродливое цирковое животное: — Не пойдёт, не пойдёт, не пойдёт! Дольше всех живёт тот, кто много смеётся! Сейчас мой семпай научит тебя уму-юмору, ага! — «Семпай»? — её глаза округлились. Младшийзастыл в той же позе, в которой обругивал противницу — он ждал. Тем не менее, спустя пять секунд ничего не произошло. Шла седьмая. Что там такое? Он боком просеменил к старшему и сказал так, чтобы никто, кроме них, не услышал: — Вы сможете, семпай!.. Они у Вас на прицеле!.. Сейчас самое время!.. Точно прочитав его слова по губам, хотя и тех не видела, Хаитани Майдзуру сухо спросила: — И чего тебе даст из пустого в порожнее гонять?.. Он же явно из тех, кому выставляться куда важнее всего остального. Несмотря на то, что тогда он был гвоздём программы, старший Акацки повернул голову назад. Он отвлечённо смотрел куда-то сквозь блестящие черепицы пиковых крыш, флюгеры в форме всех божьих тварей и причмокивающих от скуки селян в сорочках. Его безмолвие выбило из его товарища последнюю испарину. Он-то надеялся, что к этому времени от деревни останутся одни руины, а они будут посапывать в своих домиках на дереве. — Семпай! — он умолял. — Просто взорвите их без лишних слов! Ведь краткость — сестра таланта, ну? Ну? Старший мгновенно посмотрел ему в глазок: «Пардон?», наверное, хотел сказать. — Сложите печать и всё! Взрывы — это уже красиво, громко и заметно! Словами-то иногда можно и пренебречь, а? Подрывник тяжело взглянул на него исподлобья. «А у тележки ты тоже четвёртое колесо снимешь просто потому, что их и так уже много?» — это значило, надо понимать… Человек в маске предпринимал последние попытки вразумить его: — Д-Да Вы что?!.. Вы же не пропустите ход просто потому, что Вам слова не дали?! Он поставил могучий кулак на бок, и, устремив свой взор, закрытый гобеленом из волос, вдаль, промолчал: «Эх, ничего не поделаешь». Светлейший проехался по крыше вниз на согнутых ногах, как скейтбордист, затормозил у самого края на одном уровне с Хаитани Майдзуру и бойко крикнул преступникам на белом орле: — Сдавайтесь, Акацки! Вы окружены! Толпа под брюхом белоголового орлана загудела.На лицах стариков в белых халатах играли победоносные улыбки. Майдзуру Хаитани отдала приказ всем разойтись по домам и велела Светлейшему забрать тело Рюдзаки Генрю. Он начал просыпаться. Что же Вы будете делать теперь, Дейдара-семпай? Тоби обязательно присмотрит за Вами.