Тобитоварищ Дейдары из Акацки!!.. Или эпос о еноте и мусоре

      Пучеглазая рогатая сплюшка за неимением голоса таращилась в мою сторону громче всех своих живых прототипов вместе взятых, как бы призывая отвергнуть личные хотелки и вернуться к нашим баранам.       Фигурально выражаясь, мы похватали свои офисные портфели, подвязали шнурки и торопливо впрыгнули на пузатое творение, на котором под нарастающий свист ветра унеслись в небо.       Под «мы» я подразумеваю, конечно же, себя и моего беспечного протеже, Тоби.              По велению голоса из радио, перед заданием мы прилетели к гроту на юге от офиса Рюдзаки — того самого, который посещали в первый раз. Этот грот буквально встраивается в обратную сторону Лагуны: он скрывается в каменной стене её последнего, самого высокого яруса.       Вход вовнутрь огибала замшелая каменная арка. Железные ворота внутри неё были заперты. Из-за их прутьев доносились только завывания ветра.              Подошёл. Подёргал ворота. Не поддались. И никого, кроме нас, тут больше нет.       Взрывать двери в кабинет нашего работодателя было бы слишком грубо. Ничего не остаётся, кроме как сделать мины посерьёзнее и ждать.              Я примостился сверху на одном из валунов, готовясь помедитировать минуту-другую. Горные просторы напротив оказались очень даже кстати.       Вдруг раздался глухой кашель, которым обычно кашляют для привлечения внимания.       Мой спутник наклонил голову немного вбок и скрестил руки ниже груди, обнимая ладонями свои локти. Нечто манящее было в этой его деловито-бытовой стойке.       — Они вызвали нас, а сами опаздывают! — он жаловался. — Не хочу показаться излишне заносчивым, но, по-моему, Рюдзаки и его люди не уважают нас. Или же это прокол нашего лидера?       — Тоби, он на тебя самый элитный плащ в мире надел. Вместо критиканства тебе бы стоило ему ноги целовать, ага.       Увидев благодаря мне, какая нелепость выпорхнула у него изо рта, напарник неловко пригладил затылок рукой, размяв шею. Он сдавленно засмеялся.       — Простите! Надо же, мне и вправду надо следить за своим языком... О чём я говорил? А, да! Наш лидер хоть и делает иногда проколы, но он явно с чувством достоинства. А вот Рюдзаки Генрю!..       Тоби плотно скрестил руки на груди и удручённо покачал головой. Мне послышались только имена Рюдзаки и Пэйна, выброшенные на ветер с разными градациями уважительности, однако в контекст я даже не собирался вслушиваться.       Я сидел на камне, обдуваемый тёплым ветром. На верхушке холма, где мы приземлились, склон был настолько крутой, что на фоне торчащих колосьев массивный горный пейзаж создавал иллюзию обрыва. Небо было уже всё в облаках.       Прям дежавю. Когда же я в последний раз вот так вот сидел-посиживал перед миссией?              А-а-а.       Дошло.       Одной ночью.              Ну, не согрешу же я, если на минутку представлю, будто реальность перед моими глазами зарябила, как вода, и сменилась сценой из прошлого — как в фильмах, знаете?       Предаваться давно утёкшим воспоминаниям — это, конечно, по меркам мимолётной красоты есть неимоверное безобразие, но ничего не попишешь, ведь, нравится вам или нет, но я уже туда уплыл!

— Ненавижу ждать.

      Из всех людей, которых я знавал, Мастер занимает почётное первое место в пунктуальности. Она была у него во всём. Я даже не буду перечислять каждый подтверждающий это случай, которые вашим умишкам всё равно будет лень оценить по достоинству, но —       Если бы его деревянное тело обладало способностью дышать, то каждый вдох и выдох был бы точно зафиксирован и произведён в строго установленное время — по таймеру. Ни молекулой раньше или позже!       — Ты-то всем запасся? — Хируко спросил, повернув деревянную шею в мою сторону.       — Во все оружии… Я в нетерпении, да уж.       — Вижу-вижу... Надеюсь, до тебя уже дошло, что на этот раз придётся обойтись без твоих трешовых перфомансов.       — Обижаете… Моё искусство не имеет ничего общего с трешем, мой Мастер, угу…       Сам того не заметив, я наступил скорпиону на хвост.       — Твоё искусство и с искусством-то ничего общего не имеет! — гневно осудил меня Хируко. — Вроде вымахал, а в башке ветер так и гуляет. Хлопушки угождают только плебсу, и то за редким исключением они не шарахнутся тебя. Такая дурь из кожи вон вылезет, но никогда не сможет называться искусством. Сколько раз можно повторять одно и то же?       — Можно подумать, боевые чучела на бельевых верёвках достойны звания творений, ага.       — Заткнись! — велел он и немедля добавил:       — Как только захватишь биджу, сразу тащи в пещеру. Не надо там чваниться до потери сознания. Упущенное время будет дорого стоить.       «Обалдеть, — поразился я, — до чего ж доводит пунктуальность. Даже спор не продолжает». Вслух же я невзначай так сказал:       — Вот уж никогда не думал, что буду охотиться на хвостатых, как на мамонтов, угу.       — Ещё одна шутка? — Хируко повысил голос. — Это тебе не разрывать людей на куски. У мальчишки нет шансов против нас, но если ты облажаешься и случайно грохнешь его — пеняй на себя, ясно?       Мне было предельно «ясно», к чему он клонит.       Вроде как теперь я был не просто на заработках — я ловил биджу, чтобы принести его в логово Акацки во ублажение коварных желаний презлейшего вожака нашего бесславного племени.       Увы и ах — мне было по барабану, какой сложности эта миссия. Моё искусство однозначно превосходит какого-то несчастного клопа, которому внутренний монстр и без меня психику уже сломал. Осталось её только подорвать и вуаля — естественный ход вещей взволнован, перемешан, расстроен и взбалмошен моими творениями, но в итоге именно такая участь ему была уготована. Красота, да и только.       — Я, вроде, насиделся, угу. Пора, наверное…       Только приготовился я оставить насиженное место, как под тории на выходе из убежища обозначились два силуэта. Пара знакомых, которые имели неудовольствие задержаться под пастью Гедо Мазо после позднего собрания.       Увидев надвигающееся социальное взаимодействие с Самэхадой за спиной, Хируко выругался так, чтобы его брань не достигла синих ушей:       — Чёрт побери, только не это!..       Когда пара приблизилась, из-за двухметрового заслона в виде мечника Хошигаки вышел его ненаглядный напарник. Он бесцеремонно прошёл мимо, как будто бы нас там не было. Как говорится, и Вам здравствовать да не хворать!       А вот Кисамэ-сан отклонился от заданной траектории и с кровожадной улыбкой поплыл в нашу сторону, как и предчувствовал мой Мастер.       — Прохлаждаетесь? Я думал, ваша команда порасторопнее.       На подходе к нам с насмешкой сказал мечник.       Предвидя от Мастера лишь неприветливое молчание, на помощь подоспел я:       — Вообще, уже собирались. Что такое?       — Есть одна вещь, которая не даёт мне покоя…       Полная луна приютилась сбоку от его головы, как лампа, и когда острозубая пасть осклабилась, на его грозном квадратном лице с жабрами сгустились чёрные тени.       — Иногда мне интересно, что бы было, если бы мы хоть изредка собирались не ради заданий. Мы все почти незнакомы, а мрачные мины уже так приелись с этой работой. Здесь ведь есть неподалёку вода, да и горы вокруг, так что вряд ли нам сильно помешали бы. Бросить парочку зомби на корм акулам, чтоб не портили настроение, и, по-моему, душевный вышел бы пикник на морском берегу. А Вы так не считаете?       — Что он от вас хотел? — требовательным голосом спросил Хируко, минуя вопрос Кисамэ.       — Да ничего особо важного не сказал. Так, дал знать кое-что о вашем задании и отпустил с миром.       Сделав определённые выводы в своей голове, Мастер оскорбился.       — Он так сомневается, что хочет отправить подмогу? Это бесполезно. Только в ногах кубарем кататься будете. Оно вам надо?       — Ошибаетесь, Сасори-сан. Напротив, он так уверен в вашем успехе, что попросил нас об одной услуге на время, пока мы будем запечатывать зверька в клетку.       Что именно за услуга, он так и не пояснил. Наверняка это связано с охраной, подумал я.       Мрачная марионетка замолчала, а Хошигаки-сан чуть-чуть повернулся и встал лицом ко мне.       Из-за огромной мышечной массы создавалось впечатление, будто бы плащ Кисамэ был наброшен не на тело, а на рыцарские доспехи. Даже малейшее его движение выглядело одновременно могучим и слегка скованным.       Когда он посмотрел на меня, оказалось, что не только наши взгляды, но и мысли встретились.       — У тебя такое лицо, будто бы ты его уже поймал.       — Так и есть. Просто он ещё об этом не знает, угу.       — Я почти завидую. Если вдруг станет скучно, пожалуйста, позовите. Помогу, чем смогу, ехе-хе-хе-хе…       Хируко сурово сделал ему замечание:       — Тебе обязательно подстрекать его?       — Дейдара, мне обязательно подстрекать тебя?       — Главное, чтобы Мастер не услышал, Кисамэ-сан, ага.       — Что за детский сад? Можно подумать, будто бы вы оба действительно уже схватили его.       — Мне казалось, у биджу нет никаких шансов, угу, мой Мастер.       — Голова должна всегда оставаться холодной.       Не переставая улыбаться ни на секунду, Кисамэ-сан учтиво откланялся.       — Я думаю, мы прекрасно поговорили. Ладно, мне пора. А то Итачи-сан заждался.       С фразой «Всенепременно ждём вас с добычей» облако на широкой спине Хошигаки-сана, удаляясь всё глубже в тень, слилось с ночью и погрузилось в неё без остатка. Последним, что я еле-еле расслышал, был ровный, проникновенный голос Итачи: «Я не совсем понял, что значит «Позовите, если станет скучно»?». Соглядатай хренов.       — Ну, — ужасающие мелкие глаза Хируко сдвинулись в мою сторону, — отдохнул?       — Пожалуй... Можно вылетать, мой Мастер.       Я запустил руку в сумку, откусил кусочек глины, пережевал его и бросил на землю. ПУФ! — и из белого облака обрисовалась пухлая птаха из семейства совиных. Марионетка Мастера сдвинулась с места в её сторону, не дожидаясь меня.       Наблюдая за тем, как громоздкий горбатый Хируко уверенно всходил по приземлённому крылу, как по трапу, я подождал, пока он не остановится и посмотрит на меня страшным взглядом сверху вниз.       — Чего столбом встал?       — И, всё-таки, Вы на них летаете. Угу.       — ......       То ли он был слишком раздражён, чтобы разговаривать, то ли я прервал тишину слишком рано, однако Хируко ничего не ответил, пока я не добавил:       — Знаете, может, мы бы продвинулись дальше в наших спорах, если бы хоть иногда работали вместе. Типа, почаще смотрели бы друг на друга со стороны, ага.       — Куда дальше? — он проворчал. — Всполыхи твоим искусством признать?       Его метафора (которую он, зуб даю, сам за метафору не считал!) ударила мне в голову, но я сдержался только ради того, чтобы сказать:       — Вот Ваш путь. Он же вечен. Да? По нему станет удобнее идти, расчистив все препятствия, по-моему, да… Постоянный разлад до добра не доводит, угу.       — Ага…       Когда жуткие глаза Хируко округлились, я сразу понял, что Мастер расслышал меня с полуслова. Моё предложение его заинтриговало.       — Что ж... тогда завтра мы наконец решим этот спор. Он закончится в мою пользу, Дейдара. Вот увидишь.                                                               Зато мы успели ещё парочку раз провести прелиминарии на тему искусства.       В последний раз Мастер вёл со счётом 137:42, хотя… Истинные цифры выходили за пределы десятков тысяч. Вот я тайком и обнулил результаты, начав считать заново за неделю до часа икс.       Дабы вы не подумали, словно с гибелью моего старшего товарища оборвалась судьбоносная возможность подписать мирный договор, знайте, что вот так «Расчистить все препятствия» и «Решить этот спор» мы собирались чаще, чем народ по весне чихает.       Я предлагал — он соглашался, потом снова обзывал мои взрывы всполыхами, и всё шло по кругу. Один спор порождал другой, и когда я закидывал удочку с примирением, я не дерзил ни на что надеяться. Честно-честно!       Просто, не мог же знать, что именно в тот день мой призыв покончить с разногласиями больше никогда нельзя будет повторить.       И что он имел в виду, когда говорил, что спор закончится в его пользу?..       За происходящим вокруг в настоящем времени я почти не следил. Перед глазами красовались горы да ползли облака. Ничего не изменилось с тех пор, как я начал усиленно думать, или как это там называется?       Внезапно правым плечом я почувствовал что-то неладное.       Что-то…       Демоническое!       Когда я буквально чуть-чуть повернулся вбок, весь обзор мне перекрыл апельсиновый вихрь.       В дырке, которая обычно была полностью чёрной, сверкал немигающий зрачок величиной со здоровенную чёрную жемчужину.       А хуже всего того, что он пялился мне в самую душу бог знает сколько времени!!!       Зад сам собой отъехал в сторону и чуть было не кувыркнулся с валуна вниз на оживлённые муравейники.       — Э-э-э-э! Соблюдай дистанцию, Тоби!!       Напарник сидел рядом со мной на корточках, сложив руки на коленях. Он так компактно сгруппировался, что со стороны я б ни за что не догадался, что этот парень на самом деле безнадёжно бьёт меня в росте.       — Ну и рожу скорчил...       — Утихни! УГУ!!       — Вы, кстати, заметили, какая погода хорошая? — Он проигнорировал меня, поднял маску к небу и заскулил:       — Разве честно заставлять людей работать в такое время, а-а? Как пить дать, когда смену закончим, опять солнце палить начнёт.       Какой же он рассеянный...       Тоби сполз с камня и поплёлся по направлению в буйные заросли одуванчиков. Он браво промаршировал в высокую траву, со скользким скрипом крутанулся на пятке и упал на спину.       — Я б так весь день пролежал…       Кое у кого вот-вот маска от удовольствия треснет. Вот как можно быть таким раздолбаем, а?       Хотя если подумать, раскинувший руки и ноги на траве с пофигизмом морской звезды Тоби высосал из атмосферы часть негативной энергии, которая набилась мне в мозги. Именно в тот момент я вспомнил, что должен кое-что отдать ему.       — Эй, пойди-ка сюда.       В ответ мне раздался протяжный зёв выбросившейся на берег умирающей касатки.       — А-а-а-а-ах-х-х-х… Можно потом? Вы ж меня гоняли всё утро…       Действовать надо быстро — пока он не заснул!       Я вытащил из-за пазухи кулёк и кинул мешочек ему на вздымающийся на живот. Он на миг перестал дышать, заторможенно поднял голову с травы и уставился на вещицу у него на брюхе.       Пряник вместо лица спросил меня мёрзлым голосом:       — А это ещё что?       — Неприкосновенный запас. Заныкай себе куда-нибудь и не трогай, пока не прикажу, угу. Только не подумай, это не—       — ПОДАРОК ДЛЯ ТОБИ?!       Вцепившись щупальцами в несчастный кулёк, Тоби в два приёма расправился со шнурком (чего я не разрешал делать) и окунул всю лапу вовнутрь. Да и бог с тобой, подумал я, отвернулся и продолжил медитировать под фоновую какофонию радостных звуков товарища.       — Для меня такого ещё никто не делал! Это что, спящие котята?! Это спящие котята! И щенята! И птички! Мне кажется, или даже немного цветные? Вы умеете красить то, что лепите?! Откуда же Вы столько разновидностей знаете? Вы что, до Акацки в зоопарке работали? Аха-ха-ха!!..       — Тоби, ты забываешься, да. Это же для работы, угу.       — Ааа, для работы?.. Эй, это значит, что теперь я смогу надрать задницу поганцу, который толкнул меня!       — Кому-кому ты там задницу надерёшь?       Смех Тоби сорвало ветром. Всё, что я услышал — это тот третий голос, влезший в наш разговор, затем шорох плаща, под который мой товарищ засунул мешочек, и шарканье сандалий.       Пять, — нет, — шесть пар шаркали в моём направлении. Затем пятеро из них остановились, а последний продолжал идти.       Да-да, знаю я этот взгляд.       Взгляд, который мог бы снимать кожу со спины, как острая бритва, если бы умел превращать своё мнение в реальные предметы.              — Эй, ты.              А вот и голосок из радио. Так это был он. Ему неведомым образом удалось свистнуть приёмник у Рюдзаки Генрю.       Он остановился у меня за спиной. Теперь мы можем вместе наслаждаться живописным горным пейзажем!       По кряхтению я понял, что мой напарник затушевался. Наверное, сейчас он выкинет какую-нибудь глупость, подумал я. Я приготовился напомнить ему, чтобы он не пускал в ход мои фигурки попусту, однако... Невзирая на то, как грубо его поприветствовали, а потом прошли мимо него, словно он был пустым местом, мой товарищ заговорил с ними с дружелюбием дипломата, который вежливо пытается выяснить, какая из сторон на заседании спёрла ядерный пульт.       — Привет! Помните меня? Меня зовут Тоби. Мы начали не с лучшей ноты, но я как шиноби простой всем сердцем верю в командный дух. Так что давайте помиримся и не будем толкаться в этот раз, согласны?       — Заткнись, урод, — надо мной прорычало баранье рыло. — Раздражаешь.       — Какой грубиян…       В упавшем голосе Тоби таилась вещь более серьёзная, чем простая обида. Мой ублюдкометр уже зашкаливает, а ведь эти стервятники только что прилетели. Вряд ли они ему сейчас навредят. Так что пусть сам разбирается. Ему полезно.       — А ты та ещё редкость, — произнёс голос надо мной. — Видимо, держишь меня за идиота. Думаешь, я поведусь на сладкие речи болвана в маске?       — Нет, всё не так! Ч-Что вы делаете?!       — Я так понял, вы друзья, верно?       — Дейдара-семпай, берегитесь!!       Над моим левым ухом просвистел громадный блестящий предмет.       Когда я повернул голову, то увидел своё отражение в гладком покрытии меча. Он был начищен до блеска, а в ширину был больше моего лица.       — Запомни-ка вот, что, пироманьяк, — голос надо мной говорил на полном серьёзе. — Меня зовут Барс. Я правая рука господина Рюдзаки—       — Отойдите от семпая!       Из-за спины донёсся звук падения тела на траву, а также пара матных возгласов. По шуму я определил, что один из собратьев барана попытался схватить Тоби сзади, но пролетел сквозь него носом прямо в землю.       — Осьминог! — окликнул «Барс». — Оставь дурачка в покое. Тебе самому не стыдно его бить?       — Но Барс!— захныкал он. — Ты же сам говорил! Эти плащи, это просто наглость! Они могли бы снять их из уважения к тебе!       — Нет, Осьминог. Они соплежуи. А соплежуям нужна униформа, чтобы все их видели.       — Эээ, кстати, — произнёс новый голос, принадлежавший тоже кому-то из сопровождения, — Вы в курсе, что спасли нас от страшной гибели?       — Вчера мы попали в такой шторм на море! Если б не ваши тряпки, мы б так и не нашли сушу.       — Вы герои страны!       — Да здравствует суша!       — Да здравствуют соплежуи!       Вот так в мою долгосрочную память под гоблинское гыгыканье вошло ещё одно новое имечко.       Барс.       Дубина стоеросовая. Даже кличку оригинальную не смог на себя напялить.       Он жестом поднятой ладони заткнул своего товарища по прозвищу Осьминог и вновь соблаговолил обратиться к моему затылку.       — Ты, козёл, в день приезда завалил не только железную курицу. На кораблях, которые ты тоже тогда разнёс, плавали наши отцы.       Его рука сжала рукоять так крепко, что под весом меча съехала и упёрлась в гарду, издавшую металлический звон.       — Иными словами, вы семейные могилы уничтожили, а теперь ещё и дружить хотите?       Мой выход!       — Ба! Семейные могилы! Ты хоть слышал, как они смердели, пока гнили в порту?       — Смердели?! Это от тебя горелой серой пасёт, придурок.       — Придурок у тебя за спиной в пятикратном размере стоит, а я Акацки, да!       — Ты...       Он приоткрыл рот, но его мозг был слишком скудоумен, чтобы выдумать достойное меня оскорбление.       — Тебе жалко даже боль причинять... Твои взрывные сморчки здесь никого не впечатляют. Мой клинок мигом срубит твою башку с плеч, если ты не попросишь у меня прощения!       — Клинок, говоришь? Я думал, это твоё карманное зеркальце, ага!       Всё произошло быстро. Засвистел клинок —       Я остановил его зубами.       — Э-э… Семпай?       — Да ты чокнутый!       Барс без колебаний поднял клинок в воздух. За ним, прицепленный к нему зубами, полетел я. Оказавшись ногами к небу, я в ту же секунду отцепился и уже на земле затормозил мысками, остановившись рядом с впечатлённым напарником.       — Тоби не сомневался в Вас, семпай! Они Вам не ровня!       — Никто мне не ровня, да!       — Я задам тебе, хлюпику, таку́ю трёпку!       Стоило ему приземлиться, как он тут же схватился за рукоять обеими руками с громким хлопком одной руки о другую.       Лишь очутившись напротив него, я увидел, что его гордость выглядит на самом деле, как пиратская сабля, увеличенная в несколько раз. Как только она не перевешивает эти кожу да кости остаётся загадкой.       Сабля издала вибрирующий звук. Она покрылась синим пламенем, пробежав от его рук вверх до кончика лезвия, утыкавшегося в небо.       — Я заставлю тебя уважать меня! Ты—!!       Оборвав его на полуслове, чёрные руки вырвались из-под земли прямо под ним. Они захлопнулись на его ногах, как два медвежьих капкана.       — Что за хренотень?!       Барс таращился вниз с неверием неудачника, под которым внезапно образовалась пропасть. Промеж его ступней наружу вырвалась, разбросав вокруг себя ошмётки почвы и камней, ярко-рыжая голова в шкодливых лохмах:       — Не стоит недооценивать Тоби!       — Откуда ты взялся?!       Апельсиновый вихрь на секунду отпустил одну ногу и отдал прямой ладонью честь.       — Сейчас покажу, сэр!       Не успел Барс как следует испугаться, как его вытянутое тело в джинсовых шмотках за несколько секунд ушло зарылось в землю. По пути вниз он выронил из рук саблю. Она с колокольным грохотом ударилась о рассыпанные камни. Рядом с изогнутой рукоятью торчала кудрявая голова в полосатой бандане.       — Вот тварь...       Касаясь подбородком щебеня, Барс скалился, как акула. Он всё ещё не мог поверить, в каком позорном положении оказался.       — Подлая тварь! Как ты посмел нападать на меня сзади?! То есть, твою налево, снизу?!       В ответ Тоби по-хозяйски упёрся руками в бёдра и игриво покачал головой туда-сюда.       — Ну так! Сверху и спереди ваш ножик мешал!       — Скотина!! — Барс орал благим матом. — Моя сабля!! Убью!!       Полосатая голова бесновала, рычала и изо всех сил тянула шею вверх. С ним мы разобрались.       Осталось стоять ещё пятеро. Их спины трусливо пригнулись, но все они, как один, выжидающе смотрели нам в глаза и даже не моргали.       Раз уж такое дело, придётся мне начать переговоры.       — Таким чурбанам, как вы, не достаёт нежности...       Я выставил перед ними одно из своих самых миловидных изваяний с круглыми, набитыми щеками, 123-е.       — Другими словами, вам не достаёт истинного искусства...       Вдруг сзади донёсся тихий смех: «Ху-ху-ху-ху-ху...».       — Ихи-хи-хи-хи...       — Ха-ха-ха-ха-ха...       — А-А-АХА-ХА-ХА-ХА-ХА-А-А-А!!!       Нет, ну так же невозможно!       Я обернулся на источник сумасшедшего гогота, моим глазам явилась довольно гнусная картина. Голова Барса в психопатском упоении закинулась назад и от удовольствия высунула язык наружу.       Следом за мной оглянулся и Тоби. Оглушающий смех вызвал у него дрожь по всему телу.       — Ой-ой-ой...       Вдоволь наржавшись, Барс раскрыл глаза так широко, что ещё чуть-чуть — и они точно из орбит повываливаются! Он продолжал говорить, — нет, — кричать, словно всё ещё смеялся, пытаясь сверху на свой дикий, неудержимый смех наложить слова.       — Ты такой тупой, пироманьяк! Такой, такой тупой! Что и следовало ожидать от выкидыша из Ивагакурэ! Я разных каменщиков встречал. Милых, забавных, коварных, скромных... Но умного? Ни одного!       — Меня ничто не связывает с той деревней, дурила, ага... Я Акацки. Это настолько крутая организация, что твой босс предпочёл нас твоей вонючей орде, ага.       — Видишь! Сказал же! Тупой! Тупее карася! — Он потянулся шеей вперёд, будучи надёжно зарытым по кадык в землю. Ещё немного, и он сам передавит себе артерии в попытке вырваться наружу.       — Мистер Барс, — Тоби смело вышел вперёд с распростёртыми руками, как будто готовясь сделать важное объявление. — Боюсь, произошло недопонимание. Да, Дейдару-семпая сложно понять...       Это ещё что, блин, значит?       — ...но это только потому, что он художник. Он самовыражается чудовищно странно, но только потому, что иначе не умеет!       — Тоби! Ты помогаешь мне или ему?!       Хоть я и напомнил ему о своём присутствии, в этот раз он даже ухом в мою сторону не повёл! Вместо него мне ответил один из парней, которые стояли сзади и наслаждались шоу.       — Очевидно, что тебе.       Это мой слух, или их голоса и вправду ухмыляются? С чего бы это?       — Да, он ведь у тебя палочка-выручалочка, не так ли?       — Пха-ха-хах!! Аххх!.. Эхх… Фух, — Барс отдышался, но успокоиться ему это совсем не помогло. Он вскинул голову и произнёс настолько ровным голосом, насколько мог:       — Мы всё подстроили, пироманьяк.       Когда он говорил, по его лицу стекал пот. Похоже, совсем запрел, зарывшись в почву.       Барс скалил зубы, но продолжал усиленно улыбаться сквозь злость.       — Мы просто хотели убедиться, что ты соплежуй. Ты ничего нам не можешь сделать, вот твой подручный и прикрывает твою задницу.       — ……       — Слабак ты... Тебя защищает пуганая мямля. К тебе теперь все вопросы отпали. Иди гуляй!       — Ты сейчас поплатишься за свой трёп, баранище.       Как бы он там ни скалился и не строил из себя психопата, я остро видел в его стеклянных глазах фанатичную ненависть ко мне. Это идеальный кандидат на то, чтобы уложить его спать головой на север.              — Бейся в истерике дальше, угу…              — ХА?!              — Мне всё равно, что скажет твой оплывший босс.              Я поднимаю перед собой 123-ю в последний раз. Так, чтобы он увидел, какое милое создание его сейчас разорвёт на куски.              — Он мне не очень нравится… Но в отличие от тебя он понимает, что мир нуждается в искусстве, да!              Я забираю как можно больше воздуха в лёгкие и насыщаюсь им перед финальным боевым кличем.              — Хочешь взорвать меня?! Взрывай! И не забудь разделаться с моими ребятами… А, кстати соплежуи!! Ваша встреча с господином Рюдзаки проходит через пять минут! На военном корабле! В десяти километрах отсюда! Как тебе такое?!       Эта новость прозвучала в тот же момент, когда мой мозг уже автоматически приказал руке сложить печать.       — Я прослежу за тем, чтобы все узнали, какой ты слабак!!!       Моя рука с фигуркой на импульсе замахнулась для броска. Она держалась у меня за затылком, как натянутый камнемёт, после чего сорвалась и полетела со всей дури вверх.       — Запомни, баран, ИСКУССТВО — ЭТО—       Тоби вылетел у меня прямо у меня перед глазами и с поднятыми у груди ладонями:       — Постойте! Может, не стоит взрывать его?       В меня как будто бы шарахнула молния и замедлила время.       Его маска отобразилась так близко, что от самых корней волос бровей до больших пальцев ног у меня по всему телу прокатилась колючая волна озноба, а нижняя челюсть поехала за верхнюю.       Неведомая сила вселилась в мою руку, помогая ей с ловкостью пианиста дотянуться до фигурки пальцами. Ударившись о неё несколько раз, они подкрутили её, а потом одним резким движением вперёд захватили кусок глины в кулак. Я улучил момент с кончика ножа, чтобы захапать бомбу обратно в ладонь. Если бы я оборвал поток чакры на наносекунду позже, его бы разметало на шашлык. И меня, кстати!       Будь я драконом, я клянусь — я бы тогда его одним дыханием обратил в пепел, как и всё остальное в радиусе ста километров.

— ЖИВО СВАЛИЛ С ДОРОГИ! УВАЛЕНЬ!!! ГДЕ ТВОИ МОЗГИ?!

      Он скрестил руки над головой в защитном жесте и отклонился назад.       — Что, если он действительно правая рука Рюдзаки? У-У нас возникнут проблемы! А мы и так уже…       — Я не сваливаю при первой же возможности, как ты, Тоби!       — Семпай, Вы сможете разделаться с ними позже! — он всё ещё держал руки перед собой в форме буквы Х, но опустил их так, что я снова смог разглядеть чёрный шарик в отверстии для глаза.       — Разве Вы не говорили про лицо Акацки? Вы уверены, что о нас не начнут плохо думать, если мы… ну…       Ну…       Что ж, он в чём-то прав.       Скрипя зубами, мы галопом вбежали на припаркованную сплюшку и взмыли в небо. Но даже там, в воздухе, мне всё ещё слышался душераздирающий вопль Барса:       — Я обязательно прослежу за тем, чтобы у тебя не осталось времени на твоё бездарное искусство!       

— Пироманьяк!

             Перестав оглядываться назад, я почувствовал тепло в правой руке. Тогда-то я опомнился и разжал кулак. От моей щекастой бомбочки остались одни глиняные осколки, из которых уже ничего не слепишь.       Выкинув ошмётки на воздух, я выжимал из сипушки столько, сколько позволяло воображение. Мне надо было не просто пролететь десять драных километров — мне надо было ещё и попутно искать подходящий корабль с помощью оптики.       Клик-клик-клик, клик-клик-клик, клик-клик-клик...       — Фьюх… Я думал, Вы его прикончите.       — Я тоже. Но они любимчики нашего бизнесмена, так уж...       Перебив меня на полуслове, он начал хвастаться:       — Зато они признали, как я силён! Видели, как я его усмирил?! В самое ядро Земли! А всё потому, что Тоби — хороший мальчик, пока его не обижают!       Пускай я был занят поиском военной посудины через оптику, ввиду чего отвлекаться от процесса не стал, я всё равно не мог оставить его слова полностью безнаказанными. Зло свело мне дёсны.       — Это моя техника, придурок… Ты даже исполнение с меня содрал!       — Будет Вам, — успокаивал он. — Посмотрите на меня, Дейдара-семпай?       Его слова вынудили меня приоткрыть глаз и обернуться.       — Всё хорошо... — Он бормотал. — Всё в порядке. Я...       Тоби положил руки себе на маску по бокам.       

⋘Т̷̛̦̱̩͙̖̤̰̃̃̋͐̊̾̍̔О̸̬̺͈̦̺͎̖̬̳͈̽̈́̃̄͐Б̷͓̰͉̿̍И̷̶̙̠͙͓͙̩͇̩̳̩̥̗̰͚̲̅͗̊̅͐̾̎̏̕͝͝ͅЗ̵̢͉͔͎͉͔̖̅̒̽̀А̷͉͇̮̺͐̈̐͒̓̾̀͠Щ̸̨̡̝̣̪̜͔̳̫̓̃̄̈́̎̃͜͝И̵̧̞̻̯̞̥͈͓̥̞͊́̅̀͆̚Т̷̧͉̣͍̥̤̪̦̓̍͐͐̂͜И̸̼̺͉̮̰͍̬͍̮͗̽̍́͆͠Т̴̴̢͉͍͉̞͓͖͍͈̝͍̭̲̱̝͒̏͋̃̎̾̍͌͆ͅВ̸̤̾̅̔͛̐͝͝ͅА̷̨̗̙͎̼̣̺͍͆̽С̷̗̥̫̳͌⋙

             Несколько минут я стоял, выжидая, когда же он оттает и заберёт свою дешёвую шутку назад.              Тоби стоял с ладонями на маске.       Я смотрел на него.       Он не двигался.       Я смотрел.       Ветер трепал его лохмы.       Я смотрел сильнее.              — Тоби, давай наперегонки до корабля?       — В каком смысле наперегонки?.. ОЙ-ОЙ-ОЙ-ОЙ-ОЙ-ОЙ—       — КАЦ!!!              Превратившись в точку, мой товарищ улетел на другую сторону небосвода, оставив позади себя только многометровую дугу из тёмно-серого дыма.       Красиво и сердито!              

❇︎ ❇︎ ❇︎

      

      — Поторапливайтесь! У меня плотный график, ну же, господа!       В убежище Рюдзаки Генрю, вовнутрь которого он вежливым помахиванием руки загнал нас, было темновато.       Барс нас не обманул. Оно находилось внутри настоящего, деревянного боевого корабля. Тот спал вечным сном на стоянке вдоль мыса, который закрывал собой судно от деревеньки со скошёнными крышами на каждом ярусе. Это виднелась вдалеке Лагуна.       Почти все стены здесь заставлены с пола до потолка ящиками. Особенно много среди них было плоских прямоугольных, в которых, скорее всего, лежало оружие. Я склоняюсь к оружию, потому что если бы там было то, о чём при их виде думается в первую очередь, дышать здесь было бы невозможно.       Случай возле грота бизнесмен упоминать не стал.       — Какие у нас сроки? — я спросил.       — Интересно слышать от вас этот вопрос, учитывая, что я успел вас нанять сразу же после вашего опоздания на первую миссию.       Он съязвил. Его физиономия растворилась в мясистых щеках от гордости за свою шутку.       — Это был комплимент. Мои задания гораздо важнее бандитских глупостей Мадоака. Вы словно знали, что лучше опоздать.       — Мы сейчас снова опоздаем из-за того, что ты только и делаешь, что болтаешь, угу. Твои приспешнички оттяпали твоё драгоценное время, не мы, ага.       Услышав слово «приспешнички», он вжал голову в плечи.       — Знаю, но я ведь говорил вам, они—       — А что хуже — так это то, что они совершенно не уважают моё искусство мгновения. Угу. Знаю, по мне не скажешь, но у меня есть Чувства, ага.       Чёрно-белая голова Рюдзаки не находила себе места каждый раз, когда попадала в поле моего зрения.       —Поверьте мне, я всё улажу, просто без инициативы с вашей... Да, неудобная ситуация вышла с кораблями, конечно… Но да, да, это не ваше дело, то есть, только их дело…       — Так и что же ты от нас на самом деле хочешь, а?       Он молча отошёл к рабочему месту, поставил руки на стол у себя за спиной и с тихим скрипом присел на него с краю. В этот раз он не курил. Воли его хватает, чтобы отказаться от этой привычки, когда его окружают сплошь деревянные стены. Но потому он и не такой живчик, как в предыдущий раз.       Не став тянуть кота за хвост дальше, Генрю заговорил.       — Я долгое время имел честь сотрудничать с одним влиятельным человеком…       Он выдержал краткую паузу, словно не был уверен, стоит ли называть имя.              — Киндзиро.              Он притянул к себе из-за спины железный тубус, взял его и пошёл к следующему столу квадратной формы. Его болезненным жёлтым цветом освещала свисающая с потолка лампа в форме тарелки. Это был единственный источник света во всём помещении.       — Наши пути в конце концов разошлись. Конкретно в момент, когда этому человеку взбрендило нахлобучить на себя титул кагэ, — продолжил он, откручивая крышку. Он перевернул тубус, чтобы вытряхнуть его содержимое себе в руки, но внутренности отказывались выкатываться сами.       Не прекращая говорить, бизнесмен начал бить по тубусу сверху, как по бутылке с застывшим соусом — хлоп, хлоп.       — Чёртова бумага... Так вот, Вы как элитная часть нашего общества, без сомнений, в курсе, что звания кагэ удостоены лишь пятеро во всём мире.       Хлоп, хлоп.       — Деревни Скрытых Листа, Тумана, Облака, Песка и Камня выделяются на фоне других своим могуществом, поэтому государства, где они находятся, называются Пятью Великими Странами Шиноби...       Хлоп, хлоп-хлоп.       — Вот же ж дешёвый мусор... Да, и только правители этих деревень могут носить титул «кагэ».       Хлоп!       — Я даже не сомневаюсь, вам предельно ясно, что Киндзиро — чистой воды самодур, а на чердаке у него, при всём уважении, не густо, совсем не густо.       — А-а-а, так вот где собака зарыта. Я как раз недавно ходил к нему во дворец, агась.       Перевёрнутый тубус залпом выскользнул из рук Генрю вверх, как ракета. Он даже не попытался поймать его и обернулся с выпученными глазами на меня. Тубус со звоном упал на пол. Под силой удара из цилиндра на землю вывалился скрученный ватман.       — Вы устраивали покушение на Киндзиро?! — испуг отразился в его взгляде.       — Ты что, нет, конечно же. Расслабься, старик...       Когда он поднял с пола тубус, я добавил:       — Мы просто побеседовали у него в покоях.       Цилиндр снова выстрелил вверх, на этот раз врезавшись в потолок, а потом трижды подпрыгнув по полу, и откатился в тень.       — Побеседовали?!       — Что не так?       — На него это не похоже — беседовать… Что ж, раз так…       Рюдзаки заторможенно развернулся, подобрал с пола выпавший ватман, и проворчал:       — Тогда вам также предельно ясно, что после вашей встречи Киндзиро поднял тревогу, а если это произошло, значит, Скрытое Зерцало теперь закрыто наглухо... Кхм-кхм, ладно.       Минутой позже Генрю раскатал на столе потускневший ватман. Он вынул из своего нагрудного кармана перо, которым вывел закрученные инициалы в самом низу страницы. Через мгновения яркие чернила с его подписи бледными артериями растеклись по всей бумаге.       Сверху на месте заголовка проступила надпись: «НАША СЛАВНАЯ ДОЛИНА БРОНЗЫ, КАК ОНА ЕСТЬ». Внизу нарисовалась карта.       Пробежавшись по схеме глазами, я убедился, что Скрытое Зерцало находится почти в центре и напоминает обрубленный бриллиант; Скрытая Лагуна представляла собой маленький онигири на юге, окружённый горами; вся Бронза поделена косой чертой на две провинции.       А вот гигантское тренировочное поле из соображений секретности не было обозначено вовсе. Раньше, чем я мог успеть по памяти обнаружить, где оно находится, Рюдзаки ткнул пальцем на крошечное поселение. Оно приютилось восточнее, в месте, которое пронизывала река.       — Вот здесь, в деревушке под названием Скрытая Капель, находится плотина, которую построил Киндзиро. Она символизирует границу между провинцией Ум, которая принадлежит Лагуне, и провинцией А, где правит Скрытое Зерцало. Вы же завершите её историю.       Пока он говорил, я немного подустал стоять и присел на один из ящиков. Напротив меня уже давным-давно расселся Тоби и беззаботно расставил у себя за спиной руки.       Когда Генрю прекратил говорить, я быстренько переваривал в извилинах все его слова. Само по себе задание... Ничего нового. Слетай — взорви.       Но эта странная карта... Она не была похожа на обычную. Я не знаю, какое именно место смущало меня в ней, поэтому я озвучил первое, что пришло в голову:       — Так провинций всего две... Угу.       — Как-как они называются? — подал голос Тоби. — «А» и «Ум» какие-то... Странно...       — Некоторые думают, что это было сделано нарочно, — ответил Рюдзаки. — В религии «А» и «Ум» означают начало и конец всех вещей, если меня память не подводит.       — А-а, слышал такое, да. Ещё входы в храмы иногда сторожат по два собакольва и символизируют то же самое, угу.       Тоби, кажется, ни капли не понял. Но был так впечатлён, что резко подался телом вперёд, переставил обе руки вперёд промеж ног и удивлённо протянул: «Оооо...»       В то же время Рюдзаки так увлёкся рассказом, что перестал хмуриться, а лицо его снова налилось кровью.       — Можно было бы подумать, что так Бронзу хотели надёжно защитить от всего скверного и тлетворного...       Он мрачно усмехнулся.       — Но главное — это идея, не так ли?       — Провинции всего лишь две, значит... — Повторив это вслух снова, я решил, что наш работодатель немного заблуждается. У меня эта история с защитой от сил зла вызвала смех.       — Вряд ли основатель желал вам всего самого наилучшего, старик! Такая планировка годится только для того, чтобы провинции питали вечную жажду биться за первенство, да. Земля здесь явно плодовитая, ага.       Тоби оторвался от разглядываний своей крашеной десятерни на ногах и выпрямил спину, словно ему стало ещё интереснее.       Тем временем лежавшая на столе карта Бронзы начала бледнеть, бледнеть, и теряла цвета, пока не исчезла насовсем. Поверхность, на которой только что были обозначены населённые пункты, леса, поля, озёра и многое другое, стала абсолютно пустой, как будто там ничего и не было.       Рюдзаки убрал с уголков ватмана утяжелители и так прокомментировал сделанные мной выводы, пока сворачивал лист обратно в трубочку:       — Чего и следовало ожидать от шиноби из Ивагакурэ. Ваше военное чутьё даёт о себе знать.       — Это не чутьё, а здравомыслие... — я бы ещё сказал, что нечего было ассоциировать меня с этой помойной ямой, но я хотел побыстрее убраться из его убежища. Освещение здесь было наипоганейшим, и заставляло глаза болеть.       — Только идиоты поведутся на сказку с сакральным смыслом, да.       «Хотя больше ли здравомыслия получается при таком раскладе?» — пока эта тревожная мысль крутилась у меня в голове, Рюдзаки, закрутив крышку тубуса, приставил его к ящикам рядом с картинами, которые опирались на стену и не имели вокруг себя никаких рамок.       Тоби уже сидел, закинув одну ногу на другую, и сложил ладони крест-накрест на колене, перебирая пальцами.       — Так-так-так, во дела! — одновременно взволнованным и деятельным голосом произнёс он.—По большому счёту, Бронза существует, чтобы воевать с самой собой, что ли?       Бизнесмен с ответом промедлил. Тоби наклонил набок голову, как собака, ждавшая, когда же с ней снова заговорят.       А мистер Генрю отвернулся, достал платок из кармана, вытер блестевшие руки, а потом с опасным блеском в глазах обернулся и хищным взглядом смерил моего товарища. Образ готового ко всему Тоби самоуничтожился, когда тот съёжился и взвизгнул:       — Ээээ, это ещё что за реакция такая?!       — Акацки, простите меня, если это прозвучит грубо, но имеете ли вы представление об отношении гражданских к шиноби?       Вмешался я:       — Какое это имеет отношение к делу? Он тебя не про это спросил, да.       Рюдзаки разгладил ладонями свой расстёгнутый костюм по краям и положил перед собой одну ладонь на вторую, словно пожимал руку сам себе. Его голова, почти идеальный круг с чёрно-белыми зачёсами, повернулась сначала на Тоби, потом на меня.       — Я вам всё объясню! Вам предстоит пожить здесь некоторое время, так что я буду рад побыть вашим гидом!       Его никто об этом не просил, но вряд ли будет мудрым шагом взять и отказаться от дополнительного источника информации в подобном месте. Не факт, что он выдаст полезные вещи, но если всё же попробовать выслушать его? Ведь мы тут своего рода туристы.       — Понимаете, простые люди считают, что война нужна лишь в случае нападения, и всячески открещиваются от неё.       Рюдзаки размеренным шагом вернулся к своему столу и снова с тихим скрипом присел на него. В этот раз одна его нога свободно висела в воздухе.       Пока Генрю всей своей тучностью давил на несчастный стол, я наблюдал, как по не понятной мне причине от него повеяло самонадеянной уверенностью, которой был пропитан весь его офис в день нашей встречи.       — Но их недалёкость не позволяет им признать, что этот мир держится на военном бизнесе. Мои лесопилки частично относятся к нему.       Он выделил свои слова более глубоким голосом.       Его нравоучительный тон напомнил о засевших глубоко в памяти преподавателях в каменной академии. Они пользовались несколько иными фразами и выражениями, чтобы донести до наших неокрепших умов то же самое, что Рюдзаки в жизнеутверждающей манере произнёс дальше, раскачивая маленькую лакированную туфлю.       — Пока обычные люди воюют для того, чтобы прийти к миру, шиноби делают это затем, чтобы узнать, чей способ добиться мира эффективнее. Конечная цель — пересмотреть устаревшие техники и реформировать их, но никак не создать условия, в которых накопленные навыки резко станут бесполезными... Если войны однажды прекратятся, ремесло ниндзя будет простаивать, пока само время не забудет его. То есть, без войны шиноби элементарно не существуют.       Он наклонился всем корпусом тела вперёд. Падавший на него сбоку грязно-жёлтый свет целиком залил собой стекло монокля на левом глазу.              — Раз Акацки пришли сюда, значит, Бронза наконец-то готова раскрыть свой потенциал. Поэтому я искренне рад, что на мою миссию вы пришли вовремя!       

⏺

      — Поверить не могу, что ты дал им уйти! Ты же сидел прямо у окна!              — Я простой органщик, Великий Мастер. Что, ну что вы от меня хотите?              — Хотя бы с колена встань, когда дерзишь мне.              — Я не могу, не могу пойти на такое, зная меру своей наглости, мой господин.              — Лучше б ты иногда перебирал с наглостью, зато работал, как тебе велят! Ты должен был вернуться в Капель несколько часов назад! Как прикажешь толковать твою нерасторопность?              — Приказывать я здесь не в праве, не в праве. Моё чувство стыда не выразить миллионами слов, мой господин.              — Хватит пресмыкаться. Отвечай по делу, ну!              — Семейные вопросы, Великий Мастер. Хотите верьте, хотите нет, но даже у таких, как я, есть родственники, есть.              — Слёзы наворачиваются. А теперь ступай в Скрытую Капель и займись делом уже! Тебя там ждут.              — Мне кажется, или главная причина Вашего беспокойства заключается в тех двух циркачах в платьях?              — Главная причина моего беспокойства — это твои неуместные вопросы. Пока ты занимался бог знает чем, Акацки разнесли мой оружейный склад в пух и прах!              — Ох, мне так, так постыдно, мой господин!              — Благодари судьбу за то, что у лунолицего пня из Лагуны нет и капли моей власти. Этот слюнтяй предал меня и встал на сторону моего врага! Если ты ещё хоть раз опростоволосишься, я и тебя погоню, как изменника!              — Я всё-всё понял, Великий Мастер, мой господин.              — Иди отсюда и без победы не возвращайся! И чтоб ты знал, у меня уже готов запасной план на случай, если ты провалишься, дорогой мой.              — Вы как всегда суровы, господин, очень суровы.       

…Но иначе со мной нельзя, никак нельзя. Я ухожу с болью в груди, зная, что Вы уже готовы заменить меня! А там уж чем Чёрт не шутит? Хи-хи-хи-хи...

— ГР-Р-Р-Р-Р-Р…

      Спокойно, милая, спокойно!       Мы идём добывать тебе ужин.

❇︎ ❇︎ ❇︎

      Зецу нет равных в шпионаже.       Из-за особенностей его физиологии, которые он не любит, когда обсуждают, даже самые опытные шиноби не могут почувствовать его присутствие. Ниндзя буквально путают его с окружающей флорой, поэтому не замечают его.       Запись, которую он только что показал нам, была сделана этой ночью. Я подметил, что не слышал на ней шума дождя и грома молний, которые бушевали в то же время здесь, но так и не смог распознать место, в котором происходил диалог. Хотя…       Я и не старался, так как очаровывался безучастными лицами бледных близняшек, которые так давно не видел. Они снова неподвижно стояли в чинной позе и топили взглядом всё происходящее напротив них. Красивые, как две хрустальные вазы. У них даже функционал одной природы.       Под изумрудными кронами криптомерий мы с Тоби встали по стойке смирно и хранили обет молчания, пока наш дежурный выполнял одну из своих неформальных обязанностей —       Чихвостил нас.       — ПОСЛЕ ВАШЕЙ ДЕГЕНЕРАТИВНОЙ ВЫХОДКИ ПОПАСТЬ В ЗЕРЦАЛО СТАЛО ПОЧТИ НЕВОЗМОЖНО. ДЕЙДАРА, КАКИЕ БЫ ПОЖЕЛАНИЯ НЕ ВЫСКАЗЫВАЛ ЛИДЕР, ТЫ ЗДЕСЬ УЖЕ ДОСТАТОЧНО ДАВНО, ЧТОБЫ ЖЕЛЕЗНО ЗНАТЬ, ЧТО В СЛОЖИВШИХСЯ ОБСТОЯТЕЛЬСТВАХ ТЫ ДОЛЖЕН БЫЛ ДОЖДАТЬСЯ ПРИКАЗА. НЕУЖЕЛИ СЛОЖНО БЫЛО ВЫТЕРПЕТЬ ХОТЯ БЫ ОДНУ НОЧЬ? ТОБИ, А ТЫ БУДТО БЫ ЗАБЫЛ, ЧТО ДЕЛАЕШЬ В АКАЦКИ. БУДЬ ПОЛЕЗНЫМ И СЛУШАЙСЯ ДЕЙДАРУ, ПОКА ТЕБЯ СЛУЧАЙНО НЕ ГРОХНУЛИ.       Я ещё никогда не слышал, чтобы чёрный Зецу говорил так долго и без остановок. В кои-то веки он действительно был в ярости.       На нашу защиту, ласково посмотрев в сторону тёмной половины, встал болтливый белый Зецу:       — Благодаря их выходке Киндзиро теперь нос из дому не высунет. А так как Рэйко побеждена, мы можем перемещаться по стране без лишних волнений.       — ТЕБЕ ЛИШЬ БЫ ВСТУПИТЬСЯ. ВСЁ МОГЛО ОБЕРНУТЬСЯ ГОРАДО ХУЖЕ.       Не в силах сдерживать эмоции, заверещал Тоби:       — «Могло»?! — Он сжал свою голову между ладоней, как арбуз. — За нами послали наёмного убийцу! НАМ ХАНА!       — ОЧНИСЬ, ОСЁЛ! ТЫ САМ НАЁМНЫЙ УБИЙЦА!       — И что, меня теперь надо дискриминировать по этому признаку?!       — Тебя надо сожрать, вот, что надо с тобой сделать!       Сорвавшийся с итак висевших на соплях цепях терпения Зецу всей своей массой стал надвигаться на Тоби, сопровождая своё движение загробным «У-У-У-У-У-У». Когда грудь моего напарника достигла травы, он издал истошное «ААААА!!!», удрал мне за спину и не высовывался оттуда, пока я не ознаменовал конец поединка: «Эх».       На лице Зецу проступила ухмылка.       — Прелестно, — проговорил он. — Не ожидал, что вы так сработаетесь всего лишь за пару дней.       — Выбирай выражения! Я ни с кем не «срабатываюсь», ага. Тоби сегодня чуть на небеса не отправился, угу, а мне с этим шкетом ещё возиться... С ним бессмысленно «срабатываться», да.       — Как скажешь. Даже в таком случае ты уже добился большего успеха на этом поприще, чем некоторые.       На последнем слове его улыбка медленно исчезла. Что, плохие воспоминания навеяло? Мой рабочий стаж позволяет мне предположить, что они начинаются на «Ка», а кончаются на «Зу». Но это всего лишь предположение.       Воспользовавшись возникшей паузой, напарник вышел из-за меня с заявлением:       — А кто же похвалит Тоби? Зецу-сан! — Тоби кокетливо пригрозил ему пальчиком. — Только и делаешь, что динамишь меня с тех пор, как нас с Дейдарой-саном объединили в одну команду. Уж не ревнуешь ли? Аха-ха!       Раньше, чем я успел собрать всю волю в свой каменный кулак, мои собственные руки предали меня и вдавили ладонями лицо в голову. Так бы мой череп в конце концов не выдержал давления и взорвался бы, раскидав кусочки мозга по канавкам и дуплам священного криптомерного леса. Благо мои уши настиг адский голос, звучавший, как рвущаяся плоть, и вынудил отнять руки от лица, чтобы взглянуть на его источник.       — У ВАС ДО ЗАВТРА ВАГОН СВОБОДНОГО ВРЕМЕНИ. БЫСТРЕЕ НЕЛЬЗЯ? ТЫ СПРАШИВАЛ?       — Какой приказ дали — такой и выполняю, угу… Ничего я не спрашивал.       — Эх, да что тут сделаешь?.. — Белый Зецу увял на глазах. — Кисамэ с Итачи тоже застряли.       — НА ЭТУ ОРГАНИЗАЦИЮ КАК ПРОКЛЯТИЕ НАСЛАЛИ.       — То, что все работают, как прокажённые — это проклятие? Не слишком уж часто я вижу тебя в поте лица на сражениях и прочей рабочей рутине, знаешь ли… Угу.              (— Э-э-э! Алло, гараж! Мне кто-нибудь ответит?)              — МНЕ НЕ НРАВИТСЯ ТВОЙ ТОН.       — И не западло тратить на мой тон время, раз ты такой же занятой? Меня тоже не всё тут устраивает. Мне, вон, желторотика дали в напарники, но ничего, сижу румяный и не жалуюсь, ага.       — САМ СЕБЕ ПРОТИВОРЕЧИШЬ.              (— Мы играем в какую-то игру, да?)              — Между прочим, я пошутил, угу... Когда я пришёл в Акацки, они были организацией, которую все боялись. Теперь мало того, что Тоби официально один из нас, так он ещё и на мне висит, угу. Не соизволишь войти в моё положение?       — БУДТО БЫ АКАЦКИ ДОБИЛИСЬ ВСЕГО БЛАГОДАРЯ ТЕБЕ. ЧТО ТЫ СДЕЛАЛ ЗА СЕГОДНЯ, ЧТОБЫ ПОКАЗЫВАТЬ СВОЙ ГОНОР?              (— Тихий час! Хр-р-р-р…)              — Тоби рассказал мне, как они тренировались вместе, — заметила белая сторона.       — НЕ ЛЕЗЬ!       — Раз уж у нас тут разбор полётов, то судить надо и по плохим, и по хорошим делам…       — ДЕЛО НЕ В ДОБРЫХ И ЗЛЫХ ПОСТУПКАХ.       — А в чём же тогда?       — В ДИСЦИПЛИНЕ.              Я не смог усидеть на месте.       — Вот иди и еби мозги своей дитяти насчёт дисциплины, ага! Вон он, прямо здесь — дрыхнет и пускает слюни, пока ты ездишь по мне, да!              (— Хааа?)              — И вообще, ни на что не намекаю, но я своими делами заняться хочу, угу. Может, перестанешь мучить кота и уже отпустишь его хвост, а?       — Тоби может быть клоуном.       Зецу говорил поддерживающим голосом. Однако я хорошо видел, как его яичный желток вместо нормального глаза неодобрительно щурился.       — Но он не ребёнок…       — Давай, договаривай! Что замолчал?       — «СРАБАТЫВАТЬСЯ БЕССМЫСЛЕННО», «ЗАПАДЛО ВРЕМЯ ТРАТИТЬ», ДА И ПОТОРАПЛИВАНИЯ… ЭТО ЕДКАЯ МАНЕРА РЕЧИ САСОРИ.       На этой ноте разговор изжил себя. За неимением дальнейших тем для обсуждений встречу было решено завершить. Собираясь в путь, белая и чёрная половины попрощались, как обычно, в соответствии со своим характером каждая.       — Говорят, кто сам не подчинялся, повелевать не может, но у тебя получается на удивление хорошо, даже если мой коллега это не признаёт.       — СОБЕРИСЬ ИЛИ ЗАБИРАЙ У ТОБИ ПАЛЬМУ ПОСМЕШИЩА.       Не знаю, что было хуже: утешающие слова одного или дидактичная речь второго.       Разговор с дежурным оставил во рту дрянное послевкусие. Как будто в мою тарелку супа незаметно подливали тушь, пока я ел, и я почувствовал её у себя в желудке в полном объёме, когда уже допил миску до дна.       Если бы только все вокруг хором замолчали! Неужели каждому в этом мире нужно непременно сделать себя частью чужого горя? В тяжёлые времена у всех людей должно быть право на невидимость, чтобы в рабочей тишине можно было обдумать, как им быть дальше. Ни чванство Тоби, который считает себя шикарной заменой, ни вторжение теперь ещё и каннибала в моё духовное пространство не докажут мне, что в голове хоть у одного из троих есть понимание истинной сути произошедшего. Все они цепляются за самые очевидные вещи, додумывают к ним собственную версию подоплёки и на этом основании молотят языком свои бестолковые напутствия. Если бы они действительно были настолько мудрыми, чтобы раздавать советы направо и налево, они бы знали, что лучшим решением здесь будет врубить слепоглухонемого и не обращать внимания ни на что до тех пор, пока то, что игнорируется, естественным образом не растворится в новых заботах.       Один взгляд на ствол дерева, где только что торчали метровые зелёные челюсти с чёрно-белой головой внутри, как совсем недавно торчала из земли голова Барса, вызывал ощущение, словно удар по нему обязательно дойдёт до этого вонючего трупоеда, где бы он ни был. Но так я только руку пораню, а ещё дерево тут ни при чём, и рядом маячит Тоби, которому я хочу запомниться как угодно, но только не как «тот-чувак-который-колошматит-брёвна».       Мой напарник сидел на траве, опираясь на руки, как сонный медведь на передние лапы.       — Интересно, что задержало Кисамэ-сана и Итачи-сана, — он сладко зевнул и догнал себя вопросом:       — Разве это не конфиденциальная информация или что-то типа того?       — Наплевать! Благодаря ей сегодня я буду засыпать с райской мыслью, что наш красавец, спортсмен и анбушник проштрафился. Просто шикарно!       — Ну и злорадство! Может, Вам всё-таки оставить эту вражду с Итачи-саном? Он ведь такой страшный! Вдруг Вам достанется…       — Не твоё дело! Заткнись!       Когда я это выкрикнул, маленькая иголка словно уколола меня в язык.       — Я не имел это в виду, — я поторопился исправиться, — в смысле, повышать голос, угу. Наказ держать свой нос подальше от моих отношений всё ещё в силе, verstehen?       — Verstanden, сэр!       Тоби встал. Он поднял руки вверх и потянулся с таким усердием, что даже бесформенный плащ на несколько секунд принял очертания его фигуры, когда заскользил вслед за движением вверх.       — Ха-а!!.. — выдохнул он. — Что-то после этой взбучки у меня разыгрался аппетит…А, точно! Сгоняем перекусить в Лагуну? Пожа-а-алуйста! Мы уже целых два дня не ели!       — Пошли. Только веди себя примерно в этот раз. На коленях тебя прошу! Ага!              В деревне Скрытой Лагуны календарная погода как будто бы застыла в сердце июля. Нет, не того июля, который хорошо идёт с ледяной газировкой под фестивальные фейерверки — тот июль, который сам себя изжарил почти до смерти, но был обязан продолжать истязать себя, словно великомученик, пока календарь сам не волеизъявит прекратить страдания и перелистнуться на август.       Мы прилетели сюда весной, а солнце кипятило воздух даже сквозь гряду кучевых облаков. И они скоро разойдутся.       С высоты птичьего полёта Лагуна напоминала вогнутую лестницу для великана, который спускается по ней к воде. Селение окружено горами со всех сторон, кроме южной. Каждый ярус выглядит, как дуга — чем ниже, тем уже. Улицы на всех уровнях покрашены в чистый голубой цвет.       Сейчас здесь царит запустение. Если не считать заплывших морщинами стариков, которые продают цветастую дребедень и сверкающую рыбу разного калибра, вокруг нет никого, даже животных. Все спят в тени, кто какую нашёл.       Клик-кли—       Клац.       Когда я попробовал приблизить одну из улиц, линза вдруг затормозила на полпути и встала, как вкопанная. Панорама Лагуны размылась до такой степени, что на картинке невозможно было ничего различить. Ткнул кнопку ещё пару раз, но тщетно: мой верный скаутер был сыт этим утром по горло. Похоже, это я донажимался, когда искал корабль Рюдзаки.       Мне пришлось снять прибор с глаза.       — Настал на твоей улице праздник, Тоби… Эх. Мы пойдём гулять пешком, ага.       — Как здорово! Семпай наконец-то погуляет с Тоби!       Здорово тебе!       Колокольчики соломенных шляп зазвенели на ветру, отводя взгляды людей в сторону, куда улетучивался его прохладный звук. Эхо плещущейся морской воды доносилось из самых низов бетонных стен, сверху на которых выстроились в ряд сплюснутые дома из грубого дерева.       — Тоби, у меня есть для тебя задание, угу.       — Да?       — Кажется, у меня оптика накрылась. Раз ты так хотел гулять — иди гуляй да разыщи, где можно поесть, а я пока посмотрю, в чём дело… Угу.       — Есть, сэр!       Продолжать парить на толстопузом истребителе над гражданской деревней средь бела дня в поисках кафешки было бы дурным тоном. Поэтому мы приземлились, и пока старший навигатор Тоби озадаченно чухал пальцем в затылке, всматриваясь в выцветшую карту Лагуны на доске информации, я отошёл к перилам напротив и достал из кармана оптику. Она лежала у меня на ладони, как мёртвая птица. Количество царапин на ней неожиданно отдалось тупой болью в порезанном боку, который перестал беспокоить меня постоянными судорогами. Или мне так просто казалось?       Тело-телом, но у меня совсем не было времени должным образом позаботиться об оборудовании после битвы с джинчуурики. Если за этим парнем не присматривать, это приведёт к перегрузке, и в один прекрасный момент он оставит от меня на полголовы меньше.       Как бы я ни ювелирил пальцами, линза не сдвигалась с места. Я достал из кармана инструменты для мелких деталей и начал возиться с оптикой всерьёз.              — Что-нибудь подешевле бы… — бормотал Тоби. — О! Нашёл! «Чайный домик Ою»!              Чайный домик — это по твоим меркам «подешевле»?.. Да, бывал там пару раз. Даже наблюдая за церемониями издалека, я всё равно придерживал свои карманы… Я не мелочный, они реально сумасшедших денег стоят!       — В таких местах обычно есть еда! Сейчас Тоби всё найдёт, ммм…       Но, я так понимаю, за сегодняшние старания мне придётся пойти у него на поводу? Иначе получается, что у него в этой команде нет другого выбора, кроме того, чтобы всегда подчиняться мне. Вот пусть он едой и занимается. Всё равно это была его инициатива.       — Кроме чая выбор еды — закачаешься! И открыто круглые сутки, — Тоби сначала с победоносным видом окинул взглядом верхние ярусы, и его руки мигом безжизненно опустились. — А-а-а, чёрт! Это так высоко! Мы подохнем раньше, чем пообедаем!       — Да пофиг, — я сложил инструменты в карман. —Мы срежем.       Сказал я, подняв глаза на добротные соломенные скаты крыш.       — Н-но, Дейдара-семпай! — Тоби ткнул пальцем на один из прибитых листов.       Я мельком посмотрел на картинку, в которую тычил напарник. На ней был нарисован перечёркнутый человечек в экипировке шиноби, пролетающий над шпилем, и сопровождающий текст:              

«ПО ДОМАМ НЕ ПРЫГАТЬ»

      

      — Ааа, вот как. Зараза. Придётся идти пешком, да…       — Какие у них тут правила! Вот если бы я тут всем управлял, то наоборот порекомендовал бы людям передвигаться прыжками. Планировка деревушки так того и просит. Так ведь, Дейдара-семпай?.. А? Э, а Вы где?! Подождите меня! Семпай!..              Тихим сапом разбрелись облака. То, как развеялось небо, я почувствовал собственной спиной, когда испепеляющие лучи объединились с густым ночным цветом плаща и проникли глубоко в самую дерму, раскаляя тело изнутри.              Итак…       Несмотря на то, что две тёмные сущности в прошлый раз совершили блестящий налёт на столицу страны, до смерти напугав её тирана и заставив его обрубить все пути подступиться к нему, даже у сил зал начало урчать в животе от беспрестанных усилий. В этом нет ничего постыдного: ведь реальное положение дел, которого не учитывают обычные люди, обстоит так, что тьме хочется отведать чего-нибудь вкусненького гораздо чаще света — ибо зло сытым не бывает и должно много поглощать, чтобы не нарушать пищеварение!              Даже на небольшой ширине одного яруса чайная хижина смогла выбить себе самое зелёное место подальше от других построек. Мало того, что его накрывала сверху гора соломы, так ещё и сверху над ней протянулись ветви с густыми листьями. Оазис!       Тёмные духи размеренным шагом брели по каменной тропинке к входу. Предвкушая освежающий полумрак, который один из духов обязательно должен завоевать для обоих на час минимум, он уже продумал надлежащее приветствие для бабули в кимоно.       Однако не успела тьма и звука издать, как ставни жёстко и резко отъехали в сторону.       В проходе стоял дремучий горбатый дед в шортах и мокром полотенце на голые плечи. Он держал глаза закрытыми, как две горизонтальные щёлки чуть ниже лба.       — Добрый день. Здесь находится чайный домик Ою?       — Да, верно.       Он подозрительно прищурился (то есть, щёлки стали ещё уже и вокруг них собралась кожа) и поставил руки на бока. Что-то блеснуло внизу. Правая рука деда была вовсе не рукой, а железным крюком, причём заточенным.       — Не двигайтесь.       Тьма не шелохнулась, позволив деду спуститься со ступеней, обойти мрачную пару кругом, подняться по ступеням, повернуться лицом и обнародовать:       — А вы оба пошто по крышам скачете-то?       — О боже, кто, мы? — младшая тьма прикрыла руками невидимый разинутый рот.       — Нет, уважаемый хозяин Ою, мы пришли по тропинке, — глубоко кивая, налаживала контакт старшая тьма, — как и полагается всем посетителям.       — Вам меня не обдурить! — прикрикнул дед, с закрытыми глазами указав на треугольную голову острым крюком. — Пошто все видят старого и сразу причисляют к дуракам?       — Нет, нет, дедушка, ни в коем случае! — зло-новичок заколебалось от такого давления на них. — Мы хотели только перекусить, потому что нам рассказали, как тут вкусно кормят…       А потом непроизвольно ляпнула:       — Боже мой!       Дед не сдавался. Он поставил живую руку на бок, а крюком зацепился за ставни, таким образом опираясь на стену и преграждая собой проход.       — Фразёрство это всё, — он отпирался, — я вас насквозь вижу, пошто вы считаете, будто бы не умею? Ваша аура… Совсем, как у них.       Треугольные головы еле заметно шевельнулись. Это они так переглянулись, даже не пользуясь глазами и не видя друг друга из-за плотной ширмы.       — Боюсь, нам не ведомо, о ком Вы говорите, уважаемый хозяин Ою…Кто такие — «у них»?       Его глаза медленно открылись. Его зрачки были туманными, похожие на раствор светло-голубой краски.       — Это те, — он сказал, — кто прыгает по крышам вместо того, чтобы ходить по земле, как все нормальные люди.       Под восклицание «Здесь таких не обслуживают!» дверные ставни с треском захлопнулись.       Треугольные головы еле заметно шевельнулись.       Вдруг дверь снова уехала в стену. Тот же старик теперь указывал кривым пальцем на навес вдоль главной улицы.       — Идите на веранду!       Указал он, и тотчас скрылся, с силой задвинув дверь.              

❇︎ ❇︎ ❇︎

      Из всех людей на свете Тоби смеялся самым необычайным образом, достойным, пожалуй, отдельного исследования. Хотел я того или нет, но сказались месяцы общения с ним задолго до того, как Мастер уступил ему своё место. Результаты своего научного труда я подвёл, когда мы сидели на веранде чайного домика в ожидании еды.       Этот чудак издавал звуки смеха и сопутствующие ему движения по очереди, но никогда — в унисон. Тоби либо отплёвывал гнусавое хихиканье, которое забивалось в самые закрома уха и оседало на слуховом нерве, как сыпучий налёт, — при чём он просто стоял и ни за живот не хватался, ни голову не запрокидывал, просто издавал смех; либо его тело разыгрывалось целой сценкой из пантомимы, когда оно начинало трепыхаться в гомерических конвульсиях — его грудь учащённо вздымалась, плечи подпрыгивали, но ни звука яркая маска не источала. Именно так он отреагировал сегодня, пока мы сидели в теньке под навесом, и я, ни с того ни с сего, взял да высказался:       — Передавай Зецу, чтоб засунул в задницу свою мечту стать семейным психологом, ага. Как трупы товарищей после их гибели жрать — так это норма, угу. А тут всего слово не так подобрал и чуть чести не лишился…       Смеющаяся тишина.       Он жалостливо ахнул.       — Не может быть! Зецу-сан Вас обидел, семпай?       — Кретин, не обо мне речь! Тебе нравится, когда кто ни попадя лезет к тебе в команду? Лидер тоже активизировался и повадился проводить всем регулярные сеансы по тимбилдингу, если не дошло!       Когда я это сказал, меня осенило: ведь скоро очередная планёрка! Опять ждать, пока другие отчитаются через не хочу и свалят… Интересно, какой день он выберет для следующего собрания на этот раз? Уже прошло достаточно времени.       —Во дела… —голос Тоби сокрушился. — Я почему-то думал, что семпай безоговорочно поддерживает лидера во всех начинаниях.       — Я его наёмник, а не воздыхатель, Тоби.       «А ещё после стольких лет исправной службы он взял и всучил мне такого болвана, как ты» — эта фраза вертелась у меня на языке с раздражающим упорством. В ней было столько желчи, что даже я — кто ни разу в жизни горячей любовью к кому-либо не отличился — поразился тому, как долго эта прелая мысль сидит у меня в голове. Откуда она вообще там проросла? Наверное, это всё от влажной жары. Ведь главаря можно искренне ненавидеть только за приступы болтливости... Или за то, что он носит длинные шипы на голове и облеплен пирсингом, как черепицей, но при этом за все годы ни на одно собрание не пришёл с гитарой… Но это скорее досада, чем повод для презрения, да.       С наступлением обеда разгорелось могучее солнце. Время всё растягивалось, растягивалось и растягивалось, как будто вот-вот оно, сжав зубы, перевалит секундную стрелку часов в последний раз, а потом бессильно упадёт мордой в голубой асфальт.       Интересно, старик узнал бы наши плащи, если бы мы не скрывались под шляпами? И откуда такая реакция? На дурака и впрямь не был похож. Надо думать, это и есть то самое «отношение», о котором говорил Рюдзаки, смешанное с боевитым народным характером.       Пока заросли вокруг чайного домика оглушительно свиристели, я и внимания не обратил, как сзади лёгкими шагами шёл к выходу ещё один человек. С деревянным рокотом откатив дверь, она выпорхнула из домика с белым подносом в руках.       — Мне очень жаль, что хозяин отказался впускать вас, — она сказала это прежде, чем начала расставлять посуду. — Надеюсь, это не слишком сильно омрачило ваше настроение.       — Мы тут только за едой.       Тёмная сущность аккуратно переняла у неё из рук поднос. На нём стояло две чашки с водой со льдом и тарелка, прямоугольная, как контейнер. Внутри него в два этажа лежали рядами оранжевые шарики в прозрачной оболочке. Мокрые, они сверкали на солнце, как слеза. Мадам в переднике поспешила представить их:       — Угощайтесь! Это мандарины в желе. Десерт-достопримечательность! В Лагуну нельзя приехать и не отведать его. Его делают и в других местах, но лучшие мандарины всегда росли именно здесь.       Принесённое блюдо вызвало внутри зловещее ощущение пустоты. Её щебечущий голос усиливал голод.       — А… А что-нибудь вроде бакудана?..       — Хмм… Кроме нас в самом низу есть передвижной кабак «Сантур». Там что-то с таким названием, кажется, есть, но они точно не подают сладкого.              Я метнул взгляд в Тоби. Как же ты только мог скрыть от меня такое?! Этот мир прогнил!              — !       Треугольная голова плечом почувствовала, что ему пытаются протянуть какой-то предмет. Им оказался свиток, который дарящим жестом держала рука местной жительницы.       — Вот, — когда у неё забрали свиток, она, как деловая, положила руки на пояс. — Это легенда про Янтарного оракула и мандариновую келью. Вернее, про то, откуда растут ноги у здешних баек про него.       — Спасибо, но мы, вообще-то, не собирались покупать прессу.       — Ха, это всё бесплатно! Наименьшее, что я могу сделать, чтобы хоть как-то исправить неловкую ситуацию с хозяином…       Она задорно прищурила один глаз и размяла рукой шею.       — Ступайте на двенадцатый ярус. Там много деревьев, и он весь покрыт травой. Посуду можно принести после того, как поедите. Если что, я здесь всегда 24/7. Позовите, как только понадоблюсь.       Она повернулась затылком, на котором волосы придерживались громадным коричным крабом в форме ракушки с блёстками, и зашла в дом.       Треугольная голова, сидевшая до этого, как неприкаянная, со словами «Так-так, ну-ка поглядим!» потянулась своими витиеватыми чёрными пальчонками к свитку в руках второй треугольной головы, пока над её пиковой макушкой не раздался горловой рык, который напомнил ей, что пора бежать.       — Пощадите!       —Прежде, чем я отвинчу тебе голову, пожалуйста, ответь: как же ты мог вместе со мной два дня не жрать и выбрать сахар вместо белка?!       — Сахар стимулирует работу мозга. Главное — потреблять его в разумных количествах!       — Ты мне зубы-то не заговаривай! Да на что мне твои!!..       Обозлённая голодная сущность спрыгнула с веранды.       — Вы куда?       — Наверх пошли. Я не выдержу ещё полчаса рядом с асфальтом… Да.              Последний ярус прилегал вплотную к горам и, похоже, был их полноценной природной частью. Как и нащебетала девчонка, весь уровень был покрыт травой и деревьями. Там даже расположилось озерцо с небольшим водопадом. Это было нечто сродни островку свежести. Он находился выше всех и ближе всего к солнцу, однако густая шапка чинары, где было решено устроить привал, была настолько плотной и высокой, что пропускала вниз только жалкие капельки света.       Я сбросил свою шляпу и расстегнулся. Всё равно хочу сдохнуть. Но если я сниму плащ, то рискую подкоптиться, и к моим проблемам прибавится неконтролируемый позыв счёсывать с себя по восемь килограммов кожи, как только я коснусь любого места на теле. Нет уж, спасибо.       Тоби примостился напротив меня в позе лотоса. Вместе со словами «Фух, ну и пекло!» стащив с плеч плащ долой, он расстелил его сбоку, как покрывало, и продолжил сидеть, наглухо облегаемый свитером. Затем закатал рукава по локоть, не снимая перчаток, и на фоне полностью чёрной одежды особенно ярко засветились белые руки. Вот такая вот у него терморегуляция.       — Хы, жаль, тут сакура не растёт... А! Тоби кое-что придумал!       Мой напарник сделал голос тише, словно хотел поведать мне секрет.       — Дейдара-семпай, а ведь здесь никого, кроме нас, нет…       — Я так и знал, что ты меня удавить хочешь.       — Нет, нет, нет! Что же у Вас что ни шутка — то жестокая, боже мой!       Это я-то шучу? В такие моменты пятка моей левой ноги начинает подозревать, что единственный неугомонный шутник тут у нас дражайший. Ведь это он подарил мне Тоби в качестве пранка на День рождения.       Ещё полминуты я бился с собственным товарищем не на жизнь, а на смерть. Он протягивал мне шарик с мандарином в желе на шпажке, подстраховывая его снизу ладонью. Угроза моему самоуважению замерла в сантиметрах от моего лица.       — Это что такое?! С рук жрать меня заставить хочешь?!       — Напротив, Тоби хочет помочь, — он наклонил набок голову и заговорил нежным голосом. — В такую жару много двигаться нельзя. А Вы так и изнываете, бедняжка!       — Я уже не из-за жары изнываю, малохольный! Тебя солнце ударило?!       — Давайте-давайте, скажите: «а-а-ам»!       — Скажу, если пообещаешь не орать, когда я отгрызу тебе руку по локоть, ага.       Он бесшумно вздохнул, потеряв интерес, и отстранился назад.       — Ну, Ваша потеря.       Да слава богу!!! Я почти не знал, что мне делать!!!       После этого мой напарник опустил голову и отогнул нижнюю часть маски. Он быстро отправил под неё оранжевый шарик, пружинистым движением вложив его вовнутрь шпажкой, которую держал двумя пальцами.       Эй, это было нагло, вообще-то… А, впрочем, всё правильно сделал. Действительно, чего тут церемониться, расчехляться, полностью снимать маску, да?       Тоби сделал всё настолько шустро, что до меня лишь спустя минуту дошло, что даже в такой момент близости, как дружное поедание мандаринов в желе, мне не удалось увидеть хотя бы кромку его лица. Я ума не приложу, как он выглядит или может выглядеть, хотя нашему знакомству вот уже сто лет в обед. Знаю только то, что кожа у него светлая, глаза чёрные и волосы такие же, а больше он своё тело не открывает.       Тоби сжал руки в кулаки и от удовольствия запрокинул голову.       — Господи! Вкуснотища! Я такого давн— КХЕ-КХЕ-КХЕ!       — Дебил, ты есть разучился, что ли? Прожуй перед тем, как болтать!       Схватившись обеими руками за горло, он прокашлялся, и успел сделать это приблизительно за пять секунд до того, как я применил бы на нём технику Геймлиха на практике впервые в жизни.       Отдышавшись, Тоби поставил одну руку на бок, второй почесал затылок, и вдруг… Прыснул со смеху, да так, что даже плечи у него задрожали в такт своему гоготанию.       — Аха-ха-ха-ха-ха!       — Ты бы посидел спокойно некоторое время, да уж… Воды принести?       — Не! — он отмахнулся. — Обойдусь!       В его реакции было что-то противоестественное. Я бы тоже был сам не свой от шока, если бы такое элементарное задание, как прожевать и проглотить мягкое желе с варенным мандарином чуть не окончилось для меня самоудушением.       Я проткнул сразу два шарика с мандаринами и загрузил себе в рот.       — Давайте… — Тоби задумчиво скрючил палец внизу маски и бегло осмотрелся, затем вскинул голову, озарённый новой идеей.       — Давайте я почитаю Вам свиток, пока Вы едите! У меня голос становится гораздо круче, когда я читаю книжки или рассказываю истории! Вы ведь помните Этот Голос, которым я напугал Вас до смерти в лесу, когда мы впервые вступили на тропу командной работы, Дейдара-сан?       — Если хочешь, я могу заставить себя заплакать, чтобы ты увидел, как это выглядит, ага…       Тут, как гром среди ясного неба, Тоби навалился на траву, хлопнув по ней ладонями.       — Вот зря Вы не верите, что даже Тоби может быть ужасающим! Уж с Вашим-то искусством незримого Вам должно быть доподлинно известно, на что способна сила неувиденного, неуслышанного… Несказанного,— он грозно сдвинул бровь, произнося свою мысль с такой страстью, что на полпути его голос слегка сорвался от приложенных стараний. Что ж, впечатлил.       —Ты собираешься прочесть весь свиток? — я передал ему рулон в руки, попутно пасуя себе в рот сверкающий шарик. — Ну, смафри, он фолсфый…Кхм! То есть, желе нагреется, пока читать будешь, да.       Взяв свиток в руки, Тоби перевернул его изучающе медленно, как обезьянка.       — Тоби переживёт, — он запоздало ответил и потянул за красную ленту, вместе с которой отмотался метровый лист бумаги, исписанный текстом.       — Ведь Тоби — хороший мальчик…              

֍

             Давным-давно на месте, где сейчас спускается к морю Скрытая Лагуна, высоко над водой парила безымянная деревня. Со всех сторон закрытая горами, она не подпускала к себе чужаков и почти не связывалась с внешним миром, живя огородной работой и рыбной ловлей. Однажды там объявился садовник — энергичный молодой человек, который ненавидел копаться в грядках, зато обожал выращивать цветы. «Смотри, какой идиот, — о нём шептались люди. — Нам есть нечего, а он нос из бутонов не высовывает!»Садовник вскоре узнал, какие сплетни про него городят, и пошёл выяснять отношения с человеком, который так про него сказал. «Тупица ты, — там ему ответили, — у нас спины не разгибаются от постоянной работы на грядках, людей не хватает, денег нет, а твои цветы никакой пользы, кроме любования, не приносят.» Садовник рассмеялся и сказал: «А что ж вы молчали?Нет, растить овощи я не стану, это не моё.Но выращу вам такие деревья, что их цветы будут съедобные, и вам не придётся нагибаться, чтобы срывать их!» Он принялся с небывалым энтузиазмом скрещивать растения и пытаться создать новые виды цветов, пока в то же время другие люди над ним смеялись: «Больной идиот! Еду на деревьях вырастить хочет!»       Ни одна попытка садовника вырастить нечто похожее на то, что он обещал, не увенчалась успехом. Он почти пал духом и хотел уж забросить эту идею, когда к нему в селение явилась богиня. Она привлекла внимание всех жителей, отвлекая их от работы, и сделала объявление: «Вижу, как вам тяжко живётся, и не могу больше за этим наблюдать. Я выберу одного из вас и исполню любое желание.»Из толпы стали выходить по одному и просить её благословения: «Выбери меня! Я хочу, чтобы наша деревня стала богатой, без денег мне, то есть нам, не прожить», «Нет, меня! Деньги — это хорошо, но нам нужнее выход к морской воде. За рыбой далеко ходить — у меня ноги задубели уже!», «Чушь молотишь! Что нам надо — так это рабочие руки. Нам нужно больше людей!». Услышав их просьбы, богиня ответила: «Я выберу только того, кто чист душой и чьего сердца хватит, чтобы помочь вашей бедной деревне и не прибрать к рукам весь успех себе одному.» С этими словами она взглянула на садовника. «Я видела, как искренне ты пытался помочь другим, несмотря на их плохое отношение к тебе. Видно, что ты сильно любишь свою деревню. За это в награду я даю тебе каплю своего могущества; но помни, что путь к истинному могуществу ты должен найти сам» — и рассеялась в небе сребристым туманом, оставив людей в недоумении, с посеянной глубоко внутри чёрной завистью.       Спустя год двор садовника был засажен деревьями, над которыми он упорно экспериментировал и пытался вывести то самое, которое давало бы плоды прямо с ветвей. Прохожие бросали на них косые взгляды, а однажды, когда садовник снова вышел в люди, его окружили и сказали: «Дурак ты жалкий, вот боги и выбрали тебя, чтобы поиздеваться. Откуда ж на дереве вырастет еда? Провели тебя, а ты этим гордишься!»Он улыбнулся:«Я понимаю: вы злитесь, потому что пока я не работаю вместе с вами, я ем то, что выращиваете вы; я клянусь, что отныне ни крошки в рот не возьму, пока не выполню своё обещание!»       Садовник трудился день и ночь не покладая рук. Тело его исхудало, кости взбугрились. Он не питался ничем, кроме воды, сдерживая и это своё обещание. После сотен дней скрещиваний и регулярных поливов произошло чудо: на ветвях появились плоды! Они были круглые и блестели, как жемчужины. «Получилось!» — закричал садовник на всю округу. — «Видите?! Нет, ну вы видите?! Вы в меня не верили, а у меня всё получилось! Вот она — еда на деревьях!» Прохожие заслышали его вопли и зашли к нему в сад. Один из них сорвал плод и закинул себе в рот, потом подозвал других. Те сделали то же самое, и словно по команде одновременно выплюнули всё на землю. «Попробуй, какую дрянь ты вырастил!» — садовник, будучи смертельно голодным, тут же схватил и разжевал один из плодов. Он никак не ожидал, что тот вызовет у него на языке такое омерзение, что тело само выплюнет его всем жителям на смех. Однако он не позволил себе пасть духом, и сказал: «Да, эти плоды на вкус ужасны. Но в моём саду скоро зацветут другие, а это дерево я всё равно оставлю: оно вечнозелёное и никогда не увянет.» Над ним снова посмеялись: «Прям как ты! Вечно молод, поэтому умнее уже никогда не станешь. Впрочем, у тебя судьба изгоя, поэтому если твои гнилые деревья удержат тебя дома — корпи над ними дальше, и перестань выпендриваться. Всё равно ты неудачник, сколько бы ты ни противился этому.»       Прошёл ещё год, и мимо дома садовника уже не могли пройти, не указывая пальцем: «Вот здесь живёт самый упорный дурак на деревне!Он обожает делать бесполезные вещи у себя в саду в теньке, пока его соседи издыхают на работе под солнцем. Давайте измажем его дом маслом, чтоб ему ещё больше бесполезной работёнки прибавилось!»И делали то, что хотели. Хозяин дома старался не обращать на них внимания, но…Когда другие деревья начали приносить точно такие же плоды, которые были ужасны на вкус и выглядели, как тёмные жемчужины, садовник отчаялся и вышел к утёсу посреди ночи в яростный шторм. Ослабший от бессонных ночей и недоедания, он набрался сил в последний раз, чтобы громко закричать. Его крик растворился в громе и не был услышан никем. Никем, кроме богини: она отобразилась посреди свинцовых облаков, нависая над плачущим садовником.       — Подвёл я всех! — он упал на колени. — Всё было зря! Ничего съедобного не выросло в моём саду.       —Ты никого не подвёл, — холодно ответила богиня. Молнии мерцали в её глазах. — Ты всего лишь обычный человек, и ты иногда ошибаешься.       — В том-то и дело, что я не обычный человек! Ты мне дала каплю своего могущества, а я так и не смог использовать его на благо других.       Богиня ничего не сказала ему и удалилась в направлении деревни по воздуху. Она зависла над ней, раскинув руки в стороны, как кукла на невидимых нитях, и произнесла громче грозы:       — В команде вы так работать и не научились, чего никак не исправить. Я помню, что Вы хотели стать богаче — так получите дождь из янтаря.       И тогда капли дождя действительно поменяли свой цвет, став к тому же твёрдыми, как град.       — А раз Вам нужен был выход к морю — туда вы и опуститесь!       Янтарные капли становились всё больше, пока с неба не попадали целые валуны, растрясли землю и проломили в ней трещину, которая протаранила себе путь по всему периметру, а потом отделилась, и вся та земля, на которой стояло селение, полетела в бушующее море вместе с людьми и домами.       Когда буря улеглась, садовник выглянул из укрытия и пришёл в ужас: перед ним разверзлась пропасть, в которой вспенились тяжёлые волны, а в них плавали обломки стен и крыш домов его соседей. Услышав человеческие стоны, он хотел броситься к выжившим людям на помощь, но остановился на полпути и подумал: «Нет, я не пойду туда. Во-первых, всё равно высоко, не успею; во-вторых, они поймут, кто это сделал, и убьют меня сразу же, как только я подойду к ним. Даже если они будут лежать обездвиженные при смерти, они проклянут меня такими словами, что после них самому жить не захочется.»       Тогда садовник вернулся к себе домой — место, которое единственное осталось стоять там же, где было всегда: он возвышался над водой и был отделён от утёса пропастью, но по поваленному дереву садовник смог добраться до него пешком, как по мосту. Зайдя в свой сад, где не было ничего, кроме вечной зелени и чёртовых мерзких плодов, он снял топор, висевший вместе с другими садовыми инструментами в ряд, и с ненавистью начал срубать одно дерево за другим. «Нет от вас никакого толку!» — он кричал на них в гневе, размахивая лезвием топора, как кинжалом. — «Никаких плодов вы не принесли, кроме горя! Ненавижу вас! Ненавижу! Лучше бы никогда за вас не принимался! А теперь всё кончено!» Он упорно продолжал идти вперёд, срубая все деревья на своём пути, но вдруг замер и выронил из рук топор. Тот опасно упал рядом с его голой ногой и завалился рукоятью набок, глухо ударившись о шелестящую траву.       Перед ним возвышалось изумрудное дерево, покрытое круглыми плодами, которые даже ночью среди дождя были яркими, как солнце. Они беспощадно слепили его своей красотой, но он не мог оторваться от них, продолжая смотреть, и из его глаз полились слёзы.       — Я не давала тебе ни капли своего могущества, — произнесла появившаяся из ниоткуда богиня. — Ты вырастил это дерево своими силами. Его плоды слегка кислые, как трудности на твоём пути, и сладкие, как успех. Такой еды нет больше нигде в мире. Теперь ты разбогатеешь и заживёшь наградами за свой труд, а твои завистники тебя больше не побеспокоят.       Садовник оторопел от её слов. «Какая невероятная жестокость!» — подумал он. — «Из-за меня одного оставила от бедной деревушки сплошные руины... Да-а, всё-таки, не стоило доводить до того, чтобы боги с людьми связывались, это точно...»       Он так и не смог срубить своё оранжевое дерево, потому что своим тёплым сиянием оно напоминало ему о счастье, с которым он заходил раньше в свой сад, и о целях, к которым он всем сердцем стремился, чтобы осчастливить других. Но также он не питал к нему чувств собственничества, которые могли бы побудить его выкопать дерево и унести с собой.       Он сказал богине:       — Я не смогу жить дальше с тем, что случилось по моей вине; забирай меня, и мой дом, и мой сад; а дерево это переставь туда, где выжившие на окраине найдут его. Уверен, ты на такое способна.       — Они презирали тебя, издевались над тобой, строили тебе козни, но ты всё равно хочешь им помочь?       — То, что произошло, не случилось бы, если б я снова не сглупил и не привлёк к себе лишнее внимание; ты бы не пришла на мой крик, и мои соседи остались бы живы. Я ценил твою помощь, пока думал, что ты помогала мне, теперь же я не могу принять её, зная, чего она стоит.       — Я всё равно не исполню твою просьбу; ты мне нравишься, так что я оставлю тебя в живых, хочешь ты того или нет.       — Я не прошу убивать меня. Просто сделай так, чтобы меня не существовало. Туда же отправь весь мой двор, чтоб мне было, где коротать вечность. И нечего прикрываться своими чувствами ко мне! Мне противно это слышать!       — Правы были твои односельчане. И вправду дурак, раз осмеливаешься говорить мне такое. Но твоя доброта так велика! Так и быть, за твоё чистое сердце я прощаю тебе эту глупость. Сейчас я исполню твоё желание.       Плавными, но скорыми движениями руки она описала в воздухе восьмёрку. Дунул тёплый ветер, и унёс с собой столб из камня, на котором стоял измазанный маслом дом, сад при нём и мужчина с закрытыми глазами, растворяющийся в воздухе, молекула за молекулой. Поваленное дерево, служившее мостом над пропастью между окраиной, полетело вниз, когда двор испарился, и схлестнулось с солёной водой, присоединившись к останкам деревни.       Богиня сорвала с дерева несколько рыжих плодов, очистила их и съела, а косточки выплюнула на уцелевшую окраину деревни, где они проросли в то же мгновение, как только упали на землю.       Перепуганные жители, всё же гонимые любопытством, подошли к плодам, распробовали их и удивились: «Это же та самая еда на дереве, про которую постоянно говорил наш дурачок! Вырастил-таки! И такое вкусное! Надо найти его и похвалить!»       Однако люди решили, что, раз дом садовника стоял ближе к центру деревни, его, должно быть, тоже сбросило в воду вместе с остальными, и поиски быстро прекратились, будучи поистине тщетными.       Про дурака вскоре и вовсе позабыли: наверняка это богиня сжалилась и подарила им дерево счастья, которое объединило их, побудив начать культивировать его и продавать в соседние страны.       

❇︎ ❇︎ ❇︎

             — Я просто в шоке, ага, — кивнул новый эрудированный я, успевший умять все желейные шарики за один рассказ.       — Легенды должны шокировать, — объясняла маска, —иначе их никто не запомнит.       Или извещать, что лучший выбор мандаринов нигде кроме как в Лагуне.       — Снизу есть приписка, — он ткнул пальцем в самый конец свитка, — что за его мудрость садовника прозвали оракулом, и что его исчезнувший дом стал называться мандариновой кельей, которая является людям в трудную минуту. Интересно, как давно это всё написали…       Пока десерт переваривался, а Тоби проводил незапланированный урок литературы, вернувшись к своему нормальному голосу, который сравним лишь с тысячей удавливаемых чаек, я припал спиной к дереву и избегал резких движений. Я даже моргать старался медленнее. Так, слегка прикрывшись веками, мои глаза набежали на утёс с восточной стороны Лагуны. Сверху на нём виднелись одинокие красные ворота тории. Позади них сияли волны, отражавшие лазурное небо.       — Вон те тории, похоже, возвели на том же утёсе, где садовник доорался до богов, угу.       — Вау! — Тоби оживился. — А я их не заметил даже! Вы такой внимательный, Дейдара-семпай!       Тоби свернул свиток в рулон, завязал вокруг него красную ленту и приставил к глазу, как подзорную трубу. На порцию мандаринов в желе, оставленную ему мной, он в упор не обращал внимания.       Когда его ультрамодный оптический прибор навёлся своим зыркалом на меня, я задал ему вопрос:       — Тоби, мы до самого вечера валяться на траве не будем, ага. У меня дела есть. Тебя они тоже касаются. Ты когда есть собираешься?       —Ах, вот, как. Я ж хотел есть.       Ах, вот, как она выглядит, ретроградная амнезия на почве пережитого шока.       Он отбросил свиток катиться в сторону и проткнул шарик шпажкой.       Рукой он приподнял маску.              Чёрный подбородок? Он действительно носит маску под маской?..              Внезапно Тоби из сидячего положения оттолкнулся ногами от земли, как кенгуру. Его тело словно само подбросило себя вверх метра на три и перекрутилось, как запущенная палка для собаки.       Он очутился на земле в согбенной позе: одно колено стояло на земле, второе было выставлено вперёд. На него он положил руку, а голову смиренно опустил. Ко мне он стоял спиной, вернее, задом.       Мышца под правым глазом начала раздражающе сокращаться.       Кто-нибудь что-нибудь объяснит?       — Тоби должен побороть свой страх! Ага!       А?       Он сжал кулаки перед собой так сильно, что был слышен скрип сдавливаемой ткани его перчаток.       — Если Дейдара-семпай верит в Тоби, что Тоби может преодолеть свой страх, что Тоби может съесть желе, которое чуть не убило его — то Тоби так и сделает! Ага!       — Эээээ, если ты будешь так драматизировать, то снова подавишься.       — Только с Вашей поддержкой я смогу победить своих внутренних демонов и съесть это желе! Ага!       Что его заело на «ага» да «ага»? Кто так вообще разговаривает? Ну, ладно:       — Ура, — я поддержал.       — Сильнее!       — Оле-оле-оле-оле, Тоби, вперёд, — я поддержал сильнее.       — А теперь смертельный номер! Я называю его: «Обед на краю Вселенной»!!!       Мой товарищ подбежал к краю яруса, не огороженного даже бордюром, широко расставил ноги в белых гетрах и поднял над головой корыто с мандаринами в желе. Вокруг него переливалось и блестело море.       Ну? Что-нибудь будет?       — Ооо, неужели?       — Что неужели? — я спросил, шевеля губами как можно меньше.       — Мне кажется, я вижу ребят из Мадоака! — Тоби сделал козырёк рукой над глазами. — Эй, а разве они не шиноби, как мы, Дейдара-семпай?       — Шиноби, — я уставал лишь от одного энергичного голоса этого парня. Как можно быть таким активным под сорокоградусным солнцем?       — Ты же сам видел, как они запечатали вход в пещеру с помощью катона, или что-то вроде того, угу…       — Разве хозяин того чайного домика не должен их прогнать? — он указал пальцем вниз. — Вон! Посмотрите! Они спокойно зашли к нему вовнутрь! Семпай!       — Зашли и зашли.       — Вас это совсем не напрягает?       — Во-первых, нет. Во-вторых, их лагерь тоже находится здесь. Я их сюда отвозил, да.       — Выходит, им дали убежище в этой деревне, несмотря на то что они ниндзя, — Тоби помотал головой. — Отряд сопротивления, что ли?       — Вполне вероятно. Угу…       К Тоби прилила новая волна болтливости, но на содержание треска, выбрасывавшегося из его рта, я не стал заострять внимание. Кажется, я только-только начинаю охлаждаться под этой тенью чинары.       В этот же момент напарник, потыкав шпажкой свою еду и услышав звук мокрой каши, разочарованно сказал:       — А-а-а! Всё растаяло!       — Я предупреждал. Мало того, что ты на свиток отвлёкся, так ты их ещё и под солнце вытащил. Ты их убил, да.       — Блин, обидно! — он пошёл обратно ко мне в тень, почёсывая голову и уставившись на контейнер с жидкостью. — Надо занести посуду обратно в чайный домик.       — Ты что, издеваешься? Мне отсюда слышно, как там мандарины плещутся! — я терпеть не могу, когда едой разбрасываются. — Бери и ешь! Угу!       — Но они больше не катаются, они теперь плавают…       — Ртом вылавливай!       — Аха-ха, это же шутка, Дейдара-семпай! Тоби — не из тех, кто переводит еду.       Он засмотрелся наверх, когда звездился своим очередным выдуманным впопыхах положительным качеством. Его стопы приблизились к одежде, которую он сам разложил перед обедом.       А ведь интересная вещь… Я всё это время лежал в плаще, и своим телом я подогревал его на капельку пота больше, чем Тоби, давший своему расстеленному плащику охладиться в тени. Всё-таки, он действительно не такой уж ребёнок.       — Эээ, под ноги-то смотри, — я на всякий случай посигналил ему, — там плащ твой…       — А?       Рукав его же плаща обернулся вокруг его ноги, как спагетти вокруг вилки, и в моих глазах выключился свет. Прохладные струйки побежали по спине и лицу.       Я думал, что на этом моя история завершится, потому что не было энергии на то, чтобы вставать и вновь подвергаться бесконечному циклу тупости и бестолковости, не осталось.       Знаете, как в жизни бывает?       Проснёшься однажды утром и вдруг почувствуешь, что ноги тебя уже больше не держат и ты никуда не можешь бежать.       А потом…       …Клац!

————— ————<+>———— SYSTEM BOOT UP SCAN SURROUNDINGS IW-08721 MODE COMPLETE ********* VISUAL ASSESMENT: LEVEL 28247 SCAN ********* VISUAL: PLATANUS ORIENTALIS 114.829 FT ‘OLD WORLD SYCAMORE’ PLATANACEAE FAMILY ********** ANALYSIS █ ********* PROBABILITY OF MASSIVE DESTRUCTION: 0.98 STATUS: PENDING *********** 01001100 01001001 01000110 01000101 00100000 01001001 01010011 00100000 01010011 01001000 01001111 01010010 01010100 01001101 01000001 01010011 01001011 00100000 01001001 01010011 00100000 01000001 01001110 00100000 01000001 01001110 01001110 01001111 01011001 01000001 01001110 01000011 01000101 01000001 01010010 01010100 00100000 01001001 01010011 00100000 01000001 01001110 00100000 01000101 01011000 01010000 01001100 01001111 01010011 01001001 01001111 01001110 01011001 01001111 01001100 01001111 *********** ALL ATTACK SYSTEMS ACTIVE STATUS SHPPDN02 CHAKRA LEVELS AT MAX █ *********** PRIMARY TARGET AUDIO LOG lllll|l|lll|l|l|llll|l|l|l|llll [Я слишком молод!] [HASTA LA VISTA, BABY] *********** PRIMARY TARGET TERMINATED