Я хочу "котёнка"

— Кёджуро, мой хороший, как ты себя чувствуешь? — лепетал Танджиро, стоя около койки, на которой лежал израненный мужчина, и опирался на неё. Но самому Кёджуро такое обращение к себе не очень нравилось. Точнее, совершенно не нравилось. Будто бы ему не двадцать, а всего лишь десять, а Танджиро его родная мать. Чувство просто отвратительное. — Чёрт тебя дери, Танджиро. Каждый раз, когда приходишь ко мне ты, я себя чувствую маленьким котёнком. Я старше тебя на четыре года, ты это понимаешь? — Кёджуро смотрел на него так злостно, прожигая своими огненными глазами. А что Танджиро? Танджиро всегда впадал в некий экстаз. Ему так нравилось, когда Кёджуро смотрел на него, разговаривал с ним и обращался к нему по имени. Это всегда звучало довольно сладостно и приятно для ушей мальчишки... И пусть сейчас это сказано ни капельки не ласково, пусть Кёджуро злиться уже несколько дней. Это были прекрасные мгновения. — Мне сказали замечательную новость. Скоро ты пойдёшь домой! — В глазах Танджиро сверкнула нескрываемая радость. — Кажется, прошло уже две недели после инцидента, да? Я и вправду, так боялся за… — Танджиро. — Ещё более злобно, сквозь зубы, проговорил Кёджуро, уже будто готовясь напасть на это человеческое отродье. Но даже так, будучи немного раздражённым, мужчина пытался улыбаться. — Ты мне это говорил. Я тебя с первого раза хорошо понял. Можешь не повторять, пожалуйста? — Кёджуро вздохнул и прикрыл глаза, будто бы намекая, что разговаривать он больше не собирается. Но как только Танджиро решил поцеловать его в лоб на прощание, мужчина быстро распахнул глаза и ладонью перегородил путь чужого молодого лица к своему. — Я не хочу, чтобы сейчас ты ко мне прикасался. Забудь те случаи, когда я разрешал тебе лежать на мне и обнимать. Тогда тебе нужна была помощь, так что это можно было назвать моей обязанностью. И так же, ты меня уже унизил что дальше некуда, но всё равно пытаешься сделать это. На эти слова Танджиро лишь грустно вздохнул. Да, это правда. Тогда ему и вправду нужно было успокоиться и найти утешение. Тогда у Кёджуро просто не было выбора. А он-то уже думал, что они с Кёджуро и вправду настоящая семья… Но, как кажется сейчас всей семье Камадо, им придётся вновь приручать этого «зверя». — Хорошо. Увидимся с тобой дома, Кёджуро! — С улыбкой произнёс Танджиро. А ему ещё нужно зайти к отцу, по крайней мере для приличия! Всё равно и Кёджуро, и Танджуро были в одной больнице, и мальчишке далеко ходить не придётся. Но зато отцу приятно! … Наконец, наступил долгожданный момент выписки Кёджуро из больницы. По этому прекрасному поводу все из семьи Камадо постарались и приготовили для этого события простенький торт. Вчера вечером, в пятницу, они долго старались над сей сладостью, смеялись и вкладывали всю свою душу в это творение. Ведь все мы знаем, что в больницах еда не всегда такая, которую хотелось бы употреблять в пищу. Хочется чего-то вкусненького хоть иногда. Нужно сказать, что Кёджуро выписали в субботу, так же под вечер. Это было немного странно, но, как сказали врачи, необходимо. Наконец, в дверях появился тот, для кого это празднество устроили. Длинноволосое и израненное солнышко. К слову, с ним всё это время был Танджиро, но это была всего лишь условность, что кто-то должен провожать тех, кто ещё не полностью восстановился. Ему также нельзя было прикасаться к Кёджуро, ведь мужчина так же этого не хотел. Это была как прогулка до дома. — С удачной выпиской тебя! — Прозвучал милый голос Незуко, которая как раз и держала их вместе изготовленный торт. Кёджуро посмотрел сначала с удивлением на всю орду детей, а после вновь улыбнулся, в какой раз обнажая свои прекрасные маленькие клычки. Для мужчины это казалось довольно забавно с их стороны. Он их раб, а тут они трудятся для него. Или всё-таки Кёджуро чего-то не понимает? — Спасибо вам большое за то, что так беспокоитесь обо мне и спасибо, что делали и трудились над этим ради меня. Я вам очень благодарен, правда. — С такими словами он поклонился, а после, выпрямившись, продолжил. — Но это уже слишком, вам самим так не кажется? — Кёджуро говорил это без упрёка, или по крайней мере хотел, чтобы это звучало так. Дети немного стушевались, а Незуко поправила свою длинную чёрную прядь, заправляя за ухо, дабы она не лезла в лицо. Ей было теперь как-то не по себе. Умел же Кёджуро простыми словами усомниться людей в их правоте! — Мы.. Мы хотели сделать тебе приятно. Ты же член нашей семьи! — Взволнованно сказала Ханако, прижимая руки к груди. Своими рубиновыми глазками она смотрела на Кёджуро, будто пыталась передать всю свою любовь к нему и привязанность. И, кажется, это у неё хоть немного, да получилось. — Хорошо, хорошо. Тогда сейчас я накрою на стол, и мы вместе съедим его… — Проговорил Кёджуро, уже сняв обувь и направляясь на кухню, как тут же встало препятствие в виде Танджиро. Мужчина вопросительно посмотрел на старшего сына, пытаясь понять, что же это он такое делает, если все уже прошли. — Кёджуро… Мы решили, что ты будешь отдыхать. Причину ты знаешь сам. — Мальчишка в скором времени отвёл взгляд сторону, не выдерживая. Ему до сих пор было стыдно перед ним за своё поведение и так же немного неловко. Он не понимал, почему это происходит, но чувствовал внутри всегда что-то тёплое, когда смотрел на Кёджуро. Мужчина лишь тяжко вздохнул. — И почему вы такие странные? — Кёджуро так же улыбался, говоря это. — Я не думаю, что это сильно повлияет на мои способности. Хотя я не могу перечить такой орде ребят. Вы меня победили, хорошо. — И после он вспомнил кое-что. — А где же матушка? — О? Она закрывает магазин вместе с Такэо. Они вскоре придут, ты не волнуйся! — Произнесла Незуко, уже полностью накрыв на стол. Торт красовался в самой середине этой композиции. Сегодня явно будет очень хороший вечер. … — Танджиро… — Тихо произнёс Кёджуро, наблюдая за тем, как его раны мастерски обрабатывает и перебинтовывает ребёнок. Ему было немного некомфортно. Повторялась ситуация в больнице, только сейчас он чувствовал себя ещё более безнадёжно и беспомощно. — Что-то не так? Я слишком сильно затянул? Стоит где-то ослабить бинты?? Или же щиплет рану? — Обеспокоенно посмотрел Танджиро, подняв взгляд на лицо Кёджуро, но очень быстро отведя его. С тех самых пор, как он увидел слёзы на лице этого солнышка, начали происходить некие изменения у старшего сына Камадо. Точнее, отношение к Кёджуро. Он понимал, что здесь была какая-то… Особенная привязанность. Ему не хотелось видеть слёзы на этом мужественном лице, не хотелось, чтобы Кёджуро страдал. Теперь Танджиро хотел, чтобы его неко-человек был счастлив. Чтобы навсегда забыл те страшные времена… И нужно всё-таки спросить, как же эти двое издевались над Кёджуро, когда тот был котёнком. Но, наверно, не сейчас. — Как ты относишься ко мне? — Немного отстранённо сказал Кёджуро, смотря куда-то за Танджиро. Но как только тот открыл рот, продолжил. — Только без притворств, только не ври, пожалуйста. Я готов услышать всё. Считаешь ли ты меня своей семьёй, Танджиро? Или считаешь меня простым рабом, который должен выполнять свои обязанности безупречно? — после этих слов он зашипел от немного жгучей боли, ведь Танджиро дёрнул бинты, и было ощущение, будто они содрали кожу. Как только старший сын это понял, то немного нервничая начал свою речь, попутно медленно накладывая те же самые бинты. — Прости, я немного задумался. И.. Как я отношусь к тебе? Знаешь, я никогда не вру людям. — после этой фразы Танджиро остановился и посмотрел на потолок, будто обдумывая сказанное, а после продолжил с улыбкой на лице. — И неко-людям я тоже не вру. Мне это ни к чему. Так что я считаю тебя членом нашей семьи! Для меня ты как старший братик! И ты таким же хорошим бываешь… хотя у меня нет старшего брата. — Чуть усмехнулся Танджиро. — Ох, то есть, не было. Сейчас это ты! — И с такими словами мальчишка завязал аккуратный бантик. — Вот, залатали тебя по-новой! — Спасибо. — После минуты молчания сказал Кёджуро. — Но теперь пора спать. Поздно. Спокойной ночи. — Быстро произнёс мужчина, а когда лёг, быстро накрылся одеялом. Хотя спать он и не собирался. Ему нужно было обдумать всё, что произошло с ним и слова юного Камадо, которые он совсем недавно сказал. Хотя мужчине показалось, что про брата Танджиро слукавил. В этот момент у мальчишки быстрее забилось сердце. Странно, почему же? — И тебе спокойной ночи! — Всё с той же ослепительной улыбкой проговорил Танджиро, и после, подойдя к рубильнику, выключил свет. Вновь дойдя в потёмках до своей кровати, старший сын сказал свою последнюю фразу на этот день. — И хороших тебе снов. Завтра их ждёт новый день и новые события.