Сборник AUшек с участием Лашанса.

Всё-таки, отсюда прекрасный вид. Люсьен любовался им некоторое время назад, он всё ещё видит собственные следы на снегу — следы ведут по пригорку в опустевший и промёрзший сейчас дом на ферме Эпплвотч. На серых небесах медленно садится серое солнце. Слабо улыбнувшись, Люсьен идёт по своим следам в дом — не оставляя новых, невесомый, нематериальный, неощутимый. — Мне жаль, — бормочет Анголим, из Пустоты вместе с ним наблюдавший за тем, что сотворили братья и сестра — одни в порыве праведного гнева, другой — ведомый извращённым желанием отомстить. — А мне тебя не жаль, — парирует Люсьен, глядя на то, что осталось от его тела. А осталось не так много — он и сам бы не узнал себя в этом окровавленном выпотрошенном куске мяса, если бы не был вынужден присутствовать при всём процессе — с самого начала и после смерти. Сквозь ногу Люсьена в дом низко влетает ворона, следом — ещё одна. Видимо, запах смерти влечёт голодных птиц к себе, обещая роскошный ужин. — Неловко, — хмыкает откуда-то из-за плеча Люсьена Гогрон, и тот только усмехается в ответ. — Неловко — доедать за Аркуэн, — едко комментирует происходящее М’Радж-Дар, водя призрачным хвостом из стороны в сторону. Воронам совершенно безразлично отношение усопших к их маленькому пиршеству. Маленькому — потому что им действительно оставили не так много. Люсьен молча разворачивается и выходит из пропитанного болью и отчаянием дома, спускается по заснеженному пригорку, не оставляя следов на нетронутом снежном покрове. Солнце совсем село, только серые закатные лучи расчерчивают свинцовое небо, да луны боком выкатываются на чернеющий небосклон. Сквозь Лашанса пролетает очередная ворона, но он не оборачивается, смотрит вперёд, хочет выть от бессилия — но не может. Когда происходит что-то неприятное, надо смотреть на что-то красивое. Какой же прекрасный вид…