***
Просыпаться с похмелья Нэйтану было не впервой — так же, как и просыпаться в незнакомом месте. Под влиянием алкоголя вокалист «Dethklok» попадал в такие приключения, после которых просто проснуться живым было уже удивительно. Со скрипом повернув голову, Эксплоужен анализировал окружающую обстановку. Пол, потолок, четыре стены, яркий солнечный свет, птичий щебет за окном — весьма скучно и банально. Пора было заняться более важными делами — к примеру, опохмелиться. А для этого требовалось принять вертикальное положение. Это удалось фронтмену сложнее, чем обычно: тело его почему-то не слушалось. Кое-как сев, Нэйтан машинально схватился за голову, которая предательски закружилась. Тут вокалиста что-то смутило — когда он понял, что именно, чуть не потерял сознание. Пропали волосы — длинный, мощный хаер, который Эксплоужен отращивал ещё со школьных лет. Волосы были срезаны, но не подчистую: от макушки до затылка прощупывался маленький циничный намёк на них. «Узнаю, кто — убью», — поклялся сам себе Нэйтан. — «Твою мать, а татуха откуда взялась?!» Действительно, на правой руке красовались выбитые узоры, о происхождении которых вокалист понятия не имел, как ни старался что-либо вспомнить из прошлого вечера. Ладно, в конце концов, татуху можно свести, волосы — нарастить, а мерзкий вкус во рту — запить пивом. Собственно, ради этого Эксплоужен и вставал с места. Он продолжил неспешно вставать с пола, как вдруг его внимание привлекло движение в углу комнаты. Остекленевший взгляд его натолкнулся на зеркало — оттуда на него круглыми, как плошки, глазами смотрел незнакомый человек. От увиденного вокалист шлёпнулся на пол и заорал. Услышав результат работы голосовых связок, он заорал пуще прежнего, потому что и голос был не его. «Куда я попал? Что происходит? Кто это?» — вертелось в голове у Эксплоужена, но на выходе получалось лишь «Ааааааа!!!» Тут в комнату вошёл ещё один незнакомый человек, с критической ухмылкой оглядел вокалиста, что-то произнёс на непонятном языке и замер, сложив руки на груди. — Что происходит? — спросил Нэйтан. — Ты сидишь на полу и орёшь, а я спрашиваю тебя, почему ты орёшь, — невозмутимо ответил человек уже на английском. — Кстати, почему ты орёшь? Он ещё и вопросы задаёт! Эксплоужен сам мечтал получить ответы на кучу интересовавших его вопросов. — Кто ты? — требовательно спросил он. Ответ незнакомца был столь же малоинформативен, как и предыдущий. — Я Пэр, — представился он. — Ладно. А я кто? — задал вокалист следующий вопрос. — Вон, зеркало позади тебя висит. Ты посмотри в него и узнаешь, — посоветовал его собеседник с подозрительно дружелюбной улыбкой. — Не-не-не, — замотал головой Эксплоужен, — там какой-то стрёмный мудак. Пэр не выдержал и затрясся от смеха: — А я и не знал, Йоке, что ты по утрам такой самокритичный. Тут Нэйтан начал подозревать что-то очень нехорошее: — Какой ещё Йоке, блять? — Эм… Слушай, посиди здесь, я ненадолго. Никуда не уходи! «Мда, начинался новый день», — невесело думал Пэр Сундстрём, набирая смс-ку в телефоне. «Все ко мне, Йоаким ебанулся», — набрал он и отослал троим людям из списка контактов. Разослав сообщение, он отправился на кухню заваривать утренний кофе. Коллеги по группе на сообщение отреагировали оперативно и прибыли в самый нужный момент. Дверной звонок зазвенел аккурат в тот момент, когда басист намеревался отхлебнуть немного свежего горячего кофе из любимой чёрной кружки. От неожиданности пролив немного вкусного напитка на себя, он пошёл открывать дверь под аккомпанемент звонка. — Сколько раз говорил, нежнее надо нажимать! — такими словами Сундстрём, открыв дверь, поприветствовал одногруппников. Те, ввалившись в помещение, загалдели: — Чё ты пугаешь нас с утра пораньше? — Что значит «ебанулся»? — С крыши? — С лестницы? С кровати? — глумливо заржали гитаристы. — Как дело-то было, рассказывай давай! Пэр задумался. — Значит так, — начал вспоминать он. — Вчера вечером он ко мне зашёл новый альбом обсудить. — Да, да, — кивнул Томми. — Это обычно называют «кино посмотреть». — Заткнитесь и не перебивайте. Мы поболтали немного, выпили чаю, потом пива… — А дальше чё было? — Потом водки выпили. Да, в такой последовательности. — И чё после водки было? — Да ничё, — пожал плечами басист. — Он отрубился в гостиной на полу. — А ты чё? — А я спать пошёл. — И всё? — не отставал неугомонный Томми. — Нет, а что я, по-твоему, должен был делать? Раздеть его и уложить в кроватку? Чё вы ржёте? Здесь нет ничего смешного. Короче, я проснулся с утра от его крика. Орёт благим матом и меня не узнаёт. И себя, кажется, тоже. Металлисты переглянулись. — А сейчас он где? Вокалист был обнаружен на кухне, сидящим на стуле у окна и мирно допивающим остатки кофе из кружки Пэра. — Ну, на первый взгляд, с ним как будто всё нормально, — сообщил Ханнес, наблюдающий за одногруппником через дверную щель. — Это он сейчас выглядит нормальным, потому что молчит, — озабоченно нахмурился басист. — А разве не всегда так было? — Да иди ты! Вот сейчас подойдёте к нему и сами всё увидите. На появление товарищей вокалист отреагировал взглядом дикаря, случайно найденного белыми людьми в глубинах амазонских джунглей. Пэр окинул товарища осуждающим взглядом, затем вытащил из шкафа большую розовую кружку и поставил на стол. — Вот, это твоя. А мою отдай и не смей больше брать. Пока хозяин жилища отмывал свою личную посуду горячей водой с мылом, остальные заинтересованно глядели на Йоакима. Тот тупо пялился на пони, нарисованных на кружке и на присутствие товарищей никак не реагировал. — Может, он головой ударился? — размышлял ударник. — А может, он нас разыграть решил с утра пораньше? Может, ему просто пиздюлей надо навешать? — задумчиво произнёс Крис. — Йоаким, хочешь пиздюлей? — обратился он к коллеге, многозначительно показывая немаленький кулак. Но коллега даже головы не повернул. — Он чё, нас не слышит? — Он нас не понимает, — вздохнул басист, — попробуйте на английском что-нибудь сказать. — Чё, хочешь сказать, родной язык он забыл, а английский не забыл? Так не бывает, — покачал головой Крис. — Бывает, я читал где-то. Частичная амнезия или что-то типа того. Тем временем Нэйтан пытался сообразить, что же за напасть с ним приключилась. Судя по всему, он попал в чужое тело — в лучших традициях дешёвых романов про попаданцев. Итак, тело, в которое он попал, звали Йоке («пиздец, ну и имечко!»). Данный индивид имел стрёмную причёску, татуху, кружку с разноцветными пони, а исходя из вышеназванного — хреновый вкус. Также Эксплоужен с ужасом подозревал, что индивид живёт вон с тем бородатым мужиком (его имя Нэйтан благополучно забыл). Бородатый мужик то и дело поглядывал в сторону вокалиста и балаболил с ещё какими-то тремя мужиками на неизвестном Эксплоужену языке. Затем самый длинный и тощий из них соизволил, наконец, заговорить по-английски: — Привет, чувак. — Хм, ну привет, — поздоровался Эксплоужен, благоразумно решивший быть вежливым. — Это… как ты себя чувствуешь? «Начинается, блять», — вздохнул вокалист. Хотел бы он честно ответить, что он Нэйтан Эксплоужен (а никакой не Йоке, ебать его за ногу), попал в это тело неизвестным путём и потому чувствует себя крайне неуверенно. Но тогда его примут за сумасшедшего (вон как внимательно все вглядываются ему в лицо!) и отправят в дурку. А Нэйтану не надо в дурку. Ему надо домой, писать новый альбом. И так сроки поджимают, тут не до приключений. Так что надо скорее выбираться отсюда. А для этого надо разузнать получше, куда, собственно, Эксплоужен попал. — Где я? — собственно и спросил он. Незнакомцы растерянно переглянулись. — Ты у меня дома, — ответил бородатый. Да у него талант, подумал Нэйтан — талант к верным, но абсолютно бесполезным ответам. Но всё же спросил: — Вы кто? — Мы твои друзья, — заботливо отвечал Длинный. — И твоя группа, — пояснил один из двух незнакомцев, которым Нэйтан ещё не успел придумать прозвища для удобства. Немного подумав, он назвал их Светлым и Тёмным («гыы, как пиво!») — И как группа называется? — Наша группа, — авторитетно пояснил мелкий (пусть будет Мелкий), — и твоя, между прочим — называется «Sabaton». — И чё это означает? — поднял бровь вокалист. — Название группы в переводе с английского означает латный ботинок, часть рыцарского доспеха, — синхронно ответили все четверо. «Ботинок? Серьёзно? Вы б ещё тапочком назвались». Тут Нэйтан не выдержал и зафыркал. — Чё ты ржёшь? Это определение из Википедии, между прочим! «Блять, — сообразил вдруг Нэйтан. — Если я оказался в теле этого придурка, это значит… значит, он сейчас в Мордхаусе вместо меня. Твою мать». Он схватился за голову и замер.***
«И чего у меня башка так трещит?» — удивился, проснувшись, сабатоновский вокалист. — «Вроде, и не пил почти…» Однако, нагрянувшее похмелье было такое, словно Йоаким накануне не только пил, но ещё и курил, нюхал и кололся. Это было очень странно. «Что ж такое?» — размышлял вокалист. — «Опять, что ли, Пэр насыпал в водку толчёных мухоморов? А я-то думал, он лет двадцать назад прекратил этой хернёй заниматься». С этим умозаключением жизнь обрела новые краски, и появилась цель: разыскать Пэра и дать ему по шее, потому что нельзя так обращаться с товарищами по группе. Особенно, когда скоро надо ехать в тур. Сопя, как рассерженный ёж, Йоаким приподнялся и осмотрелся. Оказалось, что он лежит на огромной кровати со скомканной простынёй и беспорядочно разбросанными подушками. Свисающий чуть ли не из-под потолка тяжёлый красный балдахин заботливо скрывал пространство, находящееся вне ложа. «В бордель меня, что ли, занесло по пьяни?» — подумал фронтмен. Добравшись до края кровати, он спустил на пол ноги — сначала левую, потом правую — и подошёл к единственному в комнате узкому длинному окну. Открыв окно, он высунулся по пояс наружу, но не увидел ничего, кроме уходящей вниз, в бесконечный белёсый туман, тёмной стены. Туман был настолько густой, что вытянув руку, вокалист уже не мог рассмотреть пальцев. От холода рука моментально покрылась неприятными пупырышками. «Ну и погодка. А обещано было солнечно и плюс двадцать — вот и верь этим синоптикам. Стоп, а что у меня с ногтями?» Йоаким внимательно взглянул на пальцы: все ногти были аккуратно накрашены чёрным лаком. Фронтмен заподозрил что-то нехорошее и пощупал себя за лицо. Его опасения подтвердились: оно было абсолютно гладким. «Ещё и побрили, гады», — подумал он. Дёрнув головой, он чуть не заорал с испуга — что-то тёмное бросилось в глаза, загораживая обзор. «Что-то» оказалось длинной чёрной прядью. «Так… Ещё и парик надели, значит». Но «парик» не снимался с головы, как ни старался Броден — видимо, неизвестные посадили его на клей. Тут вокалист не выдержал. Он решил подойти к зеркалу и посмотреть в деталях: что с ним сотворили? Всего, чего угодно, ожидал Йоаким, но только не увидеть в отражении незнакомого мужика с круглыми от испуга глазами. Глаза эти, к слову, были редкого зелёного цвета и вкупе с чёрными бровями, большими резкими скулами и выдающимся носом с горбинкой произвели на Бродена неизгладимое впечатление. «Ну и образина», — подумал он. Нет, тут явно подействовало что-то похлеще мухоморов… Солист сел на кровать и крепко призадумался. Нет, это точно был не сон — Йоаким убедился в этом окончательно, исщипав себя вдоль и поперёк. На галлюцинации это тоже не очень было похоже, насколько он разбирался в этом вопросе. «Может, я всё это время был в коме?» — грустно подумал Йоаким. Но тогда он проснулся бы в больнице, а это помещение слабо походило на больничную палату. Все рассуждения вели к одному: чтобы понять, что случилось, нужно поднимать задницу с кровати и двигаться дальше. Этим вокалист и занялся. Он открыл шкаф, чтобы найти одежду, так как в данный момент был одет в одни лишь трусы. Тут он оттянул резинку трусов, поглядел вниз и уважительно хмыкнул — увиденное было под стать остальным параметрам тела. В шкафу висел целый ряд одинаковых серых футболок и синих штанов — нетрудно было догадаться, что надеть. Под кроватью после недолгих поисков нашлись серые сапоги. Другими словами, доставшаяся Йоакиму одежда яркостью не отличалась. Но ему было всё равно — лишь бы не нагишом ходить. Дверь из комнаты привела солиста в длинный коридор с тёмно-красными стенами. В коридоре не было ни души, лишь тихо потрескивали факелы на стенах. «Факелы, хм…» Может, произошло перемещение во времени? Но тогда при чём здесь вполне современные футболки и штаны? На этот вопрос ответа не нашлось, и Йоаким просто побрёл вперёд. Оказалось, что коридоров, лестниц и залов здесь было предостаточно. Обстановка очень сильно напоминала одновременно и средневековый замок, и оборудованный по последнему слову техники космический корабль. Кое-где были даже фонтаны с жутковатой красной водой, напоминающей кровь. Йоаким так вертел головой, рассматривая всё вокруг, что чуть не навернулся с очередной лестницы. Не навернуться с лестницы ему помог непонятно откуда появившийся человек в чёрном. Даже лицо его было скрыто чёрной шапкой, отдалённо напоминающей колпак палача. — Осторожно, милорд, здесь крутые ступени, — произнёс он. — Спасибо, — машинально ответил солист. Низкий хриплый голос Бродена уже не удивил: раз уж внешность так изменилась, почему бы не измениться ещё и голосу? Так, а на каком языке он только что разговаривал с незнакомцем? На английском. Это хорошо. Лестница, с которой вокалист чуть не навернулся, привела его в зал для приёма пищи: он так решил, глядя на длинный стол, полный различной снеди. Эту снедь довольно вяло поглощали четверо мужчин, сидящие за столом в креслах с высокими спинками. Пятое кресло посередине пустовало. «Кажется, это моё», — догадался Йоаким. — Доброе утро, — поздоровался он, садясь в кресло. Конечно, чувствовал он себя немного не в своей тарелке, но элементарную вежливость никто не отменял. Остальные поздоровались в ответ — так же вяло, как и жевали пищу. Один из присутствующих вообще дремал лицом в тарелке с манной кашей. На голос вокалиста он зашевелился, поднял голову и повернул к Йоакиму перемазанное в каше лицо. — Ик! Добрый утро, Нэйтанс, — криво улыбнулся он. Зрелище это было настолько уморительным, что вокалист не смог сдержаться и фыркнул. — У тебя каша на лице, — заметил он. — Я знает, — с некоторой гордостью в голосе заявил новый знакомый и снова шлёпнулся лицом в тарелку. — Эй, придурок, каша надый не в лицо есть, — сказал гитарист, сидящий слева. По крайней мере, в руках у него была гитара, и он тихо тренькал на ней, игнорируя еду. Акцент этих ребят был Бродену знаком. Он сам так говорил по-английски, когда был совсем юным раздолбаем и только присоединился к своей группе. Это вселило в него надежду, что эти двое поймут его и помогут выбраться отсюда. Никогда ещё Йоаким так сильно не ошибался…