Где бы ты ни был

Завхоз школы обнаружился на втором этаже. Он тряс метлой, пытаясь отпугнуть Пивза, который парил под потолком, угрожающе размахивая огромной корзиной с мелом и напевая похабную песенку собственного сочинения. — Спускайся немедленно! — надрывался Филч, подпрыгивая от злости и желания добраться до полтергейста. — Только попробуй снова рассыпать мел и клянусь, Дамблдор об этом узнает! Порча школьного имущества! Последние слова смотрителя сопровождались весьма непристойными звуками, которые начал издавать Пивз. — Вингардиум Левиоса, — взмахнул палочкой Поттер, подходя ближе, и корзина, вырвавшись из рук полтергейста, мягко спикировала к ногам Филча. — Эй, Пивз. Сюда, кажется, идет Кровавый Барон, хочет узнать, что тут за шум. Было не очень ясно, поверил недо-призрак словам Гарри или нет, но, зло прищурившись и снова издав неприличный звук, он со свистом умчался прочь. — Спасибо, профессор, — подобострастно посмотрел завхоз на Поттера, пытаясь отдышаться. Его взгляд, обращенный на волшебную палочку, был алчным, но восхищенным. — Не за что, — улыбнулся Гарри. — Позвольте вам помочь? Он подхватил мел, стараясь не выдавать веселья. Филч выглядел, как Добби, которому впервые в жизни волшебник предложил присесть. — С-спасибо, — вновь повторил мужчина и пошел следом за Поттером. — Что вы, не стоило… — Думаете, я не понимаю, как утомительно возиться с детьми? Вы ведь знаете, мой младший брат — Джеймс Поттер, — вдохновенно придумывал Гарри, как бы ему подступить к нужной теме. — Так что разрешите проявить сочувствие. Ваш труд, Аргус, неоценим. Некрасивое лицо Филча запылало смущением. — Ну… — он хмыкнул. — Да, Джеймс Поттер — та ещё головная боль. У меня даже есть отдельный ящик для бланков его нарушений! И тут же опасливо покосился на Гарри, будто боясь, что тот разозлится и переменит свое благодушное настроение по отношению к школьному смотрителю. Но парень только деланно устало вздохнул. — Это вы ещё и половины его злоключений не знаете, Аргус. Недавно он на целый день приклеил к стене одного слизеринца какой-то смолой, — наябедничал он, придавая лицу скорбное выражение. — Знаете, я начинаю волноваться, как бы младший брат не пошел кривой дорожкой. Глаза завхоза расширились от ужаса. — Да что вы говорите! Вот же негодяй! Ну то есть, он ваш брат… Но вот в наше время за такое могли бы славно отходить розгами! — Полностью с вами согласен! — воинственно подхватил Гарри, стараясь не рассмеяться. — А ещё лучше — подвесить за большие пальцы ног! Филч так возбудился от того, что кто-то его поддерживает, что едва не провалился ногой в исчезающую ступеньку. — Знаете, — доверительно сказал Поттер, понизив голос и останавливаясь у кабинета завхоза. — Я вижу, что вы тот человек, на которого можно положиться. Мужчина тут же выпятил худую грудь. — В следующий раз, если поймаете Джеймса, попросите его вывернуть карманы. Если вдруг у него или у его друзей будет странного вида чистый пергамент — конфискуйте его. — Это еще зачем? — глаза Филча вновь загорелись, на этот раз жадным предвкушением. — Я сам не знаю, — соврал парень. — Но этот пергамент как-то помогает им ускользать от наказания. Только, Аргус. Прошу вас, не говорите брату, что эта информация исходила от меня. Завхоз поклялся, что он «ни-ни» и «да я вообще, рот на замок», потом полюбопытствовал, почему он не помнит Поттера студентом и тот искренно солгал, что был очень прилежным и никогда не нарушал школьных правил. — Ах, профессор! — спохватился Филч, когда они попрощались и Гарри пошел восвояси. — Совсем забыл. Вас срочно ждет профессор Дамблдор. Пароль — сахарные свистульки. Гарри вздохнул. Ему хотелось вернуться в свои комнаты, разобрать покупки, отдохнуть после неприятных встреч сегодняшнего утра. А не отвечать на вопросы «Как прошла первая рабочая неделя, мой мальчик?» и поедать лимонные дольки в сахаре. Но делать было нечего. Поттер пошел к кабинету Альбуса и, назвав пароль тут же отскочившей горгулье, встал на нижнюю ступеньку крутящейся винтовой лестницы, которая быстро поднимала его наверх. Как только Гарри зашел в кабинет, ему сразу стало ясно, что никаких лимонных долек не будет. Дамблдор тревожно стоял у Омута Памяти, который так хорошо знал Поттер, а когда профессор зашел в его кабинет, торопливо захлопнул узкие дверцы. — А, вот и ты, Гарри, — попытался улыбнуться Альбус, но парень слишком хорошо знал старика. Того терзали очень плохие мысли. — Хотели меня видеть? — от беспокойства голос прозвучал надменно, как иногда бывало у Северуса. — Да-да, мой мальчик, присаживайся. Директор обошел стол, садясь на свое кресло, напоминающее трон. Он сложил морщинистые ладони, устраивая подбородок на кончиках пальцев. Голубые глаза прожигали Гарри насквозь. Тот неуютно заерзал. — Что-то произошло? — осторожно прервал затянувшееся молчание Поттер. — У меня есть к тебе несколько вопросов. Для начала… Кто ты такой? Парень ошарашенно моргнул. За все это время никто не спрашивал об этом. Каким-то образом, все сами его узнавали, хотя он действительно был чужаком в этом мире. — Э-э… — растерялся он. — Я Гарри. Гарри Поттер. Дамблдор бросил быстрый взгляд на один из серебряных приборчиков на своем столе. Парень понял, что это, вероятно, какой-то распознаватель лжи. Альбус явно удивился, что его собеседник не врет. — Действительно, — задумчиво буркнул старик. — А почему вы?.. Директор, что-то не так? Кто-то из детей жаловался? Гарри прикидывал, что он такого успел натворить. Неужели кто-то донес, что у Поттера ночевал студент из Слизерина? В чем причина явного недовольства Дамблдора? — Нет, мой мальчик, — чуть мягче, но все же напряженно ответил тот. — Прости меня за мою подозрительность, но сейчас наступают темные времена. Я много думал, не попробуют ли наши враги пробраться в школу, не начнут ли вербовать учеников и продвигать свое мировоззрение. А ты, Гарри, был вне поля зрения родителей и меня последние пять лет. Да и… Извини, я был обязан поговорить с тобой об этом. Поттер вновь поежился. Потом закатал рукав рубашки и показал директору чистое левое предплечье. — Я знаю, что ты не пожиратель, Гарри, я не об этом, — покачал головой Альбус, но парню померещилось, что глаза старика потеплели. Впрочем, он тут же вновь нахмурился. — Я о том, что… Видишь ли. Я говорил с профессорами и с людьми, которые тебя знают. Никто не может ничего про тебя вспомнить. Все воспринимают, как данное, что ты вернулся спустя пять лет отсутствия. Профессор МакГонагалл убеждена, что вела у тебя трансфигурацию. Но никаких подробностей, никаких воспоминаний. Ничего. Поттеру показалось, что по его спине проползла холодная опасная змея. В голове было пугающе пусто. — Я довольно сильный маг, Гарри, — внимательно наблюдая за его лицом, продолжил Дамблдор. — И неплохой окклюмент. На меня в меньшей степени действует магия, меняющая сознание. Империо, конфундус, чары отвлечения внимания. Но знаешь, на чем я себя поймал, мой мальчик? Я абсолютно не помню, как дал тебе место профессора ЗОТИ. Не помню тебя в Хогвартсе, хотя так же убежден, что ты здесь учился. Твои родители помнят гораздо больше, но у них в доме почему-то нет ни одной твоей фотографии или детской вещи. Только знание, что ты существуешь и какие-то незначительные моменты, подробностей которых им будто бы и не припомнить. Поэтому я пришел к выводу, что это уловка. Магический трюк. А зачем кому-то прилагать столько усилий, чтобы стать профессором в Хогвартсе? В наши темные времена… Поттер вздохнул и прикрыл глаза, чтобы собраться с мыслями. Он знал, что не сможет придумать никакой достойной отговорки для Дамблдора, тот был слишком умен, чтобы распознать неумелую ложь семнадцатилетнего в душе мальчишки. Да и распознаватель обмана наверняка подаст сигнал, когда Гарри скажет, что он понятия не имеет, о чем речь. С другой стороны, рассказав всю правду, он не сомневался, старик тут же потащит его в Орден и начнет вновь манипулировать им, как пешкой в своей игре. Не то чтобы Поттер был против рассказать про крестражи и поспособствовать предотвращению первой магической, он и сам собирался этим заняться, но если Гарри скажет Дамблдору все, тот обязательно будет его использовать. А ведь парень так хотел пожить в спокойствии. Единственный год за все время в магическом мире, без интриг, загадок и убийств, просто наслаждаясь нормальной жизнью в окружении близких людей! Оставался один вариант. Говорить правду, но недоговаривать некоторые моменты. Поттер снова вздохнул, потер переносицу, потом облизнул пересохшие губы и заговорил: — Я родился тридцать первого июля тысяча девятьсот восьмидесятого года. Когда мне был один год, в дом Лили и Джеймса Поттеров пришел Темный Лорд, убил их, а когда попытался проклясть меня — вдруг исчез, оставив меня сиротой. Гарри говорил долго, с тревогой и грустью вспоминая свою невеселую биографию. Так уж вышло, что большинство важных событий в его жизни были далекими от веселья. Он рассказал, как жил у Дурслей, как Хагрид принес письмо, как Гарри попал на Гриффиндор и как схватился с профессором Квирреллом, а точнее с Лордом Волдемортом, за философский камень. Рассказал про Люпина, про крестного, который двенадцать лет сидел в Азкабане ни за что. Про Турнир Трех Волшебников, про кладбище, воскрешение Темного Лорда. Про смерть Сириуса, пророчество, про вновь начавшуюся войну. Дамблдор слушал его, не перебивая, но мрачнел с каждой минутой. Если сначала он смотрел на Поттера с подозрением и регулярно поглядывал на определитель лжи, то потом забыл это дело, поняв, что Гарри не намеревался ему врать. — А потом я увидел, как профессор Снейп оттолкнул Драко Малфоя. Ему было приказано вас убить, директор, но Драко не справился. Это сделал Северус Снейп. Тридцатого июня девяносто седьмого года. Гарри помолчал. — Только потом я узнал, что вы сами приказали Северусу сделать это, ведь так или иначе… Поттер прикусил губу. Он сказал лишнее. — Так или иначе что? — неожиданно глухо спросил Дамблдор. — Вы умирали от проклятия. Сказали, что все равно не дожили бы до конца года. — И как я получил это проклятие? Гарри заколебался. Выходило, что ему теперь придется рассказать про крестражи. Впрочем… — Вы искали камень из сказки Барда Бидля, — чуть-чуть слукавил он. К его удивлению, опознаватель лжи вновь не подал признаков жизни. А вот Альбус явственно подался вперед. — Нашел? — Да. Но он был защищен проклятием. Потом вы оставили камень мне в наследство. Гарри перешел к заключительной части. Он рассказал про битву за Хогвартс, про странное стечение обстоятельств, приведшее к тому, что именно он оказался истинным владельцем Бузинной Палочки. Про то, как Поттер посмотрел воспоминания Снейпа (стоило только парню вспомнить, как он зажимал раны на шее зельевара, у него невольно защипало в глазах), как узнал, что, согласно словам Альбуса, обязан умереть. И наконец, как, встав под Аваду Лорда Волдеморта, он оказался на призрачном вокзале Кингс-Кросс. Видимо, информации было слишком много, потому что Дамблдор не спросил, почему Гарри должен был умереть. Он лишь уточнил сам для себя про пророчество, а Поттер невнятно пожал плечами. — И ты оказался тут. — Все верно. Первого сентября, на том же вокзале, только настоящем. Став старшим братом собственного отца, неожиданно повзрослев на пять лет. Альбус устало откинулся на спинку своего кресла. Он словно пережил все это вместе с Гарри, потому что выглядел вмиг постаревшим. — Теперь все ясно. Это не уловка, это сама магия организовала для тебя всю эту обстановку. Поттер снова повел плечами. Он устал, а за окном директорской башни темнело. Ему надо было поесть, а ещё нестерпимо захотелось увидеть Северуса. Он безумно соскучился по нему за этот странный и бесконечно долгий день. После страшных воспоминаний ему буквально необходимо было убедиться, что юноша цел и невредим. Дамблдор будто прочел мысли Гарри. — Иди, мой мальчик. Спасибо за эту правду, я вижу, что ты устал. Мы ещё вернемся к этому разговору, но тебе следует отдохнуть. — Спасибо, директор, — парень поднялся, направляясь к выходу. — И, Гарри, — оклик Альбуса заставил его остановиться и обернуться. — Никто кроме меня не знает о том, что ты мне сегодня рассказал? — Нет, — твердо сказал парень. Дамблдор просиял. Поттер мрачно попрощался и ушел. Он не сомневался, что старик выпытает из него все, что нужно, не сомневался, что тот попытается затащить его в Орден. Но пока что думать об этом не хотелось. Хотелось к Северусу.