Столько есть всего, о чем надо подумать. Зачем забивать себе голову тем, чего уже не вернешь, — надо думать о том, что еще можно изменить.
Не так Фугаку себе представлял, хотя что еще можно ожидать от верхушки Листа? Только ненавистных напоминаний о подозрении и отказе на любую просьбу, особенно если эта просьба касается разрешения на усыновления мальчика, в ком запечатано великое создание из душащей злобы и необыкновенного желания вырваться. Переговоры шли очень напряженно и длились около нескольких часов, ведь, как помнил Фугаку, они начались в кабинете Хокаге еще рано утром, а теперь по часам было видно, что это перевалило за полдень. Вопрос был бы вполне решен, если бы здесь были только глава клана Учиха и сам Хирузен, но нет, здесь еще и трое таких ненавистных ему самому советников — Кохару, Хомура — которых Учиха еще более или менее переваривал — и Данзо, «старый чертов некрофаг», как успел про себя окрестить его Фугаку, когда его спросили однажды о личности последнего старейшины. И если бы не присутствие тех троих, то все это не пошло бы к черту, ведь как назло успели за несколько часов вызвать у него не самые приятные чувства, которые, к счастью, он умел не отражать на своем лице или поступках, и за все это время Хокаге только выслушал и теперь просто наблюдал! — Вернемся к теме, Фугаку, подозрения и обвинения на потом, — сказала Кохару важным старческим голосом. «Потом», да тебе лишь бы еще издеваться и держать всех на поводке, лишь потому что ты старейшина и бывший товарищ по команде с этим Хомурой и Хокаге — Почему тебе хочется усыновить Удзумаки Наруто? Уж больно подозрительно твое заявление: клан Учиха и джинчурики Девятихвостого. — сказала она и прищурила в добавку к этому свои и так уже узкие глаза. Настала опять напряженная тишина, в процессе которой даже Хирузен не смог покурить, лишь откашлявшись, но никто так не обратил на него. — Гм, думаю, стоит обратить этот отказ на окончание и прийти к компромиссу, — вмешался неожиданно для себя и других Хомура. — Ведь иначе все может сложиться плохо как для всех нас, так и джинчурики Девятихвостого Лиса. — Поддерживаю, — высказался Данзо, до этого с интересом наблюдавший такой нечастый конфликт, что нельзя сказать о Хирузене: его беспокоил и тревожил вопрос судьбы сына своего предыдущего преемника Минато, которому он, как и его славной жене — Кушине, дал клятву перед их смертью позаботиться о мальчике и винил себя, что не сделал этого надлежащим образом, ведь в большей степени из-за него Наруто такой. Дал запрет и повысил до самого возможного высокого ранга на разглашение тайны о происхождении и причины ненависти к нему, тем самым другие стали ненавидеть мальчика еще больше, оставив его без какой-либо поддержки и надежды на становление признанным. Но что более серьезное — дал Сарутоби такой приказ из-за давления тех трех стервятников, готовых ухватить из-за своего положение самый сытный и большой кусок плоти, и он был прав, назвав их так. Однако Хомура и Кохару, его бывшие товарищи, были менее опасны, чем кое-кто другой, тоже находящийся здесь. Шимура Данзо — тень, как-то назвавший себя так, и ярый защитник деревни, готовый пожертвовать чем угодно ради деревни и, тем более, получения власти, а также друг, который уже недруг. Глава забыл или не хотел вспоминать, что их свело вместе и почему теперь враждуют, хотя их цель в защите и заботе деревне вполне совпадают. Но не способы и средства, нет, ведь его старый (в обоих смыслах) не раз критиковал его мягкость по отношению к другим, когда Данзо возглавил специально подразделение под названием Корень АНБУ, делая из своих солдат бездушных марионеток-убийц, и добиваясь всего силой и жестокими решениями, которые никак нельзя переспорить, как знал Хирузен на собственном опыте. Отвлекшись всего на пару минут, Хирузен сам себе признался, что пропустил важную часть разговора, итогом которого стал ответ Фугаку: — Этого не произойдет ни сейчас, ни позже, пока я жив и жив клан Учиха. В ответ на это Хирузен почувствовал давящую вину с совестью, шипящую прямо под ухом: «Это ты виноват, что ворон считал… Ты…», из раза в раз перебивавшую ему слух об окончательном решении, которое, если смотреть на стиснутые губы Учиха, были вовсе не оправданным на надежду, после чего старейшины расходились. МужчинА так и стоял перед дверями. Третий же замкнул свой руки перед лицом и о чем-то задумался с серьезным видом, после этого он поднял лицо: — Послушай, Фугаку, как насчет того, чтобы кто-нибудь из клана Учиха обучал Наруто, что думаешь? — Итачи? — с едва ощущаемым в голосе ошеломлением переспросил Фугаку. — Да. Чтобы он знал использование Шарингана, ниндзютсу, генджутсу, тайджутсу и другое. Сам видишь и понимаешь, насколько ему тяжело, и его попытки привлечь как-то внимание окружающих и желание признания всегда кончаются неудачами, в итоге чего он пробудил силу глаз, но из-за незнания их пользование он ничего не может поделать. Фугаку и сам понимал, что длиться весь этот цирк из ненависти и горя больше не может, что блондину нужен толчок и тот, кто увидит в нем человека и подарит ему веру на лучшее, но задавать вопрос о знании Хокаге наличия Шарингана он спросить не решался, знал, что его агенты ежедневно следят за каждым шагом мальчика и отчитываются перед Главой, но радовало хотя бы желание в глазах старика помочь ему не отчаяться. Он встал прямо и поднял голову. — С великой честью, Хокаге-сама. Позвольте откланяться? — он получил кивок и вышел за дверь. Снова настала тишина, теперь уже не настолько мучительная и душащая за за виски и горло. «Минато, Кушина, теперь я точно обещаю, что Наруто теперь будет в порядке и его глаза будут лучиться светом», — так Хирузен подумал с уже полегчавшей душой.***
Подумав — решай, а решившись — не думай.
Когда Фугаку вернулся домой, он совершенно не думал о том, что не застанет Итачи и Саске вне дома, и что Микото станет готовить данго. — С возвращением, я готовлю данго. Будешь? — Ага. Микото сразу все поняла и села около него и обняла. — Не получилось? — с легкой печалью спросила женщина. — Да. Ко всему прочему, они намекнули на снятие половины полномочий нашего клана и военной полиции, тем самым поднимая свою. — Но ведь есть и хорошие новости, верно? — с надеждой спросила Микото. Как всегда догадлива и умна. — Третий предложил, чтобы Итачи или кто другой из Учиха обучил Наруто силе глаз и основам техник шиноби. — Это ведь прекрасно.- с воодушевлением произнесла Микото. — Наверное, — с некоторым произнес он сомнением и обнял супругу одной рукой. Но они даже не подозревали или не беспокоились, что их мог подслушивать клон Итачи за дверью, с самого начала беспокоившегося за маленького мальчика.***
Ни один крик не может быть услышан, если никто не слушает…
Сколько Наруто себя помнил, он еще никогда не находился в таком состоянии шока. Ведь, представьте себе, ему еще ни разу не предлагали дружбу. Особенно если это представитель клана. Особенно если это Учиха. Особенно если этот Учиха — мама родная! — Итачи, так еще и с протянутой рукой в знак дружбы с данго на шпажке и с легкой улыбкой на лице и без тени отвращения и неприязни в глазах. — Привет, Наруто. Я Итачи, мы с тобой ранее встречались. Хочешь быть моим учеником и другом? Э? — он немного озадачился в лице. — С тобой все в порядке? В ответ была только тишина. И огромный осадок.