Кобальтовая Книга

Глава 11. Травы и отравы. Каёрка не отличалась ничем от других деревень близ Южных островов. Те же зеленые холмы, высокие деревья, маленькие дома и узкие улочки. Как и прочие деревни, Каёрка не имела большого порта, поэтому «Попутные ветра Адары» пришлось оставить на якоре в бухте, а сами члены экипажа добирались на лодках до берега. Похоже, они прибыли в деревню не в самое удачное время суток — ещё даже не светало. Но сил терпеть не было. Всем хотелось уже ступить на землю, хорошенько наесться тёплой еды и отдохнуть. Фонарщики тушили огонь в шарообразных конструкциях, висевших на голубых деревянных столбах, и косились на толпу чужаков. Не то чтобы их тут не жаловали, торговля процветала, но столь рано видеть большую группу людей было подозрительно. Скатт, нёсший на руках Карлика так непринуждённо, широко зевнул, обнажая клыки. — Капитан, ну что мешало нам поспать ещё часок-другой, а не тащиться сюда, едва мы встали на якорь? — Нам помешала солонина, на которую у меня аллергия! Я просто не могу её есть, — Грейс едва сама не зевнула, но сдержалась. — Врёшь ты все, была бы аллергия, ты бы уже умерла, — прошептала Кассандра, ежась под плащом. За ночь воздух остывал — будь здоров, а ветер с моря лишь усугублял это. — Да аллергия у меня, тростинка, я лучше знаю! — Грейс с важным видом задрала нос. — Ты просто не любишь ее, признай, вот и все. — А разве не это и есть аллергия? Кассандра даже не пыталась подавить вздох. Хочет так считать — пускай, сил на споры с безграмотными пиратами не было. Она лишь заворчала: «Дурья башка». В деревушке был один одноэтажный трактир и то без коек, судя по виду. Команда попыталась туда попасть, но никто им не открывал, даже на бессовестные заявления Скатта, что дверь он вышибет. Кассандра его одернула. — Нельзя угрожать людям лишь потому, что они не работают! — Ой, леди, брось. Угрозы — вторая вещь, которая помогает договориться. — А первая? Все другие посмотрели на Кассандру так, будто она совсем недалёкая. Даже Эйлерд'рель, но от него она привыкла видеть такой взгляд. — Что? — зардевшись, девушка огрызнулась. — Деньги, тростинка, деньги! Одна из первых сил, что правит миром! — Грейс поучительно похлопала Кассандру по плечу и подмигнула, приподняв треуголку. Из-под неё Кассандре подмигнула ещё и игуана. Ну прямо что хозяйка, что животина. Кассандра немного отстала от остальных, потерявшись в своих мыслях. Кончики пальцев отвели пепельно-русую прядь от лица. Но разве не любовь на первом месте? — Нет, — грубо вторгся в её личное пространство, в её рассуждения дроу, проходя мимо. Она вспыхнула и последовала за ним. — Ты снова это делаешь! Хорошо же, объясни мне, почему не любовь? Она двигает всеми. Она есть во всех наших поступках. — Ты все так романтизируешь, что аж…тошно, — Эйлерд’рель искоса глянул на неё, но темп шага убавил, и теперь они оба плелись позади остальной команды. — Запомни, жизнь — это не твои книжки. Тут все намного проще. Деньги стоят на первом месте у всех, это основной источник жизни. Ресурс, откуда черпают. Без них ты не сможешь прожить, а ещё денег всегда мало. — Но что жажда наживы, как не любовь к себе? — настаивала Кассандра. Будучи уверена в своей правоте и победе, она улыбнулась, увидев выражение лица, которое можно было бы описать, как задумчивое. Готовое сдаться? — Что? — прорычал он и внезапно остановился. Эйлерд’рель повернулся прямо к ней, его красные глаза опасно блеснули. — Следи за мыслями, — в очередное раз бросил он и затем, нехотя, продолжил их разговор: — Это эгоизм. И проявляется он чаще всего в жажде денег. Покажи мне хоть одного, кто откажется от парочки серебряных или золотых. Да даже медяков! Никто. Самый богатый будет и то не прочь пополнить свой кошелёк. Кто откажется от любви? Глубоко разочаровавшийся или тот, у кого уже она есть. А те, у кого есть деньги, никогда не откажутся от большего их количества. Кажется, Кассандра впервые слышала, чтобы тёмный эльф так много и долго говорил. Что вызвало его такую зацикленность на вопросе? Жажда спора с ней? Она не понимала его. Эйлерд’рель, видя, что Кассандра не собирается отвечать, иронично приподнял светлую бровь и едва слышно цокнул языком. Уголки его губ неподвижны, но она была готова поклясться, что они могли бы приподняться в ухмылке. Сейчас не та ситуация, что была на корабле, поэтому спорить и разговаривать даже в таком тоне с ним оказалось неожиданно приятно. — Хорошо, — Кассандра сдалась. — Если деньги — это первая вещь, страх — вторая, то что стоит на третьем месте? Может, любовь, а? Снисхождение, с которым он посмотрел на неё, раздражало. Так же, как едва уловимое разочарование. — И даже не на пятом. Неужели так сложно догадаться? Скажи, — он медленно пошел вперёд, обратив свой взгляд в небо, — о каких вещах мы склонны говорить много и долго? Которые любимы? Едва ли. Она нахмурилась, чувствуя себя уязвлённой. Они оба знали, что сейчас она не могла дать ему ответа. Что он делал? — Заставляю тебя думать. Если твои родители тебя этому не научили. Наблюдая за тем, как Эйлерд’рель удалялся, она понимала, что он вернул их разговор в тот момент, на корабле. «Или твоя семья тебя и этому не научила?» Сложный. Он такой сложный. Когда Кассандра посмотрела под ноги, поняла, что отражение в луже ей улыбается. Дотронувшись кончиками пальцев до губ, она затрясла головой, сбрасывая наваждение, и поспешила догнать остальных. Они пришли к лавке пекаря; Кассандра взглянула наверх — идёт ли дым из широкой трубы. — Черт возьми, ну и запашок! Так хлебом пахнет, — Фреир довольно похлопал себя по животу, предвкушая завтрак, и снова втянул носом насыщенный запах. Карлик, на руках Скатта, со стоном открыл глаза. До этого он уже приходил в себя, но был совсем ослабевший. Его тело все еще боролось за восстановление, даже с зельями от дроу. Карлик мог бы восстановиться быстрее, если бы ел, чтобы тело имело ресурсы для борьбы. Но прибывая едва ли не в горячке, сил есть не было. И даже сейчас кока все ещё мутило от мыслей о еде. Поэтому, заслышав запах выпечки, желудок его не сжался от голода. Его начало тошнить. — Лихо… — застонал он и повернул голову на бок, примечания место, куда бы вывернуть желудок. — Э-ка, даже Карлик уже умирает как жрать хочет! — пробасил рыжий громила, очевидно не понявший кока. Впрочем, как и Скатт, за своими зевками не замечавший зеленеющего Карлика. Грейс постучала резным молоточком в боковую дверь. Подождала, но никто так и не открыл. Тогда она ещё раз стукнула, на этот раз сильнее. На лбу Карлика выступил пот, он задышал чаще. Стуки в дверь отдавались в его седые виски, вместе с пульсом. Пронесёт лихо? — Эй, я же вижу дым! — в нетерпении Грейс снова забарабанила в дверь. Возмущению её не было предела, она ведь видела дым, а значит, пекарня уже начала свою работу. А тащится куда-то ещё не было ни сил, ни желания. — Откройте, ну! — Грейс, может, а ну его? — Кассандра неловко обернулась. От такого шума им может и достаться от других жителей деревни. Они ведь чужаки. — Тростинка, если мне сейчас не откроют, то я, клянусь, съем тебя и не посмотрю, что ты такая тощая! Откройте! — Грейс уже закипала внутри, даже игуана беспокойно зашуршала на её голове. — Ты плывёшь на моем корабле! — Тогда мы съедим Скатта, верно, акула? Я люблю рыбу! Э-эй, кто-то же есть в лавке! К вам гости! Скатт, державший Карлика, невольно засопел и бесцеремонно подкинул «балласт» наверх, чтобы перехватить поудобней. — Капитан, а вы не… — Скатт не успел закончить, как произошло сразу несколько вещей одновременно. Грейс уже занесла ногу для удара в дверь, как та резко распахнулась и наружу высунулось красное лицо мужчины, припорошенное мукой. Его светлые брови грозно сдвинулись на переносице. Пиратка, еле успевшая остановить удар, так и застыла в нелепой позе с поднятой ногой на уровне колена пекаря. Немая пауза длилась недолго. Карлик, для которого движения Скатта стали последней каплей, с громкими звуками блевал куда-то в бок, нелепо изогнув шею на руке голубокожего мужчины как лебедь, стараясь сделать свои дела аккуратно, ни на кого не попав. Не вышло. Как венец этого представления, Грейс громко опустила ногу, развела руки в стороны и театрально поклонилась. — Спасибо, что открыли, господин! — на грязном лице блондинки сияла улыбка, украшенная ямочками. Светлые брови приподнялись выше, а сам он заморгал чаще. Осмотрел осоловевшим взглядом компанию. Все грязные, в обносках, похожие на бродячих псов, они разбудили своими криками его, так неудачно задремавшего у тёплой печи. — Торговцы? — спросил он первое. — Нет, мы просто путники, которые решили отдохнуть, — заговорила Кассандра, косясь на Карлика. — Мы купим хлеба. Можем ли у вас остановиться позавтракать? В желудке ещё ни крошки не было! — Грейс все так же очаровательно улыбалась и с интересом заглядывала за плечо пекаря. Пекарь на её очарование не повёлся. Он угрюмо вздохнул и почесал нос. Да он и сам еще не завтракал, жена только успела поставить первую партию в печь, а он заснул, так и не дождавшись, когда она накроет на стол. Куда уж ему эти путников кормить? — Деньги то у вас есть? — Обижаете! Нехотя, но пекарь отступил от порога и позволил всем войти в пекарню. Внутри было тепло и уютно, а главное — как пахло! Пряный запах муки, молока и ещё нечто такого, что заставляет расслабиться, успокоится и перенестись в воспоминания о детстве. Для Кассандры так оно и было: кухни с огромной печью, подобно этой, и запах свежего хлеба всегда напоминали ей о нянечке-кухарке. Та частенько готовила ей пампушки с сахаром, и вся была тоже похожа на пампушку — сбитая, светленькая и румяная. Ничто не грело сердце так, как воспоминания о той женщине из детства. Напротив входа стоял огромный тяжёлый дубовый стол и несколько стульев. Все было припорошено мукой, даже пол, а на столе лежали остатки теста и две скалки. Пекарь тяжело уселся на табурет, утер лицо серым фартуком и спросил: — Откуда будете? — Мы с южных островов, Сильвиен, слыхали? — Ещё бы я не слыхал, — пекарь громко фыркнул и широким жестом махнул им: — Садитесь, в углу ещё лавку взять можете. Ох, ну и много же вас, ребята! А с этим что? Чумка? — тут же забеспокоился пекарь. Ему больные в лавке не нужны. — Типун вам на язык, — пробормотал Батис, помогая усадить Карлика на лавку, которую Скатт и Фреир потащили к столу. — Болеет он просто и всё. — А, ну смотрите мне, — пекарь сощурил глаза так, что на его лице они совсем потерялись. — Нам бы немного выпивки и воды, — попросила Грейс, смахивая муку с табурета напротив пекаря. — И яиц, с мясом и сыром, можно и овощей, если найдёте. В общем, нужно что-то съестное, чтобы мы не померли прямо тут. Ну и конечно хлеба! — она щелкнула пальцами, сняла шляпу и посадила Пита на колени. — Чувствую, хлеб у вас будет отменный! — Я так давно не ел свежего хлеба, — застонал Скатт и щелкнул зубами. Пекарь покосился на него с опаской. — Меня даже первая партия хлеба не готова, а вы говорите о мясе и яйцах, — пекарь заворчал. — Мне что, бегать по мясным лавкам? Да коли если так, вам все равно ждать придется. Мы с женой еще сами не ели, вот подождите и с нами поедите за столом, — и он для наглядности похлопал по столу, поднимая в воздух крупицы муки. Грейс прищурилась и наклонилась ближе к пекарю. Тот, увидев хищный прищур её глаз, почему-то даже отпрянул. — Неужели ничего не завалялось в кладовке, м? — Ничего нет. Придется ждать, — отрезал краснощекий мужчина. — Ох, — досадно протянула Грейс и звонко положила первую монету на стол. Брови блондинки свелись вместе. — Как жалко то… Пекарь тяжело сглотнул и оглянулся назад. — Так-то… Таки, припомнил я, бывало у меня в кладовке немного сыра, да молоко… Звякнула рядом с первой и вторая монетка. — Да и мясо я найду, чего уж добрым спутником не помочь, а? Особливо, если это не торговцы, — пекарь добродушно засмеялся и встал, чтобы вынуть хлеб из печи. — Сейчас позову жену, она уберёт стол и сходит за мясом. Мясник Бач уже должен был открыться… — Вот спасибо то! — пропела Грейс и обернулась, чтобы подмигнуть Кассандре. «Деньги», — прошептали её пухлые губы. И она озорно усмехнулась. А Кассандра посмотрела на Эйлерд’реля. Дроу тенью сидел у стены, скрестив руки на груди. Из-под капюшона блеснули его красные глаза. Он не улыбался и бровью не повёл, но весь его вид излучал довольство. Вся это ситуация лишь подтвердила их разговор. Кассандра нахмурилась в ответ и сдержала желание показать язык. Им всем. — Куда путь держите? — пекарь с грохотом поставил поддон с хлебом на стол перед ними и быстро стал перекладывать выпечку на деревянный прилавок. — В столицу, — медленно ответил дроу. Пекарь вздрогнул, поднял на него глаза и тут же опустил. Не его это дело. Мало ли, откуда они, эти пришлые. — Столица далековато, — с сомнением произнёс пекарь и позвал свою жену. Мэна была худой, высокой и не складной. Её лицо обрамляли две толстые косы. Она уже несла тряпку в руках и поднос со стаканами и кувшином с молоком. Ловкий рукой она смахнула лишнюю муку со стола, скинула туда же и ошметки теста. Её одутловатое лицо могло бы ничего не выражать, если не живые, наполненные интересом, черные глаза. Женщина разлила холодное молоко по стаканам и команда, схватив их, стала жадно пить. Их всех разом обуяла такая жажда! От одной воды на корабле уже тошнило, а тут, посмотри только — молоко! Грейс, взявшая было стакан, внезапно побледнела. На несколько секунд участилось сердцебиение, кровь пролила к глазам, а горлу стало жарко. Да что это с ней? Неужели она никак не могла отойти от битвы? Что-то было не так… Мысль лежала на поверхности разума, но Грейс не могла её поймать. Что же было не так? Нахмурившись, она поставила стакан обратно и постучала пальцами в перстнях по стеклу. — Можем ли мы у вас переночевать? — Не выйдет, госпожа, никак! — ответила ей Мэна быстрее, чем муж успел открыть рот. Казалось, ей не терпелось познакомится поближе с чужаками, чтобы потом пересказывать самые свежие сплетни. — Мы заплатим. — Так это, даже если бы хотели, не получается оно! У нас комнаты только для нас двоих, да пекарня вот. Хочешь не хочешь, но разместить вас негде. А вы сходите-ка лучше в монастырь, он же рядом. Авось и выйдет, а? — пекарь задумчиво отряхнул свой фартук. — Монастырь? С послушницами? — Фреир разрывал свежий хлеб руками, который уже поставили перед гостями, и набивал щеки. Такая возможность была ему по душе: молодые девицы под боком, наверняка тёплые и мягкие, прямо как этот хлеб! — Да, а ещё там моя племянница, — прищурилась Мэна, угадывая мотивы Фреира. — Её отец, мой браток, как раз мясник. Рыжий громила неловко рассмеялся и отклонился назад от стола, утирая рукой нос. — Да понял я, матушка, понял. Мэна удовлетворённо кивнула и ушла в кладовку, чтобы позже вернуться уже с мелкими помидорами и полголовкой сыра. В проходе её настиг тяжёлый кашель, заставивший сотрясаться иссушенное тело. Пекарь тут же плеснул ей воды, и она жадным глотками осушила стакан. Её кашель поутих, когда муж погладил Мэну по плечу, заслоняя большой фигурой женщину. Казалось, им обоим было неловко от того, что так много людей смотрят на них в моменты слабости. Пекарь неловко откашлялся и подтолкнул жену к выходу. — Иди уже к Бачу. Отщипывая от дольки сыра маленькие куски, Грейс проводила взглядом Мэну и спросила у пекаря: — Где мы можем обратиться к лекарю? — Для этого вашего чумного? — он кивнул головой на бедного Карлика. — Не чу-умно-ой, — совсем тихо протянул кок, но его мало кто услышал. — И для него в том числе, — капитан усмехнулась. Было бы неплохо им всем подлечиться. На корабле они перевязали раны друг друга, но этого было недостаточно. — Ну так негде, — ответил пекарь, как само собой разумевшиеся. Он развёлся руками. — Как это? Разве у вас нет их здесь? — Кассандра недоумевала, как и все остальные. — Есть они, есть. Но не для нас. — Что ты имеешь ввиду, старик? Слышала, в вашей деревне растут редкие лечебные травы. — Грейс недовольно нахмурилась, постукивая пальцами по столу. — Растут, дак не для нас. Все лекари теперь в замке князя Лилтрунна. А поле с травами за его замком, туда и не пробраться, охраняют. Заразы, — внезапно зашипел пекарь, кулаки его сжались. — Князь только на продажу в другие земли выдаёт травы, а остальное себе. Болеет он, видите ли! — Что с ним? — Умственная болячка, вот что! Придумывает себе болезни, пол замка лекарей, и все его отчего-то лечат, еду на отраву проверяют. Мания у него. Запретил лекарям лечить нас, людей обычных, вдруг заразу в его замок принесут. Тьфу ты! Дохнем тут и от простой простуды. Народу-то как жить? Моя жена и то… Ай! — он досадливо махнул рукой, его голова упала на грудь. Он вздохнул. — Даже говорить не хочется… — Почему вы не убьёте его? — совершенно спокойно спросил Эйлерд'рель. Все замолчали. В этой тишине скрипнула лавка, когда темный эльф встал с нее, и его шаги приблизились к столу. — Боги вас упаси говорить такое! — побледнел пекарь. Эйлерд'рель ухмыльнулся и взял кусок сыра. — Странные вы, люди. Предпочитаете жить под гнётом? — А что, это имеет смысл, — закачал головой Скатт, вгрызаясь в мякоть хлеба. — Если только они хотят умереть, — возразила тут же Кассандра, прекрасно понимая страх пекаря. — Подними они восстание, стража князя тут же нападёт на них и даст отпор. Может, простого народа и большинство, — продолжала она, уже предвидя то, что хотел выдать Скатт, открывший рот, — и в конечном итоге они смогут подавить стражу… Но сколько людей погибнуть до этого? Тем более, что о восстании непременно узнают в столице и тогда сюда пришлют новую стражу и нового князя. Незнакомое зло всегда хуже. Девушка сложила руки на груди, её зеленые глаза слегка прищурились. Возможно ей, девчонке, что выросла как тепличная роза, было глупо рассуждать о проблемах народа. Но ей руководила холодная голова, а не горячее сердце, поэтому Кассандра чётко знала структуру дальнейших действий от власти свыше. — Лучше тогда вообще не иметь шанса, что ли? — фыркнул Скатт. — По крайней мере это нас не убьёт, — заявил пекарь. Казалось, чем дольше длился их разговор, тем больше он нервничал. — Хотите, можете заявиться к князю, вы гости, может он вас и примет. Особенно, если у вас есть деньги. Но думается, это пустая трата времени. Больше никто ничего не сказал. Когда пришла Мэна с мясом, пекарь пожарил сочные куски курицы гостям, а потом принялся за выпечку новой партии хлеба. Жена пекаря указала им путь до монастыря, сказала, что они могут даже представиться от ее имени. Не иначе, как хотела, чтобы после все приходили к ней спрашивать про чужаков. Эйлерд'рель правда не понимал ягширов. Случись такое там, внизу, с его народом, неугодного бы тут же устранили. И было бы за что. Сами законы встали бы на сторону обычных дроу. Совет Девяти даже не стал судить тех, кто пошел на убийство. Если князь и его подчинённые не смогли сами себя защитить, это их вина. Жизнь тёмных эльфов намного дольше, чем людей, и провести множество десятков или столетий под гнётом всего одного единственного обезумевшего князя? Как же далеко людям до принятия одной истины. Надо бороться. Эйлерд'рель вдруг понял, что возможно это и есть немало важная причина, почему дроу нравится сотрудничать с людьми — тех легко подавить силой. И страхом. Кассандра что-то говорила о незнакомом зле, а Скатт о шансе. Но что бы выбрал он, Эйлерд'рель? Если бы так дела обстояли с Советом Девяти? Или Прядильной Дамой? Он оскалился. Убивал бы до тех пор, пока не пришел тот, кто ему по душе. Монастырь, куда направились они после, если бы мог говорить, то встретил бы Эйлерд'реля неодобрительным прищуром. Но монастырь молчал, а тёмный эльф ухмылялся уголками губ.