«Как же меня бесит эта атмосфера.»
Скрипя зубами, думала Марико. Урок закончился уже пять минут назад, а она все еще не двинулась с места, держа карандаш мертвой хваткой. В последнее время она все хуже контролирует свою агрессию, что можно заметить по ее комнате. У девушки и до этого были проблемы с контролем агрессии, но сейчас, эта была высшая точка кипения. Конечно она отлично скрывала свои эмоции. Страх? Пожалуйста, распишитесь! Искреннюю радость? Да запросто! Но с гневом она не справлялась вообще, однако, если она захочет жить нормальной жизнью, то придется подавлять гнев. Вот уже одноклассники начали замечать что ей «плохо». — Марико? С тобой всё хорошо? Ты не двигаешься с момента окончания урока. Может отвести тебя к Исцеляющей девочке? — как подруга Шимидзу, Яойрозу подошла к ней. Хотя, она была не самым лучшим вариантом для беседы с ней. Дело в том что весь день Яойрозу отвлекает, смотрит, разговаривает,***
Сегодняшний школьный день закончился. Все ученики начали плестись к своим корпусам, радуясь окончанию дня. Не то чтобы Тодороки вовсе не радовался, он попросту волновался за Шимидзу, и надеялся в скором времени с ней нормально поговорить. Будто услышав его мысли, через несколько часов дверь в его комнату постучались. Честно, Тодороки удивился ведь время было уже под десять вечера. Открыв дверь, перед собой Шото увидел Марико. Невольно, он начал ощущать что в комнате жарко. Конечно он хотел с ней поговорить, но не так скоро же. — Я, я могу войти? — приподнимая уголки губ, девушка уверенно посмотрела на своего собеседника. Ничего как кивнуть Тодороки ничего не придумал. После того как двери закрылись, в комнате стояла мертвая тишина ведь никто не был готов что либо говорить. Собравшись с мыслями, Марико пошла в наступление.Еще немного, Шото. Подожди ещё немного, и мы будем вместе. Ещё немного и ты попадешь в мой капкан.
— Насчет летнего лагеря… я. Я ведь могу рассчитывать на взаимность? — не томя девушка сразу приступила к делу. Не ожидая такого резкого вопроса, Тодороки смутился. Увидев такую реакцию девушка внутри себя хлопала в ладоши от счастья. Она была уверена, Тодороки ответит взаимностью. Если не добровольно, то придется применить всё, чтобы заполучить его. — Я… — дальше на ум ничего не приходило, но Шото понимал что должен хоть что-то сказать дабы не испортить их отношения. — Я не знаю, Шимидзу. Сердце на миг пропустило удар, взгляд тут же опустился на пол. Тело не поддавалось самой себе, эта была смесь смущения и страха с гневом. Это не то что она ожидала… Он должен был… он должен был ответить да. Скажите что Марико всего лишь послышалось, он ведь шутит, да? За этот срок она уже должна была получить его сердце, его душу, его тело. Она должна была получить всего Тодороки. Но он… отнекивается? Он собирается её отшить? Не в этой жизни. Холодным взглядом посмотрев на парня, её голова чуть наклонилась, а губы исказились в грустной улыбке показывая тем самым чувства девушки. Но глаза… они не выражали ничего, при свете луны, её глаза казались янтарными, на секунду Тодороки показалось будто они сверкнули злобой, но он сразу же отмахнулся от этих мыслей. — Скажи мне, Тодороки… Это ведь из-за неё? — нет, ему определенно не показалось… Её глаза выражали откровенный гнев, девушка нахмурившись посмотрела на Тодороки. Нет, к этому он не был готов… Почему она смотрит так враждебно? Только минуту назад в её глазах ничего не виднелось, почему сейчас он должен смотреть на этот суровый взгляд который только напоминал ему отца. Он точно также смотрел на Шото когда он не мог тренироваться. — Это ведь она тебя соблазнила, так ведь? — О ком она черт возьми говорит? Тодороки не понимает.— Но… ты ведь понимаешь, никто не будет смотреть на тебя как я смотрю. Никто не будет бережно к тебе относиться как я. Никто не будет любить тебя как я. Ведь никто не хочет нести на себе ношу ответственности за тебя, травмированный жизнью, марионетка в руках у отца… — Тодороки негодовал, ему было обидно, ему было больно за такие слова. Почему она такое говорит? Но… Шимидзу совершенно права, чёрт возьми она абсолютно права! Юноша прикусил свою губу, чтобы не захныкать от её слов. Невольно брови исказились, показывая тем самым слабость Шото. Глаза опустились, а после чего вовсе наполнились слезами. Но, он сдерживал себя, не хотелось проплакать последнее свое достоинство. Хотелось завыть от её слов, ему хотелось укрыться от её слов… Укрыться от неё самой.Неужели…
— Не волнуйся, я позабочусь о тебе. Ведь только я понимаю насколько тебе плохо. — посмотрев на неё из последних сил, он увидел её улыбку. Эта улыбка отличалась от всех других, эта улыбка… была будто адресована божеству? Шото не может это объяснить, будто её улыбка была через удовольствие? Будто она жила только ради этого момента? Он всё ещё не понимает, но эта улыбка была поистине прекрасной. — Шимидзу, я — испугавшись резкого движения со стороны девушки, Тодороки был сбит. — Шото, — это было впервые когда она сказала его имя, пожалуй… — Как ты не понимаешь? У тебя нет выбора кроме как стать моим.— Тодороки готовь слушать это из уст Шимидзу вечность. Настолько был её голос бархатным, что он прямо сейчас готов пасть на колени перед ней. Возможно у него и вправду нет выбора? Интересно, когда это началось? Тогда когда они готовились к экзаменам? Или она знала его исход с самого начала? Упав на пол из-за давящей, но в тоже время уютной атмосферы, Тодороки посмотрел на Марико. Через несколько секунд, она опустилась к нему, после чего обняла его. Тодороки должен признать, все её действия напоминали ему мать, что он инстинктивно начал обнимать её в ответ. Если бы Шото видел её лицо прямо сейчас, то непременно удивился бы. Румянец на щеках, а глаза были полны блаженства. — Пожалуй никто не согласился бы возиться с таким уродом как ты, но только не я. Тодороки помни, во всем мире тебе не будет места кроме как рядом со мной, две марионетки должны противостоять несправедливости мира вместе, да? — только он начал приходить в себя, юноша понял насколько всё серьезно. В лагере это было не признание… далеко нет. Это было знаком о скором угнетении. Это был далеко не слова о любви, это были оковы. И теперь, он самолично вошел в свои тартарары… Капкан уже давно закрылся. После всего, тело Тодороки начало судорожно дрожать. То ли от страха, то ли от осознания всего. Сейчас он мог бы взять и освободиться от этих невидимых цепей, только вот он не в силах сделать это. «Дыши чёрт возьми, дыши!», повторял он себе, но в этих объятиях, он не сможет нормально, теперь никогда. Это не были те объятия матери в детстве, это всего лишь иллюзия всего что с ним происходило. И Шимидзу играла в нем роль, не спасателя, а главного злодея. Но, возможно она права. Она совершенно права. Ему правда будет лучше с ней.… Моя участь только в том чтобы быть зверушкой других людей?
И смотря на неё, Шото лишь убеждался в этом. Он теперь её зверушка. Домашнее животное, которое должно принимать любовь и ласку от своего хозяина. На другое домашнее животное не способно. И самое страшное, он был совсем не против такого конца. Возможно юноша просто мазохист? Посмотрев на полную луну через окно, Тодороки смог лишь грустно улыбнуться. — Последний раз насладись этим видом свободы, Шото. Ведь уже завтра, тебе не видать этого.