Зов пустоты

      Рассвет Эмили встретила с твёрдым убеждением: никогда больше, ни единого раза в жизни она не подойдёт к реке без защитного костюма. А если и подойдёт — то лучше уж гулификация, чем чёртов Антирадин.       Голова отчаянно кружилась. Тошноту вызывало всё, вообще всё: и запах собственных ботинок, и еле различимый шум Потомака, и солнечный свет, такой ясный и ласковый — и так беспощадно выжигающий сетчатку… Эмили бы с радостью отсиделась в метро до наступления темноты, но, похоже, отведённое ей время dolce far niente, сладостного безделья, истекло. Она просто не представляла, как ей всюду успеть. О том, чтобы бросить охромевшего Квинна на полдороги, и речи быть не могло, сколько бы гуль ни заверял её, что он будет в порядке. До свадьбы Анжелы и Диего оставались считанные часы — а у неё по-прежнему не было ни платья, ни подарка. Значит, сначала Подземелье, потом Ривет-Сити…       А Мемориал Джефферсона — потом, с нескрываемым облегчением подумала Эмили, щурясь от яркого солнца, раздробленного речной гладью на тысячи осколков. Нехорошо это, конечно, — но что поделаешь?       Потом, когда Эмили вспоминала эти апрельские дни, — когда у неё не осталось ничего, кроме воспоминаний, — она так и не сумела понять: как, вот как она могла не замечать чёрную тень, нависшую над ней, над всеми ними? Но, чёрт возьми, ведь не было же ни тени этой, ни дурных предзнаменований, ни шёпота сердца. А что было? Тихое весеннее утро и свежий ветер с реки; и Харон шёл рядом, и побочные эффекты капельницы с Антирадином казались действительно серьёзной проблемой. * * *       До Исторического музея они добрались только к полуночи. Квинн, бедняга, держался из последних сил. Как, впрочем, и Эмили: без «Психо» переход от Арлингтона до «Фогги Боттом» дался ей ох как нелегко. Ныть и жаловаться при виде Квинна, сосредоточенно скачущего на одной ноге, было как-то стыдно, но к концу пути Эмили больше всего на свете хотелось заползти в один из вагонов метро, рухнуть на прогнившие сиденья или прямо на пол — и валяться там до Судного дня.       На главной площади Подземелья почти никого не было, за исключением компании выпивох, передававших по кругу баклажки с каким-то немыслимым пойлом. Над Квинном, как и полагается, сочувственно поохали, помогли ему добраться до «Разделочной». С Хароном вежливо поздоровались. Эмили же не удостоилась ничего, кроме настороженно-неприязненных взглядов.       — Думаешь, они уже знают про Роя Филлипса? — тихонько спросила Эмили, глядя вслед Квинну, окружённому гулями. — Сильно злятся?       — Это их проблемы, — привычно отозвался Харон.       — Но что-то не так, да?       — Мне не нравится видеть тебя здесь, — ответил он неохотно. — Только и всего.       Ломиться на постой к Тюльпан было бы, пожалуй, малость невежливо, так что пришлось идти на второй этаж. Сонная Кэрол обменяла сто двадцать крышек на ключ от «номера люкс» (на самом деле — от закутка, кое-как отгороженного фанерными ширмами от общей комнаты). Эмили так устала, что даже ужаснуться цене не получилось.       Она навзничь рухнула на покрывало, не разуваясь. Разводы плесени на потолке поплыли перед глазами, превращаясь то в диковинные соцветия, то в неясные, но угрожающие силуэты.       Харон опустился на одно колено, развязал шнурки, стащил мокрые ботинки с её ног. Эмили благодарно улыбнулась — на большее сил уже не было.       — Только бы не проспать свадьбу, — пробормотала она, забираясь под колючее одеяло. — Анжела мне голову откусит.       — Во сколько тебя разбудить?       — В шесть, — грустно сказала Эмили, глядя на экран «Пип-боя». 01:43, с ума сойти. — А ты куда?       — Я буду недалеко, — Харон поправил одеяло и украдкой поцеловал её в лоб. — Отдыхай.       Чёрт бы побрал эту конспирацию, мрачно подумала Эмили, глядя ему вслед. Она и не собиралась предаваться безумствам страсти за тонкой ширмой на радость постояльцам Кэрол. Просто так уж вышло: или с ней рядом был Харон, или его место занимала тяжёлая неотвязная тревога.       Сегодня — уже второе апреля. А по-хорошему, надо было зайти к папе ещё вчера. И, может, с Цитаделью связаться, как бы Харон ни ворчал. Наверное, Квинлану стоит знать про этот странный караван, раз уж он расследует смерть девчонки из Никсонвилля. А ещё Рейли… Рейнджеры наверняка уже вычеркнули её из списка желанных гостей — но модуль-то им надо вернуть?       Холод привычно въедался в кости. Здесь всегда было холодно — и тогда, осенью, это было хорошо и правильно. Ледяные стены хранили Эмили, приглушали отчаяние и боль. Иногда она чувствовала себя нелепым неоконченным изваянием, которому просто нужно время, совсем немного времени, чтобы стать частью этого оцепеневшего мраморного мира. Но сейчас — ей было холодно. И жутко.       Захотелось прижаться к Харону, обнять его — ну хоть за руку взять. Ну что ж. «Я буду недалеко» — это всё-таки лучше, чем «Поговори с Азрухалом». * * *       Как и всегда, чуть свет Тюльпан сидела за прилавком, перелистывая страницы очередного любовного романа. Она ничуть не изменилась за полгода — разве что стала надевать очки для чтения. Эмили отчаянно хотелось верить, что это не из-за удара Ленни.       — Доброе утро, — нерешительно пробормотала она.       — Эми? — Тюльпан сняла очки и бережно положила на конторку. — Надо же. Мы уж и не думали, что ты к нам заглянешь.       — Вот, заглянула, — она растерянно улыбнулась, присела на койку — и тут же поняла, что, наверное, зря.       — И как там дела снаружи?       — По-всякому, — Эмили с ужасом поняла, что просто не знает, о чём вести разговор. А ведь осенью они могли беседовать часами, если это можно было назвать беседами: Тюльпан говорила — Эмили слушала. Слушала всё, что угодно — сплетни о жителях Подземелья, воспоминания о былой любви, пересказ книжек, которые Тюльпан порядком перевирала…       И с папой будет так же. Ну придёт она в Мемориал. Спросит, как дела, перескажет соображения Квинлана. Дальше-то что? Такая же неловкая тишина?       — Тюльпан, я сегодня на свадьбу иду. Мне бы подарок подобрать.       — На свадьбу? — торговка, похоже, искренне удивилась. — Да к кому же?       — К Анжеле Стейли. Из Ривет-Сити.       — Ах, ну точно! — рассмеялась Тюльпан. — Это у нас тут ничего такого уже сотню лет не было, а гладкокожики-то, такие, как ты, часто свадьбы играют, верно?       «Такие, как ты». Теперь это было водоразделом. Хотя, наверное, всегда было.       — Если честно, не знаю, — Эмили покраснела. — Вообще не представляю, что к чему на подобных мероприятиях. Харон мне пытался объяснить, конечно…       — Харон? А сам он где? — Тюльпан прищурилась, словно вглядываясь в пустоту за спиной Эмили.       Эмили пожала плечами. Понятно: у него тут знакомые, друзья. Может, дела незаконченные. Но, чёрт возьми, как же ей не хватало его молчаливого присутствия.       — Хотя сейчас он нам и не понадобится, верно? Харон хороший мальчик, но вряд ли он разбирается в свадебных церемониях, — авторитетно заявила Тюльпан. — А вот я кое-чего в таких делах понимаю. Не бойся, организуем всё в лучшем виде.       И ведь организовали. Несмотря на ранний час, Тюльпан, Кэрол и Грета развили прямо-таки ураганную деятельность. В подсобке гостиницы Кэрол, откуда ни возьмись, материализовалось огромное зеркало в ржавой раме, сонный Снежок и ворох довоенных нарядов. Одно из платьев быстренько ушили по фигуре Эмили. Пятна плесени на юбке скрыли драпировкой, а к слишком просторному декольте присобачили газовый шарф, отчаянно пахнущий лавандовой водой и «Абраксо». Тюльпан занялась макияжем, пока Снежок колдовал над причёской. Изначально Эмили хотела просто умыться и подстричься покороче, но гули в один голос заявили, что об этом и речи быть не может. Грета притащила подарок новобрачным — статуэтку Линкольна из заброшенного музейного крыла. Снежок усомнился, что кого-то, кроме Авраама Вашингтона, может всерьёз порадовать подобное подношение, но его заверили, что антикварная вещь куда уместнее на свадьбе, чем какой-нибудь пошлый тостер.       Эмили было неловко служить причиной такого переполоха, но она понимала, что гулям это нужнее, чем ей самой — хоть какое-то развлечение. И она безропотно сидела, закрыв глаза — чтобы разбавленная маслом подводка двухсотлетней давности успела высохнуть — и пыталась хоть как-то уложить в голове те несомненно важные сведения, которые наперебой сообщали ей Тюльпан, Кэрол и Грета.       Подружки невесты надевают одинаковые платья пастельных тонов — и букеты по цвету должны с этими платьями сочетаться. Гости жениха в церкви сидят справа, а гости невесты — слева. После первых десяти тостов нужно держаться поближе к новобрачным, чтобы успеть поймать подвязку. У невесты должны быть при себе четыре вещи: новая, старая, взятая взаймы и… (тут Снежок включил фен, и Эмили так и не узнала, что же ещё). В общем, по всему выходило, что свадьба — дело очень и очень непростое.       …Эмили стояла напротив зеркала и отчаянно пыталась не рассмеяться. Тюльпан и компания постарались на славу, да. Просто исходный материал был, мягко скажем, не идеальным.       Прямо как Вера Киз, сказала Тюльпан на прощание. Эмили готова была поспорить, что у Веры Киз не было ни уродливых шрамов на шее и груди, ни грязных обломанных ногтей, ни — это уж точно — такого жалкого, растерянного взгляда.       Она попыталась поправить складки шарфа, чтобы хоть чуть-чуть скрыть доказательства хирургического мастерства доктора Престона — ничего не получилось, конечно же. Только брошь, удерживающая шарф, съехала куда-то на сторону.       — Что, Кэрол и Грета наигрались в куклы? — голос Уиллоу заставил её вздрогнуть и обернуться.       — Вроде как, — Эмили обхватила плечи руками. Снаружи, видимо, шёл дождь — на кожаной куртке Уиллоу поблёскивали мелкие капли. — Совсем ужасно, да?       Уиллоу не ответила. Молча вытащила сигарету из смятой пачки, повертела в пальцах — дрожащих пальцах.       — Так, значит, вы с Хароном теперь вместе, туристочка?       — У меня его контракт, так что да, — Эмили растерялась. Странное дело: сейчас, на каблуках, она была почти на голову выше Уиллоу, но почему-то чувствовала себя совсем маленькой и ничтожной.       — Я не об этом, — Уиллоу отшвырнула незажжённую сигарету. — Вы спите. И нечего на меня таращиться. Он не пришёл ко мне ночью. Раньше после таких долгих отлучек всегда приходил. И мы трахались. Ничего серьёзного. Когда вам обоим за двести, всё несерьёзно. Но мне нравилось, и ему, вроде бы, тоже, — она тяжело вздохнула. — Не бойся, гладкокожик, не собираюсь я устраивать сцену ревности. В этом смысла нет. Время-то не на твоей стороне. Мне просто нужно подождать лет двадцать.       — Лет двадцать? Оптимистично, — Эмили выпрямилась. — Что ж, спасибо за ценную информацию. Ещё что-то?       — Думаешь, он твой с потрохами? — Уиллоу горько усмехнулась. — Ну так спроси, как его на самом деле зовут. И увидишь, что к чему и насколько у вас всё серьёзно.       И она ушла, развернувшись на каблуках и оставив в комнате запах сигарет, дождя и тяжёлых, вязких духов.       Эмили набросила на плечи ветровку. Платье оскорблённо зашуршало — но что поделать, слишком уж холодно здесь стало. Температура определённо приближалась к нулю по шкале Кельвина. Вопреки весне. * * *       Провожать Эмили никто не вышел — только пара нищих увязалась за ней до самых дверей в надежде выклянчить пару крышек. Харон ждал её в фойе музея. Один, конечно.       — Это что, блёстки? — только и спросил он, глядя на её причёску.       — А там ещё и блёстки есть? — ужаснулась Эмили. — Ну, Снежок!       — Всё замечательно, — успокоил её Харон. — Правда, Эми. Только в метро ты в этих туфлях ноги переломаешь.       — Дресс-код беспощаднее ветхозаветного Бога, — слабо улыбнулась она. И только сейчас заметила, что из-под отворотов куртки гуля виднеются лацканы серого пиджака.       — Азрухал как-то решил, что персоналу «Девятого круга» стоит выглядеть респектабельно. Неудачная была затея, — проворчал Харон, поймав её взгляд. — Но, как бы то ни было, костюм у меня есть.       — Ты что, со мной? — удивлённо и радостно спросила Эмили. — Я думала, ты захочешь остаться.       — Незачем мне оставаться, — он вздохнул. — Здесь я уже сделал всё, что мог.       — Попрощался?       — Да.       Эмили понимала, что и представить не может, сколько всего было в этом «да». Уиллоу, «Девятый круг», «Разделочная»… Её-то этот мир затронул по касательной. Она бросилась в него, как в омут головой, в том мрачном октябре — но глубина не приняла её, вышвырнув обратно, в Пустошь, в незаконченную жизнь. А Харон — сколько он прожил здесь? Сколько оставил?       Конечно, они могли вернуться в Подземелье в любой момент, хоть завтра — но вернуться чужаками; это Эмили чувствовала особенно остро.       — Ну, тогда… идём? — нерешительно улыбнулась она. — Привьём кротокрысам чувство прекрасного?       — По крайней мере, никто не скажет, что мы не старались, — кивнул он. И Эмили подумала, что это звучит как эпитафия. * * *       — Вечерние наряды, Харон? Серьёзно? — прошипела Эмили.       — Я предупреждал, что за двести лет многое может измениться, — невозмутимо ответил он.       Она тихонько взвыла от отчаяния.       — Ну, ну, — Харон погладил её по руке. — Кто же знал, что они сюда припрутся в том, в чём с постели встали. Кстати, предложение о выходном всё ещё в силе?       — Нет, — огрызнулась она. — Кто бы мне отгул предоставил. Услаждай взоры вместе со мной.       Всё пошло не так с самого начала. Эмили, до смерти перепуганная рассказами Кэрол и Тюльпан, ожидала чего-то пугающего: классической музыки, ковровых дорожек, усеянных лепестками роз, Джейми Харгрейва в костюме Купидона… И конечно же, элегантных и изысканных гостей, которые будут с осуждением смотреть на Эми Данфорд, ворону в павлиньих перьях.       На первый взгляд Ривет-Сити выглядел ровно так же, как и в начале марта. Ни гирлянд, ни фонтанов с шампанским. И голытьба у ворот вела себя вполне себе непразднично. На рыночной площади народу было много, но Эмили, как ни старалась, не могла разглядеть в толпе никого в смокинге или коктейльном платье. Может, все уже собрались в церкви? — осенила её жуткая догадка. И, ломая каблуки, она ринулась вверх по лестнице — чтобы столкнуться с Мей и Тринни.       Обе были одеты… по-человечески. Тринни в очередном сарафане, на сей раз небесно-голубом — за исключением жирного пятна от запеканки на подоле. И Мей в просторном платье-халате.       — Я опоздала? — испуганно пробормотала Эмили, тщетно пытаясь приладить на место залитую лаком чёлку. — Уже всё, да?       — Свадьба через час, если ты об этом, — проговорила Мей каким-то странным голосом.       — Ах, ну… слава богу, — Эмили остановилась, тяжело дыша — и боясь, что треклятое платье, если набрать полную грудь воздуха, просто треснет по швам.       Тринни ни с того ни с сего закашлялась, спрятав лицо в ладонях. Мей бросила на неё сердитый взгляд.       Через рыночную площадь пронёсся Гэри Стейли — счастливый отец невесты был одет в джинсы и футболку с выстиравшейся эмблемой. У «Галеры Гэри» топтался Диего — тоже в чём-то затрапезном. Единственным украшением ресторана был огромный жирный болотник без панциря, лежащий прямо у барной стойки. Хотя, если честно, не особенно-то он тянул на элемент декора.       Эмили начала прозревать.       — Не надо было так уж наряжаться, да? — жалобно спросила она.       — Вы гармонично смотритесь, — Мей тонко улыбнулась. — Это просто мы ленивые балбесы. У нас, сказать по правде, сейчас дел невпроворот… Тринни!       — Ошизеть, — проговорила Тринни, вытирая выступившие слёзы. — Ох, прости, отличница… Но эти блёстки… — и снова сложилась пополам в приступе смеха. — Нет, всё круто. Не бери в голову.       Поговорить с виновницей торжества Эмили смогла только после церемонии — неожиданно милой и неожиданно короткой. Не было ни метания подвязок в толпу, ни долгих речей — просто Анжела и Диего, стоя у алтаря перед лицом Господа и грустного отца Клиффорда, пообещали друг другу что-то очень хорошее. Тринни, сидящая слева от Эмили, так хлюпала носом, что разобрать слова свадебной клятвы было решительно невозможно. А потом гости потянулись прочь из церкви — кто на «Галеру Гэри», праздновать, а кто по своим делам. Молодожёны тоже задерживаться не стали — когда Эмили наконец смогла подобраться к алтарю, чтобы вручить-таки чёртову статуэтку, Анжелы и Диего уже и след простыл.       На рыночной площади людей было даже больше, чем днём, несмотря на поздний час. Эмили заметила белое платье Анжелы у барной стойки «Галеры Гэри» — и, собрав волю в кулак и приподняв уже изрядно затоптанный подол платья, принялась протискиваться сквозь толпу.       — Ты же собиралась зайти на Сьюард-сквер? — негромко спросил её Харон.       — Ну, с учётом того, что у нас осталось двести восемнадцать крышек… — Эмили нервно усмехнулась. — А что?       Миг — и она сама увидела, что.       Рейли сидела за дальним столиком «Галеры», рассеянно перелистывая старый туристический гид. Эмили помнила эту брошюру. Там были карты Молла — красочные, подробные… и на редкость бесполезные: бомбардировки и двести лет разрухи перекроили центр города до неузнаваемости.       — Самый ненадёжный картограф в мире прибыл, — кисло улыбнулась Эмили, подсаживаясь за столик. — Я так понимаю, оправдываться за мои отлучки уже просто немыслимо — поэтому давай я просто извинюсь, что так вышло, и отдам тебе модуль.       — Можешь себе оставить, — Рейли устало махнула рукой. — И извинения, и модуль. Модуль продай Снаряду, если хочешь — хоть сотню крышек да выгадаешь.       — А разве это не собственность заказчика? — Эмили растерялась. — Ты же говорила, что по контракту…       — А нет больше контракта, — Рейли захлопнула брошюру. — Они просто перестали выходить на связь без объяснения причин. Кинули нас, если по-простому.       — И что теперь?       — Карл и Кирпич вчера подписали договор с Бенноном. Будут поднимать Анакостийскую республику, — морщинки на лице Рейли обозначились чётче. — А у меня свой маршрут. Найду я, Эми, этого заказчика и потолкую с ним по душам.       — Одна?       — Одна, — подтвердила Рейли. — У меня и так чертовски обширное личное кладбище. Я вас всех в это втянула, и что в итоге? Тео и Донни погибли на Вернон-сквер, ты чуть богу душу не отдала, Дженни пропала — та девчушка, что была после тебя. Карл считает, она просто прикарманила крышки и сбежала, но мне кажется, случилось что-то плохое.       По спине Эмили пробежал холодок. Нет, она всерьёз и не рассчитывала, что её примут обратно. И понимала, что, скорее всего, ей уже давно нашли замену. Но узнать, что эта замена пропала без вести… Конечно, глупо было взваливать на себя ответственность ещё и за это. Глупо же? Правда? И всё-таки…       — Эми, нечего так смотреть, — попросила Рейли. — Ты же на праздник пришла? Вот и веселись. Подари уже девочке этой, Анжеле, фигурку фокусника, пока ты ему голову не открутила. Напейся, если хочешь. И перестань уже сутулиться, в таком-то платье. * * *       Слава богу, Анжела наряд Эмили комментировать не стала.       — Спасибо за подарок, Эми, — чудесный, — Анжела аккуратно передала статуэтку Диего. — Это По, да? Который стих про ворона написал?       Эмили с грустью кивнула. С Линкольна не убудет, в конце-то концов.       — И спасибо, что вы с Хароном пришли. Я понимаю, у вас и так забот хватает…       Анжела была счастливой и усталой. И то, и другое бросалось в глаза ещё на церемонии, но вблизи Эмили смогла в должной мере оценить и тёмные круги под глазами бывшей мисс Стейли, и её бледность. Похоже было, что Анжеле не доводилось высыпаться много ночей подряд.       — У вас, я смотрю, тоже, — Эмили встревоженно оглянулась. Потерять Харона в толпе было непросто — разве что он сам захотел бы потеряться. Но пока он оставался на посту. Стоял у лестницы, скрестив руки на груди. Эмили помахала ему рукой, он еле заметно кивнул в ответ. — Что там с Анакостийской республикой?       — А Тринни тебе не рассказала? — ужаснулась Анжела. — Ну, смотри. Видишь всех этих людей?       Людей и вправду было много. И что удивительно, большая часть из них толпилась не у «Быстрой дозы» и даже не у прилавка Снаряда и Шрапнели, а у неприметного серого контейнера неподалёку от входа.       — Это стойка регистрации, Эми. Люди получают документы. А мы получаем информацию о том, с кем имеем дело. Так-то все сначала говорят, что просто путешествуют, а начнёшь расспрашивать — один поваром в Тенпенни-Тауэр проработал двадцать лет, у другого почти готовое медицинское образование… Уже троих врачей выловили, представляешь? Они у Престона стажировку пройдут — и мы филиал клиники откроем где-нибудь на земле.       — А школа у вас будет? — спросила Эмили как бы невзначай.       — Знаешь, а ведь было бы здорово, — задумчиво кивнула Анжела. — Только надо, чтобы кто-то всерьёз этим занялся. Там же прорва работы. И учебники какие-то нужно подготовить, и учителей нанять. У тебя нет на примете кандидатуры?       — Да есть одна, — пробормотала Эмили. — Резюме у неё, правда, не слишком впечатляющее. И опыт работы меньше года.       — Правда? — просияла Анжела. — Даже с опытом работы? И ты сможешь его… её… стой, вот я балда! Ты же про себя, да?       — По крайней мере, я могла бы попробовать. Пока не найдётся кто-то более…–растерянно начала Эмили. И не успела договорить — Анжела крепко обняла её.       — Ты чудо, Эми, — прошептала она. — Правда-правда.       — Только давай сегодня не будем об этом? О школе и вообще о делах. У тебя праздник.       — Праздник, — задумчиво повторила Анжела. — Знаешь, я всё себе немного иначе представляла. Думала, весь день будут танцы, а потом пир горой, а затем мы с Диего проведём пару недель в Тенпенни-Тауэр, так многие делают…       — В Тенпенни-Тауэр сейчас не очень хорошо, — осторожно сказала Эмили. — Лучше уж в Мегатонне.       — Эми, да какое там свадебное путешествие? У меня огромный стол в службе безопасности, весь заваленный бумагами, и никакого медового месяца. И заседание городского совета через два часа после венчания.       — Паршиво, — Эмили сочувственно кивнула.       — Кстати, на заседании тебе тоже надо быть. Ты у нас почётный гость, и всё такое. Папа твой предупредил, что присутствовать не сможет, так что — скажешь за него пару слов?       Эмили опешила:       — Я вообще не знаю, что…       — Да в этом проекте только учёные и разбираются, — утешила её Анжела. — Просто люди должны видеть, что Джеймс Данфорд с нами. А выступать ты умеешь, не прибедняйся. Я когда начинаю себя жалеть — всё вспоминаю, что ты в ту ночь Джейми Харгрейву говорила…       — Так, все знакомиться с моим братцем, — приказным тоном велела Тринни. — Липучка, айда к элите!       Эмили обернулась. Рядом с Тринни стоял парнишка в форме охранника — явно с чужого плеча. Зелёные глаза с длинными девчачьими ресницами испуганно таращились из-под шлема.       — Он, паразит, нашу безопасность блюдёт, — Тринни вздохнула. — Я ему говорю: ну на пять-то минут можно с поста уйти, на взаправдашнюю свадьбу глянуть? Нет, дождался пересменки… Цветы дари, балбес!       — В-вот, сударыня. Поздравляю, — залившись краской, Липучка (то есть, конечно же, Клайд Батист Толедо) отвесил поклон — и протянул букетик фиалок оторопевшей Эмили. — Желаю… процветания, успехов и… и вы очень красивая, вот. И, как это… счастье вам к лицу.       — О господи! — Тринни закрыла лицо ладонью.       — Свадьба не у меня, — улыбнулась Эмили, передавая букет Анжеле. — Но спасибо.       — Ой, — мальчишка окончательно стушевался.       — Клайд, как тебе в Ривет-Сити? — пришла ему на выручку Анжела. — Тебе у нас нравится?       — Д-да. По-моему, вы это очень здорово придумали с республикой, — он смущённо переминался с ноги на ногу. — Хорошо, когда людям есть ради чего жить и, ну…       — И умирать, — подсказал подошедший Харон. Эмили в который раз поразилась тому, как незаметно он умеет передвигаться.       — Ага, вроде того, — Липучка с опаской уставился на гуля. — Точно. Я вот был в Большом городе — там такая жесть. В ратуше все стены как решето. И я подумал: это круто, конечно, что наши мутантов всякий раз отгоняют, но вот если… ну, глобально мыслить…       — Липучка, не надо мыслить глобально, — жалобно попросила Тринни.       — Нет, я о чём. Вот было бы круто всем вместе собраться — и решить проблему раз и навсегда. Для начала выяснить, откуда вообще берутся супермутанты.       — Из тех людей, которых они к себе утаскивают, — пожал плечами Харон. — Что?       — Вы уверены? — Липучка вытаращил глаза.       — А это не очевидно? — проворчал Харон. — К естественному размножению они, за редким исключением, не способны. А их с каждым годом всё больше. Значит, где-то на Пустоши есть подобие Собора. И если бы Братство Стали интересовал не процесс истребления мутантов, а результат, они бы уже давно нашли эти чаны с ВРЭ.       — А что если мы их найдём? — тихо спросила Анжела, отрешённо глядя на толпу.       — Так, хватит. У тебя сегодня свадьба, — Тринни решительно подтолкнула подругу в сторону Диего, который украдкой отколупывал фетровую подкладку с основания вверенной ему статуэтки. — Поцелуй мужа, что ли. И потанцуйте, пока это чёртово заседание не началось. И вы тоже, — обернулась она к Эмили с Хароном.       — Нет, — хором сказали они.       — Пришёл спасать меня от фиалок? — спросила Эмили, когда они отошли чуть в сторону.       — Пришёл поддержать светскую беседу, — Харон был невозмутим. — А тебе нравятся фиалки?       — Да не особо, — Эмили уселась на стоящий под лестницей ящик — пыльный, наверное, ну и плевать. — А ещё меньше мне нравится перспектива выступать перед анакостийцами в роли дочки Джеймса Данфорда.       — А это обязательно?       — С рейнджерами всё. Заказов больше не будет, — она рассеянно уставилась на запылённые носки туфель. — Думаю, да, обязательно.       Харон молча кивнул.       — Я постараюсь быстро обернуться, — торопливо добавила она. — Вообще, прости, что притащила тебя сюда. Тебе, наверное, неприятно…       — Мисс Данфорд! — услышала она взволнованный голос Клайда Липучки Толедо. — Вас просят пройти в зал заседаний. Говорят — началось!       — Ох, чёрт, — Эмили поднялась, поправляя ненавистное декольте. — Харон, подскажи мне что-нибудь для выступления, а? Что-нибудь из серии «Сто жутких шокирующих фактов о Пустоши».       — В Андейле живут каннибалы, — спокойно ответил он. — Сойдёт?       — В Андейле канн… Что, правда?       — Идите, мисс Данфорд, — Харон ухмыльнулся. — Я найду, чем заняться. * * *       В тесную комнату в надстройке — Эмили прокляла всё на свете, пока доковыляла туда на каблуках — набилось не меньше полусотни человек. Мест за столом на всех не хватило, и кому-то пришлось расположиться прямо на грязноватом полу. Но участников сборища такие мелочи, похоже, не смущали.       Президент Беннон уже говорил — гладко и складно, что-то там про стабильность и гарантии. Анжела не сводила с него внимательных глаз, рассеянно поглаживая руку сидящего рядом Диего. Липучка проводил Эмили к её месту за столом и застыл у двери, вытянувшись в струнку.       —… И конечно, Анакостийская республика немыслима без проекта «Чистота», — Беннон бросил беглый взгляд в сторону Эмили. — Джеймс Данфорд — великий учёный с большим сердцем. Человек, который хочет, чтобы у каждого жителя Анакостийской республики было вдоволь чистой воды. Чтобы вода перестала быть роскошью, а вернула себе своё изначальное назначение — быть естественной первоосновой жизни.       Ох ты ж блин. Естественная первооснова жизни. Эмили прикусила губу. Папе бы понравилось, да. Ей же такая словесная эквилибристика с некоторых пор казалась чрезмерной.       — И я сейчас говорю не о далёком будущем, — Беннон повысил голос, хотя в комнате и так было на удивление тихо. — Мистер Данфорд по секрету поведал мне, что уже к началу лета проект заработает!       Зал взорвался аплодисментами. Они ведь и правда в это верят, поняла Эмили. И понимают же, что проект «Чистота» может обернуться очередной химерой — но верят.       — Джеймс посвящает работе всё время, поэтому его нет в этом зале, — Беннон снова смерил Эмили предупредительным взглядом — готовься, мол. — Но он постоянно думает о нас. И сегодня с нами его единственное дитя, его соратница — мисс Эмили Данфорд!       Эмили поднялась из-за стола, ощущая себя так же уверенно и спокойно, как на дне рождения Буча, куда отец её как-то привёл, чтобы Милли пообщалась с друзьями. Тогда ей, по счастью, удалось удрать. Сейчас же такой возможности не было. Разве что под стол залезть — так не поймут же.       — Для меня большая честь быть сегодня здесь, вместе с вами, — начала она неуверенным, срывающимся голосом: если первые несколько фраз она успела придумать, то дальше всё было как в тумане. — Все мы проделали долгий путь. И те, кто прошагал пол-Пустоши, и те, кому достаточно было подняться этажом выше, чтобы оказаться в этой комнате. Путь, о котором я говорю, исчисляется не милями. Это движение от пассивности к действию, от спокойствия — к неравнодушию.       Чужие взгляды обжигали кожу, как струи кислотного дождя. Скользили по лицу, затекали в декольте, останавливались на шрамах… Школа, мисс Данфорд. Думай о школе, которую ты получишь, если не облажаешься.       — Думаю, нет смысла рассказывать, как тяжело живётся людям за этими стенами. Все мы видим, что в Столичной Пустоши творится немало ужасного — и это в порядке вещей, правда? А я вот даже не знаю, что хуже: то, что в Андейле промышляют каннибалы, — или то, что большинство людей принимает это как данность?       — Каннибалы? — испуганно прошептал кто-то. — Боже правый.       — Большинство, — с нажимом повторила Эмили. — Но не мы. Да, нас мало, и да, нам придётся нелегко. И это название — Анакостийская Республика — оно нам пока на вырост, конечно, — она улыбнулась. — И всё-таки я верю: у нас всё получится.       Она села. Как ни странно, люди даже хлопали (больше всех старался, конечно, братец Тринни). Наверное, Анжела ждала чего-то более эпичного — что ж.       — Благодарим, мисс Данфорд, — Беннон торжественно кивнул. — Как мы все видим, проект «Чистота» в надёжных руках. Но дефицит чистой воды, увы, не единственная наша проблема. В связи с чем у нас возникают вопросы для обсуждения…       Это обсуждение затянулось до позднего вечера. Анжела с грустью поглядывала то на дверь, то на часы, и Эмили подумалось, что, наверное, размер пошлины на ввоз оружия можно было бы обсудить и без новобрачной. Да и без дочки Джеймса Данфорда — тоже. Хорошо хоть, можно было незаметно снять туфли под столом — ноги просто бессовестно ныли.       Наконец двери комнаты распахнулись, и сомлевшие от духоты анакостийцы потянулись к выходу. Теперь оставалось найти Харона — и ретироваться, пока не замаячило на горизонте ещё какое-нибудь, прости господи, заседание.       — И как тебе? — Мей догнала Эмили на середине лестницы. «Слава богу, всё позади».       — Впечатляет, — Эмили вежливо улыбнулась. — Только Анжелу жалко. Это же всё её идея — а в кресле президента почему-то сидит Беннон.       — Ну, не может же бывшая буфетчица управлять государством. По крайней мере, в открытую, — подмигнула Мей. — Беннон дяденька представительный, трындеть может хоть по три часа, и подпись у него красивая. А больше от него ничего и не требуется.       Эмили пожала плечами.       — Ты, главное, не уходи, — Мей словно прочитала её мысли. — Самое интересное только начинается. Ты ночевала когда-нибудь в гостинице Уизерли?       — Не доводилось как-то.       — Это поправимо, — Мей протянула ей ключ. — Номер люкс, между прочим. Что бы это ни значило.       Эмили только усмехнулась. Выступления на политических саммитах, ночёвки в номерах высшего класса… Неплохо для безработного картографа. * * *       На рыночной площади Харона не оказалось. В общей комнате — тоже, как и в клинике… Через полчаса поисков Эмили металась по коридорам Ривет-Сити в состоянии, близком к панике.       Может, ему просто надоело ждать, и он ушёл ночевать в Подземелье? К Уиллоу? А может, милейших горожан Ривет-Сити не устроило присутствие гуля на авианосце? Они же прогнали Снежка в своё время, а ведь Снежок был одним из них. Сравнивать Харона с торчком-парикмахером было глупо — уж кто-кто, а Харон сумел бы за себя постоять, — но, чёрт возьми, где он, если всё в порядке?       — Это вы мисс Данфорд? — конопатая девчонка в платье из мешковины словно бы из-под земли выросла.       Эмили растерянно кивнула.       — Ой, здорово. А можно мне кусочек вот этого вашего шарфа? — выпалила девочка.       — Прости, что?       — Лоскуток шарфа, — повторила она. — Ма-аленький. На удачу.       Это было последней каплей. Эмили сдёрнула с плеч шарф, протянула его девчонке — что с детьми, что с безумцами лучше не спорить — и попятилась к лестнице.       — Да мне не надо весь! — заулыбалась та. — Господин Харон говорит, что для реликвии достаточно небольшого… как это… фрагмента.       — А где ты видела господина Харона? — осторожно спросила Эмили.       Держа туфли в руках, она заглянула в церковь.       Тело отца Клиффорда неуклюже распласталось на скамье перед алтарём — узловатые пальцы бессильно обвисшей левой руки касались пыльного паркета; рукав рубашки задрался, обнажив полусведённую татуировку на предплечье. Харон в расстёгнутом пиджаке сидел напротив, отрешённо глядя на подсвеченный фонарём аналой.       — Что ты натворил? — с ужасом спросила Эмили.       — Тише, Эми. Разбудишь святого отца, — Харон укоризненно покачал головой.       Только сейчас она увидела батарею пустых бутылок, аккуратно выстроившихся вдоль кафедры.       — Ты его напоил?       — Отец Клиффорд был удручён падением нравов и желал с кем-то это обсудить, — он развёл руками. — А я, как на грех, оказался единственным собеседником.       — И вы вдвоём выхлебали всё вино для причастия? Впечатляет, — Эмили притворила дверь. Отец Клиффорд коротко всхрапнул.       — Вообще-то я пожертвовал тридцать крышек, — Харон откинулся на спинку скамьи. — Надо же было компенсировать ущерб.       — Цинично.       — Святой отец оказался не очень сведущ в евангельской символике. Я даже расстроился.       Эмили подняла упавшую на пол замусоленную тетрадь. Осторожно перевернула страницу, на которой кто-то уже успел оставить грязный нечёткий след.       «Сегодня мы услышим историю святой Моники», — размашистые буквы теснили друг друга, выкатываясь на поля. — «Она родилась в Великой Ланте на берегах Океана. Её отец и мать были гулями. Да, вы не ослышались — именно гулями. Само её зачатие было уже чудом. То, что она родилась здоровым человеческим ребёнком — ещё большее чудо…»       — А где это — Великая Ланта? — Эмили положила тетрадь на ящик для пожертвований.       — Думаю, не так далеко от Авалона, — Харон усмехнулся. — Представляешь, я первый гуль, переступивший порог этой церкви. Отец Клиффорд считает, что вся полувековая благодать должна снизойти на меня. Не думал, что святость аккумулируется, но вот однако же.       — А, кстати о благодати. Зачем было подсылать ко мне ребёнка?       — Бедное дитя заявилось сюда прямо в разгар теологического диспута, — Харон мотнул головой, отбрасывая свесившуюся на лоб рыжую прядь. — Её прислала мамаша за благословением. Вот я и сказал всё как есть: что единственная святая, которую можно найти на этом ржавом корыте, бродит где-то в районе надстройки.       — Хорошее было вино у отца Клиффорда, — Эмили покачала головой. — Идём уже.       — Если мост ещё не подняли, я знаю поблизости неплохое место для ночёвки, — начал было он.       — Ну уж нет, — Эмили взяла его за руку. — У меня, между прочим, есть ключ от номера в гостинице Уизерли. Зачем добру пропадать?       — Маленькая храбрая девочка, — проговорил он, сжимая её пальцы. — Будет ведь, как в Мегатонне.       — Не будет, — Эмили ускорила шаг. — Если они не пустят тебя в номер, Анакостийской республике придётся обходиться без такого столпа общества, как дочка Джеймса Данфорда.       Мэй, видно, устроила так, чтобы хозяйке гостиницы не пришлось проверять на прочность своё гостеприимство: в холле не было ни души.       — Как всё прошло? — спросил Харон, закрывая за собой дверь номера.       — Лучшее в этом мероприятии — то, что оно закончилось, — Эмили рухнула на кровать. — Иди сюда. Если, конечно, тебя не пугает это отвратительное зрелище.       — Кое-кто напрашивается на пьяные гульские комплименты, — проворчал Харон.       — Да брось, — она устало улыбнулась. — Надо же было так вырядиться. Небось, все всласть посмеялись, не хуже Тринни. Просто Тринни смеётся в лицо, а они…       — Никто не смеялся, — Харон присел рядом. — И они не стали бы этого делать, даже нарядись ты в костюм Грогнака. Эми, ты не из тех, над кем смеются.       — Такая грозная?       — Нет. Просто в тебе есть сила, с которой нельзя не считаться. Не знаю, замечаешь ли ты это, но ты меняешь мир вокруг себя.       — Ого, — она приподняла бровь.       — Большинство людей просто проскальзывают по маршруту от колыбели до могилы, не оставляя следа. А ты меняешь ландшафт. Что было бы с рейнджерами, если бы не ты?       — Может, и выкрутились бы как-нибудь, — Эмили пожала плечами.       — Сомневаюсь. А здесь? Ты собрала команду из официантки, беглой рабыни и охранника — и вот, пожалуйста, Анакостийская республика. Не знаю, что из этого выйдет, но прежним это корыто уже не будет. Благодаря тебе или из-за тебя.       — Будто я одна пытаюсь помогать людям, — проворчала она.       — Ты просто очень хорошо выбираешь, кому помогать.       — Хм. Пьяные гульские комплименты?       — Пьяные гульские комплименты, — подтвердил он, целуя её в шею. — Иди сюда. За добавкой.       И всё-таки уже потом, когда они лежали, обнявшись, — как обычно, Эмили у стены, Харон — с краю, между ней и остальным миром, — она не выдержала и спросила:       — Харон, а как тебя зовут?       Он улыбнулся — Эмили кожей ощутила движение губ.       — Мне казалось, я представился.       — Я имею в виду, по-настоящему.       На какой-то миг ей показалось, что сейчас он назовёт своё имя — и призраки Уиллоу и всех, кто был до, навсегда растворятся в душной темноте гостиничного номера. Но секунды таяли — а он молчал.       — Меня так не зовут уже давно, — сказал он наконец. И Эмили поняла, что другого ответа не дождётся.       — Просто ты обо мне всё знаешь, — пробормотала она смущённо. — А я…       — Нечего там знать, — он осторожно притянул её к себе. — Спи, маленькая.       «И увидишь, насколько у вас всё серьёзно», да.       Эмили послушно закрыла глаза.       Значит, пусть будет несерьёзно, подумала она, прислушиваясь к ровному дыханию Харона. Только пусть будет. * * *       Незадолго до рассвета Эмили проснулась. Набросила на плечи гостиничный халат, выскользнула из номера, стараясь не шуметь. Вернулась с блокнотом и коробкой карандашей — по счастью, в бездонной подсобке гостиницы Уизерли чего только не было. Загородила настольную лампу шахматной доской, чтобы свет был не слишком ярким. И, поминутно оглядываясь на вроде бы дремлющего Харона, начала рисовать.       Ближе к десятому варианту эскиза она увлеклась всерьёз — и, в очередной раз обернувшись, увидела, что кровать уже полностью застелена, а Харон, невесть когда успевший переодеться, перебрался в кресло.       — И давно ты не спишь? — только и спросила Эмили.       — Не хотел тебя отвлекать, — его голос был спокойным и негромким. — Срочная работа?       — Герб, — Эмили покраснела. — Ну… я же обещала Тринни и остальным. Посмотришь?       На бумаге из хаоса черновых линий выступали очертания Мемориала Джефферсона — ступени, наполовину скрытые водой, ионические колонны, портик, округлый купол. Над куполом смыкалась пара ладоней, ограждающих его от окружающего мира. Больше ничего.       — Дева-на-болотнике лучше, да? — Эмили виновато прикрыла рисунок рукой.       — По-моему, так тоже пойдёт, — успокоил её Харон. — Болотника они всегда успеют пририсовать.       Эмили обернулась. Поймала тёплый взгляд синих глаз. И, украдкой улыбнувшись, заштриховала фон лазурным цветом.