Меня зовут Флэш!

      Барри Аллен и сам не мог до конца понять, что именно толкнуло его на этот поступок. Ненависть и желание отомстить? Или всё-таки желание узнать наконец правду?       Хотя сам Эобард Тоун, в чьи воспоминания Барри так бесцеремонно сейчас вторгался, назвал бы этот поступок ничем иным, как необдуманной глупостью — как и называл и любые попытки Барри перемещаться во времени. Хотя. Узнай Тоун, что эта “необдуманная глупость” связана с его воспоминаниями, его жизнью, о которой Барри не было известно практически ничего… Да, Тоун, определённо употребил бы слова покрепче.       Барри и сам не гордился своим поступком, но иначе он больше не мог. Ему нужна была хотя бы одна сцена, которая бы что-то прояснила в их вражде, хотя бы одно слово, которое бы помогло понять истоки лютой ненависти Эобарда Тоуна, из-за которой вся жизнь Барри порою напоминала лишь руины.       Вот только первым было отнюдь не слово. Первым, что услышал Барри Аллен, попав в воспоминания Эобарда Тоуна, был звук. Звуки. Которые заставили Барри тут же смутиться и сделать невольную попытку куда-нибудь спрятаться. Только вот не от Эобарда Тоуна, а от происходящего в небольшой комнате, напомнившей Барри об общежитии, в котором он жил, учась на криминалиста в одном колледже.       И, учась в котором, он никогда не занимался с девчонками тем, чем сейчас очень страстно и шумно занимался Эобард Тоун. Барри не только не ожидал увидеть своего заклятого врага обнажённым, но и не ожидал, что по какой-то причине от этого зрелища в его груди что-то неприятно и больно кольнёт. Словно от предательства?       Словно Тоун, будучи, чего греха таить, гением, не имел права при этом быть в молодости и тем, у кого, помимо науки и учёбы, есть не только личная жизнь, но и внешность игрока футбольной команды, от которых сам Барри, будучи хилым отличником, только и делал что спасался бегством.       Разглядывая пол, потолок и стены, стараясь при этом игнорировать свои полыхающие щёки и чувство дикой неловкости, Барри, поддавшись воспоминаниям о собственном прошлом, не сразу заметил, что Тоун и его неизвестная подружка с внешностью фотомодели закончили. И Барри с нетерпением стал ожидать “смены декораций”. Ему нужно было больше таких сведений о Тоуне, которые смогли бы дать понимание, с чего началась их вражда, погубившая столько судеб и жизней… А не демонстрация его накаченных бицепсов и всего остального…       Барри не успел до конца осознать, что чувствует по этому поводу: его прервал непривычно басистый голос Тоуна:       — Увидимся вечером, детка.       Девушка, одевшись, ушла, оставив Барри, скривив губы повторить за перекаченным блондином-Тоуном: “Детка?..” Этот Тоун-лавелаз совершенно не желал вязаться с тем образом, который Барри невольно успел создать за годы их “знакомства”.       Но вот “лавелаз-Тоун”, тоже одевшись и скрупулезно уложив волосы перед зеркалом, вышел из комнаты, и Барри сделал попытку последовать за ним, но почему-то этого не вышло: что-то будто держало его здесь.       Но, не успел Барри понять, куда ушёл Тоун, и почему воспоминание не понесло его, Барри, следом, как из шкафа вдруг раздалась сперва приглушённая возня, а после и голоса:       — Меня сейчас стошнит, — дверца резко распахнулась, а из-за неё показался худой рыжеволосый парень. И, судя по его виду: он не врал — настолько сильное отвращение было на его лице.       — Ты мне ногу отдавил!       Но парень будто не слышал обращающийся к нему недовольный девичий голос, доносившийся по-прежнему из шкафа. В несколько больших шагов преодолев расстояние до письменного стола, он начал один за другим выдвигать громоздкие ящики.       Сбитый с толку Барри непонимающе то и дело переводил взгляд с жадно ищущего что-то худого парня — на шкаф, из которого наконец показалась и сама девушка. Низкого роста, с миловидным лицом и с каштановыми кудрями, она чем-то напомнила сейчас Нору, и эта ассоциация тут же породила болезненные ощущения, которые Барри с трудом сумел подавить, переключившись на происходящее.       Барри пытался, но никак не мог понять, что эти люди забыли в комнате Тоуна, и каким образом сам Тоун, который ушёл несколько минут назад, мог помнить события, разворачивающиеся без него. Если только… Барри подошёл ближе и внимательно посмотрел на склонившегося над нижним ящиком стола парня.       — Тоун, ты меня слышишь?..       ...Если только этот худой, рыжеволосый парень и был Эобардом Тоуном.       Прыгая на одной ноге, девушка сбросила ботинок и начала усердно потирать пальцы оттоптанной по её словам ноги, но при этом взгляд девушки уже изучающе скользил по комнате, выдавая тот факт, что она находится здесь впервые.       — Ну, где же оно…       — И зачем вообще я тебя послушала… — хромая, девушка дошла до постели, но, сев на её край, тут же подпрыгнула и скривила в отвращении губы, очевидно, вспомнив то, что происходило здесь ещё пять минут назад, — Зачем было прятаться и смотреть на всё это? Если бы я хотела посмотреть гетеро-порно, я бы сделала это на одном из сайтов дарк-нета. Хотя, о чём это я? Такое я бы смотреть не захотела...       — Ты, конечно, у нас тут за Бэффи, но Доуэл не должен знать, что мы здесь были.       — Баффи! — очевидно, услышав о чём-то горячо любимом, девушка тут же оживилась и вскинула указательный палец вверх, — И, чтоб ты знал, я уже как неделю без ума от СтарГёрл!       — Уверен, твои волосы бы не согласились с этим… — не оборачиваясь, Тоун на секунду остановил свои поиски, покачал головой и закатил глаза, — Ну, что за дикие кудри!       При этом Барри не смог не отметить отсутствие недовольства, раздражения или презрения на лице своего врага: кто бы ни была эта девушка, Барри почувствовал, что Тоун относится к ней с некоторой долей покровительства, что эта девушка — не одна из его пешек, которыми являются все те, с кем взаимодействует Тоун теперь.       — Круто, да? Мне кажется, я так ещё больше на неё похожа. А, когда покрашусь той чумовой краской, что ты для меня сделал!.. — девушка мечтательно закрыла глаза и с упоением произнесла, — Блонди навсегда!       — Это экспериментальная версия: не факт, что тебе до конца жизни не придётся носить парик.       — Зря стараешься: шутки на тему своего ума — не твоё, ты же чёртов гений! Но, даже и будь я в парике, мой кулак хуже бить не станет!       — С этим утверждением не поспоришь… — рассеянно пробормотал Тоун, но тут же вскинул руку с прозрачной тонкой пластиной, которая, как предположил Барри, могла служить в этом веке чем-то, вроде планшета, — Отлично, вот оно!       Услышав это, девушка, не желая огибать широкую постель, сократила путь до Тоуна, пробежав в ботинках прямиком по скомканным одеялам и простыням. Казалось, находка была для неё важна по какой-то причине не меньше, чем для самого Тоуна.       — Супер, перекинь себе все данные и удали у этого козла всё к чертям собачьим!       — Зачем? Мне это больше не нужно.       — Но как же? — девушка отступила на шаг и рассеяно посмотрела на Тоуна. Отчего Барри подумал, что, наверное, он и сам на протяжении всего времени здесь, имеет точно такое же непонимающее выражение лица. Но новоявленная "СтарГёрл" своей следующей фразой смогла объяснить всю суть происходящего, заставив при этом Барри испытать чувство дежавю, — Это же твоя лабораторная, а этот... Доуэл её у тебя украл!       — На его языке это называется “позаимствовал”.       — А на моём “получи за это в глаз, урод!”... Можно, я хотя бы здесь что-нибудь сломаю?       Барри грустно улыбнулся, вспомнив то, как, будучи отличником, он не раз подвергался таким кражам, вот только никогда не предпринимал подобных попыток себя защитить.       — Я не спал почти сутки, — Тоун опёрся ладонями о стол и задумчиво посмотрел в окно, при этом его пальцы сжались в кулаки. И в этом жесте Барри снова узнал себя: своё бессилие противостоять сильным, которое сопровождало его повсюду, когда он был подростком, — Но! Я смог сделать всё заново, и сделать это даже лучше, чем было.       — Тогда зачем мы здесь?       — Ты хотела что-нибудь сломать? — Тоун повернулся к девушке, и Барри без труда смог увидеть на его лице первые "отголоски" того Тоуна, которого он знал — своего заклятого врага, — Как насчёт жизни Кристиана Доуэла?       Глаза девушки жадно загорелись, явно предчувствуя интересный план мести, придуманный Тоуном. Но Барри смог отметить, что при этом, в ней не было того, что Барри успел увидеть во взгляде Тоуна — тьмы.       — Я пытался воссоздать эту работу, я был на грани. А когда придумал кое-что более гениальное, то ко мне внезапно пришла и идея насчет украденной работы. Только не как улучшить или изменить её. А как превратить её в нечто опасное, запрещённое и разрушительное.       — И тогда никчемная жизнь этого перекаченного тупицы — первое, что полетит к чертям, потому что его исключат. И родители его за это убьют.       — Зришь в корень, шпилька.       — Хотя я бы всё равно сделала ему и какую-нибудь гадость, которую он бы смог увидеть сразу, ведь до защиты проектов ещё целых три дня!       Тоун снисходительно посмотрел на девушку, а после достал из карманов какие-то пузырьки с жидкостями.       — Не уверен насчет “увидеть сразу”, но вот учуять…       — Ты же знаешь, что это ненормально: носить с собой в карманах мини химическую лабораторию?       — Как и в твоём случае — изображать из себя королеву воинов на переменах и водиться с такими, как я.       — Ну, что поделаешь: второе плавно вытекает из первого — мы с тобой идеально подходим друг другу...       Тоун вскинул бровь, а его губы уже было начали искажаться в подобие отвращения, отчего девушка тут же выставила руки вперёд и отрицательно замотала головой, наверное, поняв, о чём подумал Тоун:       — То есть, как партнёры, напарники — не это всё, нет-нет!       Но Тоун уже её не слушал. Опустившись на пол, он быстро изучил пространство под столом и, видимо, найдя то, что искал, обратился к девушке:       — Помоги-ка приподнять… Эта штука скоро начнет источать всю коллекцию ароматов Большой Свалки, а где его источник Доуэл никогда не догадается.       — Супер! Жаль нельзя посмотреть на его рожу, когда он вернется в комнату!..       — Тихо!.. — Тоун замер и прислушался.       И Барри тоже внезапно услышал приближающиеся по коридору голоса, один из которых точно принадлежал обладателю прилизанных волос и слова “детка”.       — Чёрт, кажется, если мы сейчас же отсюда не уберёмся, то сможем увидеть его реакцию прямо сейчас!..       — Только не опять в шкаф! Нам повезло, что он нас не заметил! — девушка, как и Тоун, судорожно оглядывала небольшое пространство комнаты в поисках укрытия, — В окно!       — Ты издеваешься? — скрестив руки на груди, Тоун скептически смотрел на уже забравшуюся на широкий подоконник девушку.       Но при этом Барри видел, как, всё рассчитав, Тоун невольно пришёл к такому же не самому удачному решению.       — Некогда думать, за мной!..       Барри и не заметил, как в одно мгновение оказался на лужайке под окнами общежития. Тоун и его кудрявая подруга тоже благополучно приземлились со второго этажа.       — Ого!.. Я думала, ты у нас ботаник, а не один из представителей героев Готема!..       — Всего лишь рассчитал идеальное соприкосновение с землей при таком падении и...       — Окей, беру свои слова обратно, ты ботаник.       Барри видел, как Тоун хочет было что-то ответить, но за спиной внезапно раздался знакомый голос, который заставил Барри подскочить от неожиданности вместе с Тоуном и его подругой.       — Так-так-так, ну что у нас здесь происходит?       И, обернувшись, Барри смог подтвердить свою правоту относительно обладателя этого голоса. Буравя их подозрительным взглядом, напротив стоял не кто иной, а сам Рип Хантер.