muse

Джинхван казался Дживону каким-то странным. Они разговаривали не так уж и много друг с другом, но той злополучной ночи вполне хватило, чтобы оценить уровень переживаний старшего за своего брата. Непонятно только, почему Ханбин никогда не упоминал о Джинхване, об их наверняка напряжённых взаимоотношениях, да и Дживону было совсем не до этого даже после того, как он познакомился с молодым человеком. — Он правда ничего не говорил обо мне? — Джинхван удивлённо и с улыбкой посмотрел на Бобби, который с трудом помнил, как они пришли к этому — парни сидят в каком-то кафе на окраине и мило болтают о Ханбине, будто ничего страшного не произошло. Дживон мотает головой и тоже давит из себя ответную улыбку. — Даже понятно, почему. Мы сводные братья, Ханбин невзлюбил меня с того момента, как я переступил порог его дома. — Почему? Джинхван вдруг опустил взгляд и перестал улыбаться, а Дживон понял, что не должен был спрашивать. Возможно, это не то, о чём следует вспоминать, потому и до ужаса хочется промолчать, проигнорировать этот вопрос, а Дживону просто улыбнуться и сказать, что уже пора прощаться, однако Джинхван этого не делает, лишь продолжая неловко молчать и пытаясь придумать, как можно склонить беседу в другое русло. — У него огромные проблемы с отцом, — Дживон вздрогнул от внезапно тихого и серьёзного голоса, — Но Ханбин всеми силами до сих пор пытается это исправить, а когда появился я, то он, возможно, решил для себя, что станет на моем фоне никем, и его усилия уйдут впустую. А что в итоге… — Джинхван поджал губы и отвернулся к окну. — В итоге я люблю его и даже не думаю о каком-либо одобрении отца. Ни Ханбин, ни я его никогда не получим. Дживона такое откровение сбило с толку. Он никогда не намеревался даже знакомиться с Ханбином настолько близко, ведь боялся переступать черту, которую они вместе провели. Внезапная вибрация телефона заставила очнуться от пустых размышлений, и, увидев на дисплее знакомый номер, Дживон тревожно и с волнением посмотрел на Джинхвана, который тоже наверняка уже понял, что он наконец-то сможет поговорить с Ханбином лично. Они снова сидят напротив матовой темной двери, чего-то ожидая. Врач из палаты не выходил, и непонятно было, зачем Дживон и Джинхван ждали, но было очевидно, что оба парня изрядно нервничают. — Ты не против, если я зайду первым? — несмело спросил у старшего Дживон, поджимая губы. Джинхван молча кивнул, уставившись на дверь. Там было темно. На вряд ли это было нормально или по правилам, но только одна лампа на тумбочке освещала практически всю палату Ханбина, который сидел на кровати с полузакрытыми глазами, что-то напевая себе под нос. Врач говорил, что возможна частичная потеря памяти; Ким пролежал в коме несколько мучительных для всех недель. — Ханбин, — тихо зовёт Бобби, садясь рядом с кроватью, и парень медленно поворачивает голову в сторону старшего, слабо улыбаясь и протягивая ему руку. Дживон прижался губами к его холодной руке, чувствуя облегчение и спокойствие, что были так необходимы в последнее время. — Глупый, зачем же ты сбежал? — Чтобы ты пришёл за мной и спас меня, хён, — с лёгкой насмешкой ответил Ханбин, тут же становясь серьёзнее и как будто задумчивее; что-то беспокоило его, но не было понятно, что именно. Парень смотрел на Дживона и чувствовал, что теперь точно не сможет вернуться в Корею. — Хён… — В чём дело? — старший внимательно посмотрел на Ханбина, который выглядел смущённым. Он медленно пододвинулся ближе к Дживону и поцеловал того в уголок губ, тут же отодвигаясь и ойкая от внезапной боли в спине. Дживон сначала удивлённо и с недоумением смотрит на раскрасневшегося младшего, который поспешно отвернулся, но позволил Киму взять себя за руку. — Что ты… — Знаю, что нельзя, но так больше не может продолжаться, — молодой человек покачал головой. Всё его былое смущение прошло, он смотрел на Кима спокойно и серьёзно, — Мне так стыдно за своё поведение, я многое понял, но самое важное — это то, что я… — Я люблю тебя, Ханбин, — в волнении на одном дыхании выдаёт Дживон, тут же замолкая и замирая. Казалось, будто время для них остановилось. Оба боялись, что до этого дойдёт, а в итоге теперь только смотрят друг на друга напугано, словно провинившиеся в чём-то школьники. Непонятно, что им делать теперь: Дживон будет чувствовать себя самовлюблённным идиотом с раздутым эго, если заставит Ханбина остаться с ним и жить в своё удовольствие, но что, если младший и сам не захочет уезжать? — И я тебя, — тихо отвечает Ким, опуская глаза и сжимая руку старшего, — Что нам теперь делать? — Мы уедем к океану, — незамедлительно сказал Дживон, улыбаясь. Снова наступило молчание. Ханбин сначала с недоумением посмотрел на старшего, а затем улыбнулся в ответ и кивнул, не задумываясь особо, как семья отреагирует на столь долгую пропажу сына в Америке. Он ужасно соскучился по маме и сестрёнке, но вернуться всё равно не получится только потому, что ещё не вся работа по книге закончена. На это явно потребуется даже больше пары месяцев, о которых тогда, на крыше, Ханбин с такой твёрдостью говорил. Как же пришлось сильно поменяться. К океану, так к океану. Ханбин никогда не думал о том, что, возможно, увидеть океан — это единственное, чего он так хотел с самого детства. Отец тогда лишь ухмыльнулся, снова ответив колкостью, мама потрепала мальчика по волосам и пообещала, что когда-нибудь папа обязательно разрешит им посмотреть на океан. — Почему папа всегда всё решает? — обиженно тогда пробубнил мальчик, опуская голову. — Потому что папа у нас самый главный, — с улыбкой ответила женщина. Её голос звучал отнюдь не радостно, она словно просила прощения у Ханбина за то, что его отец такой. В её глазах блеснули слёзы, но она продолжала улыбаться своему сыну: было страшно за его будущее. Что, если его отец задавит в нём чувство собственного достоинства, что, если запретит быть ему свободным и независимым от других? — Но я знаю, что для тебя это не помеха, верно? Мальчик кивнул и крепко-крепко обнял маму, обещая себе, что они обязательно поедут к океану вместе. Тогда Ханбин ещё не знал, что мама не сможет поехать с ним — она ждала ребёнка, мечту пришлось забыть, и вот спустя такое долгое время парень снова думает об океане и о том, что теперь Дживон будет рядом. — Это всё так внезапно… — молвит Ханбин, гладя Дживона по щеке и бесконечно долго думая о том, насколько старший прекрасен. Парень прикасается к губам большим пальцем и хочет их поцеловать, но не может, потому что сердце из груди вот-вот выскачет от волнения. — Могу ли я… Дживон медленно приближается к младшему и прикасается своими губами к его, целуя мягко, напористо и незабываемо для Ханбина, ведь он так хотел этого, думал об этом поцелуе, стоило только посмотреть на Дживона или случайно же заметить, как тот нервно обкусывает губы, думая над чем-то слишком важным, чтобы обращать внимание на происходящее вокруг. Казалось, что прошло уже много времени с тех пор, как Дживон пришёл навестить Ханбина, поэтому вскоре пришлось прощаться. Младший выглядел подавленным, но его настроение явно ухудшилось, когда к нему зашёл Джинхван: это стало неприятным сюрпризом, и как только Ханбин увидел старшего, он тут же поджал губы, стараясь не съязвить. — Почему ты здесь? — то ли со злобой, то ли со страхом спросил Ханбин, сжимая края одеяла. — Потому что я волнуюсь за тебя, — как можно спокойнее ответил Джинхван, присаживаясь на кресло. — Не хочу, чтобы с тобой ещё что-нибудь случилось. — И поэтому непременно отвезёшь меня к отцу, чтобы он отчитал меня, как маленького ребёнка? — Ханбин, кажется, мрачнее тучи. — Если понадобится, — всё так же раздражающе спокойно ответил старший, убирая прядь тёмных волос с глаз брата, — Ты ведь и сам понимаешь, что так будет лучше для всех. От напыщенной идеальности Джинхвана Ханбин хочет спрятаться куда-нибудь, где бы его никто не нашёл. Однако опыт показывает, что всегда найдётся тот, кто додумается сорвать твою идеальную игру в прятки. Старший выглядит таким ненастоящим, Ханбин при всём желании не сможет довериться ему, но разве тому это столь необходимо? Едва ли. У Джинхвана есть гордость. Он никогда не позволит себе уговаривать кого-то, ведь холодное совершенство делает всю работу. Молодой человек не думал, что что-то сможет сломать его внутреннюю силу и уверенность, пока на его пути не появился несносный мальчишка Ханбин, которым хотелось завладеть. Пока Ханбин тихо презирал Джинхвана и старался угодить отцу, старший делал всё наоборот: на отца ему было плевать, а на маленького Ханбина — нет. — Ты относишься ко мне, как к какой-то дорогой побрякушке, — глотая слёзы обиды, парень отворачивается, но его брат нависает над ним и заставляет посмотреть себе в глаза. — Ты дороже, — нахмурившись, отвечает Ким, снова выпрямляясь. — Мы вернёмся домой вместе, как только ты закончишь работать. — Почему ты решил, что я хочу возвращаться? — Ханбин чувствовал себя возмущённым до глубины души. Планы его брата никак не вязались с теми, о которых говорил Дживон. — Почему ты продолжаешь решать всё за меня? Все ещё считаешь меня малолетним идиотом? — Ну, тебе всего двадцать два, так что… — начал было развивать свою мысль старший, но Ханбина настолько вывела из себя вся эта несправедливость, что он посмотрел на хёна так, как смотрит будущий убийца на свою жертву, тихо сказав при этом: — Я, по крайней мере, не выёбываюсь на младшее поколение. Джинхван на это ничего ответил, лишь пожав плечами и вздохнув: иногда упрямство Ханбина утомляет. Старший уже даже и не надеется особо на то, что ему удастся каким-то образом образумить парня, чтобы тот наконец-то вернулся домой, где все его ждут. Кажется, Джинхван всё-таки начал понимать, в чём тут дело. Он прощается с Ханбином, что выглядел уже немного уставшим и сонным, и выходит из палаты. Врач сказал о паре дней, которые нужны для окончательного восстановления, и затем молодой человек ушёл, ощущая лёгкое раздражение, что сгущалось в душе. Джинхван не знал, где искать Дживона: им срочно нужно было все выяснить, старший просто обязан был убедить парня в том, что Ханбину нужно уехать, но начинал паниковать, ведь встретиться им больше никогда не удастся. Уже через пару дней Ханбин был практически полностью здоров. Дживон иногда всё-таки перегибал палку, запрещая младшему ходить куда-либо без него, но его беспокойства были вполне обоснованными: Ханбин действительно не мог больше чувствовать себя в безопасности, когда находился один. Непонятный ужас вдруг сковывал тело, стоило только оказаться на забитой толпами людей улице: дыхание учащалось, и парень начинал паниковать. Повторения прошедших событий не хотелось, и пришлось приложить не мало усилий, чтобы забыть о Донхёке и старшем брате, что давил и торопил с решением, не забывая периодически напоминать о скучающих маме и сестрёнке. — Ещё бы сказал, что отец тоже скучает, — закатывает глаза Ханбин и тут же смотрит на Дживона, который что-то шептал, вновь и вновь перечитывая черновики и занося туда новые пометки. Ханбин подошёл к старшему и с любопытством заглянул тому через плечо. — Что-то не сходится? — Я невероятно устал, — мрачным и хриплым голосом медленно проговорил парень и тяжело вздохнул, кидая черновики на стол. — Мне кажется, что таким бездарностям, как я, в самую пору писать книжки для детей. — Бездарностям? — в совершенно смятении переспросил Ханбин, обнимая старшего за талию и прижимаясь к нему, — Боже, хён, ты такой идиот… Дживон повернул голову и посмотрел на Ханбина, и в его взгляде было что-то очень грустное и вопрошающее, от чего внутри все обрывалось. Младший, не долго думая, быстро поцеловал парня в губы, чувствуя, как по телу бегут мурашки. — Я заказал билеты на завтра, — прошептал Дживон, гладя младшего по щеке и оборачиваясь к нему, — Мне очень сложно сосредоточиться на работе, ведь то, что случилось с тобой, не выходит из головы. Что ты чувствуешь, когда вспоминаешь о Донхёке? Младший молчит, лишь прикусывая губу. С его лица исчезает улыбка, и Дживон понимает, что парень переживал случившееся всё это время снова и снова, стараясь вынести всё в одиночку. Сердце болезненно сжимается, а Ханбин просто пожимает плечами, снова прижимаясь к груди старшего, закрывая глаза и не произнося ни слова. Он уже ничего не чувствует. Ему просто невыносимо больно, и каждый раз, когда что-либо или же кто-то напоминает о телохранителе, становится в несколько раз больнее. Ханбин не понимает, сколько ещё придётся терпеть, но сил уже почти не осталось. Единственное, что заставляет двигаться дальше и постепенно забывать, это работа и Дживон, что всегда рядом. Нужно было хорошенько поработать перед отъездом, но Дживон не мог. Он лежал и смотрел в глаза Ханбину, который был слишком близко и волновал слишком сильно, чтобы парень мог расслабиться. — Хён, — Дживон вздрогнул и вопросительно взглянул на молодого человека, что снова потянул за руку и заставил обнять. Ханбин не мог перестать думать о том чувстве, что внезапно поселилось в душе и не давало покоя. Уже завтра он исполнит свою мечту, но это казалось мелочью — апатия, что принуждала Дживона молчать целыми днями, сводила Ханбина с ума. Старший лишь иногда позволял поцеловать себя или же хотя бы взять за руку. Даже после того, как Дживон и Ханбин стояли перед директором и сдавали работу, уже готовую для печати, нельзя было почувствовать никакого облегчения — казалось, что в жизни старшего произошло нечто ужасное, неотвратимое, чего Ханбин отчаянно не мог понять. Ему очень хотелось поговорить об этом с Дживоном, всё выяснить, но тот постоянно где-то пропадал, возвращаясь домой лишь к утру. Ханбин не мог не волноваться и засыпал только тогда, когда старший был рядом. — Это не усталость, хён, — после очередного долгого молчания с недоверием сказал Ханбин, мотая головой, — Ты такой с того дня, как меня выписали, но… — Юноша вдруг замер, широко раскрыв глаза, и резко посмотрел на Дживона, не веря своим собственным мыслям. — Пожалуйста, только не говори мне, что… — Тебе нужно уехать, — твёрдо сказал парень, стараясь не смотреть младшему в глаза, — Так… Так будет лучше. Ты должен быть дома. — Ты говорил с Джинхваном, да? — разочарованно и ядовито спросил Ханбин, сжимая кулаки и прикусывая губу до крови, — А моё мнение тебя волнует вообще?! — Послушай, Ханбин, — Дживон хотел обнять парня за плечи, но тот вывернулся и оттолкнул старшего, смотря невероятно злобно, а в уголках его глаз, кажется, собирались слёзы: — Отвали от меня, — прошипел Ханбин, даже не желая слушать. Вместо этого ему снова хотелось уйти как можно дальше и даже не вспоминать то, о чём они разговаривали тогда, в больнице, и что обещали друг другу провести время вместе, на побережье океана. Ханбину было так обидно. Он не мог злиться, и поэтому снова позволил себе уйти, даже не заметив, как страх оказаться не в то время и не в том месте исчез. Дживона хотелось проучить, но это казалось глупой мальчишеской местью, именно поэтому нужно было задуматься над всем, что произошло так некстати. Джинхван был прав: тут Ханбина уже ничего не держит, и у младшего не нашлось, что ответить. — Я же говорил, что ты придёшь ко мне, — с улыбкой сказал парень, гладя брата по голове и беря его за руку. — Да, говорил, — тихо ответил Ханбин и опустил голову, больше не желая думать о последствиях своих действий. — Ханбель будет очень рада, что её старший братик вернулся, — продолжал давить Джинхван, прижимая молодого человека к себе и целуя в висок. — Да, будет, — Ханбин закрывает глаза и больше не может ничему сопротивляться. Уже совсем скоро Джинхван закажет билеты до Сеула, и ничего поменять уже нельзя будет, ведь Дживон не идиот — он просто забудет эти несколько месяцев, словно они были чем-то обыденным и совершенно не значимым. Ханбин изменил его и мир, в котором он жил, разве он сможет так просто забыть всё то, что произошло когда-то между ними. Это время так дорого, и оно так быстро прошло — кажется, что этого всего и не было вовсе. Ханбин не отвечает на звонки. Он без конца скидывает их, старается безуспешно унять дрожь в коленях, снова надевая наушники и поглядывая на Джинхвана, который выглядел очень счастливым. Они улетают вечерним рейсом, и Дживон без понятия, что ему делать. — Да что же я творю? — спрашивает у себя парень, тут же подрываясь с места и быстро натягивая на себя первое, что попадётся под руку. Молодой человек бежит через весь город и думает лишь о том, чтобы успеть, и если он вдруг не найдёт в аэропорте Ханбина, то никогда не сможет себя простить за то, что посмел заставить младшего уехать. Дживон несётся сквозь толпу и слышит, как объявляют рейс, которым улетают Джинхван с Ханбином, а затем замечает младшего, который уже проходил к стойке регистрации. — Ханбин! — кричит, задыхаясь, Дживон, чуть не сбив кого-то с ног, и буквально налетает на парня, который от неожиданности чуть не уронил билеты. Он смотрит на Кима, как на идиота, и не может поверить, что собирался куда-то улетать. — Ты не должен быть здесь, — сказал Ханбин, все же обнимая Дживона в ответ и утыкаясь носом в шею старшего. — Ханбин, — зовёт Джинхван, и младший смотрит на брата виновато. Он не может никуда уехать. Джинхван это понимает, как никто другой, и лишь обещает передать отцу привет, как только вернётся. Ханбин не может не быть благодарным за то, что он всё понял. — Ты снова спасаешь меня, — Ханбин улыбнулся, всё ещё чувствуя, что что-то идёт не так, — Но мне кажется, ты не… Дживон целует младшего, сжимая его руку невероятно крепко. Из мало кто замечает, но за это Дживону не стыдно, ведь он любит и не сможет этого скрыть; быть таким человеком не всегда хорошо, но парень не хочет ничего менять. Через несколько часов они будут у океана. Ханбину мама всегда говорила, что его мечта обязательно исполнится, если юноша будет сильным и не будет один. Он и не один. Когда-то он сомневался в собственной адекватности, но сейчас, когда Дживон рядом, счастливый и немного утомлённый из-за своей нелёгкой работы, которую он всё-таки очень любит, парень хочет забыть обо всём, что было когда-то, и заявить всему миру, что он счастлив.

— the end (?) —