Шкатулка с сюрпризом

POV Лютик Время шло так медленно, что парню казалось, будто оно и вовсе остановилось. Да, бесконечные муки, страдания и сожаление о содеянном, конечно, были интересным времяпровождением, но быстро надоедали. Тем более, он уже давно решил, что смертельно обижен на Геральта, так что дальше думать над этим не было никакого интереса. Лютик был готов провести остаток вечности взаперти, не впервой. Однако воспоминания накатывали на него снова и снова, оставляя тяжёлый осадок где-то в груди. Это всё уже превращалось в какой-то замкнутый круг, из которого хотелось поскорее вырваться, но сил для этого уже не было. Видимо, судьба была благосклонна к болтливому божеству: шкатулку вновь открыли, и его выбросило прочь из неё. Шатен оживлённо заозирался по сторонам, желая поскорее увидеть своего освободителя, и он точно не ожидал того, что это будет Геральт. Парень уже хотел было обрушить на него свой гнев, однако он вовремя опомнился и решил, что ведьмаку лучше его и вовсе не знать о его присутствии. Вернее, он не хотел удостаивать беловолосого столь великой чести, как видеть божество, то бишь себя. «Бард» с нахальной ухмылкой наблюдал за тщетными попытками мужчины "выманить" его из шкатулки, уши ласкала тихая ругань ведьмака, ну а его кислая мина, в глазах которого читалась досада, доставляла шатену особое удовольствие. Путешествие продолжилось, только вот теперь Люциан не мог позволить себе петь или играть на полюбившейся лютне. Но даже просто наблюдать со стороны за жизнью Геральта было довольно интересно. Особенно забавно было то, что теперь он часто общался с магами и чародеями, которых раньше за версту обходил, и распрашивал их о различных проклятиях и легендах о богах, а после молча уходил, недовольно сопя, ведь ничего даже близко похожего на проклятие шкатулки с Лютиком он выведать не мог. Так прошло пару недель. Шатен уж было решил, что на этом сюрпризы закончились, как вдруг услышал, что обычно угрюмый и молчаливый ведьмак что-то тихо бормочет себе под нос, время от времени поглядывая на Плотву, на что та лишь фырчала. Прислушавшись, паренёк понял, что Геральт говорит со своей лошадью, жалуясь ей на все тяготы ведьмачьей жизни: он говорил о своём тяжёлом детстве, о том, как он ненавидит саму свою сущность, которую обрёл после многочисленных мутаций, о бродячем образе жизни и его желании прекратить это всё, о Лютике, что скрашивал его серые будни своей хоть и пустой, но веселой болтовнёй и песнями, о вине, которую он испытывает перед голубоглазым божеством за то, что позволил чародейке запечатать его обратно в шкатулку и желании поскорее его вернуть. Говорил он долго и обрывисто, часто делал паузы, будто бы обдумывая верность своих слов, иногда немного воровато оглядывался, словно боялся, что его услышат. И его слышали. Слышали каждое слово, сошедшее с тонких сухих губ. И слова эти глубоко затронули струны души паренька, которого раньше только и делали, что запихивали обратно в шкатулку, боясь, что он раздерет весь мир в клочья. Он и подумать не мог, что кто-то захочет его вернуть и будет так ради этого стараться. В тот день в его дурную голову и залетела мысль о том, чтобы обрести материальное тело и быть с Геральтом. Ему даже было не так важно в чьей роли: надоедливого спутника-прилипалы, друга, или ещё кого-нибудь. Главное, чтобы рядом. Чтобы смотреть на этого угрюмого беловолосого ворчуна и вспоминать, что хоть одно живое существо ценит его и не хочет прогнать. Жизнь продолжала течь своим чередом: ведьмак выполнял заказы, иногда заглядывая к местным чародеям, а Лютик начал накапливать силы, время от времени тратя их на то, чтобы отвести от Геральта мелкие неприятности вроде пьяниц или дебоширов, решивших помериться силами с мутантом. Порой мужчина вновь заговаривал с лошадью, изливая ей душу, а та терпеливо его выслушивала, лишь фыркая время от времени и качая головой, когда потребуется. А Люциан всё сильнее привязывался к угрюмому ривийцу, сам того не осознавая. Они приехали в очередную тихую деревушку и остановились в трактире. Однако не успел ведьмак снять комнату и заказать еду, как к нему подошли несколько мужчин суровой наружности, а у одного из них даже был шрам, рассекающий лицо на две части, что, несомненно, настораживало. Вот и божество чуть напряглось, а на кончиках пальцев заискрилась магия. Но вдруг они заговорили о каком-то монстре, обитающем в лесу. Оказалось, что шрам оставил именно он, когда лесник, а именно им и являлся мужчина, бродил по лесу в поисках сбежавшей собаки. Это существо выскочило из темноты и набросилось на него, но успело оставить только глубокий шрам на лице, не более. Геральт согласился на это дело практически сразу, ведь нельзя было оставлять столь опасного монстра рядом с такой милой и тихой деревушкой. Договорившись о том, что плату мутант получит после убийства чудовища, а пока он отужинает и переночует в таверне "за счёт заведения", мужчины разошлись в разные концы помещения. По напряженной позе и хмурому взгляду было видно, что ведьмак волнуется, ведь он и понятия не имеет, на кого идёт. Как подготовить оружие? Какие именно зелья захватить с собой? Вернётся ли он вообще с задания? Куча вопросов и ни одного ответа. Это не нравилось Геральту, поэтому он, быстро доев, предоставленную ему еду, отправился наверх восстанавливать силы. Судя по словам лесника, существу плевать на время суток, а значит пойти его убивать можно и днём. С этой мыслью ведьмак и уснул. Долго поспать Геральт не смог, поэтому уже к обеду он ехал на Плотве к лесу. Однако он оставил её у дороги, привязанной к дереву, чтобы не потерять её во время выполнения заказа. Шёл ведьмак довольно долго, солнце уже начало клониться к закату, когда вдали послышалось тихое гортанное рычание и треск ломающихся под чьим-то немалым весом веток. Что-то приближалось. И, судя по дыханию с тихим хрипом, это "что-то" было явно не в духе. Люциан, который ни на секунду не отходил от Белого Волка, внутренне сжался и хотел было уже убежать, сверкая пятками, но вовремя вспомнил, что его, вообще-то, не видно, да и он сам в состоянии одолеть какое бы то ни было чудовище. Ведьмак тут же достал серебряный меч из ножен и встал в удобную стойку, готовясь атаковать неизвестного монстра. Листва раздвигается, и перед ними предстаёт то, чего не ожидали увидеть ни Люциан, ни Геральт. У паренька внутри всё будто оборвалось. Он помнил, что говорил об этом существе беловолосый, и потому прекрасно знал, что если получится выйти из сражения живым, то ему очень повезёт. То был Бес. "Бесы — это ходячая гора мускулов, увенчанная рогатой головой с пастью, полной острых зубов. Когда это возможно - он избегает людей. Но если этого не удается, то убивает их безо всякого труда. Чрезвычайно опасны хотя бы из-за своих размеров. Одного удара могучей лапы такого существа достаточно, чтобы убить коня вместе со всадником, с головы до ног закованным в броню" - гласили записи в блокноте призрака, куда он записывал как свои песни и стихи, так и любую полезную или интересную информацию. И сейчас он видел это воочию, осознавая, что все рассказы об этом монстре были сильно приуменьшены. А пока шатен испуганно смотрел на чудовище, Геральт уже кинулся в бой. Признаться, это было эффектно. Нет, все сражения ривийца вызывали дикий восторг одной лишь своей зрелищностью, но то, что Лютик видел сейчас, было иным. Это сражение было особенно жестоким - будто дерутся два диких зверя в порыве бешенства, а не ведьмак истребляет нечисть. Бес лаял, словно обезумевший пёс, а Геральт лишь изредка порыкивал, слишком сосредоточившись на битве. Казалось, их сражение длится вечность, но на деле прошла всего пара минут. И даже за это время монстр успел знатно потрепать беловолосого: ведьмака немного шатало из стороны в сторону, из ран на боку и плече шла кровь, дыхание было тяжёлым, а движения стали смазанными, было видно, что ещё немного и он выдохнется. Но Геральт не собирался так просто сдаваться и вновь побежал навстречу чудищу, покрепче ухватив меч и гортанно зарычав, будто бы собирая последние силы в кулак. Бес кинулся навстречу издав крик, схожий с тем, что издают люди, бьющиеся в агонии. Замах. Лютик зажмуривается, не в силах смотреть на это. Звон металла. Удар. Треск костей. Шатен тут же распахивает глаза и видит бездыханное тело ведьмака, лежащее у камня, кровь, медленно расползающуюся по земле, и беса, что медленно подходил к Геральту, принюхиваясь, словно хищник, пытающийся понять, хороша ли пойманная добыча. Люциана вмиг переполнили эмоции: ярость затянула глаза пеленой, отчаяние волной прошлось по всему телу, сворачиваясь клубком в горле, а в груди заклокотало что-то, чего дух прежде никогда не чувствовал - желание защитить. Все эти эмоции так рознились между собой, но и были столь схожи в одно и то же время, что, казалось, ещё чуть-чуть и они пройдутся молниями по коже бога, пробирая до самых костей. Но этого не происходило. Даже наоборот, Люциан был словно переполненная чаша. Эмоции, чувства, воспоминания о совместных путешествиях, рассказы ведьмака о его прошлом, тихое многозначное хмыканье, игра на лютне, пение, людские слезы счастья и отчаянные рыдания - всё это вихрем проносилось вокруг шатена и, словно штырь, врезалось в самое сердце. Он не сдержался и закричал. Закричал во всё горло, срывая голос. Так кричат, когда надежды уже не остаётся и всё, что остаётся - это зияющая пустота внутри... Лес озарила яркая вспышка, и мягкая волна теплого света коснулась каждого листочка, каждой травинки до самой окраины. Следом раздался звериный рык и тихий скулеж. А после тишина. Через пару секунд застрекотали кузнечики. Раздалось мерное жужжание роботящих пчел, вдали запели птицы - всё наполнялось жизнью. Геральт резко и глубоко вдохнул, будто только вынырнул из проруби и подскочил, тут же хватаясь за меч. - Ч-что за... - только и смог пробормотать ведьмак, оглядываясь по сторонам. Вокруг был только цветущий зелёный лес, постепенно наполняющийся звуками, будто пробуждаясь от долгого сна. Больше не было той давящей и гнетущей темноты, смердящего запаха трупов животных и гниющих растений - только благоухание и трель птиц. Он словно оказался в сказке. Вскоре взгляд наткнулся и на тело беса, что незаметно валялось у большого заросшего мхом валуна. Пару раз проткнув мечом тушу монстра и убедившись в его безжизненности, беловолосый облегчённо выдохнул и прислонился спиной к валуну, вновь оглядывая лес вокруг, желая насладиться столь редкими минутами покоя. Вдруг он заметил ещё одно тело, но на это раз оно, кажется, принадлежало человеку. Геральт вновь насторожился. Он медленно подошёл к незнакомцу и перевернул его на спину, чтобы разглядеть лицо. И тут он обомлел - перед ним лежал Лютик. Да-да, тот самый надоедливый дух, что болтал без умолку, играл на своей лютне и постоянно донимал вопросами и подколками. Только вот теперь сквозь его тело нельзя было увидеть то, что находится за его спиной, а сам он стал вполне осязаем. И, кажется, его грудная клетка даже вздымались от медленного размеренного дыхания. - Не может быть... - только и смог выжать из себя ведьмак, проводя ладонью по щеке парня и тут же отдергивая руку, словно боясь навредить. Это был действительно он, живой, теплый, прямо здесь. В это сложно было поверить, но всё именно так. Шатен долго не приходил в себя: его лихорадило всю последующую ночь и ещё три дня после этого, из-за чего Геральт хлопотал над ним, словно курица наседка над своими цыплятами, да ещё и дыхание паренька то и дело пропадало, поэтому Геральту приходилось буквально заставлять парня дышать. Однако к вечеру третьего дня, Люциан пришёл в себя и, недовольно поморщившись, открыл глаза. Вернее, он попытался - всё его тело было словно налоито свинцом и не хотело двигаться, а мерцающий красновато оранжевый свет позволял только жмуриться без возможности взглянуть на мир полноценно - Ярко...- только и смог прохрипеть парнишка, ещё не привыкший к физическому телу. - Вот, выпей воды, - откуда-то сверху прозвучал знакомый низкий голос с лёгкой хрипотцой, голову Лютика аккуратно приподняла чья-то огромная ладонь, а губ коснулся холодный металл фляжки.- Молодец. Тебя лихорадило три дня, тебе нужно отдохнуть, не вставай. Сделав пару глотков прохладной воды, парень всё-таки смог разлепить глаза и осмотреться: он лежал у костра, укрытый ведьмачьим плащом, в рубашке Геральта, а сам он сидел рядом и разглядывал Люциана. В его взгляде одновременно читались и забота, и беспокойство, и любопытство, и даже облегчение. Он аккуратно перекладывает голову парня к себе на колени и начинает перебрать его волосы. - Моё маленькое, глупое, прекрасное и смертоносное божество, - произносит он с теплотой. - Больше нет... - прошептал парень, прочистив прежде горло.- Я...- его глаза наполняются слезами.- Я всё отдал, чтобы спасти тебя... - Знаю,- ведьмак стирает слезы с щек Лютика и улыбается уголками губ.- Поэтому я сделаю всё, чтобы ты никогда об этом не пожалел. В ответ шатен лишь слабо улыбается и проваливается обратно в безмятежную тьму. После ещё нескольких часов безпробудного крепкого сна, парень вновь открыл глаза, немного щурясь от яркого света солнца, приподнялся, приняв сидячее положение и стал рассматривать себя. Он медленно сжимал и разжимал ладони, сгибал ноги и руки, ощупывал тело, а после стал пытаться заговорить в полный голос. Признаться, вышло у него не сразу, пришлось прочищать горло и учиться напрягать новые голосовые связки, однако вскоре он заговорил. А когда он научился нормально ходить, бегать, прыгать, да и вообще в целом пользоваться своим телом, что явно не обошлось без помощи Геральта, то и вовсе запел. Правда пареньку приходилось сбегать по вечерам в какое-нибудь уединённое место, чтобы практиковаться, а Геральту плести небылицы о том, что он "хочет в одиночестве посмотреть на всё, ведь один лишь взгляд ведьмака может даже медведя напугать!". Беловолосый ворчал, что это всё лишь отговорки, но всё-таки ничего против не говорил. Так они и путешествовали вместе: Геральт выполнял заказы, а Лютик слагал о них песни и баллады, которые потом задорно напевало пол континента. Но поёт бард не только подвигах ведьмака, но и о слухах, что шепотком разносятся по каждой деревушке, куда приходит эта весьма колоритная парочка. Только вряд ли мужчина о них скоро узнает, ведь народ петь такое перед угрюмым наёмником не решается, а Лютик помалкивает, лишь хитро улыбаясь. Им обоим казалось, что так будет всегда: ведьмак, убивающий монстров направо и налево, и его самый обычный, человеческий, если позволите, бард, что распространяет славу о Белом Волке своими песнями. Правду знает только Трисс - лишь она может заметить при очередной встрече, как искры хаоса нет-нет, да проскальзывают в хитрых голубых глазах.