Stellone d'Italia's Falling

The sound of the mortars the music of death a grand symphony Звук минометов музыка смерти величайшая симфония. Sabaton

- Сержант Буччеллати! Каблук стукнулся о каблук, когда она выпрямилась по стойке смирно. Спину очень неприятно засаднило — сказывалась недавняя рана, из-за которой Брунгильда Буччарати уже несколько месяцев спала только на животе. - Поздравляю Вас с повышением по службе! Теперь галочки на погонах желтого цвета, а умирать Вы будете за несколько тысяч лир больше. - Служу Отечеству. - чеканно ответила свежеиспеченный сержант. - Родина Вас не забудет. Примите в командование оба ваших взвода и раздайте людям награды. Взвода должно было бы быть четыре, но все, что осталось от них, теперь слилось в два. Итальянская империя однозначно выигрывала войну. Дело происходило квадратном неаполитанском дворе, милосердно обойденным выжигающим солнцем. В тени столбами стояло не больше двадцати человек — остатки XIII пехотного полка особого назначения, выбившего себе потом и кровью несколько недель отдыха вдали от фронта. И то, как знала Буччелатти, только потому, что среди осколков их боевого подразделения уже ходили недобрые настроения. Очень недобрые. На начало войны в XIII было около сотни человек. Мало для обычного полка, но удивительно много для всей Италии: особое назначение трактовалось как смертоубийственные диверсии с использованием стендов. Комплектация, конечно же, добровольно принудительная, жалование куда выше среднего, порядки совершенно свои, симпатичная униформа, надармейская иерархия и чувство глубокой сестринской связи. Чудесно. Капитан Пикколо раскрыла перед Буччеллати деревянную коробку. В бархате ее внутренностей покоились медные жетоны с благодарственными надписями, а поверх них лежала записка с именами. Капитан позаботилась, чтобы никто не затесался зря в ряды маленьких героев недели. - Рядовая Формаджио, рядовая Мелоне, рядовая Джорно, капрал Аббаккио — к награждению — вперед! - звонко выкрикнула сержант. От гранитных воинских рядов откололись четыре фигуры и, стуча механическим шагом, приблизились к офицерам чтобы встать черной прямой линией в метре от них. Брунгильда взяла одну бляху («за храбрость в боях») и подошла к первой из награждаемых, невысокой и жилистой Формаджио. Медаль нашла свое место на груди рядовой. Буччеллати крепко сжала ее руку, следуя уставным правилам. Потом перешла к Мелоне. Последняя, у которой из-за бинтов был виден только рот, позволила себе маленькую улыбочку краем губ, которую низкая капитан не могла заметить. Брунгильду передернуло, но она сохранила на лице беспристрастность, пока сжимала ее цепкую ладонь. С куда большим удовольствием она приколола бляху капралу. Высокая и бледная Аббаккио еле удержалась от горькой ухмылки: на конкретно ее медали торопившийся мастер не высек букву «о» в последнем слове. Буччеллати взяла последнюю бляху. - Рядовая Джорно. Вы собираетесь принимать награду с расстегнутым воротником? - Буччеллати прощала некоторые вольности своим, но Джованна появилась в полку не так давно. Она видела только один бой, и еще дышала жизнью, наслаждаясь, как казалось, и собой, и каждым моментом. Она даже опоздала на сбор, наверняка задержавшись у ларька с мороженым, или газированной водой, а, может быть, перед какими-нибудь сверстниками, чтобы покрасоваться расшитым черным кителем и алыми брюками с белыми лампасами, что так красиво облегали ее свежие ноги. «Сколько ей, шестнадцать?» - с легким неудовольствием подумала Буччеллати. «Совсем не дело». На самом деле, Джованна Джорно бежала с пляжа, одеваясь по дороге, но ее начальнице знать об этом совсем не стоило. - Виновата, синьора сержант. Разрешите застегнуться. - Награждение отозвано! - продребезжала капитан Пикколо, неожиданно ловко выхватывая злополучную бляху из рук сержанта. Деревянная коробка захлопнулась, подобно моллюску. На розовощеком лице Джорно не показалась ни печаль, ни досада. Она восприняла это спокойно, а ее зеленые глаза виновато, но в то же время с каким-то ободрением, мол, не волнуйтесь за меня, это для меня вообще ничего не значит, пустили в сторону Буччеллати ослепительную искру. - Вольно! - скрипнула Пикколо. Награжденные направились догонять остальных, послушно покидавших двор, что так недолго был для них плацдармом. Краем глаза Буччаратти заметила, как Аббаккио тоскливо обернулась. - Вас это тоже касается, милая. Вам стоит набраться сил. Капитан Пикколо, крепко сбитая старушка, напоминавшая из-за униформы тумбу, вытащила из рукава пачку Nazionale. Пока она неспешно возилась с куревом и спичками, Брунгильда решилась. - Разрешите обратиться, синьора капитан. Пикколло, выпуская из носа линию сизые нити дыма, только махнула рукой. Капитан любила опрятность, но не формальности. За годы службы она, должно быть, устала от церемоний. Буччеллати слышала, что Пикколо вошла в ряды имперской армии незадолго до начала Пятидесятилетней войны, совсем девчонкой. Вряд ли она была старше Наранчи или Джованны, подумалось Брунгильде. - Мы скоро выступаем? Пикколо глянула на сержанта. В ее раскосых, старчески голубых глазах было тяжело что-то прочитать. Она еще дважды затянулась перед тем, как ответить. - Еще успеете повоевать, сержант. Фронт от Вас никуда не денется. Идите и отпразднуйте свое повышение. - Слушаюсь, сеньора капитан. Пикколо кивнула ей и отвернулась, явно намереваясь докурить в одиночестве. Брунгильда мысленно вздохнула и пошла со двора вон. Новости о продолжении отдыха ее совсем не радовали. Хотелось определенности. - Поздравляю. В арке, ведущей на улице, ее поджидала Леони Аббаккио. Она скрестила руки на груди и оперлась на стену, словно ей было смертельно тяжело стоять на своих двоих. От нее разило усталостью и недосыпом, как недовольно отметила Буччеллати, но улыбалась она тепло, пусть и не во весь рот. - Брось. Это звание мне как корове седло. Все равно жалованья мне не видать до конца войны. - Но лишняя пара тысяч лир тебе совсем не помешает, не так ли? - Я уже потратила их на погоны, Аббаккио. - невесело рассмеялась Буччеллати. - Со складов все растащено, пришлось искать какого-то умельца, способного сделать такое шитье. За мой счет, конечно же. Глупо было бы потерять звание из-за того, что ты нарушаешь устав, даже в такой мелочи. - Старая ведьма ненавидит беспорядок, это верно. - Аббаккио вспомнила, как сама не так давно получила от Пикколо знатный нагоняй за то, что отпустила волосы слишком длинно. - Впрочем, кажется, скоро мы будем одеваться полностью на свои деньги. Она без восторга глянула на свои маршевые сапоги, которые всем своим видом напоминали о бренности бытия. Буччеллати представила себе, как Леони, наморщив лоб, строчит домой письмо, предварительно обезболив свой разум стаканом портвейна - «Дорогие мама и папа, мы не общались с того самого дня, как я сбежала, но теперь пора это наверстать. Я не стала ни наркоманкой, ни проституткой, миновала и суму, и тюрьму, но почти случайно попала в армию. Сами знаете, какие времена: все мое нехитрое жалованье уходит на поиск пропитания, лекарств и радостей жизни вроде ниток с иголкой. Уже пятый или шестой год ходят слухи, что это ненадолго, так что не могли бы вы пока выслать мне миллион-другой лир на пошив униформы и лишнюю коробку пуль, чтобы я могла убить побольше врагов нашей славной родины? Деньги верну. Обещаю награбить в Париже чего-нибудь ценного, возможно, прямо из Лувра или Тюильри. Да здравствует император! Целую, Ваша блудная дочь Леони. P.S. Кстати, я еще служила в полиции, но это совсем другая история, ее вы узнаете из моего некролога. Мне кажется, я обязана умереть в каком-нибудь крупном сражении.» Буччеллати позволила себе небольшой, совсем неслышный смешок, но озвучивать свое видение не стала. Леони не слишком любила говорить о себе и своем прошлом. Они легко зашагали по направлению к пляжу, без слов согласившись снова посмотреть на море - как и вчера, как и за день до этого. Предвечернее солнце, распустившееся в небе над улочками Неаполя, так не вязалось с мыслями о грядущем наступлении, которое должно было быть. Не так давно отвоевали Флоренцию, — какими силами! - теперь следовало вытеснить лягушатников с территории Империи. Впрочем, Тоскана была последним крупным успехом. Север, родину этих polentoni, еще предстояло взять обратно. Брунгильда решила отвлечь себя от этих мыслей хоть чем-то. - Кстати, все время хотела спросить: откуда ты? Из-за разницы в росте Брунгильда не видела лица капрала, на котором на миг проскользнула неприятная тень. - Я родилась в Милане, но мои родители часто переезжали. - Я так и думала, что ты с Севера. И какой город в таком случае ты считаешь домом? - Никакой, честно говоря. Где-нибудь зацеплюсь однажды, сержант Буччеллати, Вы за меня не переживайте. Они дошли до городского пляжа и расположились на разбитых каменных ступенях, ведущих к песку. Солнце уже начало многообещающе катиться к горизонту, и, словно празднуя скорый вечер, громогласно раскричались чайки. - У войны есть один плюс. - смотря в никуда, издала Леони. - Никаких толп бездельников на пляжах. - И никаких туристов. - вторила ей Брунгильда. Она тоже видела фотоснимки полувековой давности, сохранившие мгновения из прошлого. Они замерли, смотря на нежное, такое спокойное сегодня море - словно они попали в детское воспоминание, светлое и безопасное. Шел пятьдесят первый год войны, начатой задолго до их рождения.