Зимой в Пуэрто-Лобосе было гораздо теплее, чем в Сиэтле - снег был сродни чуду, и лишь иногда до мелкой дрожи прошибал прохладный океанический ветер.
"В феврале могло быть и потеплее" - думал Шон, уже давно привыкший к теплу. Он лежал на холодном бетоне мастерской, медленно копаясь во внутренностях старого джипа. Из-под щели автоматической двери гаража как раз поддувал колючий ветерок, и парень уже несколько раз успел пожалеть о том, что не надел ничего теплее майки.
- Чёрт, кажется не туда прикрутил...
Шон часто размышлял о чем-то своём за работой, что нередко приводило к небольшим ошибкам, которые приходилось судорожно исправлять в последний момент, порой даже перед клиентом. Старший Волк перебирал в черепной коробке свои воспоминания, будто бы запуская руку в мешок с конфетами: бывало, что попадалась кислая, горькая или приторно-сладкая, временами с начинкой…
Например, каждый раз, когда он брал в руки ключ на 16, вспоминался отец. В редкие моменты на каменной веранде за бокалом виски или сигаретой, он даже мог позволить себе пролить скупую слезу, пока Даниэль не видит. Шон ненавидел задумчивый, грустный и блестящий взгляд брата, копошащегося в мыслях о всём том дерьме, которое с ними случилось каких-то шесть лет назад.
Стоит сказать, что Даниэль сильно изменился за эти годы. Стал более сдержанным и замкнутым, иногда, конечно, мог ответить на что-то агрессивно, вспылить, однако после сразу же извинялся.
“Гормоны играют…” - думал Шон каждый раз после подобного.
Старший любил следить за теми моментами, когда брат искренне радовался. Будь то успехи в играх на стареньком плэйбоксе, быстрая и дешёвая починка машины или пятёрка за экзамен - в эти мгновения он напоминал того девятилетнего наивного мальчика, которым когда-то был.
Волчонок превратился во взрослого волка - не то к сожалению, не то к счастью Шона. Плечи брата уже были шире его собственных; он вытянулся, даже перерос его, а быстро развивающиеся мускулы на руках и ногах, в особенности кубики на прессе, заставляли девчонок ломать свои мопеды просто для того, чтобы их отремонтировал
al guapo Daniel. Шон не был удивлён такому раскладу, его даже брала гордость за красавчика-брата.
Пока Шон в очередной раз пропадал в своих рассуждениях, в гараж со стороны улицы, подняв автоматические ворота с помощью телекинеза, зашёл его «красавчик-брат». Сердце механика облилось кровью -
“ну есть же кнопка для открытия ворот…”. Они даже ссорились по этому поводу, но младший был упрямее барана в некоторых вопросах -
“ничего ей не будет”.
Даниэль возвратился после учёбы на курсах - с недавних пор начал профессионально обучаться автомеханике.
- Я дома, - подросток кинул рюкзак в угол мастерской, силой помогая ему аккуратно упасть возле рабочего стола, - и смертельно голоден… У нас есть что-нибудь?
- В холодильнике вчерашний ужин, - из-под машины голос Шона звучал приглушённо, - тортилья на столе.
- Может сделаем фахитос? - младшему пришлось присесть на корточки возле джипа, чтобы видеть лицо брата, - В прошлый раз у тебя охуенно получилось.
Исходящий из уст младшего мат резал Шону уши, хоть в то же время он осознавал, что не вправе поучать брата по этому поводу - он уже слишком взрослый. К тому же, вспоминая свои шестнадцать… Старший был рад, что Даниэль не курил и не пил ничего крепче пива.
- Можно. Только позволь я закончу, энано. - Шон улыбался, - Передай ключ на столе...
Младший кивнул, подав ещё несколько инструментов, и через ведущую в дом из гаража дверь отправился в душ. Его уши пылали, а тыльная сторона правой руки прикрывала нос, чего Шон явно бы не смог заметить, одним глазом глядя из-под машины.
Воздух в доме незримо электризовался. Тарелка с тортильями гулко гремела на кухне, пыль резко поднималась с пола, зависая в воздухе, а каждая ступенька лестницы на второй этаж хрустом отдавала на тяжёлые быстрые шаги подростка.
“Блять, блять, блять…” - ругань сквозь зубы и оглушающий хлопок дверью ванной комнаты заставляли понять, что что-то не так…
Даниэль быстро и небрежно скинул вещи возле душевой кабины и, выкрутив вентиль, встал под холодные струи воды. Поджарое и загорелое тело, отражаясь в большом зеркале, подрагивало.
Болезненное напряжение
снизу со временем стало ослабевать. От стыда подросток обхватил лицо руками, не прекращая что-то бормотать под нос.
У него встал на брата.
Даже после сотни проклятий, подросток всё еще не мог остановиться вспоминать. Обтягивающая тёмная майка и штаны, немного натянутые в области паха; вертикальная и такая беззащитная позиция снизу, в которой Шон находился...
Младший Диас тряс головой, будто мысли могли просто высыпаться из головы, но в стороны отлетали лишь водные капли.
“Он же мой старший брат, твою ж мать!”...
Даниэль чувствовал себя самым большим извращенцем на планете.
В светлой кухне пахло острыми мексиканскими специями. Братья под уютный желтоватый свет готовили фахитос - жареное мясо с овощами в лепёшках-тортильях. Шон с улыбкой стоял у плиты, а Даниэль шинковал перец. Шипение масла в сковороде, мерный стук ножа и короткие вопросы про прошедший день - все это создавало домашнюю атмосферу и давно стало их привычным бытом.
Ужин, в основном, проходил в тишине. Даниэлю всё ещё было трудно смотреть брату в глаза, и он не знал, как избавиться от этого тянущего ощущения. Шон, конечно же, заметил, что у младшего в голове варилось что-то серьёзное, но, несмотря на это, терпеливо ждал, пока тот сам расскажет обо всём, что его беспокоит.
Но даже не подозревал, какую инквизицию мыслей внутри проводил брат.
Через некоторое время, старший Диас всё же решил прервать странно затянувшееся молчание:
- Ты очень сильно устаёшь учась на курсах и параллельно помогая мне, энано…
Шон давно хотел побеседовать с братом именно об этом, и сегодняшнее поведение младшего послужило своевременным напоминанием. Игра в молчанку была списана на усталость.
- Работа в мастерской - это хорошая практика, но я подумал, что лучше будет оставить это на каникулы или лето. Я буду работать один, или может быть позже найму помощника, а ты будешь только учиться.
Даниэль поднял удивлённый взгляд от тарелки. Внутри него отчего-то заскреблись странные чувства.
Шон снова приносил себя в жертву, и осознавать этот факт было невыносимо.
- Это ударит по нашему бюджету, - у подростка сбивался голос. - Я справлюсь, Шон.
Брат вздохнул, отложив еду и включив “режим отца”. Он уже всё решил, поэтому голос его был как никогда твёрдым:
- Так надо, Даниэль. Я буду работать по выходным и праздникам... Просто возьму больше заказов.
Шон накрыл ладонь младшего своей. Его взгляд - тёплый и заботливый - такой отеческий... В душе волчонка, по ощущениям, взорвалась маленькая планета, и её обломки впивались во все внутренности.
- Я хочу, чтобы у тебя была счастливая юность, а не сплошное копошение в моторах и машинном масле.
“Счастливая юность” без постоянного нахождения в ней брата не представлялась Даниэлю возможной.
Взвешивая всё в голове, он нахмурил брови.
“Хотя, возможно Шон и прав… Сейчас мне следует сосредоточиться на учебе: забыть о том, что сегодня произошло, найти себе подружку, как нормальный шестнадцатилетний парень… “ - эта мысль казалась очень правильной. Только вот от чего ему было так тошно?
- Спасибо…
- Я люблю тебя, энано.
- Я тоже тебя люблю, Шон.
Сердце Даниэля сжималось от осознания того, что возможно в это
“люблю” они вкладывают свой, совершенно разнящийся, смысл. Он зарывает это чувство глубоко в себе и лишь улыбается в ответ.
***
Шон уже больше недели работал один. Брат, конечно, рвался помогать, но механику приходилось угрожать проверкой домашнего задания, если подросток ещё раз залезет под капот машины ночью и не выспится перед занятиями.
Девчонки всё чаще спрашивали про
al guapo Danielle, смущённо забредая через автоматическую дверь, на что старший брат обиженно отвечал -
“¡estás subestimando al guapo Sean!”.
Дни в мастерской летели довольно быстро. Жизнь превращалась в бесконечный круговорот работы, сна и одиноких обедов. Их разговор, как казалось Шону, заставил брата отдалиться: он начал заходить через дверь, а не гараж; после курсов запирался в комнате; не поднимал на него взгляда; перестал предлагать посмотреть что-нибудь вместе после ужина.
Шон не мог понять, в чём дело - в переходном возрасте младшего, или же это он снова что-то делает не так, в упор этого не замечая… Говорить об этом за ужином было бесполезно - Даниэль улыбался и отвечал, что всё нормально.
“Просто навалилось много учёбы, не волнуйся”.
Это сильно разъедало мозг Шона.
Погружённый в мысли о брате, он стал чаще делать ошибки в работе.
Лежать на бетоне сегодня было особенно неприятно. Шону пригнали знакомый синий пикап с жалобой на “непонятные щелчки”, но парень уже битый час не мог найти суть проблемы.
День был холодным и ветреным, высокое серое небо Пуэрто-Лобоса затягивали тучи. От холода не спасала даже тёплая толстовка. Хотелось побыстрее закончить все дела и наконец закрыться…
Прошла пара дней с того момента, как старший Волк решил вывесить на дверь объявление о подработке. Ему нужен был кто-то быстрее и энергичней него самого, чтобы появилось больше заказов.
Не только из-за денег: скорее даже для того, чтобы разбавить плотный и вязкий поток бесконечных мыслей о брате.
“Как-то многовато народа для такой погоды...” - думал Шон, вставая с пола мастерской и отпивая воды из рядом стоящей бутылки.
Мимо открытой гаражной двери, весело смеясь, проезжали на велосипедах дети, по протоптанной дороге неспеша плелись старушки, а молодёжь в купальных костюмах и с досками, огибая мастерскую, направлялась прямиком на пляж ловить волны.
Ветер с океана быстро мёл соль и красную пыль.
Несмотря на холод, тяжёлая работа отражалась испариной на виске. Шон с неохотой открыл капот - ему было необходимо быстро понять в чём проблема и принять душ. Сегодня он, скорее всего, отложит часть работы.
- ¡Te alcanzaré pronto! - молодой парень с бледно-жёлтой доской для серфинга крикнул в толпу, остановившись возле двери, - вы ведь ищете работника, derecho?
- Si… именно так, - Шон обернулся, оставив работу, - Шон Диас.
Старший Волк отряхнул руки о штаны, прежде чем протянуть руку. Незнакомец крепко пожал её, ослепительно улыбаясь.
- Симон. Просто Симон. Хотел к вам устроиться.
- Неплохой английский, но со мной можно и по-испански, амиго.
- Yo entreno, хотел совместить приятное с полезным. Ваша мастерская идеально подходит.
-
Твоя мастерская, - ухмылочка, - мне не пятьдесят, чел.
- Твоя. Ok… Si. - что-то наподобие смущения скользнуло по загорелому лицу парня, - Я могу начать завтра.
- Te espero a las nueve.
Симон кивнул, переводя живой взгляд на машину. Он внимательно осмотрел внутренности старого пикапа, убирая мешающиеся длинные волосы назад.
Диас с интересом наблюдал за этим:
- Удиви меня.
- Попробуй заменить обгонную муфту, - глаза уверенные и спокойные; направленные, казалось, прямо в душу Волку, - должно сработать.
Шон кивнул. Парень уже начинал ему нравиться.
У Симона были кудрявые тёмные волосы и по-детски непосредственная, с кокетливой щербинкой улыбка, которая придавала ему какой-то бунтарский, игривый дух, напоминая бродяг из Калифорнии.
"Кажется у нас новый al guapo Simon.
Здравствуйте, с вами Шон Диас, это прогноз погоды, и мы срочно сообщаем, что ожидается повышение среднегодового количества осадков из школьниц..." .
Внезапно объявившийся помощник, напоследок расспросив ещё о некоторых мелочах и после помахав на прощание рукой, убежал с доской на пляж. Шон проводил юношу взглядом и вернулся к работе, с приятным удивлением принимая тот факт, что “диагноз” юноши был верен.
Работу не пришлось откладывать.
***
Вселенная точно услышала все желания Шона. Симон оказался очень талантливым и шустрым малым: замечал мелкие детали поломок, передавал инструменты по наитию, а не просьбе, и приветливо улыбался клиентам. С ним можно было и интересно поболтать и пошутить. Мальчик временами смущённо смотрел на Шона, однако в работе был всегда серьёзен.
Во всём он напоминал Даниэля. И даже разница в возрасте у них была всего лишь в год, но одна маленькая деталь всё-таки проскочила мимо взора Шона.
Восемнадцатилетний Симон определённо положил глаз на своего босса.
И Шон бы заметил, если бы не был так плох в отношениях - на его счету была лишь парочка странных, не приведших ни к чему серьёзному, связей.
Но чувства "кудрявого Аполлона" (как младший иронично окрестил помощника), конечно же, не укрылись от Даниэля. И если в их первую встречу юноша вызвал в нём лишь настороженность и нахмуренные брови, то после того, как ему в глаза бросилась эта симпатия - внутри разбушевался целый шторм.
Младшему был хорошо знаком взгляд Симона. Тёмный и горячий, жаждущий и нежный одновременно. Он мог наблюдать его в зеркале после того как в очередной раз замечал брата, медленно, через шею, снимающего пропитанную потом майку.
“Когда-нибудь я вымру от всего этого дерьма” - с приливающим желанием думал подросток.
Даниэль возвращался после курсов, когда застал как Симон с Шоном над чем-то заливисто смеются. Брат даже положил грязную руку на плечо Симона, чтобы держать равновесие, оставляя жирные отметины. А тот и рад.
Младший скрипел зубами, процедив тихое
"я дома".
- О, энано, - широкая и добрая улыбка брата заставила сердце Суперволка пропустить удар, - Представляешь…
- Мы случайно сдали клиентам разные машины! Просто невероятно, как они ничего не заметили, - закончил за Шона Симон, радостно поднимая брови, - даже не знаем, что теперь делать.
“Мы” значит… Уже “мы”!
Кажется, в недрах своей души, Даниэль только что устроил "последний день Помпеи". Или скоро устроит его Симону, потому что руки уже начали преступно чесаться.
- Прикольно. - только и смог брякнуть он, надувшись. - Я к себе.
И, молнией, он проскользнул в дом, не успев расслышать
“что будешь на ужин?” от любимого брата.
