Это всего лишь гормоны, Даниэль

На загорелой коже играют лучи света - из-под белоснежного одеяла выглядывают четыре босых ноги. Даниэль не мог уснуть без их привычного переплетения лодыжек и канючил, когда Шон не ложился спать вместе с ним. Совсем как ребёнок, в свои неполные двадцать шесть… Полупрозрачный тюль развевается от лёгкого летнего ветерка, загораживая небольшое пространство комнаты от пока ещё не вошедшего в силу утреннего солнца. Младший жмурится, но продолжает тянуть ленивую дрёму… Лежит на животе, по-хозяйски держа под рукой грудь брата. Тот не спит - с улыбкой наблюдает за последними мгновениями сна младшего, перебирает чёрные шёлковые пряди пальцами, обводит скулы и нежно шепчет: - Despierta, mi cielo, - прижимается губами ко лбу, опускается ниже и оставляет маленький поцелуй в нос, - поставлю кофе. Полностью обнаженный Шон аккуратно убирает руку брата и почти откидывает покрывало, как младший возмущённо бормочет в подушку и цепляется за него, даже не открывая глаз. - Не уходи… - Я просто хочу кофе, энано. - Тебе кофе важнее меня?.. - Даниэль точно знал, на что следовало давить. Шон вздыхает и ложится обратно, подвинувшись ближе к младшему и обхватив его лицо руками. “Конечно же нет, mi amor” - читается во влюблённом взгляде. - Тогда поцелуй меня. Разочек… - брат комично выпячивает губы уточкой. И старший целует, точно зная, что Даниэль никогда не останавливался на одном “разочке”. За ним следовал ещё один, а потом ещё и ещё, пока братья внезапно не останавливались, ловя сбившееся горячее дыхание друг друга. Младшему всегда было мало, и от этого каждый сантиметр тела Шона горел пламенем меток, которые любил оставлять страстный волчонок. Его губы терпеливо исследовали, желая запечатлеть в голове все чувствительные места и изгибы. Шон замечал, как начинали загораться только открывшиеся карие глаза брата напротив: поцелуи удлинялись, а руки потянулись ниже, проводя по крепким бедрам. - Даниэль… Ты сказал разочек. - Я могу остановиться. В ответ Шон лишь улыбается: его удивляет, насколько серьёзно брат произносит эти слова, будто он действительно может остановиться. Замечая расположенность на лице старшего, Даниэль привстает на локтях и наваливается на него, хитро улыбаясь. Смотрит неотрывно и на щеке след от подушки. Такой лохматый, но бесконечно родной и милый. Абсолютно обнажённый. Искорка желания начинает разжигать целое пламя. В глаза Шону бросается диссонанс между ребяческим поведением Даниэля и его бывшей щетиной, верно превращающейся в бороду. Стиль мексиканского мачо играл ему на руку в автомастерской - мужчины охотнее доверяли свои развалюхи, а девушки быстро возвращались, чтобы наладить “ещё ту штучку” под капотом. - Тебе так не идёт эта борода, энано... Младший тихо прыскает и трётся подбородком о нежную кожу на груди брата. - Эй, это ужасно! - А я думал, что ты без ума от бородатых. Шон пытается сопротивляться экзекуции, сминая постель, и только собирается столкнуть с себя голое тело, как Даниэль нагло припадает губами к розовой бусинке его соска и, ухмыляясь, поднимает голову. Старший замирает. - А как тебе такое? - с детским самодовольством произносит обладатель колючей проволоки на подбородке. В ответ уши младшего слышат такой приятный, нежный вздох, который не может не служить поводом к продолжению. Не ограничиваясь соском, парень ведёт влажную дорожку из поцелуев вниз, задерживаясь на прессе, обводит языком кубики и оставляет маленький засос возле пупка - “опять!”, чтобы потом губами спуститься ещё ниже. Перед самым интересным, уже “поднявшимся” местом, Даниэль останавливается, вырывая непроизвольный стон со стороны брата. Упирается взглядом, считывая реакцию: - Всё ещё хочешь кофе? И опускается губами на возбужденный член брата, размышляя о местонахождении яркого бутылька со смазкой, пока функция “думать” не отключилась. “Надеюсь, она как обычно лежит в тумбочке, потому что в таком состоянии я за ней не пойду...”. Даниэль вспоминает, как однажды ему, всему взлохмаченному и с никак не опадающим стояком, пришлось быстро бежать до ближайшего магазина, чтобы с красным лицом ткнуть пальцем в яркую упаковку с лубрикантом на вопрос “что желаете?”. Поступательные движения головой переходили от медленных к более энергичным, заставляя тело Шона временами мелко дрожать. Горло начало слегка саднить, однако, от хриплых стонов брата, Даниэль был готов взять ещё глубже, горячо дыша и шумно выдыхая через нос, и растянуть себе аудио-удовольствие. Он нежно проводит руками по внутренней стороне бёдер и чуть не мурчит от того, как Шон трепетно перебирает чёрные пряди между пальцами. В паху младшего начало почти болезненно тянуть, а трение о постель уже не могло удовлетворить парня в полной мере. Резко прерываясь, он стирает тонкую ниточку слюны с красных губ и становится на колени. Нежность в его взгляде мешается с диким желанием, толкающим сорваться и грубо овладеть таким соблазнительным телом, но он аккуратно разводит ноги брата, пристраиваясь как можно плотнее. - Достань смазку, Шон, - последнего поражает волной мурашек от такого глубокого и возбуждающего "Шон". Старший, не отрываясь от кровати, тянет руку к прикроватному шкафчику и вынимает заветное средство. Даниэль позволяет себе вздох облегчения - делать любимому больно ему совсем не хотелось - при отсутствии смазки всё бы ограничилось оральными ласками. Он забирает её из рук брата и обильно смазывает пальцы, член и тугое колечко мышц. Вводит указательный и средний, перед этим небрежно выкинув флакон, и медленно растягивает горячие тугие стенки. В комнате становилось жарко - то ли от проснувшегося летнего мексиканского солнца, то ли от чувственных полувздохов братьев. Солнечные лучики играли на белоснежных покрывалах, тепло оседали на коже и лезли в глаза, подсвечивая тёмные длинные ресницы Шона. Даниэль осторожно входит, предварительно положив ногу брата на своё плечо и сжимает его лодыжку пальцами. От горячего и тесного ощущения внутри парню сносит крышу, и он почти уговаривает себя не сорваться на быстрый темп, позволяя Шону привыкнуть. Младший знает - брат не любит, когда быстро. Но спустя несколько минут плавных движений, сдерживаться становится почти невыносимо сложно. Даниэль разводит ноги Шона в стороны, упирается руками в постель, и наклоняется к любимому лицу. Прижимается максимально близко, кожа к коже, начав энергично вдалбливаться, ловя губами каждый томный вздох брата. Шон протягивает руки к шее младшего и нежно шепчет: - Я люблю тебя, так сильно люблю… Голос Шона со стонами срывается на толчках, что невероятно заводит. Со лба Даниэля скатывается каплями пот, и он, наклоняясь к уху брата, хрипло и с надрывом произносит: - Сuando gemes debajo de mí, te amo mucho... Шона заливает предательский румянец, и Даниэль улыбается своей догадке о фетишах брата. - Испанский во время секса - это что-то новенькое от тебя. - Хотел тебя удивить. - У тебя получилось. На пике Даниэль почти рычит, утыкается в шею брата, оставляет засос, отчего Шон рвано вздыхает и что-то неслышно шепчет по-испански, вцепляясь ногтями в кожу на шее брата. Младший, не покидая разгорячённого тела, доводит Шона до разрядки рукой. Они так громко дышат, словно после марафона: в унисон, и Даниэль, улыбаясь, дарит короткий поцелуй в уголок губ. Шон подумал, что это, очевидно, лучше даже самого вкусного на планете кофе. Кажется, работа на сегодня полностью откладывается, как и все остальные дела - в воскресенье братьям хотелось проводить вместе каждую свободную минуту. И отдаваться отдыху всецело, в большинстве случаев плавно переходя на секс, что почти полностью заменяло тренировки. - Моё второе имя означает “страж богатства”, ты знал? - Шон задумчиво глядит в потолок - недавно что-то потянуло его узнать значение их имен. Единственным, самым важным сокровищем для Шона был Даниэль, и его удивило, насколько хорошо ему подходит имя Эдуардо. То, что он страж так же нельзя было подвергнуть сомнению: старший брат годами был самым настоящим стражем, хоть за последние десять лет, возможно, роли слегка и поменялись местами. - Любопытно… А моё? - Даниэль с интересом поглядывает на думающего брата. - Любящий лошадей. Даниэль заливисто рассмеялся, увлекая старшего, и вскоре комнату наполняет счастливый смех.