На домашнем аресте

Я лежала вверх тормашками, запрокинув ноги на стену и прокручивала в голове отрывки мыслей. Все казалось через чур бредовым и вышедшим за грани адекватного. Меня злило отношение Круспе в мою сторону: он никак себя не проявлял и не удосуживался со мной как то поговорить, хотя я не раз предлагала перекинуться вариантами. Даже сам черт не знает его истинных намерений. Ну так бы и сказал сразу: знаешь, дорогуша, было очень мило и хорошо провести с тобой ночь, но на этом давай закончим. Или допустим: давай переждем этот период и попробуем отношения в Берлине, ты мне очень нравишься… Если бы все это было сказано вслух, я бы избежала этих непонятных вечеров с другими. Да, я тоже молодец, в кавычках. Веду себя, как девушка, не знающая морали и нравственности. Забери меня бабушка к себе в Вальхаллу. Может после этого рвануть на историческую родину, на ледники Бергена? Я мысленно вычеркнула в календаре еще одну прошедшую неделю. Мое домашнее заточение подбегало к концу. С дня на день Раммы могли закончить работу, и по ним было уже видно. Группа ходила вполне довольна, с наработками и будущими хитами нового альбома. Только я себя все чаще подлавливала на мысли, что не так уже и плохо здесь быть, я даже привязалась к этим… гостям. Хотя подходящее слово скорее — друзьям. Мне нравилось с ними иногда играть и участвовать в творческом процессе, случайно или намеренно. Нравилось застольничать за вкусными ужинами под шефством Шнайдера. До слез ржать над неугомонным Паулем. Каждое утро просыпаться под басистый голос Тилля, доносящегося со двора. Только сейчас, когда все подходило к концу, я заметила, как быстро летит время, как я оставила напрочь самобичевание и моя долгая черная полоса стала ну не белой, но серой так уж точно. Стены сотрясались, как при бомбандировке, суматоха и крики в перемешку с матами. Я резко спохватилась, опуская ноги со стены и скатилась на пол на коленки, прислушиваясь и догадываясь, что собственно происходит. За все эти дни не было такого, что ребята переходили на столько громкие конфликты. Они были и частенько, но это было похоже на мелкие психи и нежелание мириться. Я быстро вышла за дверь и спускалась со ступенек — грохот и ругань доносились с гостиной каминного зала. Она была чуть дальше вглубь дома, куда мы редко заходили среди лета. Я остановилась на пороге, вытаращив глаза на полную неразбериху. Ландерс, Круспе и Ридель со Шнайдером. Эта четверка решили выяснить отношения и померяться хуями, в переносном смысле. Я даже не могла разобрать ни слова из той каши, кроме брани. Если записать на видео, то это было бы сплошное запикивание нецензуры. Я была в шоке, не передать на сколько. И что при этом всём делать я тоже ума не приложу. Влазить в чужой конфликт — себе же устроить проблему. Ну так это же я — магистр по странным стечениям обстоятельств и мастер влазить туда, куда не стоило бы нормальным людям. — Эй! Народ! Ноль внимания. Все были заняты перепалкой между друг другом. Они то и дело, махали руками, толкались и посылали на три буквы. — Ладно… не хотите по хорошему…- и я стянула со шкафа охотничью винтовку, открыла нижнюю панель, где хранились патроны. Слева — с красными носиками, боевые, а справа — холостые. Я взяла несколько правых и сняла предохранитель. Резкий хлопок, закладывающий уши, треск и белая метель из штукатурки… Четверо мужчин застыли с согнутыми коленями и смотрели на меня, с поднятым в потолок дулом оружия. — Ты ебанулась что ли? — первым отозвался Ландерс. Он свалился на стул с округленными орбитами. Я молча наставила винтовку на остальных. Ридель выставил ладошки вперед себя и сделал шаг назад. Круспе манерно сложил руки на груди, показывая всем видом, что ему нет дела. — Какого хрена тут происходит? — послышалось у меня за спиной. В комнату вбежали ошарашенные Линдеманн и Лоренц. Тилль медленно обошел меня со стороны, — Детка, опусти винтовку…- Он сомкнул пальцы на прикладе и аккуратно надавил вниз, давая мне отпустить с мушки Круспе. Я тяжело выдохнула и передала оружие в руки Линдеманну, развернулась и вышла с гостиной, — забирайте свои манатки и сваливайте с моего дома! Я пришла в себя от трясучки, когда уже ехала в своей мазде по серпантину. Время лечит. Вода смывает. Вода. Море. Я вдавила в пол тормоза и машину занесло почти над обрывом. Вода. Море. Я просто с разбега оторвалась от земли и нырнула в черную бездну. — Довели девушку, дебилы, — Тилль разрядил винтовку и положил ее на стол, — иди, догони её. Троица тут же направилась к выходу. — Да не вы, идиоты. Круспе, чего стоишь, как истукан. Ты всё заварил — тебе и расхлебывать. Я не шевелилась и поддалась воде. Меня качало на волнах, а я бессмысленно смотрела в небо. Я перестала бороться и пошла на дно. Меня схватили чьи то сильные руки и волочили по мокрому песку. Я откашливалась. Море только на вид красивое, но на вкус оно полное соленое говно… *** Мой рейс задержали и я томилась в ожидании посадки Чикаго-Берлин. На месяц я ездила помогать в бизнесе отцу, семинары, форумы, связи… Мобильник предательски сел и я изучала всех таких же застрявших в аэропорту. В машине я подключила кабель зарядки. Как только телефон реанимировался, посыпались сообщения. Олли: поехали со мной в Португалию в конце июня мочить волосы. Шнайдер: Ужин в пятницу вечером? Ландерс: Сходка на Gibson custom, ты моя плюс один. Жду. Тилль: Есть вариант поехать в Россию на охоту, русская банька и все такое. Как на это смотришь? Флаке: Филармония в этом году кайф. Сходим на оркестр? Я устало поднялась на этаж и открыла квартиру. — Кудрявая? Хули у нас тут так накурено? Девушка вышла с кухни, даря красивую улыбку. А за ней гость. — А, привет, Рихард…