Танец белой цапли

Выступление началось минута в минуту, не заставив себя ждать. Так и не отыскав среди посетителей, торопящихся занять свои места в зале, человека, ради которого Мика пренебрег им в прошлый раз, Юичиро с некоторым чувством внутреннего довольства прошел наряду со всеми и опустился в свое кресло, всей душой готовый встретить своего кумира на сцене, если уже не получилось столкнуться с ним за её пределами. Ему уже было безразлично, кто и что будет присутствовать в зале. Он полностью сосредоточил свои мысли на спектакле, настроив на него все фибры души. Более не становилось важным оглядываться по сторонам в поисках тех, кто привлек бы внимание примы. Пока Юу чувствовал себя относительно спокойным насчет этого малоприятного в обычное время пункта. Как только потушили свет и занавес медленно пополз вверх, волнительный ропот, бесконечно блуждающий по залу, моментально утих. Нынешняя история была не столь трагичной по своему содержанию, не чета предыдущей, однако и она тронула зрителей. Выступающий белокурый юноша, вновь изображающий девушку, был неотразим в своем мастерстве. Не столь эпатажная роль девушки Яёй, подготавливающей к празднику танцевальный номер с маской льва и настолько озаботившейся тем, чтобы не ударить в грязь лицом перед множеством гостей, что в итоге дух маски овладел ею без остатка, в его исполнении казалась поистине чудом и вершиной актерского искусства. Почти незаметно для всех актер время от времени бросал короткие взгляды в зрительный зал, практически утопавший в тени. Тогда же в самой глубине глаз отражалась невыносимая боль, но, равно как и удачно подобранное одеяние скрывало в своих складках истинную природу тела примы, так и эта печаль не просачивалась дальше карих линз, используемых на сей раз для создания образа. Когда через некоторое время лишенную своего «Я» девушку заменил на сцене яростный мужчина с белой гривой, изображающий воплощение нового обличия молодой женщины, в которую вселился дух маски, то бишь Льва, по залу прокатилась волна недовольства. Всем, и Юичиро в том числе, хотелось, чтобы прима до самого конца не уходила со сцены, но такова была постановка и пришлось мириться с правилами традиционной пьесы. Оживление, чувство восторженного возбуждения от вида хрупкого и утонченного молодого человека, легко парящего по сцене и увлекающего, вроде бы ненароком, но так искусно и незатейливо, каждым своим жестом в мир душевного и физического наслаждения, царящие на протяжении всего выступления Микаэля, заметно притупились, хотя пришедший ему на смену актер имел не меньше задатков великолепного исполнителя. Утратив былой интерес к представлению, но чувствующий потребность досмотреть действо до самой кульминации, Юичиро находил для себя в сложившейся ситуации некую отраду. Происходящее на сцене мало влекло ее, но совсем крошечный интерес все-таки оставался, ведь как ни крути, а смена действий — это продолжение работы Микаэля, и не важно, что его нет тут лично. Он просто передал эстафетную палку другому, но это была по-прежнему его роль, а значит, нужно проявить уважение и терпение. К тому же представился отличнейший случай поразмышлять. Амане не был уверен, в силу юношеского эгоцентризма, что замеченное им стало доступно и остальным. Ему казалось, он был единственным в зале, кто уловил тонкий, почти незаметный оттенок настроения, совершенно не сообразный общей картине поведения в этой игре. Какая-то смутная, необозримая, но глубокая печаль окутала естество Микаэля и следовала за ним неотступно на протяжении всего отведенного времени. Юичиро сам не понимал, почему ощутил ее. Ведь Шиндо никак не проявил ее в своей игре. Она была безукоризненна. Но что-то робкое во взгляде, что-то неопределенное в жестах заставило Юичиро присмотреться к актеру и найти эту немного не вписывающуюся в общий манер эмоцию личного гнета и отстраненной потерянности. Амане был поражен своим открытием. Впервые за все время он узрел в отточенном до блеска облике актера личные переживания, так умело скрываемые им в прошлом. «Его что-то непреодолимо гложет! Я буквально кожей ощущаю его душевное терзание и беспокойство. Почему? Что такого могло произойти, что так сильно сказалось на твоем безупречном стиле?» Юичиро терялся в догадках. Сердце в груди билось все отчетливей. Где-то на задворках сознания уже пульсировала давящая догадка, принять которую было тяжелее, чем предполагалось. Разъедающее чувство осознания впивалось все глубже и глубже шипами отчаянья. — Это он, — шептало подсознание, не желавшее щадить своего хозяина. — Это из-за него он так расстроен. Его нет в зале, и Микаэль заметил это. Этот человек является причиной нынешнего поведения Мики. Смирись. Он, а не ты, властитель его души. «Все верно, — мысленно отвечал Юу безжалостному голосу. — Я понял всё еще в тот день, перед рождественскими праздниками. Однако… Ты ошибся лишь в одном.» Непродолжительная пауза, за время которой Юичиро попытался собраться с мыслями, хоть это и было сложно. «Я никогда не стремился подчинить его себе!» Кажется, в мыслях эти слова прозвучали твердо и убедительно, но отчего-то внутренний раздрай от этого не успокоился. — Ну-ну, — насмешливо произнес голос, заставив волну мурашек пройти по спине Амане. Ощущение лжи самому себе пронзило стальным копьем. Юу не мог более сопротивляться. «Совсем не так, — в отчаянье выдохнул он, — я не стремлюсь подчинить его, я всего-то хочу, чтобы он хоть чуточку признал меня… Принял… Да, мне больно от того, что он меня игнорирует. С самого начала было больно, но я понемногу привык. Свыкся. Я узнал, что он принадлежит другим и я в этой очереди в самых последних рядах, если вообще мне есть в них место. Но знать, что он так страдает и виной тому является тот человек… Для меня… Мне это еще более нестерпимо! Я просто не знаю, как мне быть… Я вижу его боль и не могу помочь унять ее. Только и надеюсь, что обманулся в выводах из страха перед новым препятствием в образе того мужчины» На этот раз голос молчал. Видимо, он успокоился, когда сознание Юу приняло неопровержимый факт и перестало противиться очевидным вещам. Да, Юичиро было плохо. Плохо от того, что Микаэль переживал какую-то драму, но ничего не мог с этим поделать. Во что бы то ни стало он жаждал снова увидеть его, но сколько бы не ждал на улице по завершении спектакля, так и не увидел выходящего из театра Шиндо. Скорее всего, он покинул здание раньше. Возможно, даже сразу после выступления, поскольку, как обычно, он не появился на бис. Микаэль Шиндо снова сбежал от него. Интересно, заметил ли он вообще, что Юу тоже присутствовал в зале или его внимание принадлежало только ему? Поглядев на пакеты в своих руках, Амане вздохнул. — И зачем я накупил столько, все равно не намеревался готовить. 10 вечера… о какой еде может идти речь?.. «Совсем нет аппетита…» Лифт остановился, автоматические двери распахнулись. Поудобней перехватив пакет в правой руке, Юичиро шагнул из кабины на площадку и тут же замер, как вкопанный с широко распахнутыми глазами. Его взгляд остановился на молодом человеке, медлившего у двери в квартиру. «Не может быть!» — в груди Амане все затрепетало при виде своего соседа. В свою очередь Микаэль совершенно никак не отреагировал на появление Юу. Звук растворившихся дверей лифта и дальнейший выход из кабины человека невозможно было не услышать, однако актер полностью игнорировал происходившее вокруг. Невероятно прекрасный в своей тоске, он стоял перед собственной квартирой, с низко опущенными плечами и чуть поникшей головой, словно не решаясь войти, раздумывая над чем-то. — Добрый вечер, — поприветствовал его Амане, решивший повести себя как ни в чем не бывало, что было весьма затруднительно, если вспомнить, какие чувства терзали его совсем недавно. Мика ничего не ответил. — Видел твое выступление, — заглотив факт игнорирования, с полуулыбкой на губах продолжил Юу, отпирая замок. — Сказать, что оно мне понравилось — не сказать ничего. Я был в полном восторге. Всё так гармонично, естественно, без грамма фальши, будто открываешь свои собственные чувства. И еще я хотел поздравить тебя с прошедшими праздниками. В прошлый раз, когда мы виделись, все произошло слишком спонтанно, и я как-то растерялся. «В прошлый раз…» — Микаэль содрогнулся всем телом. Слова Юичиро напомнили ему о том вечере, когда он был вместе с Акито и чувствовал себя совершенно счастливым. А теперь Грей исчез и не дает о себе знать… И без того отягощенное страданием сердце сжалось. Издав еле слышный стон, Микаэль припал к стене. — Эй! — по телу Юу прошел холод. Он не ожидал такой реакции на банальное воспоминание. «Вдруг ему снова станет плохо, как тогда!» — Микаэль, что с тобой?! — в одно мгновенье отбросив пакеты с продуктами, Амане очутился подле блондина и, опасаясь, что тот может снова потерять сознание, схватил его прежде, чем тот упал. — Не прикасайся ко мне! — неожиданно агрессивно выпалил блондин и, отпихнув от себя Юу, дрожащий, вжался спиной в стену. — Насколько же ты низок! Пользуешься моими расстроенными чувствами, чтобы вот так вот хватать! Стыда у тебя нет! — Мика, я… — побледнел Юичиро. — Лицемер ты! — искривил губы в надменной обозленной улыбке, продолжал Шиндо. — Трус и ничтожество! Что ты вообще ко мне прицепился? Только и кричишь на каждом углу о моем таланте, о том, как тебе надо только дружить, а на самом деле стоило только мне показать слабину, так ты и обрадовался, да?! — Что ты такое говоришь? — выдохнул пораженный Амане. «Он явно не в себе» — Я не желаю тебя видеть! — махнул рукой Микаэль, чьи глаза горели непонятным необузданным гневом. — Каждое твое появление сопряжено с одними бедами! Мне надоело это терпеть! Не приближайся ко мне! Не желаю тебя знать! Ненавижу тебя и всё, что с тобой связано! Ты слышишь?! Слышишь?!.. Затрясшись от нервного перевозбуждения, охватившего каждую частичку его измотанного тела, Шиндо в итоге лишился последних сил. Закрыв трясущимися руками лицо, он сполз по стенке вниз, опустившись на корточки. «Пожалуйста, Акито… Ответь же мне… Я хочу видеть тебя. Хочу еще раз коснуться тебя. Зачем ты так мучаешь меня? За что ты так со мной?» — Мика… — Юу опустился перед ним. Их было только двое на площадке. Если соседи и слышали доносящиеся снаружи крики, то не стали высовываться и проверять. В тусклом мягком свете единственной лампы сидели двое молодых людей. Один — в конец отчаявшийся, почти обезумевший от непонимания происходящего, а второй — с сожалением и сочувствием созерцающий терзания другого. «Это он причина твоей боли… Не могу понять, откуда берется эта уверенность, но расценивать это как-то иначе я не в силах…» — Мика, — снова позвал Юичиро содрогающегося от беззвучных слез парня и несмело коснулся его плеча рукой. — Прошу тебя… Позволь помочь тебе в последний раз. А после этого я исчезну. Внезапно, Юу даже не ожидал, Микаэль отнял руки от лица и, подавшись вперед, прижался к Юичиро, обхватив его так сильно и прижавшись, что у того перехватило дыхание от подступившего к горлу волнения. — Ч-что… Что ты делаешь? — сбивчиво выдавил он. — Нет, постой! — запротестовал Юу и попытался отнять от себя руки Шиндо. — Нет-нет, не делай этого. Зачем? — словно в панике быстро заговорил Микаэль, еще крепче вцепляясь в одежду Юичиро и утыкаясь лбом в его грудь. — Не отпускай меня… Нет. Не надо! Ты же хочешь, верно? Так зачем? — Микаэль, нет. Ты не понял, так… — Амане всего трясло, он не знал, как быть. Нужно было во что бы то ни стало привести Шиндо в чувства, но как это сделать, когда он мертвой хваткой вцепился в него. «Ох, только бы никому из соседей не вздумалось сейчас выйти наружу» — Юу, Юу, — бормотал Микаэль. — Не отталкивай… Не беги от меня… — эротичное дыхание обжигало шею Юичиро. Он был здесь, совсем близко, такой беспомощный, такой хрупкий и нежный. — Ты ведь хочешь… — кончик языка проходит по шее. Движение пронизывает мощным электрическим разрядом все естество Амане. Пугаясь собственного тела, он, собрав остатки сил, отстраняет от себя Мику, который ослабил хватку, почуяв, как начал расслабляться Юу. — Почему? Ты же здесь, чтобы помочь, разве нет? — в широко раскрытых темно-зеленых глазах плещется отчаянье. Эти глаза словно морская пучина — беспокойная, чарующая и непредсказуемая. — Да, но помощь заключается в другом! — Юу вскочил на ноги. — Я сделаю для тебя все, что угодно. — Тогда будь со мной, просто будь рядом! — в дрожащем голосе слышалась мольба. — Тебе плохо, — стараясь оставаться твердым, заговорил Амане, хотя удерживаться было все сложнее и сложнее. — Потому ты говоришь такие вещи. Завтра, когда ты поешь, выспишься, как следует, то будешь жалеть о том, что наговорил сегодня. И только чтобы ты избежал этого чувства, я останавливаю тебя. — Дурак, — соединив колени и опустив на них руки, прошептал Шиндо. — Ничего ты не понимаешь. Юичиро все же услышал его слова, невзирая на то, как тихо они были произнесены. — Возможно, — согласился он. — Пойдем ко мне. У тебя же наверняка ничего нет готового, и, бьюсь об заклад, ты сегодня ничего не ел. Так что поднимайся, — он протянул ему руку, — и пошли. — Мне идти в твою квартиру? — пускай весь вид Микаэля выказывал его подавленность и обреченность, юноша не удержался от того, чтобы фыркнуть. «Ты хоть понимаешь, что предлагаешь? Думаешь, легко справишься?» — А что в этом такого? — слабо улыбнулся Юу. Тяжело сказать, осознавал ли он свои действа или же они были навеянными ему благородными чувствами, побуждающими его совершать те или иные поступки с самого детства. — Мы же соседи. Почему бы тебе не зайти. Просто так, без всяких условий. Удерживать я тебя не стану. Не захочешь — уйдешь. Это же и есть обычная дружба. Не принуждение, а действие по желанию. Немного поразмыслив, Микаэль поднял лицо на Юичиро, а затем взялся за протянутую ему руку и выпрямился. — Вот так, — усмехнулся Амане. — Подожди только, я возьму пакеты. Ты проходи, а я мигом. «Что я здесь забыл? — войдя в темную прихожую, мысленно вздохнул Шиндо. — Я ведь хотел поехать к Акито. Да только… его домашний по-прежнему молчит. Если я отправлюсь туда сейчас, скорее всего только поцелую замок, не больше…» Когда в доме зажегся свет, Мика оглянулся на снимающего ботинки Юичиро. «Оставаться с ним тоже радости никакой… Тем не менее…» — Ты очень голоден? — полюбопытствовал Амане, снова беря отложенные ненадолго в сторону пакеты с едой и проходя мимо Мики на кухню. — Если не можешь подождать, мы можем заказать ужин. Я думаю, доставка еще действует. «Неужели ему все равно, что произошло? Ты готов вести себя как ни в чем не бывало даже после такого?» — следуя, как собачонка, за Амане, мысленно задал себе вопрос Мика, которого это слегка выводило из равновесия. — Ну так как? — поставив пакеты на кухонный стол, с улыбкой обратился Юу к Мике, оставшемуся на пороге кухни. Шиндо отвел хмурый взгляд в сторону. — Это не имеет никакого значения, — флегматично ответил он. — Хмм, в таком случае, — задумчиво начал Амане, — я расценю твой ответ, как «Я не так голоден и вполне могу подождать». Оно и к лучшему, время позднее. Службы доставки вероятнее всего уже не работают. Присаживайся, я постараюсь управиться поскорее. Окинув беспристрастным взглядом кухню, значительно уступающую по размерам его собственной, и уж тем более кухне и столовой в особняке Маэна, Шиндо прошел и опустился на жесткий стул у барной стойки. Амане же в это время стал к нему спиной, заняв место у рабочего стола. Можно сказать, двух молодых людей отделяла друг от друга только стойка. — Если устал, можешь пройти в гостиную, — заметил Амане, возясь с овощами. — Нет, — коротко ответил Мика. Изящно подперев голову рукой, он погрузился в свой собственный мир. Занимаясь приготовлением ужина на скорую руку, Юичиро в какой-то момент обернулся и увидел картину поглощенного раздумьями белокурого молодого человека. «Не могу поверить, — тряхнув головой, чтобы выбросить из нее чарующий образ, Юу вернулся к нарезке. — Он в моей квартире! Я волнуюсь, очень волнуюсь, но… это только внешнее волнение. Внутри я чувствую себя совершенно спокойно. Чтобы это значило? Он настолько непредсказуем, далек. Я не могу предугадать, что он выкинет в следующую минуту, не могу даже понять, почему он согласился, я был уверен, что он откажет, особенно после того, как я так жестко оттолкнул его от себя. Так почему тогда на душе так светло, ведь между нами пропасть? Неужели его присутствие поселяет во мне этот покой? Заговорить бы, да вот о чем? Что я могу сказать ему? Очевидно одно, после того, как он выплеснул свой гнев, наговорив мне гадостей, ему стало несколько легче. Мне не приятно было слушать, ну и пусть! В конечном счете он согласился идти со мной. И все же мне не понять почему, он так ведет себя. Зачем он сделал это? — Юичиро подавил волнение, возникшее при воспоминании, когда Микаэль яростно прижался к нему. — Разве у него нет того человека? Я не понимал его с самого начала, и теперь ситуация не изменилась. Он то отталкивает, холоден и дерзок, то сам напрашивается, становясь беспомощным и несчастным. Зачем он поцеловал меня тогда, вначале, зачем пытался завлечь потом? И сейчас? Он был готов отдаться… Но почему? Неужели боль спровоцировала его? Ему до такой степени плохо? Что на самом деле чувствует он ко мне?» Юу обернулся через плечо украдкой взглянуть на своего гостя. Тот словно находился в трансе, подобном тому, в котором застал его Юичиро, выйдя из лифта, когда Микаэль будто бы ничего не слышал и ничего не видел вокруг себя. Золотистые локоны, спадающие до плеч, обрамляющие точеное, узкое лицо с бархатной кожей. Черные, пушистые ресницы и тонкие, изящно очерченные брови, словно их нанесли кистью на фарфоровую куклу. Грация и утонченность в каждом самом незатейливом движении. Все в этом человеке дышало жизнью и сладкой истомой. Каждый вдох и выдох ласкал слух словно музыка. «Как он прекрасен…» — подумалось Юу, и в тот же миг он отвернулся. Стыдливость любования человеком, который не догадывается, что на него глазеют исподтишка, въелась ржавчиной в сознание. «Нет, — Юу несколько раз мотнул головой. — Это неправильно. Неправильно. Я не могу так! А, впрочем… Я же ничего такого… Что плохого в том, чтобы любоваться? Это одна из вариаций проявление красоты на планете. Почему любоваться цветами, пейзажами, произведениями искусства совершенно естественно и даже похвально, а любоваться человеком — постыдно? Это красота, самая обычная красота. Нет ничего зазорного в том, чтобы восхищаться ею!» — твердо заключил про себя Амане, только легкое стеснение все-таки осталось в глубине его сердца, не позволяя снова оборачиваться назад, а продолжать готовку. Юу не считал себя гением кулинарного искусства. Более того, ему пришлось постигать азы этой науки уже только по приезду в Японию, а до этого у них был отличный повар, поставляющий на хозяйский стол всякие разности. Конечно, поначалу было нелегко приспособиться, и Юу по большей части питался заказанными из ресторанов блюдами, но понимая, что это не всегда удобно, начал практиковаться. В итоге, на нынешний момент он вполне мог обеспечить не только себе, но и гостю вполне приемлемый и съедобный ужин. — Извини, я не уточнил, что тебе нравится, приготовил на свое усмотрение, — оборвал Юу повисшую неловкую тишину, нарушаемую лишь шкварчащим на сковородке луком. — Ты не станешь возражать? Микаэль сделал неопределенный жест, который Юу воспринял как подобие согласия. — Тебе доводилось когда-нибудь готовить? — спросил он, но тут же спохватился. — Ах, это, должно быть, дурацкий вопрос. Чтобы человек, подобный тебе, сам себе стряпал пищу на кухне… — он усмехнулся своей же глупости. — А мне вот довелось. После переезда много чего изменилось. Когда-то я тоже не думал, что мне придется стоять у плиты, как какая-нибудь домохозяйка, — усмехнулся Юичиро. — Но, знаешь, как по мне человек должен много чего уметь в независимости от того, какое положение он занимает. Ведь никогда не угадаешь, куда забросит тебя жизнь следующим днем. «Как-то неловко, — подумалось Юу. — Он только помалкивает. Не хочет говорить со мной? Впечатление, будто его разум совсем не принадлежит месту, где пребывает тело» — Потерпи еще немного, рис доварится, и сядем ужинать, — бросив кухонное полотенце на стул, после того как вытер руки, проговорил Юичиро и приблизился к Микаэлю, став по другую сторону барной стойки. — Я тут подумал, мы ведь так толком и не познакомились с тобой. Я знаю твое имя, твою работу, но ты по-прежнему ничего не знаешь обо мне. Как ты посмотришь, если мы начнем, как полагается? Шиндо поднял на него слегка недоумевающий взгляд. — Меня зовут Амане Юичиро. Родился и вырос в Праге. Мой отец японец, а мать — чешка. Спустя полгода после окончания школы я приехал в Японию, это случилось чуть больше месяца назад, чтобы подготовиться, сдать экзамены и поступить в университет. С тех пор живу здесь один, как ты мог уже догадаться. Мои хорошие друзья как раз студенты того самого университета, куда намерен поступить и я, помогают мне с поступлением, каждый раз снабжая меня новой литературой. А что насчет тебя? — мягко спросил он. — Ты, должно быть, тоже не совсем местный. Твои волосы… глаза… Откуда ты родом? — Я… — медленно проговорил Микаэль, понизив голос, — я родился в небольшой деревне, близ города Китакюсю. — Возле Китакюсю! Это довольно далеко от Киото, — воскликнул Юичиро. «Надо же, он ответил. Причем так просто… без иронии и сарказма. Я и не ожидал… Неужели мы можем все-таки вот так запросто говорить друг с другом» — Пожалуйста, расскажи мне немного об этом месте, — попросил Юу. — Эта деревушка на окраине большого леса. Там было хорошо и свободно, — опустив руки на стойку и закрыв глаза, проговорил Микаэль. — Там всегда был свежий и чистый воздух, ветер блуждал между листьями деревьев, напевая свою успокаивающую, порой резкую, отрывистую мелодию. Вдыхая его, мне казалось, мое тело наполняется необычной силой и я могу все на свете. Играя в лесу, я встречал множество мелких животных, играл с ними. Они становились моими друзьями, но случалось так, что они исчезали и я больше никогда не встречал их. Должно быть, они умирали, становясь жертвами хищников. Но пока они были со мной… Всегда было весело… Юу не понимал, что происходит, но от слов Микаэля его сердце ужасно щемило. Вот он перед ним, такой незащищенный, вспоминающий былые дни. Тогда, когда все это происходило, он еще не знал, во что окунется, какой станет его жизнь. Что сотворят с ним близкие… Юу повторно точно сразило молнией, он снова отчетливо вспомнил о словах молодых людей из бара, выдвинувших версию о том, каким именно образом попал сюда Мика. «Ужасно. Просто немыслимо, если все это окажется правдой. Я бы хотел задать ему больше вопросов, но боюсь, и так необдуманно напомнил ему о тяжелых вещах, так что лучше воздержаться. Я не хочу, чтобы он взял и ушел, вспомнив, что я для него назойливый сосед, а значит…» — Мика… — осторожно позвал Юу, видя, как парень прикорнул за столом. — Было очень весело… — повторил Шиндо будто в полусне и затих. «Ох, как было бы чудесно вернуться в те незабываемые дни, когда я жил в блаженном неведенье… Играл и дурачился, сколько вздумается. Когда мое тело еще не стало чужим достоянием… Когда я верил, что меня кто-то любит и ждет… Когда мир вокруг еще не проявился передо мной в своем истинном грязном и порочном обличье отвратительного демона. Ах, если бы...» Решив, что Шиндо уснул, Юу, боясь потревожить чужой сон, вернулся к своим делам. Тем более, рис был уже почти готов, а в делах по дому еще нужны были кое-какие приготовления. — Эй. Ощутив касание к своему плечу, Микаэль открыл глаза. — Ужин готов. Можно приступать. — Прозвучал над ним спокойный голос Юичиро. Его слова подкреплял стойкий приятный аромат готовой пищи. — Извини, что потревожил. Ты ведь спал… — Я не спал, — чуть нахмурив брови, при этом практически не меняя несколько флегматичного выражения на лице, негромко ответил Мика. Ему было безразлично, что думает и делает этот странный парень, все его мысли были направленны к не отвечающему на звонки фавориту. «Сколько же мне еще томиться в неведенье? Ах, Акито…» — Нет? — удивился Юу. — А мне показалось… Ладно, тем лучше. Вот, бери палочки и приступай. — Он опустил перед Микой хаси. Ничего не говоря, Мика послушно взял прибор. «Надо же, — улыбнувшись и сев напротив, Юичиро был поражен. — Даже не возмутился. А я ведь ненароком обронил такие слова и тут же подумал, что сейчас снова начнет возникать, говоря, что-то вроде: «Не смей указывать!», а он спокойно себе ест…» Амане также старался есть молча, опасаясь, что неосторожным словом или жестом потревожит эту пугливую бабочку и, взмахнув крыльями, она растворится в ночи. Однако внутри него бушевал головокружительный поток эмоций, что едва удавалось держать чувства в узде. «Просто в голове не укладывается, — думал он. — Ни за что бы не поверил, скажи мне кто-то раньше, что мы будем сидеть вот так за одним столом. Он будет в моем доме, есть приготовленный мною ужин. Он. Человек, которым я безмерно восхищен, вот так просто примет мое приглашение. О, мое сердце! Кажется, будто еще секунды и оно выскочит из груди. Аппетита никакого, я и думать не могу о еде. Я чересчур взволнован его присутствием, но я не хочу показать ему свое беспокойство, так что надо заставлять себя есть, чтобы он не заподозрил, как влияет на меня. Как же хочется еще о чем-нибудь его спросить!» — Что скажешь, как тебе? — усмехнулся Амане. — Странный вкус, — немного подумав, ответил Микаэль все с тем же гнетущим безразличием. Для Юу даже такие замечания казались за счастье, ведь он рассчитывать не мог на то, что подобное вообще может произойти между ними, так чего же придираться к тону теперь? — Извини, я впервые готовил для кого-то. Обычно только для себя. Немного волновался, может поэтому вышло не совсем вкусно. — Дело не в том… — А в чем? — живо осведомился Юу, однако не Шиндо не торопился удовлетворять его интерес. — А, кажется, понял. Ты привык к несколько иного рода пище, так? Не удивительно, ты такая знаменитость. Ироничная усмешка скользнула по губам блондина после слов о знаменитости. — Трудно представить тебя питающимся домашней, разогретой едой, — продолжал свою мысль Юу, не заметив этой полуулыбки. — Чувствую себя неловко от того, что выкинул такую глупость. Главная прима театра… Невообразимое выступление и тут вдруг самая обычная еда. Ты знаешь, — сделав короткую паузу снова заговорил он. — До сих пор не понимаю, как тебе удается быть настолько естественным на сцене. Наверное, это потрясающее чувство — вживаться в роль другого человека. Жить им. Ощущать на себе все тонкости движения чужой души и стараться передать все это зрителю... — Довольно! Рассуждение Юу оборвались точно нить, разрезанная хорошо заточенными ножницами. — Прости? — Я устал слышать о театре, — хмуро проговорил Микаэль, глядя в свою тарелку. — О, извини. Я не думал, что… — Юичиро было крайне неловко. Он не понимал, почему Мика так странно реагирует на разговоры о своем таланте. Это же естественно, когда кто-то восхищается твоими способностями. Только если вспомнить… В свое время Микаэль не слишком-то лестно отзывался об искусстве перевоплощения. Тогда он выказал крайне негативную точку зрения на этот счет, поставив Амане в очередной тупик. Так что же получается? Шиндо ненавидит все, что связано с театром и его деятельностью, но при этом продолжает исполнять свою роль на таком уровне, что позавидовали бы маститые актеры европейских театров? Несостыковка. Когда человек ненавидит что-то, он не в состоянии исполнять это качественно. Ведь в любой работе, а особенно творческой, самое важное — душа. Только вкладывая часть своей души в дело, получаешь непревзойденный результат. Это известная аксиома. Так как же человек, не питающий любви к своему делу, может быть так прекрасен в своем амплуа? Сказать, что сейчас и тогда он притворялся, чтобы ввести Юу в заблуждение, так нет. Он всегда искренен и честен. Тогда как же объяснить такой феномен? Страстная ненависть к искусству порождает немыслимую игру… Так, получается? — Мне казалось, — Юу сглотнул. — Ты любишь свою работу… Всегда так спешишь, чтобы не опоздать. Старик-консьерж говорил, как ты торопился не опоздать, даже после… — он закусил губу. — Люблю свою работу? — переспросил Шиндо. — О, безмерно! Она для меня всё! — Ну да, она ведь дает тебе возможность жить, не так ли? — В полном достатке, прошу заметить, — высокомерно заметил Микаэль. «В его словах снова звучит жестокая ирония. Кажется, я сделал что-то не так» — Верно, — Юу опустил глаза долу. — И тот седой человек является частью твоей самодостаточной жизни. Микаэль содрогнулся. Он вспомнил старика Маэна и то, как сам продемонстрировал Юу свою связь с ним. — Да, — издевательски протянул он. — Он главная пружина механизма моей цветущей благами жизни. Хотел бы услышать по-подробнее? — Прошу, уволь меня от этих деталей. — Что такое? — прищурился Микаэль, глядя на слегка пришибленного этим откровением Юу, но старающегося держаться достойно. — Тебе неприятно это слышать, господин благовоспитанный мальчик из семьи европейских аристократов? Едкий смешок заставил Юу внутренне сжаться. — Я не назвал бы это неприязнью, — честно признался Юичиро, — скорее непониманием. — Он повернул голову к окну. — Мне много чего не понятно. Шиндо пристально следил за ним глазами. Совсем немного, но этот разговор помог ему отвлечься от бесконечных мыслей об Акито. — Некоторые мои чувства до сих пор остаются для меня неизведанными. «Что за глупости? Неизведанные? Да ты же уже больше месяца бегаешь за мной по пятам! Яд стрелы амура уже давно горячит твою кровь, а ты все еще не нашел этому названия?! Или ты просто боишься признаться в этом самому себе?» — Я не знаю, как реагировать на твои слова. Просто не знаю, — темноволосый юноша закрыл глаза. «Я лишь чувствую, как что-то вскипает в груди, жуткий дух противоречия. Я не могу согласиться с таким поведением. Мне больно думать о том, чем ты платишь за свою жизнь» — Тебе больно? Твое сердце кровоточит? — Юичиро немедля распахнул глаза, когда услышал шепот прямо у своего левого плеча. Как так? Он совсем не услышал, как Мика оставил свое место и очутился у него за спиной! — А знаешь, в чем причина? Хочешь, назову тебе ее? Юичиро дрожал, чувствуя, как Микаэль прислонился к нему со спины, как его руки легли и нежно обхватили его за плечи. — Все твои беды от того, что ты противишься своим чувствам… Отпусти их, и ты сразу же ощутишь, как спали оковы, не дающие тебе свободно дышать… «Нет, только не снова! Я не хочу бороться с ним! Пожалуйста, только не снова!» — Чего ты добиваешься? — дрожа от удушающего волнения, процедил Юу. — Юичиро, я ведь уже сказал, не беги от меня… Пальцы осторожно касаются подбородка и поворачивают голову, и тогда же мягкие губы накрывают в сладком поцелуе чужие. Невозможно отречься, нет сил сказать нет. Когда солнечные лучи скользнули по векам, Юичиро мгновенно пробудился и широко распахнул глаза. Вскочив на постели, он некоторое время пытался прийти в себя, закрыв лицо ладонью. — Всё в порядке. Все хорошо. Я в своей спальне… — бормотал он, словно в бреду. — Ничего такого не произошло вчера. Просто… Сладкие речи, долгий поцелуй… все это ударило в голову точно крепкое спиртное. — Может, мне это только приснилось?.. — с надеждой подумал он, как вдруг ощутил нечто приятное, щекочущее ноздри. — Аромат… Я чувствую дурманящий аромат его парфюма на себе, стало быть… Юичиро резка помотал головой и, чтобы отделаться от навязчивой мысли, встал с постели. Облачившись в домашнюю одежду, он вышел из спальни и двинулся по коридору. На пороге гостиной он остановился. На диване, в небрежной позе, со спущенным ниже талии одеялом, открывавшем соблазнительный вид на оголенный торс, спал Микаэль Шиндо. Его вещи покоились рядом в кресле. «Все-таки это был не сон… Немыслимо! — Юу закрыл глаза. — Он действительно ночевал в моей квартире, а до этого…» Уже на кухне Юичиро стоял и смотрел на две почти не тронутые тарелки с едой. «…Мы вместе с ним ужинали. Прямо здесь…» — Ммм, — простонал Юу зажмурившись и плотно сжав губы. Воспоминание о том, как близок был к нему в тот вечер Микаэль, снова пронзило ржавым гвоздем черепную коробку. «Нужно не думать об этом, иначе совсем с ума сойду. Это была шутка, он просто подшутил надо мной. Ему нравится поддразнивать, вот и всё. Должно быть, заметил, как я реагировал и воспользовался случаем. А так, ничего такого… В конце концов, он без сопротивления согласился лечь в гостиной. Правда, — Юу вдруг вспомнил, — когда я предложил ему выбор — лечь в моей спальне или гостиной, а я сам займу оставшееся место, он бросил на меня такой странный, пронизывающий взгляд, будто я чем-то ранил его. А так, с того момента на кухне, он больше не вел себя странно. Хотя… Кого я обманываю?» Юу тяжело вздохнул. «Любое его поведение так или иначе странное… И что это был за взгляд? Может быть, ему не хотелось оставаться одному в комнате?..» — Хорошо! — хлопнул себя по щекам Юу, дабы немного прийти в чувства. — Пока он спит, сварю кофе и позабочусь о завтраке. Уж лучше так, чем забивать себе голову непонятными вещами. «И все же, случившееся вчера — невероятно!» Минут десять спустя Юичиро входил в гостиную, собираясь проверить своего гостя и разбудить его в случае чего. Однако его настигло большое разочарование. — Где он? — выдохнул Амане, глазея на пустующий диван и кресло, с которого пропали вещи. — Микаэль?! — позвал он, но ему никто не ответил. — Неужели! — сообразив, что могло произойти, Юу бросился к входной двери. Как он и предполагал. Цепочка была снята, замок открыт, обувь Шиндо исчезла, равно, как и он сам. — Ушел, значит? — с тоской произнес Юичиро. — Даже не предупредил. Вздохнув, он запер дверь (не стоило и надеяться, что Шиндо возвратится обратно, сбежав единожды) и пошел обратно на кухню, где остывал их, а теперь уже его завтрак. — Куда он мог торопиться в такую рань? — бросив взгляд на настенные часы в прихожей, спросил сам себя Амане. — Надеюсь, у него ничего не случилось. Что, если?.. Нет. Юу не хотел думать, что объявился тот мужчина и Мика бросился прямиком к нему. Это было бы уж слишком для него. — Наверняка дела театра… Он умчался туда, куда зовет его долг. «Если у него в самом деле есть покровитель, почему он так запросто согласился ночевать у меня? Ведь этот старик очень четко следит за ним, так почему же? Он не боится попасться. И что же за мужчина был с ним? Почему он без страха позволил сопровождать себя? Ох, Микаэль... Сплошная тайна окружает тебя! Надеюсь, когда-нибудь я смогу разобраться в путах твоей жизни»