Танец белой цапли

Зал взорвался оглушительными аплодисментами, многие из зрителей даже повставали со своих мест. Театр Кабуки провел еще одно фееричное выступление, в котором на этот раз были задействованы совершенно новые лица. Некто новенький, о ком в квартале уже давно ходят слухи, наконец явил себя публике. И хоть роль у молодого актера была не самая значимая, он скорее вышел на сцену в образе юного служки при богатом хозяине, однако дебют состоялся, показав мальчика, как поистине способного ученика, при должной работе в будущем легко могущего стать покорителем сцены в более серьезной роли. Он совершенно не боялся сцены и зрителей, вел себя так, словно с пеленок только и играл перед другими. Казалось, это совсем не составляет труда ребенку. Каждый, кто хотя бы мельком увидел бы его игру не мог отрицать, что этот малыш в самом деле рожден для сцены, так легко и непринужденно держался он перед зрителями, так естественны и плавны были речи этого юнца, так ровно и уверенно звучал его ангельский голосок, как будто бы он произносил не заученные реплики сценария, а разговаривал с матерью в беседке летним, прохладным вечером и аккомпанементом их тихой беседы были переливистые трели цикад и журчащий ручеек. Все видели потрясающие способности, совершенное отсутствие страха и волнения, вполне себе естественного для ребенка, впервые оказавшегося на публике. Даже долгая подготовка не может действительно приучить ученика к сцене и только когда настает время действовать обнажается истинный талант либо же приходит совершенно точное понимание, что ученик обречен на вечные вторые роли из-за своей бесталанности и не умения держаться. Собственно, самый первый выход на сцену сразу расставляет все по своим местам, сразу видно, кто добьется высот, а кто так и останется «на побегушках». Так вот Ноя предстал перед всеми, как ученик достойный имени своих учителей. Он превосходно справился со своей задачей, запав в сердца многих. Он пришелся по вкусу не только той части публики, которая больше обращала внимание на товарный вид дебютировавшего, но также сумел заставить обратить на себя внимание истинных театралов, которые были по своей природе крайне придирчивыми людьми и умели находить изъяны даже в самых безупречных казалось бы выступлениях именитых актеров. Иными словами, не даром старик Тамасабуро принял к себе в ученики маленького сироту и уж точно не зря, его бывший ученик, Ферид Батори, обратил на него внимание. Нельзя было не признать, что Ноя обеспечит успех и процветание театру. У Батори и Шиндо подрастала достойная смена и с этим никто не мог поспорить. Микагэ был полностью удовлетворен. Будучи прекрасно осведомленным, что сегодня у Нои его первый выход, он нарочно пришел на выступление в скрытую ложу, дабы лично проследить за ходом событий и остался безмерно доволен. Даже неудача попытки «подложить» его под клиента не омрачила чело человека, который видел, что сулит ему наличие такого актера, как Ноя в театре. Он понимал это глядя на лица зрителей, восхищенно взирающих на это маленькое чудо. — Определенно, — прошептал он, потирая руки с большими перстнями на пальцах, — мальчишка талантлив. Даже при всем том, что происходило последние дни в театре, он делает свое дело с такой легкостью и безмятежностью, словно вообще ничего не случилось. Глядя на него нынешнего, на то, с какой жадностью смотрят на него зрители, я просто не могу отказаться от мысли, сколько этот мальчик может приносить мне в будущем, если только удастся склонить его на свою сторону. Уже только за то, чтобы он появился в тясицу и произнес несколько слов своих бархатным голосом, ему будут платить тысячи. — Ооо, — досадливо простонал директор, — если бы только не эта помеха, то я… — Микагэ с ненавистью взглянул в сторону одной из кулис на молодого мужчину, чьи прямые серебристые волосы свободно струились по плечам. Точно также желая проследить за ходом исполнения поставленной перед актерами задачи, он пребывал в рабочей зоне, скрытой от глаз зрителя, но обозреваемой со стороны скрытой ложи, которую занимал сейчас директор. — Совсем скоро я избавлюсь от тебя и тогда уже ничто не помешает мне использоваться мальчишку как мне самому угодно. Злобная, жестокая усмешка появилась на губах Микагэ, а в глазах сверкнуло ликование. — Он не должен меня подвести, — уверенно пробормотал директор, вспоминая своего компаньона. — Я уверен, он исполнит требование и в ближайшие дни мы, увы, вынуждены будет навсегда попрощаться с господином Батори. Его холодные глаза замерли на лице молодого человека, даже не подозревающего, какая опасность грозит ему теперь, когда он решил вмешаться в столь серьезные дела и стать на пути у беспринципного и жадного человека, каким был по природе своей Микагэ, вырвав, так сказать, золотой приз прямо у него из рук. Нет, Ферид Батори, несмотря на весь свой ум и проницательность не мог предвидеть чем именно в конечном счете обернется его поступок. Он сознавал, что своим поведением вносит серьезный разлад в планы своего начальника, однако предпочел не считаться с ними. А вернее, он был уверен в себе и в том, что в случае необходимости сумеет защитить себя и Ною. И так бы оно по сути и было, если бы Микагэ не пришло в голову привлечь на свою сторону человека, против которого вся защита Ферида оборачивалась в пыль. Какие препятствия могут возникнуть на пути у того, чей старший брат заправляет всей местной мафией? Да, именно так. Тот, с кем Микагэ заключил договор был не кто иной, как Дон Доджи, младший брат Шикамы Доджи, прибывший в родной город на несколько дней по делам, но как и было условлено обязующийся вернуться сразу как только дела будут улажены. Остается только гадать каким чудом узнал Микагэ о появлении в городе Дона, как связался с ним и попросил о встрече, и каким образом заподозрил в нем соратника, питающего такую же неприязнь к аристократу, чтобы осмелиться попросить о помощи в столь щекотливом дельце. В свою очередь Дон сначала не особо заинтересовался перспективой свидания с директором Кабуки в котором работает ненавистный ему человек, но что-то в послании Микагэ его заинтересовало, показалось перспективным и он согласился, а когда проник в саму суть, то уже, как мы видели, не смог удержаться от того, чтобы лично не поучаствовать в афере, хотя у самого директора даже в самых смелых фантазиях не было, чтобы сам Дон лично занялся чем-то подобным. Он естественно не мог предположить о наличии той ненависти у Дона, которую тот питал в отношении Ферида, поскольку не имел ни малейшего представления о долгих и сложных взаимоотношениях между главой мафиозной группировки и своим знаменитым актером. Ферид надежно хранил свою тайну и если среди простого люда и ходили какие разговоры об их тесной связи, то прямого подтверждения им никто найти не мог. Можно сказать Микагэ прицелился наугад и по роковой случайности угодил в нужную мишень. В его случае, напасть на Дона было верхом везучести, хотя когда он думал обратиться к нему, то даже не помышлял найти подобный отзыв. Он сделал это, надеясь лишь на милость столь значимого человека, который не откажет в помощи тому, кто имеет дела с его братом и поможет решить маленькую трудность, выскочившую словно прыщ на здоровом теле их взаимовыгодных отношений. Ведь не нужно забывать, что Микагэ, как и прочие подобные ему владельцы заведений платили пошлину за то, что организовывали на территории принадлежащей Доджи развлекательные заведения. То, что он найдет в лице Дона такого же заинтересованного устранением Ферида, как и он сам, директор Кабуки даже мечтать не мог и сейчас он с волнением ожидал начала операции, а точнее известие о несчастном случае, произошедшем с его бесценным работником. Конечно, Микагэ не без сожаления принял такое решение, все же Ферид служил ему верой и правдой много лет, сначала, как актер, прославляющий его театр, а затем по большей части, как главный по общественной части, с легкостью улаживающий все возникающие конфликты, но что поделать, коль скоро один из лучших винтиков всего механизма вдруг стал колом и мешает работе? Увы, но испорченные детали надо выбрасывать, пока они не застопорили деятельность всего механизма. Собственно это и намеревался сделать Микагэ устранив с пути досадную проблему в виде взбунтовавшегося против него человека, решившего действовать по своей воле. Микагэ не мог стерпеть неподчинение, даже когда речь шла о таком важном сотруднике. Он с таким трудом выстроил свою империю, столько усилий приложил, дабы дело процветало, чтобы теперь позволить всему рушиться только из-за одного несогласного с его мнением. Куда проще устранить помеху, чем переделывать систему. По его мнению Батори слишком много взял на себя, посмев пойти против него, приютив у себя мальчишку. Микагэ сразу понял, что таким образом Ферид моментально закрылся щитом имя которому Тамасабуро и что теперь именно через Ферида старик будет узнавать подробности жизни театра, а это значит полная невозможность использовать Ною не только, как актера. Что же, раз Батори решил играть так, ничего не попишешь. Он сам избрал свою судьбу, когда решил вмешаться в дела Микагэ, так пусть теперь пеняет лишь на себя. Итак, Микагэ со дня на день ожидал исполнения своего жестокого плана, в то время, как ничего не подозревающий о приближающейся смертельной опасности Ферид продолжал как ни в чем не бывало вести свое существование, решая ежедневно сотни задач, которые ставил перед ним его жизненный путь. В обычное время Ферид бывал редким зрителем чужих выступлений. Считая свое непосредственное присутствие совершенно лишней роскошью для других, однако как наставник, он был обязан следить за ходом разворачивающихся событий, поэтому каждый раз хотя бы на несколько минут появлялся за кулисами и отслеживал положение дел на площадке, прежде чем снова удалиться к себе, оставив вместо себя секретаря, который бы доложил о неприятности, если бы та вдруг каким бы то образом возникла. Но на сей раз какая-то небывалая сила удерживала мужчину за кулисами дольше обычно отведенного времени. На лице его было привычное выражение и любой проходящий мимо ни за что бы не сказал, что вниманием Батори что-то овладело. Он относился к выступлению с обычным спокойствием и хладнокровием и взгляд его строго следящих за происходящим глаз едва заметно менялся (в нем появлялась оживленность) лишь когда на сцене появлялась хрупкая мальчишеская фигурка. Тем не менее Ферид не мог изменять себе и когда в очередной раз Ноя за ненадобностью удалился со сцены, чтобы снова появиться на ней через некоторое время, наставник тихонько усмехнувшись себе под нос и произнеся что-то вроде «Мда, кто бы мог подумать», что из уст любого другого обычного человека прозвучало бы как поток восторгов и удивлений умениями ребенка, ушел к себе. А когда через полчаса восхищенный своим успехом (а зрители без сомнений приняли его) и запыхавшийся от волнения Ноя, захотел первым делом поделиться своей радостью именно с Феридом, как с человеком, благодаря которому он получил такой шанс, то нигде не смог отыскать его. Когда он спрашивал у других те лишь пожимали плечами, в лучшем случае говоря, что еще недавно видели его где-то здесь на площадке. Ужасно расстроившись отсутствию своего благодетеля, перед коим ему более всего хотелось проявить свои способности, он совсем уже было опустил руки. А ведь он так надеялся, что Ферид пожелает понаблюдать за ним. Он так старался и все это в основном лишь для того, чтобы этот человек не подумал, что зря потратил на него силы и время. Другими словами Ноя выкладывался на все 100% надеясь по сути произвести внимание не на собравшуюся в зале толпу зрителей, а для того, чтобы впечатлить одного единственного человека, а именно он-то, как не прискорбно, как раз и отсутствовал. Какое глубокое разочарование. Несмотря на поглощающую его безмерную радость после удачного выступления, Ноя чуть было не расплакался такому исходу событий, но сдержавшись утешил себя мыслью, если можно так сказать, что такому метру, как Батори будет просто скушно наблюдать за выступлением новичка и что у него наверняка полным-полно своих дел, чтобы тратить время попусту следя за начинающим. К тому же, как он узнал, Ферид некоторое время находился здесь, а значит, велика вероятность, что он мог видеть его выступление и после как-то это прокомментирует. И опять же, успех Нои не сможет долго оставаться втайне от наставника. Так что при любом раскладе рано или поздно, но Батори должен будет затронуть тему выступления. Кое как подобными мыслями, он заставил себя взбодриться. Ничего. Это повод усовершенствовать свои навыки и когда придет время, набраться смелости и попросить Ферида непосредственно понаблюдать за ним, и тогда уже проявить себя в самом лучшем виде. А сейчас, чтобы он показал лучшему актеру, свою дрожь в коленках и запинающийся голос? Нет, даже хорошо, что Ферида не было. Ноя бы со стыда сгорел, если бы мужчина сделал ему замечание о некачественной игре, ведь он и так понимал свои косяки и услышать о них из уст человека, подобного Фериду просто ужасно. Уж лучше пускай все остается так как есть. «Да, — сказал сам себе мальчик, — пожалуй так будет лучше всего. Он не обязан следить за мной и восхищаться моими достижениями только потому, что является моим опекуном, но если я попрошу его понаблюдать за своей игрой, чтобы после дать несколько практических указаний, на это он может согласиться. И вот тогда уже я не подкачаю. Выложусь на полную!» — он решительно сжал кулаки. — Ах, как было бы здорово, — мечтательно прошептал он затем, — если бы он сам учил меня. Я убежден, что лучшего преподавателя мне не отыскать на всем белом свете. Если бы моим обучением занимался господин Батори, а не учитель Хируко, я бы не сделал столько ошибок, сколько совершил сегодня. У кого же еще черпать бесценный опыт, как не у человека с таким выдающимся прошлым? Снова печальный, мечтательный вздох. Надо сказать, что Ноя не торопился присоединиться к своим коллегам по сцене за празднованием дебюта, хотя и получил приглашение. Он пока оставался в стороне, предаваясь размышлениями, в то время как другие актеры, оставив стены Кабуки, уже начинали праздновать окончание спектакля. — А ведь интересно, — думал мальчик возвращаясь к себе в гримерку, — я знаю, что Ферид занят больше административными делами и больше уделяет внимание именно работе с персоналом. Тем не менее, свою работу актера он также не бросил. Удивительно! И надо заметить, сколько я уже здесь нахожусь, но я ни разу не слышал, чтобы он был задействован в какой-либо постановке. Случайность? Или же он предпочитает выступать в каких-то особенных спектаклях, которые не могут происходить каждый день? Возможно, это какие-то особенные спектакли, для узкого круга зрителей. А может быть я просто нахожусь здесь слишком мало, чтобы попасть на его выступление? О, как бы я хотел хотя бы одним глазком увидеть, как он в деле. Наверняка это незабываемое зрелище. До сих пор я мог только слышать о нем и его выступлениях, как о чем-то самом лучшем и возвышенном, самом упоительном, что может только подарить человеку игра по-настоящему искусного исполнителя. «Я живу с ним, — Ноя печально улыбнулся, — но так мало о нем знаю. И что самое ужасное я не могу найти тропинку, которая позволит мне приблизиться к нему. Хоть чуть-чуть. Хоть самую малость. Мне кажется, я бы столько всего мог от него подчерпнуть, что прямо дух захватывает. Но, увы, он словно бы отгородился стеной и не подпускает меня ближе установленных им самим пределов. Мы практически не видимся. Утром, когда я просыпаюсь, он обычно уже уходит, а вечером… Вечером он также довольно поздно возвращается домой. Делает ли он это нарочно или это обычный темп его жизни?» Ное претила мысль, что хозяин избегает появляться дома лишь потому, что он находится там. Именно поэтому, когда впервые возникло такое подозрение, он в первую очередь справился об этом у слуг и получил весьма удовлетворительный ответ из которого следовало, что хозяин и до его вселения имел тенденцию рано уходить утром и достаточно поздно возвращаться вечером. Это значительно облегчило Ное существование, хотя полностью тревогу и не убрало. Если он редко появляется дома, как же его застать, а? На работе он обычно занят так, что к нему подойти лишний раз боязно, не подступишься, да и Ное сложно отвлечься от своих собственных занятий, обедать он предпочитает вне театра, а дома и вовсе не поговорить. Как же быть? Что вообще думал о нем Ферид? Согласился бы он дать ему парочку наставлений по учебе, если бы Ноя попросил его об этом? Не дожидаясь возвращения домой, мальчик решил задать эти вопросы Батори напрямую, пока они оба еще на работе, и пошел к кабинету наставника сразу после того, как забежал к себе переодеться и снова отвергнув по пути предложение двух парней задействованных, как и он сам в сегодняшней постановке, пойти отпраздновать свое первое выступление. Какое празднование с остальными, когда он мог переброситься несколькими словами с Феридом Батори, причем на официальной основе? Он же не собирался просто назойливо докучать опекуну своим присутствием, а наоборот, собирался обратиться к нему по делу. А если допустить, что Ферид видел его выступление то возможно у него самого найдется что сказать Ное после всего. Не за чем ждать более удобного случая, куда лучше решить все прямо сейчас. И пускай сердце бьется от волнения и первому заговорить с Батори страшно до жути, Ноя не может позволить себе дать слабину после того, как набрался смелости выйти и сыграть перед уймой народу. Однако тут его ожидало еще одно разочарование. Войдя в приемную, Ноя столкнулся с секретарем, который сообщил, что господин Ферид слишком занят и не намерен ни с кем разговаривать. — Занят? — изумился мальчик. — Но как же так? Разве рабочий день не окончен? Почему я не могу зайти к нему? У меня… Я ведь… Мне надо задать ему личный вопрос. Неужели Вы не понимаете? — Я все отлично понимаю, — вздохнул парень. — И в другой раз с удовольствием бы исполнил Ваше желание, но все дело в приказе самого господина Ферида. Он должен закончить кое какие дела, плюс отчитаться с начальством по поводу выступления, и настоятельно просил избавить его от чужого внимания. Я лишь выполняю его распоряжение, ничего личного. — Какая жалость, — опустил глаза Ноя. — Я мог бы предложить Вам подождать, но боюсь это может занять больше времени, чем ожидается. — И что же мне теперь делать? Я ведь хотел встретиться с ним, — расстроено проговорил Ноя. — Если хочешь знать мое мнение, — подмигнул секретарь, — то думаю, тебе не стоит расстраиваться. В конце концов сегодня ты еще вполне сможешь задать ему свои вопросы. — Это как? Парень усмехнулся. — Очень просто. Он же не будет век тут сидеть и рано или поздно поедет домой. Понимаешь? Он намекал на то, что поскольку Ноя живет у Батори то свидеться ему с ним труда не составит. Ах, если бы он знал, что застать Ферида дома так же тяжело, как и оторвать от дел в рабочее время, то не говорил бы так уверенно. А Ноя уже было обрадовался. Что же, видимо и впрямь придется отложить беседу до следующего раза. Ничего не поделаешь, пожалуй, придется возвращаться домой одному. Опять. Возможно, повезет и Ферид освободиться не так поздно и Ноя сумеет дождаться его возвращения или в крайнем случае, сумеет застать его утром. И все же странно, что Ферид даже ничего ему не сказал по поводу выступления. Хотя бы из вежливости мог проявить немного внимания. Все же для Нои это такой важный шаг в карьере. Мог бы хоть появиться и скупо поздравить. Какой же он все-таки необычный человек. Такой сдержанный, такой строгий. Глядя на него, на его манеры с трудом вериться, что он может быть замешан в каких-то грязных делах. Скорее всего то, что он слышал о Батори, все эти мерзкие сплетни, являются сплошной выдумкой завистников, которых у такого человека должно быть предостаточно. Так что нет нужды ему опасаться. Проведя с этим человеком какое-то время, видя его образ жизни и делая выводы относительно образа мышления всяческие страхи, что ранее заставляли его настороженно относится к Фериду, растворились сами собой. Он больше не боялся, что Батори взял его к себе с какими-то недобрыми намереньями и собирался использовать его в своих грязных целях. Никаких недвусмысленных намеков или уж тем более поползновений с его стороны за все время их жизни под одной крышей и близко не было. Какой там! Ферида дома было не застать! И пусть мальчик все же не до конца понимал истинные причины решения Батори взять его к себе, он все же склонялся к идее, что Батори и впрямь слишком ответственный и дабы избежать неприятностей с коллективом, решил все наиболее доступным способом. То есть, все ради защиты того над кем взял покровительство в тот самый день, когда забрал Ною из дома Тамасабуро. И вот ни с чем Ноя поплелся обратно, решив во что бы то ни стало дождаться Ферида дома. И не важно пусть хоть под утро заявиться, он ни за что не уснет и непременно поговорит с ним, раз уж сейчас у него нашлись еще дела.

***

«Хм, а может все же следовало не спешить и встретить его после выступления?» — отведя взгляд от кипы бумаг, покоящихся на столе, мысленно спросил себя Ферид. В некотором роде он чувствовал себя обязанным после завершения спектакля сказать хоть несколько слов своему воспитаннику, изрядно старавшемуся не ударить в грязь лицом весь вечер. Надо заметить, что в глазах опекуна он был достоин похвалы и будь здесь сейчас старик Тамасабуро, он бы вполне мог гордиться своим воспитанником. Но все же остановившись на мысли, что поступил правильно и что это будет Ное хорошим уроком и впредь не позволит ему расслабиться и вынудит стремиться к лучшим показателям, он намеревался уже продолжить составлять отчет, как вдруг легкий скрип за спиной привлек его внимание. Обернувшись, Ферид поглядел на окно. В кабинете стоял полумрак. Только свет от настольной лампы, да блики экрана компьютера освещали помещение. — Должно быть ветер, — предположил мужчина, заметив, как неестественно сильно покачиваются шторы. Перед этим он оставил окно незапертым, слегка притворенным, так как показалось что в кабинете несмотря на работу кондиционера все же довольно душно. Похоже, резкий порыв воздуха приоткрыл окно сильнее. Бросив мельком взгляд на часы, показывающие где-то около одиннадцати вечера и подумав о том, что уже можно и заканчивать, тем более, что основная часть дел уже сделана, Ферид поднялся и направился к распахнутому окну из которого неплохо так сквозило. Протянув руку, он наглухо затворил его и еще пару секунд стоял, наблюдая за сверкающими огнями улицами. Как вдруг Ферид ощутил постороннее присутствие в совершенно пустой комнате. А после, половицы паркета скрипнули и прямо за спиной послышалось чужое дыхание. — Наконец-то. Я дождался… Ледяная волна прошла по позвоночнику Батори. Он резко развернулся на этот голос. — Ты! — только и выдохнул он. — Тихо! Ни звука! — черный силуэт надвинулся на Ферида, тем самым заставив его невольно отступить и вжаться в подоконник. В то же мгновенье в полутьме кабинета что-то сверкнуло и Ферид ощутил прикосновение чего-то острого и холодного к своей шее. Приставленный к горлу нож, как собственно и появление непрошенного гостя, не заставили Батори потерять самообладание. На удивление железная выдержка актера дала о себе знать даже в такой ситуации, когда любой другой просто бы запаниковал. Ферид держался спокойно и даже насмешливо взирал на своего оппонента, имеющего в данном случае явное преимущество. — Скажи мне только одно, — с кривой ухмылкой прямо глядя на ночного гостя, произнес Ферид. — Он знает о том, что ты сейчас здесь? — Не смей! — почему-то это разгневало визитера. Сталь тут же сильнее врезалась в кожу и лезвие окрасилось алым. — Не смей даже заикаться о нем, — прошипел мужчина. — Ты! Что ты можешь знать о нем? О тех страданиях, которые он по твоей милости вынес! Да ты даже не смеешь имени его произносить, после всего того, на что обрек его! — О, так как я погляжу тут имеет место кровная месть? Значит, это не просто мелкое хулиганство с целью запугать? — из слов Дона Ферид сразу сделал вывод, что Шикаме ничего об этом акте неизвестно, стало быть причина по которой Дон решил поквитаться с ним лежит в совершенно ином. — Смеешь еще выпендриваться? Думаешь я с тобой шутить буду? — Как можно? Я более чем уверен, ты пришел с самыми серьезными намерениями. Только не пойму откуда такая враждебность? Был бы ты еще моим подчиненным я бы может и не стал удивляться приступу ненависти, но ты… Чем же я так тебе не угодил, а, Дон? — Заткнись! — прошипел Дон, а это именно он и был. — Ты думаешь мне не за что ненавидеть тебя? Думаешь, нет у меня причин желать тебе смерти? О, конечно, откуда бы в душе Дона взяться расположению в отношении Батори, который полностью завладел разумом его старшего брата и зная об этой слабости которую тот питал к нему, только и делал что пользовался своей властью. В то же время Дона терзала жгучая зависть. Он ненавидел Ферида еще и чувств ему добавлял также тот факт, что его брат позволял себе это маленькое увлечение в то время, как Дону было категорически запрещено питать чувства в отношении Шиндо. А чем собственно Микаэль отличался от Ферида? И почему Шикаме было позволено удовлетворять свою страсть, а он был вынужден отказаться от своего счастья? Подобная несправедливость вылилась в беспредельную ненависть в отношении наставника актеров Кабуки и когда появилась возможность стереть с лица земли этого субъекта, Дон не долго думая самолично взялся за выполнение задания Микагэ, вместо того чтобы поручить это кому-то из своих людей, что было бы куда логичнее и правильнее. Он с упоением выжидал момента, когда застанет Ферида одного и исполнит свою месть, всласть насладившись моментом истины. — Возможно и есть, — пожал плечами Ферид. — Ведь не зря же ты упомянул о каких-то там страданиях, которые ему, якобы, довелось вынести по моей милости. -Смеешься? Еще хватает наглости потешаться, сволочь?! — выпалил Дон, но тут же взял себя в руки. Все же он был хозяином положения и не зачем вестись на провокации подобного человека. — Впрочем, делай что хочешь. Все равно это тебя не спасет. Ничто тебя уже не спасет от твоей участи. — Тут ты прав, — покорно согласился Ферид. –Мне с тобой в силе не тягаться, к тому же смею предположить, что у тебя есть помощники на случай, если ты не управишься в одиночку, ну, вдруг я начну сопротивляться или что-то в этом роде. — Тебе не уйти, это верно, — согласился Дон. — Глупо даже пытаться. «Значит, я прав, — тут же молнией блеснуло в голове Батори. — Он пришел не один. И возможно за дверью меня поджидают его дружки. Дело дрянь. Такими темпами, этот параноик в самом деле меня прикончит. Нет. Не могу поверить, что он сам решился на нечто подобное. Тут явно что-то не то. За этим кто-то стоит. Кто-то, кто вероятно сыграл на чувствах этого кретина и вынудил его плясать под свою дудку. Но кто бы это мог быть? Не может быть! — его вдруг осенила чудовищная догадка. — Если за всем стоит он, тогда…» Ферид едва сумел подавить шок от собственной мысли и сохранить присутствие духа перед смертельной опасностью. — Хорошо, раз уж мне все равно конец, позволь прежде чем ты исполнишь то, ради чего явился, я кое что скажу. Дон задумался. В принципе не было ничего такого, чтобы помешало ему запретить сказать Фериду несколько слов. Все равно решение свое он не изменит, а исполнить приговор можно и спустя пару минут. Время есть. Микагэ устроил все так, что в этом крыле здания никого не будет до следующего утра, а значит, можно не тревожиться о том, что кто-то их побеспокоит. — Ну, валяй! — небрежно бросил он, отступив на шаг с издевкой поглядывая на свою жертву. — Даже любопытно, что ты можешь сказать мне при таком раскладе. Когда Дон отошел, Ферид вздохнул свободнее. Коснувшись кончиками пальцев шеи, он ощутил влагу, а когда взглянул на пальцы то увидел красные пятна. — Забавно, — слабо улыбнулся, прикрыв глаза. — Твой брат никогда не позволял себе требовать больше, чем он уже имеет. В этом между вами существует разительное отличие, уж прости, но далеко не в твою пользу. — Что ты сказал? — нахмурился Дон, не совсем уловив смысл сказанного, но ощущая оскорбление. — Я хочу сказать, — терпеливо ответствовал Ферид, — что твой брат всегда знал где нужно остановиться, чтобы не преступить запретную черту, в отличие от тебя, алчно и по-детски стремящегося заполучить все и сразу, даже не заботясь о последствиях. — Как это понимать? Ты пытаешься оскорбить меня?! Да кем ты себя возомнил?! — Отнюдь. Я лишь помогаю тебе увидеть ту сторону твоей натуры, о которой ты быть может даже не догадываешься, но она является тем мощным механизмом, который усложняет тебе же жизнь. — Я ничего не понимаю. О чем ты говоришь? Что за бред? Да за кого ты меня принимаешь? Я не одна из твоих шавок, которых ты безнаказанно дрессируешь! К чертям твои нравоучения! — Пораскинь мозгами, — хмыкнул Батори с презрением глядя на Дона. — Ради кого ты сейчас здесь в действительности? Мстишь за поруганную честь своего брата, хах? Жалкий лепет. Не смеши меня. Последний человек о ком ты думаешь на данный момент, это Шикама. — Замолчи! — содрогнулся Дон. — Заткнись немедленно или я! — Что? Убьешь меня? — издевательски протянул Батори. — Так смелее, — он раскинул руки в стороны, вставляя грудь, — разве не за этим ты здесь, чтобы прикончить меня? Дрожишь? Не решаешься? А знаешь почему? Потому что в глубине души ты прекрасно понимаешь, что так твою проблему не решить. Даже если ты убьешь меня и всех в этом театре, того факта, что твой брат будет всегда стоять выше тебя не изменить. И я не говорю о его положении лидера мафии. Я говорю о тех душевных качествах, которые при всех своих недостатках несет в себе этот человек. Благородство и преданность делу, именно то, за что его ценят и уважают коллеги и чему бы тебе следовало бы у него поучиться, а не разгуливать по Киото в облачении эдакого крутого перца в сопровождении шайки. Дешевой показушностью зарабатывать себе имидж. Не мудрено, что Шикама так печется о тебе. Ты ведешь себя как избалованный ребенок, капризничающий от того, что у него хотят забрать конфетку и совершенно не собираешься взрослеть. Даже сейчас вместо того, чтобы взяться за ум, начать по-настоящему помогать своему брату, поговорить с Шикамой на чистоту и решить все ваши недосказанности, ты нашел козла отпущения в моем лице. Хочешь убить меня, ну давай, отведи душу. Прикончи меня, но учти, моя смерть станет тяжким испытанием для того, о ком ты так якобы заботишься. Пора становиться взрослее Дон и начать понимать, что люди сами выбирают свою участь. Сами решают кому приносить себя в жертву, какие слабости иметь и никто не вправе винить их за выбор, пусть даже приносящий им боль. — Не смей! — содрогнулся от всей этой тирады Дон, чуя правоту за Феридом и свое поражение. — Не смей говорить обо мне так, будто бы знаешь все на свете! Я не знаю, что там тебе порассказал Шикама, но ты ни черта не знаешь ни обо мне, ни о нем! В то время как я все прекрасно видел. На протяжении многих лет видел, как он унижался и лебезил перед тобой, а ты высокомерно игнорировал его. Ты просто издевался над моим братом, хотя прекрасно понимал, какие чувства он к тебе испытывал! Что? Станешь отрицать? Будешь говорить, что я ошибаюсь и ничего такого не было?! — Не скрою, — подумав, ответил Ферид. — Мне прекрасно известно, что твой брат питает ко мне слабость. — Мразь… — Да, я знаю, что он испытывает ко мне чувства, позорящие его имя, знаю. Отлично знаю, уже давно, только… Что с того? — Как что? Неужели не понятно? — Что мне теперь, зная это, уступить ему? Это было бы смешно, если бы не было так омерзительно. — Омерзительно? — Хах, не каждому по душе такой род отношений. — Значит ты нарочно издеваешься над ним, зная, что никогда ничего не будет? Тебе нравится мучить его, кормить ложными надеждами? — Он сам все понимает, в отличие от тебя. И его устраивает такое положение, ибо он ни разу не просил меня дать ему больше, чем он уже имеет. — Это потому что ты не оставляешь ему выбора! Ты привязал его к себе и не собираешься отпускать! — Я пытаюсь говорить с сумасшедшим, как это глупо и недальновидно с моей стороны, — покачал головой Ферид. — Скажу тебе последнее, мальчик, твой брат делает все по своей собственной воле и если бы я имел власть влиять на его решения и поступки, поверь, я бы не стал тратить свое время на столь жалкого человека. — Смеешь называть его жалким? — хищно осклабился Дон. — Слышал бы тебя Шикама. Небось, сразу же бы изменил свое решение в отношении тебя. — Тогда очень кстати, — с вызовом едко бросил Ферид, — что он далеко и нас не слышит. Ему было бы крайне неприятно смотреть, как его брат совершает непоправимую ошибку. — Избавиться от кого-то вроде тебя не такая уж ошибка, я бы назвал это скорее благом. Очищением. Без тебя этот мир станет лучше, — Дон сделал шаг по направлению Батори. Нож в его руке зловеще сверкнул. Ферид напрягся всем телом. Он ощущал свою погибель. Еще один шаг, еще одно движение и его жизнь оборвется навечно. Вся жизнь, все планы на будущее, мечты и надежды должны пасть пред эгоизмом двух людей, один из которых его непосредственный начальник, а второй изображающий рыцаря и защитника прав человеческих брат его старого друга. — Наверное, Микагэ неплохо раскошелился, чтобы оплатить этот банкет? –бледнея по мере того, как Дон приближался, произнес с ухмылкой Ферид. — О чем ты? — фыркнул Дон. — Я не потребовал с него никакой платы. Он предоставил мне информацию, о том где и как тебя лучше всего отыскать, тем самым оказав мне ответную услугу. Ведь я уже давно хочу свести с тобой счеты. — Как мило, что вы нашли друг друга, — хмыкнул Батори, подтвердив еще одну свою догадку. Хозяин вечеринки не кто иной, как его начальник. Видимо, он не смог стерпеть его неподчинение и решил уладить конфликт просто натравив на него убийцу. Вполне разумно и можно было в другой раз восхититься предприимчивостью Микагэ, тем что орудием своей мести он избрал именно Дона, не обычного наемника, а птицу столь высокого полета. Того, перед чьим действием бессилен даже Шикама Доджи. Случайно ли его выбор пал на Дона или же это просто стечение обстоятельств и Микагэ просто хотел быть уверенным, что его желание исполниться, судить уже нет смысла. Ничто уже не имеет смысла перед лицом Смерти, а она в случае Ферида неизбежна. Убеждать дальше Дона в неразумности его действий — бесполезно, звать на помощь некого. Все разошлись. А пока старик вахтер среагирует на зов, да прибежит, он уже будет мертв. Мобильный остался лежать на столе, то есть попытаться позвонить также нереально. — Это была последняя гадость, которую ты позволил себе, не правда ли? — злобно покосился на него Дон. — Если тебе больше нечего добавить… Тонкая улыбка скользнула по губам Ферида. Он приготовился принять удар, понимая, что бежать ему некуда. Даже если он обезвредит Дона, что в принципе было бы не так уж легко, учитывая во скольких потасовках участвовал прежде Дон и какой колоссальный опыт драк он имеет за плечами несмотря на возраст, то сейчас сюда немедленно ворвутся его подручные и уж наверняка расправятся с ним без суда и следствия. — Прости, Ноя, — прошептал он, закрыв глаза, — мы не долго оставались вместе. Я хотел бы стать для тебя лучшим родителем, но этому уже не суждено сбыться. Прощай… Рука с ножом взметнулась в воздухе и в следующий миг сталь со свистом прорезала пространство.