Танец белой цапли

«В голове не укладывается…» Ноя сидит на стуле, обхватив руками колени, прижатые к животу. За окнами темно. Просторную, но не очень большую спальню освещает бра, сделанный в виде канделябра с тремя свечами. Всё в сознании словно бы покрыто густой серой дымкой. Он сам до сих пор не понял, что с ним произошло. Не сказать, что он принял предложение находясь в состоянии какого-то помешательства или помутнения рассудка, но что-то, что не укладывается в общие рамки все же произошло. Когда Ферид Батори, этот утонченный аристократ, но слывущий как жестокий и хитрый деспот, с великим прошлым и весьма скромным, даже посредственным настоящим, внезапно сказал ему: «С этого дня я намереваюсь взять над тобой опекунство, вместо Тамасабуро», и добавив, что этим поможет Ное уберечься от всяческих нападок со стороны, задал один единственный вопрос: «Как ты на это смотришь?». В тот же миг, мальчик испытал такой прилив непонятного чувства, охватившего каждую клетку его тела, что практически не думая ответил согласием. С той самой секунды всё пронеслось как во сне. Он сам не понял, как вдруг оказался в доме наставникатеатра Кабуки вместе со своими пожитками, а сам хозяин время от времени мелькал перед его взором, отдавая какие-то указания людям, помогавшим в тихом, негласном, позднем переезде. Как всё получилось подросток до сих пор понять был не в силах. Что-то будто бы помутнило его разум, околдовало, ввело в состояние, в котором он не мог возражать. Опьянение человеком? Возможно ли это? И почему такое произошло? Как он мог не задавая вопросов, просто взять и сразу согласиться? Поразительно! Что же такое случилось с ним в тот момент? Что за неведомое доселе чувство пробилось наружу и вопреки здравым суждениями одержало вверх? Ноя даже не спросил мотива из-за которого некто вроде Ферида решил оказать ему подобного рода услугу. А услуга не маленькая! Хорошенькое дельце захотеть взять над собой покровительство перед каким-то мальчишкой. С чего бы это? Чем Ноя обязан такой роскоши, как внимание столь значимой персоны, известной за пределами района? Может это ловушка и аристократ просто замыслил что-то недоброе на его счет? Ведь если вспомнить слова Флориана о нем… То нахождение рядом с подобным человеком ничем не выгодней, чем пребывание в театре, где все кругом ополчились на него. Надо заметить, что Ноя не проводил лично столь сложный анализ ситуации. В его случае все эти осознания происходили скорее на интуитивном уровне, чем на уровне рассуждений. Все же будучи еще ребёнком он не мог так глобально размышлять над столь сложными вещами. Он лишь поражался собственному поведению и опасался, как бы столь опрометчивое действие не погубило его окончательно. Что же задумал в отношении него Батори? Если подумать, его поведение было странным всегда. Чего стоит только его помощь, а следом холодное безразличие и жесткие замечания. Одно с другим просто не вяжется. Он очень странный. Пугающе странный, но в то же время… Ноя не может отрицать того факта, что с первой секунды, как только увидел его, что-то в нем затрепетало. Он ощутил силу и могущество, величие и скрытую красоту души, которую ее хозяин умело скрывает за внешним видом беспристрастия. При виде него у Нои захватило дух, а когда он понял, что этот человек не кто иной как Ферид Батори, его уже появившийся огонёк интереса к данной персоне и вовсе воспылал алым пламенем восторженности. С того дня прошло много времени, но испытанного впервые чувства, Ноя уже не мог выбросить из своей памяти. И каждый раз когда ему удавалось заметить наставника, его сердце сжималось, дыхание перехватывало. Его обуревало восхищение и преклонение перед натурой столь возвышенной и сильной, пред идеалом, к которому он, как оказалось, стремился сам глубоко в душе. Да, для Нои Ферид Батори был идеалом человеческого существа, воплощением силы, мужества и в то же время непередаваемого изящества, утонченности и красоты, стремления на пути к достижению цели. И даже ужасные слухи о нем не могли поколебать его благоговейного трепета перед ним. Ноя стремился узнать о нем побольше и как отмечалось раньше с жадностью голодного зверя ловил каждую крупицу информации падающую, словно драгоценный камень из уст того или иного человека. Он подбирал эти камешки, вычищал, отшлифовывал и в красивой оправе ставил на полку к другим бесценным сокровищам, которые ему удавалось отыскать среди всей грязи и мусора. Таким образом он получил удивительный образ человека с которого стоило бы брать пример. Его главной мечтой в которой он боялся порой признаться даже самому себе было как можно лучше узнать, чем живет и дышит этот человек, но он боялся задавать слишком много вопросов, рискуя привлечь внимание окружающих. Чтобы те не косились на него с подозрением, мол, почему новенький так интересуется наставником? Не скрывается ли за этим что? Он не желал, чтобы другие заподозрили его в чрезмерной заинтересованности в Батори, а посему был вынужден скрывать свое предрасположение глубоко в себе. Разумеется, о том, чтобы когда-нибудь стать настолько близким актеру, чтобы тот предложил ему поселиться у себя, Ноя и помыслить себе не мог. Это было бы слишком хорошо, чтобы оказаться правдой. Да и кто он такой, чтобы претендовать на подобные милости? Тем не менее, все больше увлекаясь персоной Батори, тот же старик Тамасабуро, как ему казалось использующий его в своих целях, стал постепенно уходить из его мыслей. Это послужило отказу, признавать его за своего благодетеля и, как мы уже видели отказаться от привычки называть его своим дедом. Будучи все же благодарным старику за то, что позволил ему подняться из низин, Ноя все-таки не мог вечно жить прошлым, вечно быть привязанным и обижаться, тем более, что будущее уготовило ему встречу с другим человеком. Посему когда прозвучало подобное предложение из уст наставника, мальчик просто опешил, а потом его подсознательный разум сам вытолкнул из его рта ответ, ставший в итоге ключевым и окончательным. Он сказал «да». Он сказал твердое «да» человеку, которым восхищался, который несмотря на все сплетни был эталоном личности, избравшей себе тернистый путь актера Кабуки и успешно прошедший его. И теперь… Ноя здесь. В доме этой знаменитой личности. Сидит в одной из его комнат, на одном из его стульев и пытается прийти в себя после шока от собственного поступка. Что же теперь будет? Какая жизнь ожидает его под крышей рядом с этим человеком? Он же холоден, как лед, непроницаем и тверд, точно гранитная скала. Что же теперь будет? И почему старик Тамасабуро согласился на это? Было ли это их совместной задумкой с самого начала, ведь Ферид тоже был его учеником? Но судя по всему, отношения между Феридом и Тамасабуро довольно напряженные. Маловероятно, чтобы они были в сговоре. Скорее всего, каждый из них действует отдельно от другого. Тогда становится еще более непонятным, почему некто, подобный Фериду Батори сделал такой невероятный шаг! Может у него есть свой расчет, умысел о котором Ноя не подозревает… При этой мысли ледяная волна пробежала по позвоночнику мальчика. А может… Ферид просто заметил в нем что-то? Нечто особенное, что привлекло его внимание и далее побуждало вступаться за него всякий раз, когда Ное грозила та или иная опасность? И все это без какого-либо злого умысла со стороны? Самая обычная симпатия? И если так… то почему? Почему всё так произошло? Что же послужило толчком к ее возникновению? Мальчик пытался разобраться во всем, но в итоге все размышления пришли либо в тупик, либо проявились в воображении в виде вариантов, которые только в кошмарных снах могут явиться и это ему не больно уж понравилось. А может не за чем ломать себе голову? Достаточно того, что это произошло вопреки всем чаяниям? И чем думать, мучиться и гадать не лучше ли просто порадоваться сложившимся обстоятельствам? Даже если за этим последует горькое разочарование и боль, почему бы не позволить себе хотя бы чуточку забвения, чуточку счастья. А там будь что будет… В конце концов в этой сделке, заключенной между ними, есть явное преимущество. Страшно представить, конечно, как отнесутся к этому в театре, но какое Ное дело до их мнений, если сам Ферид Батори взял его под своё крыло. Разве может быть ему теперь дело до каких-то там чужих возмущений? И пусть в прошлом у Нои уже был печальный опыт доверия малознакомым людям, принесший множество боли и проблем, в данном случае подросток руководствовался тем, что с самого начала не питал в отношении Ферида тех чувств, которые внушил ему при своем первом появлении ЛилиасФлориан. Собственно эта утешающая мысль и помогла ему в конечном счете примириться со своим новым положением, которым он хотел при первой же удачной возможности поделиться с Сионом. Ему стало забавно каким будет лицо его друга, когда он в следующий раз сообщит ему, что некто Ферид Батори взял над ним опекунство. Наверняка он будет испуган и начнет волноваться. Ведь каким бы он не хотел казаться гранитным, Ноя знал, что Сион питает к нему теплые братские чувства и полностью разделял их. В тот вечер Ноя с замиранием сердца ожидал возвращения Ферида домой и момента, когда тот захочет видеть его иговорить с ним. Но к его огорчению, мужчина, возвратясь домой, не пожелал с ним встретиться и прямиком отправился к себе. Мальчик ждал встречи в их новом статусе, но ее так и не последовало, хотя Ноя узнал, что Батори вернулся. Это было странным проявлением опекунства, даже не пожелать в первый вечер встретиться с тем, кого взял к себе. Но ничего не поделаешь, Ферид Батори очень непредсказуемый человек и что у него в голове известно лишь ему одному. Может быть завтра, во время завтрака им удастся перекинуться парой слов. Тем не менее и утром, проснувшись, Ноя тут же бросился прочь из спальни, но ему сообщили, что хозяин уже на работе и передал, чтобы он тоже не задерживался, а поскорее завтракал и его отвезут в театр. Когда слуга удалился, Ноя остался стоять в полной растерянности. Стало очевидным, что невзирая на свое решение Ферид не намерен так или иначе сближаться с ним. Такой факт почему-то сильно расстроил Ною. Несколько иначе он себе представлял свое будущее. Вопреки тучи роящихся в голове мыслей и чувств, обосновавшихся в сердце, Ноя исполнил предписание Ферида и в скорости тоже прибыл на работу. Сердце сильно билось в груди от волнения, когда он выходил из машины, которая, все знали, принадлежит наставнику Кабуки, и затем входил на крыльцо здания храма искусств, даже не представляя, что его теперь ждет.

***

— Черт бы тебя побрал! Хитроумный ублюдок! Проклятый интриган! Нашел-таки лазейку! И как вообще пронюхал, вездесущий гад? О, попадись мне только, да я тебя своими руками… — на этом монолог оборвался, мужчина от жуткой досады только сжал кулаки, признавая свое бессилие. — Ах, как знал, как знал, что так дела не будет! — сокрушенно пробормотал он. — Нутром чуял, что эта падаль мне только палки в колеса ставить будет. Ох, не удивлюсь если все мои неудачи его поганых рук дело. Наблюдавшие за неистовым гневом своего работодателя, выражавшегося впрочем лишь в брани и искаженном ненавистью лице, несколько человек, входящих в «приближенные» Микагэ в числе которых сейчас был Лилиас, только удрученно смотрели на босса полностью разделяя и только делая вид, что разделяют его чувства. «А может ли, — подумал Флориан, равно как и все уже будучи в курсе события, взбудоражившего весь Кабуки, — что тем, кто прислал мне фото был именно Батори? Что если его ненависть к Шиндо была лишь игрой и на самом деле он жаждал его освобождения? Как все странно… Жуть, вот уж никогда бы не подумал, что наш наставник имеет тенденцию покрывать некоторых примечательных ему актеров.» Подобная идея пришла парню в голову, однако же он не поторопился ее озвучивать, несмотря на то, что очень хотелось добавить в список проступков Батори еще один пункт провинности пусть даже и надуманной им самим. «Как жаль, что я сам замешан в этом дельце, — юноша стиснул зубы. — Противно думать, что именно Батори сыграл на моем желании избавиться от Шиндо. Ублюдок, манипулятор хренов. Пусть я добился своего, Шиндо в Кабуки больше нет, но я все равно не прощу тебе того, что ты смел использовать меня и мои слабости!» Он поглядел на досадующего Микагэ с чувством той надежды, которая появляется у людей слабых рассчитывающих, что некто более могущественный исполнит их злую волю самым достойным образом. — А ведь сколько лет служил мне верой и правдой, — продолжал изливать яд Микагэ. — Сколько лет закрывал глаза на мои дела. С чего бы вдруг этот мерзавец решил вмешаться? Какое ему дело до мальчишки? Был мне надежной опорой, хотя и не признавал моих методов, но предпочитал отмалчиваться. А сейчас что, решил взбунтоваться? И из-за кого? Из-за мелкого паршивца, которого сам же мне и привел? Вот мерзавец, подлец… Ничтожество… «Самое омерзительное, что теперь, — добавил Микагэ про себя то, что не желал, чтобы услышали другие, — использовать мальчишку у меня нет никакой возможности. Он же наверняка будет стеречь его как Цербер, небось, потому и решился на такой шаг. Двуличный ублюдок. Что же ты задумал, а?» — Господин Микагэ, — робко обратился к погрузившемуся в думы директору секретарь. — Пошли прочь! — рявкнул Микагэ. — Не желаю Вас видеть! Толку от вас! Только и можете что бездельничать! Вон, кому сказал?! Опасаясь ослушаться, все, кто были в комнате быстро покинули ее. Лилиас уходил последним. Затворяя дверь, он бросил последний взгляд на Микагэ. — Только не предайте моих ожиданий, господин директор, — прошептал он. — Накажите их как следует. И только произнеся эти слова, он вышел. Его сакральная просьба не осталась не замеченной, хоть и не была услышана в точности. А всё дело в том, что Микагэ питал аналогичные чувства в отношении своего работника и в этот момент как раз размышлял над тем, как ему стоит поступить. — Если мелкого щенка не достать, да и за ним стоит Тамасабуро, с которым конфликт мне совсем не нужен, плюс, в будущем он еще сможет послужить мне, то я должен сделать то, что в моих силах. А чтобы однажды Ноя начал исполнять свой «долг» нужно чтобы путь к нему был свободен. И если старик далеко и мальчишка не склонен прибегать к его помощи, значит… — Микагэ сузил глаза. — Значит, должно просто смести с пути того, кто вознамерился чинить препятствия. И кажется, я уже знаю человека, который сумел бы мне подсобить в столь деликатном дельце. Когда под конец рабочего дня в дверь кабинета робко постучали, Ферид лишь на мгновенье отвел взор от монитора компьютера. — Войдите, — строго приказал он, глядя в экран и что-то печатая на клавиатуре. — Добрый вечер, — прозвучал слегка неуверенный голос. Батори отвлекся от работы при звуке этого голоса и, подняв голову, пристально поглядел на своего посетителя. Ним оказался темноволосый мальчик, примерно лет 12 на вид, с удивительно светлой, почти прозрачной кожей с синими прожилками вен и темными, большими глазами, окаймленными длинными, пушистыми ресницами. Внешне мальчик больше походил на куклу, нежели на живого человека. При одном лишь взгляде на него сразу было видно сколько труда и заботы вложила в свое творение затейница Природа. Ноя в будущем должен был превратиться в прекрасного юношу, способного очаровать любую девушку одной своей лучезарной улыбкой, исходящей из самой глубины его чистого сердца. — А, это ты, — хмыкнул Батори и с видом, словно его не заботит появление мальчика, вновь устремил взор на экран. — Ну, проходи, коль пришел. Ноя затворил дверь и сделал несколько шагов по кабинету, но не пройдя и метра остановился в нерешительности. Необходимо было что-то сказать, но как начать говорить с тем, кто игнорирует тебя вот уже несколько дней подряд? — Ты пришел что-то сказать? Есть жалобы на рабочем месте или еще что? — не глядя на мальчика проговорил Ферид. — Нет, все в порядке, — запротестовал Ноя. — У меня жалоб нет и просьб, к слову, тоже. — Хмм, — Ферид выжидающе замолчал. Не мог же мальчишка явиться к нему запросто так. Это абсурдно. — Так чего же ты хочешь? — Господин Батори, я! — набравшись смелости начал было Тамасабуро, однако тут же осекся. Причина его прихода вдруг показалась ему нелепой. Ферид краем глаза проследил за ним и тихонько, незаметно хмыкнул. — Тогда, — заговорил мужчина по-прежнему продолжая работать, — ты ответь мне. Ноя напрягся. — Как твои дела с коллективом? Мальчик ответил не сразу. Он искоса поглядел на Батори. — Зачем Вы спрашиваете? Вы же знаете ответ лучше меня самого. — И тем не менее. Ноя вздохнул. — С тех пор, как в театре узнали, что я… сменил место проживания, никто, кто раньше не упускал возможности «пообщаться» со мной, теперь не осмеливается приближаться ко мне. И все это… — Ноя взглянул на мужчину. — Благодаря Вам. Ни один мускул не дрогнул на серьезном лице наставника актеров Кабуки. Словно и не ему сейчас выказывали благодарность. — Господин Батори, я хочу поблагодарить Вас за оказанную услугу. Вы не должны были так поступать, но Вы сделали это. Помогли мне. И я готов отплатить Вам за услугу, — Ноя поклонился. — Чем я могу быть Вам обязан? В реальности совсем не это хотел узнать у мужчины Ноя, однако обстоятельства сложились так, что он не посмел заикнуться о вопросе, поистине тревожившим его. — Для меня будет лучшей наградой, если ты не ударишь в грязь лицом на выступлении. Большего мне, как вашему наставнику, не нужно, — довольно машинально и сдержанно произнес Батори, как если бы говорил это любому другому актеру их группы. — Я не подведу Вас. Я сделаю все, что в моих силах, — опустил взгляд Ноя, чье настроение начало катиться вниз, поскольку он не встречал той реакции, которую надеялся получить от своего нового опекуна. Но тому похоже было совсем все безразлично. Не понятно, зачем он взял к себе Ною? Из прихоти? Обычный каприз? Ведь что-то не похоже, что его беспокоит его будущее. Ноя поджал губы, а после беспомощно опустил голову. — Господин Батори, — мальчик снова прямо поглядел на наставника. — А, эм… Когда Вы собираетесь домой? — Мой рабочий день не нормирован. Все будет зависеть от того, как пройдет выступление. А почему тебя это волнует? — Да, ничего. Просто так интересуюсь, — замахал руками мальчик. — Просто так? — поднял бровь Ферид и опять посмотрел в компьютер. — На данный момент, я должен закончить работу с бумагами, а это примерно полтора-два часа… — Полтора часа! — ужаснулся Ноя. — Не беспокойся, водитель отвезет тебя домой. Ох, совсем не такой ответ хотел услышать Ноя. Ему было безразлично найдется ли тот, кто доставит его к Фериду или нет. — Я не беспокоюсь. Просто еще целых полтора часа. — Это еще не все, — криво усмехнулся Батори. — После этого у меня встреча с другом. Если я и вернусь сегодня домой, то не раньше 12. — Еще и встреча, — совсем упавшим голосом повторил Ноя. — Да, — кивнул Ферид. — Еще и встреча. Только тебе до всего этого какое дело? Не думаю, что мои дела помешают тебе набраться сил перед следующим днем. Или у тебя есть свои планы о которых мне ничего не известно? Просветишь? Насмешка прозвучавшая в тоне, смутила мальчика. — Нет, у меня не было никаких планов, — моментально соврал Ноя, хотя больше всего на свете ему бы хотелось провести этот вечер в обществе этого загадочного человека и возможно попытаться узнать о нем чуточку больше, чем он знает ныне. Но как видно, Судьбе было угодно распорядиться иначе. — И де́ла мне до Ваших занятий нет, — покачал головой мальчик. — Просто мне казалось… Мы могли бы… Впрочем, нет. Ничего. Простите, что отвлек Вас от работы, господин Батори. — Что-то еще? — видя, что Ноя не уходит и топчется в нерешительности на месте, спросил Ферид. — Нет, извините. Мальчик подошел к двери и взялся за резную ручку. Прежде чем отворить двери, он обернулся на наставника. Тот так и продолжил работать, не обращая на него никакого внимания. «Нет, я так не могу! Я должен хоть что-то понять!» Гонимый это мыслью, он резко развернулся на каблуках. — Господин Батори, — позвал он. — Ты еще здесь? — хмыкнул мужчина. — Да, я еще здесь и я, — Ноя набрал побольше воздуха в грудь. — Я хочу узнать, зачем Вы решили взять меня к себе? На этот раз Ферид оставил свою работу. Глубже сев в кресло, он устремил пронзительный взгляд своих серых глаз на мальчика. — С какой целью ты интересуешься? — немного помолчав спросил он, вместо ответа. — А разве не очевидно? — Я ведь кажется изначально дал тебе понять, для чего я это делаю. — Да, все верно, но мне кажется, что этого недостаточно! — воскликнул Ноя. — Разве такой шаг делается просто так? Вы же меня никогда раньше не знали и теперь не знаете! Я для Вас пустое место, всего лишь один из актеров за чьей работой Вы следите, только и всего! Ни я ничего толком не знаю о Вас, ни Вы обо мне! Единственное, что объединяет нас это то, что господин Тамасабуро обратил внимание на нас обоих! Но разве этого достаточно, разве достаточно спрашиваю я Вас, такой мелочи, совпадения, чтобы Вы вдруг согласились взять меня к себе? Это же абсурд! Разве могло так повлиять на Вас то, что Вы заметили? То, что надо мной… Нет. Нет, это невозможно. Невозможно… — Ноя закрыл лицо руками. Его смятение длилось не больше пары секунд. Затем, он убрал руки от лица и на этот раз уже менее вызывающе взглянул на Ферида. В его глазах скорее читалась просьба, а не требование дать четкие пояснения. — Пожалуйста, скажите правду… Почему? Элегантно подперев висок указательным и средним пальцами правой руки, Батори неотрывно следил за мальчиком и за всеми сменявшимися в его сердце чувствами. На его лице не было ликования от того, что довел свою жертву до того, что она сама пришла спрашивать его, ни угрызений совести, что оставил терзаться ребенка одного. Нет. Как всегда он был непроницаем и строг. Он пребывал в роли наблюдателя человеческих страстей и не более того. — Почему?.. — медленно повторил Ферид. — Действительно хороший вопрос, не так ли? Почему? Сколько тайного смысла кроется за ним, ты не находишь? — Я. Я Вас не понимаю, — вздрогнул Ноя. — Само собой, — усмехнулся мужчина. –Посуди сам, ты не глуп, должен справиться с этой задачкой. Итак, ты, по моей милости и прямой воле, сейчас стоишь здесь, разве нет? — Ну да, — согласился Ноя, так как спорить с тем, что если бы Ферид не явился в тот день, то он не попал бы в Кабуки спорить поистине глупо. — Так вот, — продолжал Батори, — поскольку именно я был тем, кто привел тебя сюда, я, в некотором роде несу за тебя ответственность, понимаешь? — Да. — Ты навлек на себя кое-какие проблемы в суть которых я вдаваться не стану, поскольку они тебе самому прекрасно известны. — Все верно, — с грустью в голосе ответит мальчик. — Так что же здесь затруднительного? Вывод напрашивается сам собой, — развёл руками Ферид. — Я нашел наиболее оптимальный выход из твоей щекотливой ситуации. Ничто иное не подействовало бы так на окружающих, как факт передачи опеки. Тамасабуро физически не сможет наблюдать за тобой из своего поместья, которого почти не покидает, да и власть его не безгранична, а присутствие чужих людей, допустим посланных им для твоей опеки, на площадке и коридорах могло бы сильно сказаться на общей творческой атмосфере, чего ни я, ни директор допустить просто не можем. — Понимаю. — Тогда ты без труда поймешь почему именно я был тем, кто согласился оказывать тебе покровительство не нарушая при этом порядок нашего уютного Царства. Последняя фраза была сказана не без иронии и Ноя отлично уловил интонацию, но его больше тревожила и угнетало другое. — Значит, все в самом деле только ради всеобщего спокойствия и продуктивности? — тихо спросил он, не поднимая глаз на мужчину. — Естественно. Эти холодный, весьма циничный ответ пронзил Ною словно копьем. И на что он надеялся? На какие-то чувства со стороны столь непроницаемого человека? Дурак, какой же он дурак! Как он мог даже мысль допустить, что некто подобный Фериду будет способен на какие-то чувства помимо личных расчетов. Он, полностью помешанный на работе! Да в его сердце не осталось ничего, кроме бумаг и вычетов. Как он мог так просчитаться на чужой счет? В который раз? — А ты похоже рассчитывал услышать несколько иной ответ? — Ошибаетесь, — Ноя с печальной улыбкой взглянул на наставника. — Именно такой ответ я и ожидал от Вас услышать, господин Батори. Всего доброго. Еще раз прошу простить меня за вторжение. С этими словами, Ноя покинул кабинет. Он старался сдержаться при Фериде, но стоило только выйти из его кабинета, как грусть и тоска завладели всем его естеством. Неужели он был нужен Фериду лишь для того, чтобы успокоить волнения в театре и вся эта доброта, вся эта мнимая забота, наконец все те чувства, которые Ноя никак не мог объяснить себе, оказались ложью и этот человек оправдывает все слухи, какие когда-либо только доводилось слышать Ное? И все равно! Приблизившись к повороту, мальчик сжал кулаки. Все равно не может быть так, чтобы человек был до такой степени циничным и безразличным ко всему, что просто так поселил в своем доме случайного человека! Только из-за работы? Ха! Нет, это невозможно. Тому должно быть другое, более весомое объяснение и он достанет его, чего бы это не стоило. В свою очередь оставшись в кабинете, Ферид задумался. — Определенно, придя сюда, он намеревался выяснить, что лежит у меня на сердце. Так расспрашивал… С такой надеждой смотрел на меня, словно собачонка бездомная. Надеялся, я его приласкаю? — хмыкнул мужчина. — Неудивительно, что он сделал так. В действительности поверить в то, что некто тебе совершенно чужой вдруг возьмет и не просто вступится за тебя, а еще и предложит тебе свое покровительство официально, тут любой станет терзаться подозрениями. Наверняка он внушил себе, что я не из чувств к театру помогаю ему. Голову даю на отсечение, что он решил, что я примешал в это дело свои личные симпатии. Хах! — Ох, — Ферид испустил глубокий вздох и закрыл рукой лицо. Несколько минут он сидел в полном безмолвии, без единой мысли в голове. После, отняв руку от лица, он посмотрел на дверь с легкой улыбкой самоиронии на тонких губах и тихо прошептал: — А ведь ты не так далек от истины, как может показаться на первый взгляд. Пару вечеров спустя. — Я очень благодарен Вам за то, что Вы так скоро откликнулись на моё предложение. Право слово, я даже не ожидал. В полутемной комнате находятся два человека. Первый, говоривший, уже далеко не молод о чем говорит слегка согбенная, начинающая расплываться фигура, седина в волосах, хоть и старательно скрываемая краской, а также степенный и важный вид, который тот напускает на себя при необходимости; его собеседник напротив вполне энергичный, ловкий молодой человек. И Микагэ, а старик именно он, не особо так импонирует мысль, что он должен любезно общаться с кем-то подобным, но зная КЕМ является его собеседник, какой вес он имеет в определенных кругах, приходится наступать себе на горло и изображать любезность. На какие жертвы не пойдешь ради личной выгоды? — Вам крупно повезло, господин театрал, — насмешливо бросил молодой человек, зачесывая рукой волосы назад, — что я был здесь проездом и Вам удалось отыскать меня. Сегодня вечером я уже должен был покинуть Киото. Но Ваше предложение… Его черные глаза дьявольски заблестели в полутьме. — Оно показалось мне крайне интересным. И нарушив обещание, которое я дал своему брату, сегодня же вернуться на Хоккайдо, я сейчас здесь. — Мне крайне жаль, что Вы вынуждены нарушать слово данное брату, но дело крайне важное, — Микагэ сглотнул, опасаясь, как бы в таком темпе разговора сумма, которую он намеревался оплатить не прибавила себе еще пару нулей. Однако его собеседник похоже был настроен не злоупотреблять и не стал заставлять Микагэ повышать стоимость. — Даа, — протянул мужчина, поднося к губам стакан с виски. — Рискуем мы сейчас оба, уже даже потому что просто сидим и мило общаемся здесь. Вы знаете его, он не любит шуток, а особенно если они происходят за его спиной. Но ради такого дела, черт, Вы правы. Можно и рискнуть. — Эм, но Вы же предприняли меры? Мужчина поглядел на директора так, словно говорил с откровенным идиотом. — По-вашему если бы мой брат хоть краем уха услышал о том, что я с Вами встречаюсь, мы смогли бы продолжать наш спокойный вечер дальше? Я уже не говорю о том, что он бы не позволил ему случиться априори. — Полагаю, что нет и зря беспокоюсь, — нервозно поправив галстук, отозвался Микагэ, которого это заявление все же несколько успокоило. Хотя по-прежнему находиться с человеком, подобным его сегодняшнему гостю, ему было омерзительно. Он считал ниже своего достоинства общаться с подобными людьми, но, увы, надо признать, сейчас именно этот человек был тем единственным, кто мог бы подсобить ему в его задуманном деле. — Вот видите. Да не беспокойтесь Вы, господин театрал, — насмешливо бросил молодой человек, вальяжно сидя в кресле. — Всё будет в порядке. — Только на это я и надеюсь, — сдавленно улыбнулся Микагэ. — Ведь только зная вашу репутацию, знаю Ваше влияние и связи я позволил себе впутать Вас в свое дело. Только зная, что Вы и никто иной не справитесь лучше с поставленной задачей. Я уверен, среди своих приближенных Вы подберете человека, который… — Подобрать человека? Микагэ с удивлением посмотрел на мужчину, который в свою очередь не спускал удивленного взгляда с него. — Ну, разумеется, — нервно усмехнулся директор. — Конечно, человека. Ведь не мог же я допустить мысль, что Вы лично, сами… — Вы знаете, — серьезно сказал мужчина, — дело настолько деликатное, настолько непредсказуемое, что… Я не могу доверить его кому-бы то ни было. Микагэ нахмурился. Неужели он пошел на попятный и сейчас просто откажет ему? — Как же так? Неужели у Вас не найдется подходящих для этого задания людей? Нет, я не могу поверить. У Вас же столько хороших, крепких ребят. — А кто сказал, что придётся применять силу? — холодно спросил мужчина. Микагэ вздрогнул. — Мне казалось речь об устранении цели. Не запугивание, ни угрозы, ни вымогательство. Я правильно понял? — Совершенно и… — В таком случае, — резко перебил его молодой человек, — я не вижу нужды вмешивать сюда кого-то постороннего. — Вы думаете? — Я в этом уверен, — осклабился мужчина. — Что же, — развел руками Микагэ, — если Вы так считаете… — Я уверен, что сам лично с легкостью справлюсь с этим дельцем, — заявил молодой человек не без гордости. — Ну, будь по-Вашему, если Вас это конечно не затруднит, — кивнул директор. По сути, ему было все равно кто выполнит его задание, лишь бы кто-то его выполнил. И, пожалуй, если именно этот малый возьмется за дело будет даже в тысячу раз лучше, поскольку с него спрос будет значительно меньше, нежели с какого-нибудь нанятого головореза. — О, поверьте, меня это не то, что не затруднит, а даже я бы сказал, принесет мне определенное наслаждение, — потянув из стакана виски, злорадно усмехнулся молодой человек. — Как приятно иметь с Вами дело, — произнес любезно Микагэ. — Мне тоже, — кивнул мужчина. Так что в конечном счете Микагэ остался доволен предложением и его условиями, точно также как и его собеседник остался доволен разговором и предстоящим делом, исполнение которого он решил взять на себя сам. На том они и закончили, мирно разойдясь каждый по своим делам.