Танец белой цапли

Спустя пару дней (в которые вошел визит Юу к гастролирующему театру Кабуки, у служебного входа которого он оставил пакет, хранящий в себе сценический костюм Микаэля в котором тот бежал со сцены, и записку с искренними извинениями), компания молодых людей в сопровождении одного взрослого возвратилась в Прагу. Хоть ситуация для юношей, бежавших из дому, была весьма опасной, на этот раз Юичиро спокойно отнесся к возвращению и без всяких лишних слов дал свое согласие на размещение в отеле. Поскольку Шиндо был по большей части озабочен своим будущим свиданием с женщиной, породившей его на свет, он не особо задавался вопросами, а почему собственно Юичиро так спокоен, в то время, как еще буквально пять дней назад и слышать не хотел о каком-либо появлении в окрестностях своего города, не то что в самом городе. Юу не давал ему на то никаких пояснений и все как бы складывалось само собой. К томе же Мика допускал мысль, что для Юичиро стало действительно важным заданием не препятствовать его свиданию со своими близкими и только поэтому он так благосклонно и без скандалов отнесся к его делу. С участием, так сказать. Тем не менее это изменение в отношении любовника заставляло порой белокурого парня призадуматься, но, учитывая его нрав, эти думы, как правило, не задерживались в его голове надолго и уже скоро он давал полностью поглотить себя своим заботам. Они заселились в гостиницу утром, в то время, как пойти в дом Гессов надобно было в начале первого дня. Так как согласно придуманной версии Берты именно в этот час она должна была явиться домой. В это утро девочка путешествовала не с ними, хотя весь путь они провели в одном салоне машины и после она хотела, чтобы Мика сразу поехал вместе с ней, однако Шиндо изъявил категоричное желание сопровождать Амане, пока тот селится в отеле и только потом, уже ближе к назначенному времени, возвратиться на вокзал, откуда они уже вместе и поедут в родовое поместье Берты. Так что сразу по прибытии на автовокзал, они расстались. Берта нехотя покидала своего брата, который даже после нескольких дней весьма плотного общения по-прежнему оставался для нее загадкой. Юу же она принимала как лучшего друга Микаэля, — однако женская интуиция нашептывала ей, что между этими двумя есть нечто куда более глубинное нежели обычная мальчишеская дружба, но она придерживала свое мнение при себе из чувства такта, — и быстро нашла с ним общий язык, ибо в этом отношении, Юу, в отличие от партнера, был куда более охоч до общениями с чужими людьми. А Берта между прочим была также и дочерью подруги его матери, так что их взаимоотношения быстро наладились невзирая на разницу в возрасте и поле. Заселение в местный отель было делом обыденным и потому Юу никак не мог взять в толк, почему же Микаэль решил сопровождать его. Надо сказать, что это его немного смущало, поскольку у парня имелись свои планы на то время, пока любовник налаживает свои дела. Примерно такой вопрос он и задал возлюбленному, когда они оказались в очередном номере: — Почему ты не остался с Бертой? Было бы проще поехать вместе к вам, чем тратить время, делая крюк, сопровождая меня. — Ты не рад, что я здесь? — хмуро покосился на него блондин, успевший пройти и усесться на ближайшую софу. — Причем тут это? — развел руками Амане. — Я же просто спрашиваю. Это было бы легче. — Раз сделал, значит, так надо было, — сухо бросил Микаэль, уткнувшись невеселым, сосредоточенный взглядом в пол перед собой. — Что такое? — Юу подошел к нему. Кажется сейчас он понял, что гложет Шиндо. — Может быть ты не хочешь этой встречи? Мика не ответил, а только отвел взгляд в сторону. — Если ты не хочешь или сомневаешься, так откажись. В чем дело? Не станет же тебя никто силой туда волочь. А хочешь я сам отправлюсь вместо тебя к Берте и все ей объясню. — Вот только этого не надо! — воскликнул, содрогнувшись Микаэль и тут же опомнился. — Не надо. Не за чем себя утруждать, — повторил он более уравновешенно. — Хорошо, как скажешь. И все-таки, я бы хотел понять… — Амане помедлил. При этом он пристально, изучающе смотрел на Мику. — Скажи, тебе нужно было выиграть еще чуточку времени? Ты еще не ощущаешь себя полностью готовым к этому свиданию? — Ерунда! — фыркнул Микаэль, который даже в самые волнительные минуты, старался ничем не выдавать своих истинных эмоций. — Ничего подобного. Я просто не хотел битый час провести в компании этой надоедливой девчонки. Уж лучше я с тобой лишний раз по городу прокачусь, чем буду лишний раз выслушивать ее истории. — Которые тебя занимают, — с улыбкой заметил Юу. — Ничего подобного! — воскликнул Мика, но при виде мягкой и говорящей о многом улыбки Амане только сердито поджал губы. — Все в порядке. Ты можешь оставаться и готовиться столько, сколько тебе понадобится. В конце концов, этот визит можно перенести и на завтра и даже на послезавтра. — Ну уж нет! — Шиндо резко поднялся. В его глазах воспылал огонек. — Не собираюсь я оттягивать это на неделю. Все должно решиться сейчас! Сейчас или никогда! Все, я ушел. Жди меня! Я скоро вернусь. — Эй, погоди! — испугался Юичиро. — Как ты доберешься, ты же не знаешь города и совсем не говоришь на чешском. — Это ерунда, — сказал ему Мика, уже стоя в дверях гостиной. — Моя сестренка позаботилась о том, чтобы я без нее не пропал. Она вручила мне визитку, где указан адрес, так что мне не придется разговаривать. Просто укажу адрес таксисту и дело с концом. Время я и так знаю. — Может все же пойти с тобой? — Юу сделал шаг навстречу, готовый по одному лишь слову сопровождать любовника. Шиндо вернулся и положив руки на плечи Амане, нежно прильнул к его губам, после чего заглянул в глаза. — Нет, — с необычайной кротостью и мягкостью, прошептал он, — я пойду один. Я должен пойти туда один. А ты жди меня здесь. Очень скоро я вернусь. Не переживай, скорее всего это не затянется надолго. С этими словами он сбежал из номера. Юичиро с грустью посмотрел ему вслед. Почему-то на душе у него было очень неспокойно. Куда лучше было бы не слушать возражений Мики и отправиться с ним. Такое событие происходит не каждый день и в такой ситуации поддержка со стороны всегда приходится очень кстати. Но у Юичиро были свои дела и только поэтому он поборол в себе неистовое желание броситься вслед за Шиндо и вести его до самого конца. Оставив вещи не распакованными, он только наспех принял душ, в который прежде успел заскочить Мика, и переодевшись в свежую рубашку, еще немного выждал, а когда убедился, что со времени ухода Микаэля прошло по меньшей мере 20 минут и что он уже скорее всего возвращаться не будет и сам в свою очередь покинул номер. Его сердце колотилось о ребра со страшной силой, он так волновался, что временами приходилось закрывать глаза и усилием воли успокаивать расшатавшиеся нервы. Но он был твердо настроен на действие и посему ничто не могло поколебать его решимости довести все до логичного окончания. «Безумие какое-то. Что я здесь делаю? Понимаю же, что все глупо. Ничем хорошим это обернуться не может. Она избавилась от меня вместе с моим отцом. И даже не вышла, когда эти подонки уводили меня. На что я рассчитываю стоя под окнами ее дома? Идиот! Как ты мог повестись на такое!» Эта и еще множество иных подобный мыслей промелькнувших в голове заставили юношу встрепенуться и сделать уверенный шаг в ту сторону, откуда он пришел, но тогда же прозвучал удивленный голос девочки: — Куда ты, Микаэль? Этот голос, пропитанный такой нежностью и трогательной наивностью, словно бы околдовал молодого человека. Шиндо замер на месте и несмотря на безумное внутреннее желание уйти, обернулся. — Это нелепо, — с непривычным для него оттенком слабости произнес он, прямо глядя в лучистые глаза сестры. — Признай хоть сейчас, пока еще есть время все исправить, пока я еще не вошел в этот чуждый мне дом, что все это шутка. Просто злая шутка. Там нет и не было моей матери, а вместо этого там находятся люди у которых… — он передернул плечами, — которым нечем себя развлечь. — Какие глупости, — снисходительно и в то же время по-доброму улыбнулась Берта. Она подошла к Мике и взяла его за локоть. — Сколько же еще раз мне повторить, что это правда? Что сделать, чтобы ты перестал сомневаться и доверился мне? Пойдем и я предоставлю тебе все доказательства того, что ты являешься частью нашей семьи, без которой невозможно ощутить ее полноценность. — Боюсь, ты ничего не сможешь изменить в моем отношении. Я давно перестал верить людям. И знаешь, — юноша хмыкнул иронично-горько, — нисколько не пожалел об этом. — Был бы тут сейчас твой друг, он был бы страшно огорчен твоими словами, — с грустью произнесла девочка. — Мой друг? — Ну да, Юичиро. Разве он не твой близкий товарищ, которому ты доверяешь? — Знаешь, — Мика отвел напряженный взор в сторону. — Юу — это совсем другое дело. Он отличается от тех людей, с которыми мне доводилось сталкиваться раньше. Не скажу, что он идеален во всем. Упрямый, как осел, и мне из-за него пришлось немало хлебнуть. Но во всяком случае, — добавил он, встретив несколько удивленный взгляд Берты, — он всегда был со мной откровенен. Что бы ни происходило, он делал все, что от него зависело, только бы наши с ним отношения могли продолжаться. — Поверь мне, Микаэль, — девочка крепко сжала руку парня. — Я тоже этого хочу. Я также, как и он желаю, чтобы наша связь не была утеряна! Ты действительно нравишься мне. Ты — брат, о котором я и мечтать не смела! Ты превзошел все мои ожидания и, если до встречи с тобой, я еще раздумывала стоит или нет сводить тебя с матерью, то сейчас я просто требую, чтобы ты появился в нашем доме и она увидела своими собственными глазами того, от кого, как ты сказал… — Берта заговорила приглушенно, опустив глаза, — когда-то отреклась… Она глубоко раскается увидев тебя, если еще этого не сделала. — Я не ищу возможностей для этой женщины оправдать саму себя в своих собственных глазах, — холодно заметил Микаэль, хотя надо признать его горячее сердце дрогнуло при упоминании о матери, которую он некогда любил, как и каждый ребенок, чья связь с матерью куда крепче и сильнее, нежели с отцом. — Да, конечно. Не ищешь. Я понимаю. Ты просто, как истинный джентльмен, пошел на уступку капризу маленькой, глупой девочки, — улыбнувшись проговорила Берта. — За что она тебе очень признательна. — Хорошо, избавь меня от этой сентиментальщины. — Идем и ни о чем не думай. Просто доверься мне, — ласково пригласила его Берта. Вздохнув, Шиндо с гулко бьющимся сердцем, пошел следом за девочкой, веселой шагнувшей в калитку. Проходя по широкой алее, Микаэль практически не уделял внимания здешним красотам. Он не замечал ничего, чтобы наполнило его душу успокоением. Он был слишком взволнован, чтобы глядеть по сторонам. Он только и отметил, что его мать неплохо устроилась и человек за которого она выскочила замуж, предав его отца, имеет нехилый годовой доход, раз позволяет себе содержать такой дом и территорию. Конечно, в сравнении с владением его покровителя Маэна этот дом и сад и рядом не стояли, однако же все равно каждая деталь тут говорила о благосостоятельности его обитателей. Надо отметить, что ни на одно мгновенье при взгляде на окружавшие его элементы роскоши, явные показатели достатка, в мыслях парня не пронеслась алчная идея о том, что если его мать примет его и все сложится хорошо его ждет великолепное будущее, как одного из наследников состояния родных. Исключительно по настоянию Шиндо они шли к центральному входу пешком. Пока он не вошел во двор, его еще терзало сомнение и тайное желание уйти, как он чуть было и не поступил. И в другой раз непременно бы ушел, если бы не оклик Берты, предусмотрительно не желавшей оставлять брата одного, предчувствуя, что он со своим характером, вполне может отказаться в последний момент и оказалась совершенно права. Поднявшись по уже знакомой нам лестнице прекрасного резного крыльца, дети очутились перед главным входом в поместье. Дверь им учтиво открыл служащий, приветливо поклонившись и поприветствовав с возвращением маленькую пани, прошедшую мимо, и, с удивлением, окинув изучающим взором молодого человека, ранее неизвестного ему, который гордо и независимо вошел вслед за юной леди. Шедший позади ребят Герхард бросил на служащего строгий взгляд, тем самым якобы приказав не задавать вопросов, а молча исполнять свои обязанности. Оказавшись внутри дома, Мика не ощутил и тени скованности при виде окружавшей его роскоши, равно как и снаружи. Ибо, повторюсь, удивить юного актера Кабуки, с детства не имеющего по сути ничего своего, кроме идеального сложения и необычайного дара перевоплощения, чужим финансовым состоянием было невозможно благодаря его «увлекательной» личной жизни, которая каждый раз приводила его только в самые фешенебельные места. — И что дальше? — мрачно спросил Мика на которого угнетающе действовало осознание того, кто именно владеет всем этим добром. — Подожди немножечко здесь. Я разыщу маму и все ей расскажу. Я хочу ее сперва немного подготовить, а позднее позову тебя. — Хочешь, чтобы я ждал на задворках, как лакей? — сердито проговорил Шиндо, раздосадованный обстоятельством, что ему придется продлить свою пытку ожидания еще на неопределённое время. Но тогда же, он понимал, что без предварительного объяснения ему не стоит появляться перед взором хозяев дома. — Хорошо, — вздохнул он. — Иди скорее. — И, скрестив руки на груди, прислонился к тумбе со стоящей на ней восхитительной фарфоровой вазой с благоухающими цветами. — Не волнуйся, — ласково шепнула ему Берта. — Все будет хорошо. — С этими словами девочка убежала. Герхард прошел рядом, чуть кивнув Мике головой, якобы показывая, что ему в самом деле не о чем волноваться и удалился, видимо озабоченный своими делами по возвращении назад. Шиндо остался один, если не считать прислуги дома, которая каким-то неведомым образом уже оказалась осведомлена о прибытии незнакомого юноши в дом и теперь сновала туда сюда, дабы поглядеть, а правду ли сказали другие. Однако, как уже было сказано ранее, Микаэль не обращал внимание на людей, в чью работу входило обслуживание других, а потому ощущал себя одиноким. Его волнение усиливалось с каждой прошедшей минутой. Не сложно понять эмоциональное состояние юноши в эти минуты. Оно более чем очевидно. Томительное ожидание свидания, мысли о том, как все пройдет, что скажет мать, увидев его, любопытство, какой она стала теперь и тому подобное, съедали его сознание. Ведь, признаться, он плохо помнил свою мать. Он был ребенком, плюс, прошло немалое количество лет и то, что ему запомнилось было скорее памятью чувств, нежели органов зрения. Юноша думал, смог бы он узнать свою мать, если бы случайно увидел ее на улице? Дал бы о себе знать зов крови или этот голос навсегда затих в его сердце? И чтобы бы было, если бы Берта не побежала сообщать о нем, а просто попросила Ракель выйти к гостю? Узнала бы его мать спустя столько лет? Как бы она отреагировала? В эту минуту Микаэль проклял миг, когда позволил Берте уйти. Надо было удержать ее или, по крайне мере, предупредить, чтобы она ничего не говорила Ракель до того, как та сама не увидит его. Микаэль нервно комкал в руках платок, неосознанно пытаясь подавить волнение и то и дело поглядывал на часы. А между тем время шло. Ракель только что закончила разговор по телефону, когда ей сообщили, что ее дочь прибыла и совсем скоро будет у нее. Женщина устроилась поудобнее в своем кресле, заняв самое почтенное положение, дабы предстать перед непутевой девочкой в самом что ни на есть «Материнском» обличии и принялась ждать. Только она расправила свои густые, темные волосы небрежным и весьма грациозным движением руки, как за дверью послышались быстрые шаги, а спустя минуту в зал вошла Берта. — Сколько раз я тебе повторяла, чтобы ты не носилась по дому? — косо взглянула на нее мать. — Ты же девочка, будущая леди, а ведешь себя словно подмастерье сапожника. — Прости, мама, я просто очень хотела увидеть тебя, вот и торопилась. Ракель лишь подняла бровь. Она понимала, что лестные слова дочери вовсе не пропитаны искренностью, но посчитала сделать вид, что не обратила на то внимание. — Как прошли выходные? Надеюсь ты хорошо повеселилась? Надо будет вечером позвонить родителям твоей подруги, спросить, как они доехали. Увы, — вздохнула Ракель, — приходится соблюдать этические нормы поведения, несмотря на то, что ты знаешь, как я отношусь к этим людям. — И очень зря, — Берта нисколько не смущенная холодностью матери, прошла и села на софу, подле кресла матери. — … хорошие и отзывчивые люди. Мне всегда приятно быть у них дома. А Жанин великолепная подруга. — Ладно-ладно, — отмахнулась Ракель. — Я не хочу слушать увещевания о том, какие они замечательные. Я видела их сама и мнение мое сложилось. Они — ненадежные люди и я бы советовала тебе прекратить с ними общение. — Да, мама. Я подумаю над твоими словами, — спокойно отозвалась девочка. Ракель недоверчиво и изумленно покосилась на дочь. Ее смирение было крайне удивительным в такой ситуации, ведь обычно Берта с жаром отстаивала свою дружбу с этой семьей, а то вдруг взяла и легко согласилась подумать над ее словами. Да и вообще вечно бунтующая и спорящая Берта сегодня показалась ей на редкость покладистой. «Что бы это значило?» — спросила себя Ракель. — «Уже не думает ли она заявить мне, что начала встречаться с кем-нибудь без моего ведома? Это было бы уже слишком!» Она еще пристальнее уставилась на дочь. — Берта, милая, ты так и не ответила, как прошла поездка. Тебе понравилось? — О, она была вне всяческих описаний, — улыбнулась Берта и Ракель сразу поняла, что более развёрнутого ответа от дочери не получит. И это окончательно убедило ее, что в этой ситуации что-то не чисто. — Берта, — нарочито ласково позвала мать. — Скажи, а ты действительно ездила с Жанин и ее семьей на отдых? Берта удивленно посмотрела на нее. — Не пойми превратно, но я чувствую, что с тобой что-то не так. Ты ведешь себя странно, а тебе известно, я терпеть не могу всякие загадки. Посмотри мне в глаза и ответь честно, ты действительно была на отдыхе? Только не ври. Предупреждаю тебя. Если соврешь я все равно узнаю и тебе же будет хуже, — поспешила строго предупредить женщина. — Ах, мама, — вздохнула Берта, опустив глаза. — Что такое? — сдвинула брови Ракель, забеспокоившись. — Ты права, — девочка прикусила губу. — Я уезжала из дома… Но вовсе не за тем, чтобы присоединится к своей подруге. В действительности, я виделась с ней только в первый день, когда они уезжали, а после… Наши пути разошлись. — Что ты сказала? — изумилась и в то же время испугалась Ракель. — Ты не была с ними? — Нет, я отправилась своим маршрутом. — САМА?! — С Герхардом. — Это ничего не меняет! Да как они могли?! Ничего мне не сказали?! Что это за самоуправство?! Почему меня не предупредили! Что это за люди! И они вот так вот отпустили тебя! Соврали мне? Что за бесстыдники! Нет, это просто ужасно! Да как они посмели! Вот не зря я никогда не доверяла этим людям! Это же настоящие авантрюститы! Ну погодите, я до вас доберусь! А ты! — она гневно взглянула на дочь. — Ты что же, сбежала из дому, негодная девчонка! Герхард! Куда смотрел Герхард! Ему же поручено следить за тобой! Я уволю этого бездельника к чертовой матери, раз он не справляется со своими обязанностями! — Он справляется! — возразила Берта. — Ха, молчи, несчастная! Я вижу как он справляется. Обманул меня, свою хозяйку, позволил тебе убежать и это по-твоему справляется? — Да, — твердо ответила Берта, — поскольку это я приказала ему. А как ты знаешь, в его обязанности входит исполнять мои приказы, вот он и делал свое дело. И ты не можешь упрекать его в чем-либо. Он справлялся на отлично! — Будешь противиться мне? — Только в том случае, если твои поступки будут расходится с истинным положением дел. — Ах ты, нахалка! — воскликнула уязвленная мать. — И хватает же совести. Мало того, что вытворила такое, так теперь еще и смеешь дерзить! И в кого ты такая неуправляемая?! — Кто знает, — пожала плечами Берта, сохраняя мужество перед суровой и строгой матерью. — Может быть в тебя? Ракель побледнела, руки ее задрожали. — Ну знаешь, — пробормотала она. — Мамочка, мамочка, прошу не сердись, — Берта бросилась к матери, чувствуя, что перегибает палку, а учитывая с какой целью она пришла, их беседа должна идти в совершенно ином русле. — Я знаю, я виновата, что не послушалась. Поступила по своему. Но не сердись, я была в полной безопасности. Герхард постоянно был со мной, а значит мне ничего не угрожало. — Твое поведение отвратно. Ты видишь до чего довела меня. Боже мой, подумать только, — женщина закрыла лицо рукой, откинувшись на спинку кресла. По ней было видно, что она крайне взволнована. — Столько дней… А я-то, дура, полагала, что ты под надежной защитой, а ты… О! Это невозможно! С тобой непременно поговорит отец, ибо видит Бог, одна я с твоим жутким характером не справляюсь. — Хорошо, пусть так, пусть вечером со мной серьезно поговорит папа, — кивнула Берта, — а сейчас, я прошу тебя, мама, послушай меня чуточку. Я понимаю, что ты разволновалась, но ты же видишь, я здесь, жива и здорова, рядом с тобой, следовательно, беспокоиться тебе не о чем. — Да как же! — фыркнула мать. — Тебе ни за что не понять моих чувств. — Так ты выслушаешь меня? — Что ты еще от меня ждешь, маленькое чудовище? У тебя припасен еще какой-то сюрприз для своей несчастной матери? Желаешь добить меня окончательно, якобы мне одного известия, что моя дочь была невесть где — мало? Скажи на милость, где ты была или это секрет? Но заруби себе на носу, не скажешь ты — я любыми средствами вытяну правду из дворецкого. Берта привыкла, что ее мать прибегает к шантажу, а потому нисколько не удивилась и потому, как все равно не намеревалась утаивать правду, произнесла: — Об этом я как раз и хотела тебе рассказать. Но даже не о самой поездке, как таковой, а о ее конечной цели. — Как это понимать? — нахмурилась Ракель, мысли которой снова стали вертеться вокруг какого-то тайного воздыхателя ее дочери, с которым они могли что угодно затеять в тайне от нее. Уже готовая передать этого мерзавца, совращающего ее дочь, всем инстанциям, Ракель сделала нетерпеливый жест. — Ты уж извини меня, мама, за вранье, но я должна открыть тебе правду и мне кажется, что когда ты все услышишь и поймешь ты будешь очень рада тому, что я сделала. — Что-то я сомневаюсь, — заключила Ракель. — Тем не менее. Дослушай, — попросила Берта и после короткой паузы, собравшись с духом, произнесла: — Я солгала на счет цели моего отъезда, потому что на самом деле я ездила за своим братом! Если бы молния ударила прямо перед ней и рассекла потолок и пол в щепки, это бы в меньшей степени подействовало на женщину, чем это известие. Она замерла в своем кресле, бледная, как мел. Не в силах раскрыть рот. Лишь широко распахнутые, наполненные ужасом глаза ее неотрывно глядели на дочь. Некоторое время она ничего не произносила, что несколько испугало Берту, она коснулась руки матери и заглянула ей в глаза. — Мам, как ты? Ты слышала, что я сказала? Я ездила за своим старшим братом… Я знала, что тебе не понравится моя затея, посему я смолчала и решила тайно совершить это. А теперь, когда мои поиски увенчались успехом, я вернулась, чтобы… — К-как? Что ты сейчас сказала? — слабым, дрожащим тоном, едва выдавила из себя Ракель, впившись до посинения тонкими пальцами в подлокотники кресла. — Я сказала, что отыскала своего брата и… — Кого? — Своего старшего брата. — Что это значит? Как? Откуда? Откуда тебе известно? С чего ты взяла, что… — Тут я должна сознаться в еще одном проступке, — нехотя сказала Берта. — Я слышала, как однажды ты говорила с папой о своем ребенке от первого брака и вот тогда… От этих слов лицо Ракель стало еще белее, хотя казалось бы, что дальше уже некуда. Она и так выглядела словно стена. — Ты подслушала нас, когда я говорила о… О нем… — Да, — кивнула Берта. — И с той поры я загорелась идеей однажды отыскать его. — О Боже, — пролепетала Ракель, ощущая, как под ее ногами разверзается пропасть. — Микаэль Шиндо — очень красивый молодой человек, с золотыми локонами и ярко-зелеными глазами! — отпарировала Берта. — Примерный возраст 18-19 лет. Предположительно, работает в сфере развлечений, связанных с театром Кабуки. — Но это невозможно! — воскликнула Ракель, к которой возвратились силы, благодаря гневу, одолевшему ее когда она услыхала столь точные данные о своем сыне. — Совершенно невозможно! По меньшей мере ты должна была покинуть страну! А без моего ведома это нереально! Или ты… — она ужаснулась. — Ты отправилась в Японию ради этой идиотской, безумной цели?! — Как ты можешь так говорить? — Я знаю, что говорю! Не смей учить меня! — выдохнула зло женщина. — Пожалуйста, мама, успокойся. Я сейчас все тебе разъясню, — быстро произнесла девочка, готовая к реакции матери, но все равно чувствующая себя ужасно неловко. — Да уж, будь добра! — иронично проскрежетала Ракель. — Я выслушаю тебя. — Мне тоже казалось это невозможным, однако… Видимо судьбе было угодно, чтобы все произошло наилучшим образом. Случилось так, что мой брат… — Не смей называть его так! — Почему? — изумилась Берта. — Потому что у тебя нет никаких оснований утверждать, что он у тебя вообще есть! — А разве вы сами не говорили о нем? Не думаю, чтобы обговаривая такие вещи вы с папой лгали друг другу. А это доказывает достоверность моего суждения, относительно этого бедного парня. Ракель закусила губу. Очевидно, девчонка знала много, раз так смело парировала ее выпады. Оставалось лишь молиться о том, что дочь не знает всего и ее еще можно будет переубедить. Но для начала следовало выяснить, что именно известно Берте о ее сыне, о котором она молчала столько лет, заставив себя совершенно забыть о его существовании. Однако вот незадача, стоило всего единожды провести серьезную беседу с мужем на этот счет и сложилось так, что они оказались услышанными ее вторым ребенком, который с дуру решил видимо восстановить распавшуюся некогда семью. В принципе, исходя из того, как вела себя Берта и тот факт, что она честно сейчас рассказывает обо всем ей, говорит о том, что ей доподлинно не известно, что на самом деле произошло той ненастной ночью много лет назад, когда взбунтовалась сама природа. — Мой старший брат, Микаэль, каким-то чудом он оказался в доме одной из твоих подруг. Ракель содрогнулась. В памяти всплыли тревожные воспоминания связанные с Японией и семьей, чей сын не так давно посещал эту страну. — Ты наверняка догадываешься о ком я говорю. Речь идет о семействе Лутрин. Их сын — Юичиро, оказалось, когда он жил в Японии, он познакомился с парнем-актером и когда уезжал домой, привез его с собой, погостить. Я была поражена совпадением. Ты не представляешь какая радость охватила меня, когда я узнала об этом. Но, увы, счастье пришло слишком поздно и в тот же день, когда я узнала о прекрасном блондине из Японии, выяснилось, что он и Юу бежали из дома. И вот тогда же, я и решила последовать за ним. — Ты сумасшедшая… — пробормотала Ракель. — Как ты мы могла решиться на такую нелепую выходку? Ты же понятия не имела о ком идет речь? Как ты могла, да еще и без нашего разрешения?! Ты же совсем его не знаешь? Зачем ты увязалась за людьми, совершенно тебе незнакомыми? Ты совсем глупая? — Они не были для меня совсем уж незнакомцами, — возразила Берта. — Юичиро я знаю давно, пусть не очень хорошо, мы всего пару раз виделись, но уже тогда он произвел на меня приятное впечатление. Что до его друга, Микаэля. Да. Тут ты права. Я не знала его. Совершенно не знала. И вполне могла бы ошибиться. Но что-то подсказывало мне, что это именно тот самый парень и что я должна удостовериться во всем сама, лично посмотрев на него. И не ошиблась! — радостно воскликнула Берта. — Как только я увидела его, с первого же взгляда я узнала его! Я поняла, что этот человек мой родственник! Мой дорогой и любимый брат! Мама, неужели ты не рада? Ведь это же Микаэль, твой сын! Я нашла его и теперь вы сможете встретиться! Я уверена, ты очень многое хочешь ему сказать, ведь вы столько лет не виделись. Это же просто чудо, что наконец мы сможем встретиться все вместе! Я так счастлива от одной только мысли об этом и…. — Прекрати! Я не желаю этого слышать! Ни слова больше не говори! — резко оборвала ее Ракель, словно была ужаленная змеей. Она вдруг с ужасом осознала, что ее душевные опасения сбылись. Ведь когда Анета пришла к ней и рассказала об актере Кабуки, в тот миг в ее сердце прокралось щемящее чувство. Страх — не окажется ли этот парень тем самым мальчиком, которого она некогда согласилась продать, чтобы заработать себе на хлеб? С момента визита прошло время и она вроде бы успокоилась, но все равно время от времени, страшные мысли, что тот парень в действительности может оказаться ее брошенным сыном посещали ее по ночам. Она была до безумия рада узнать, что Юу и его приятель бежали, так как это наверняка бы ограничило доступ этого мерзавца в дома друзей Терезы. Ракель жила новой жизнью. Самодостаточно и свободно и уж никак не желала возвращать в свое устоявшееся, прекрасное пространство какие-либо напоминания о ее прежней убогой и жалкой жизни рядом с мужем неудачником, который был настолько жалок и настолько беспомощен, как кормилец, что без тени сомнений согласился отдать торговцам живой плотью своего единственного сына. Нет. Больше Ракель не намеревалась сталкиваться со всеми ужасами ее прошлого и твердо решила переписать свое прошлое, наделив его только самыми лучшими красками, на какие только было способно ее воображение. Только она и ее супруг знали тайну Ракель, но никто более не был в это посвящён. Однако, к ее величайшему ужасу о ее тайне каким-то образом узнала ее родная дочь и не просто услышала и забыла, а заинтересовалась и что еще хуже, отправилась на его поиски и по всей видимости… О, пресвятые угодники, нашла его! — В чем дело? — вздрогнула Берта. — Ах, понимаю, ты должно быть растеряна. Я и сама страшно нервничала, когда готовилась встретиться с ним. Мама, почему ты так смотришь на меня? Ведь я нашла своего брата, твоего сына! Неужели это не чудесно? Теперь вся наша семья соберется вместе! Пускай ты злилась на меня за мою выходку, но уверена, после моей новости, ты забудешь обо всем. Ведь теперь оба твои ребенка с тобой! — Обрадоваться?! — вопреки ожиданию девочки, иронично фыркнула Ракель. — Чему из того, что ты сказала я должна радоваться? — Ну как же, мама? — улыбнулась Берта, готовая вскочить и вести мать навстречу с ее сыном, ожидающим внизу. — Какой ты еще ребенок. Совершенно ничего не понимаешь. Да кто сказал тебе, что это именно твой брат? С чего ты так решила? — Я почувствовала. Почувствовала крепкую связь между мной и ним! — Хах! — усмехнулась Ракель, подавляя свои чувства и стараясь не напугать дочь. — Видимо, моя глупышка, ты приняла симпатию к молодому и, возможно действительно привлекательному, юноше за семейные чувства. Но должна тебя уверить, все совсем не так. Ты заблуждаешься. Такого не может быть. Этот парень не может быть твоим братом. — Почему? Пойди и сама взгляни. Убеждена, стоит тебе только посмотреть на него, заговорить, как ты сразу поймешь… — Да просто потому что не может и все! — не дала ей закончить Ракель. — Но ведь он же существует на свете? — Допустим. — Ты сомневаешься? — Ах, дорогая, как я могу быть уверенной в чем-то? Прошло столько лет с тех пор, как мы с моим первым мужем были вынуждены отдать малыша в приют, поскольку нам тогда катастрофически не хватало денег, что… Мы сами голодали и просто не могли прокормить еще и ребенка. Он вполне мог умереть за это время. Ведь учитывая те условия, в которых находился приют… Это совсем не исключено. К сожалению, тогда мы были слишком бедны и не могли дать ему более комфортабельного пристанища. А когда мой первый муж… Ах, как же мне не хочется тебе это говорить, моя милая, ты еще так молода. Я не хочу сталкивать тебя с такими ужасными вещами. Однако, — Ракель изобразила притворную удрученность. — Должна тебе признаться… Мальчик действительно мертв. — Что? — побледнела в свою очередь Берта. — Увы, так и есть. Когда мы с твоим папой покидали Японию, я первым делом обратилась к заведующему приюта, но он сказал мне, что мальчик… Мой горячо любимый сын умер. Он не прожил и полугода в приюте, когда скончался от какой-то тяжелой болезни. Ему не смогли помочь. А денег на хорошего врача и достойное содержание у них не было. О, это ужасное несчастье, — она опустила глаза. — Поэтому, я должна тебя разочаровать… Твои усилия совершенно бессмысленны. Да, у тебя был старший брат, который ныне мог бы стать великолепным молодым человеком… Но этому уже не бывать. Его прибрал к себе Господь. О, бедная моя девочка. Ужасно тяжело сталкиваться со смертью и лишь поэтому я молчала все эти годы. Зачем тебе знать, что у тебя есть брат, который покоиться в земле? Я не могла допустить такого и посему вместе с Элиашем скрывали от тебя правду. Теперь ты знаешь все, как было и можешь оставить эти мысли. И уж тем более, забыть о парне, который ко всему прочему обманул тебя, согласившись играть роль твоего брата. Ах, как ужасны бывают люди. На что только не пойдут, лишь бы устроиться получше. Негодяй, думал, что сможет провести тебя. Как хорошо, что ты все мне рассказала. И я смогу отвести от тебя беду. — Это ужасно, — молвила приглушенно Берта, потрясенная рассказом матери, которому не имела права не верить. — То, что ты говоришь, немыслимо… Он мертв? В самом деле твой сын мертв, мой брат? — К сожалению, — вздохнула Ракель. — И нам лучше навсегда забыть об этом. Мое сердце все еще кровоточит и мне ужасно тяжело вспоминать о моем малыше. Поэтому, прошу тебя, милая, давай закроем эту тему. Договорились? Обещаешь ли ты мне больше никогда не вспоминать о моем сыне, о твоем скончавшемся старшем брате? Так будет лучше для всех нас. Некоторое время Берта сидела в полном оцепенении. Новость повергла ее в замешательство и уже казалось бы полностью поглотила, но некий лучик внутри, видимо та самая воля к победе, призывающая не сдаваться, дали о себе знать. — Иди ко мне, моя дорогая, у тебя утешу. Ведь это не легко услышать такое, а ты еще и устала с дороги, — поманила ее к себе ближе Ракель. Девочка послушно пододвинулась ближе. Мать приобняла ее. — Это все слишком больно, чтобы вспоминать впредь… — Но ведь этого не может быть, — прошептала удрученная Берта. — Ведь этот юноша… — Он обычный аферист, Берта. К сожалению таких людей немало. Должно быть он решил сыграть на твоих чувствах и прикинулся твоим братом нарочно, чтобы поиметь с этого выгоду. Он… — Да нет, мама, все совсем не так! — воскликнула Берта, отпрянув и заглянув в глаза матери. — Все совсем по-другому! — Как же по-другому? — выдавила из себя улыбку Ракель, хотя больше ей хотелось накричать на неугомонную дочь, продолжавшую гнуть свою линию. — Он не может быть мошенником, ибо до того дня, как я с ним познакомилась, он ничего обо мне не знал, а имя Микаэль Шиндо, возраст и род занятий, были у него прежде. — Ах, не говори вздор, ты просто не знаешь какие эти люди ушлые! На что угодно пойдут, чтобы пронюхать о несчастье других и воспользоваться вот такими наивными детьми, как ты. Он наверняка узнал информацию и… — Ты же сама сказала, что ни она живая душа не знала о том, что у тебя есть сын. Как же тогда он мог выведать правду? Ракель закусила губу. Она сама попалась в свою ловушку. — Да кто же знает? Может быть нашлись «добродетели». В мире много нехороших людей. — Нет. Я не верю, — замотала головой Берта. — Он не мошенник, никакой не злодей. Он очень хороший… — Они прикидываются идеальными, чтобы разводить людей… — Нет! — крикнула Берта. — Микаэль не такой! Я не понимаю, почему ты упорствуешь! — Да потому что мой сын мертв! — яростно воскликнула женщина. Это подействовало на Берту. Она вздрогнула и вроде бы как решила сдаться, но в следующий момент ее взгляд наполнился решимостью. Она прямо взглянула на мать. — Раз так и мой брат действительно мертв, я хочу видеть свидетельство о смерти. Ракель распахнула глаза, в душе прокляв нынешнюю осведомлённость детей во всех сферах жизни. — Эм, ну знаешь… — Покажи мне его. Если оно существует я должна его видеть, — настойчиво повторила Берта. — Послушай, — разозлилась Ракель, загнанная в угол, чего она страшно не любила. — Я не намерена показывать тебе такие бумаги. К чему они тринадцатилетней девочке? Это тебе не игрушка! — Только когда я увижу бумагу я поверю окончательно и лишь тогда перестану думать о своем брате! — Я не знаю, не помню куда положила бумагу. Может быть я выбросила ее. — Ты не могла выбросить такую вещь! Это же очень важно! Я не верю, что ты могла поступить так! Это же твой ребенок! — И что с того? — Мама, — Берта была в недоумении. — Я не понимаю, почему ты врешь. Ракель содрогнулась. — Ты же все наврала. В реальности ты знаешь, что твой сын жив и может даже тебе известно, что он прибыл в Японию, так почему же ты врешь мне? Почему пытаешься убедить, что все это ложь, клевещешь на него? Неужели ты не хочешь видеть его? Это же мой брат и твой сын. Почему ты противишься? — Да потому что я не верю в такие совпадения! И вообще я не намерена обсуждать это с тобой! Иди в свою комнату сейчас же! Я не обязана перед тобой отчитываться! — Я пойду в свою комнату но только после того, как ты встретишься с ним! — категорично заявила Берта. — Я не собираюсь встречаться с этим негодяем! — с вызовом бросила мать. — Пожалуйста, только посмотри на него, — взмолилась Берта, — ради меня, ради папы, ради него. Ты тоже все поймешь, как только увидишь его. Ты узнаешь его в тот же миг! Это он. Это правда он. Микаэль. Посмотри на него мама и только потом скажи мне, что я ошиблась. Умоляю. Исполни эту скромную просьбу своей дочери и я обещаю, что всегда-всегда буду слушаться тебя. Больше ни одного проступка, клянусь. Только посмотри на него. — Какая же ты упрямая, — нахмурилась Ракель. — Умоляю, мамочка, дай нам шанс. Он там внизу, ожидает нас. Ракель вздрогнула точно ее ударило током. — Он з-здесь? — пробормотала она. — Прямо сейчас этот юноша находиться в нашем доме? — Именно, — обрадованная тем, что вроде бы ветер изменился, воскликнула Берта, не разимая руки матери. — Я приехала вместе с ним и сейчас он в холле, ожидает, когда я позову его. — Безумие, — прошептала Ракель. — Надо мной явно решили пошутить Небеса. Боже, чем я разгневала тебя? — Так мы идем? — Нет! — заявила Ракель, освобождая свою руку и вставая. — Я не хочу видеть этого человека. — Но почему? — Потому что. Это не твое дело. Но я сказала, что не намерена с ним встречаться. Более того, сейчас ты пойдешь в свою комнату, а я прикажу слугам вышвырнуть его из дома. — Нет, мама, ты этого не сделаешь?! — В самом деле, — хмыкнула Ракель. — Я не желаю видеть в своем доме всяких малолетних проходимцев! Если он и впрямь тот, за кого себя выдает, то это хуже вдвойне! Просто омерзительно! Чтобы некто подобный ему, с такой отвратительной репутацией поселился с нами! Нет! Этому не бывать! — Мама! — воскликнула испуганная Берта. — Ты бы хоть на секунду задумалась, кого тащишь в дом! Это грязь, мусор. — Почему ты говоришь такие ужасные вещи о своем сыне! — Он мне не сын! Он актер Кабуки, а все они, — она на секунду запнулась, решая говорить дочери правду или лучше смолчать, но оптом желание поставить дочь на место и закрыть эту тему раз и навсегда взяло верх. — Все они грязные шлюхи! Понимаешь? Он продает себя, продает свое тело за деньги всем кому угодно, не чураясь ни мужчин, ни всяких недостойным и отвратительных людей. Ты уже достаточно взрослая девочка чтобы понимать о чем я говорю. И если тебе все равно, с кем обитаться под одной крышей, то мне и твоему отцу, поверь, нет. — Продает себя? И мужчинам тоже? — В большинстве, моя дорогая. Ты просто еще не все знаешь. Тебе простительно, ведь ты не жила в Японии и не знаешь местных порядков. Для тебя Кабуки это нечто таинственное, загадочное волшебное, но на самом деле там собираются совершенно конченые люди, у которых нет принципов, каких-либо моральных устоев, чести и совести. Они конечно выше обычных проституток, но далеко от них не отъехали. Нечто вроде элитных проституток. И раз мой сын зарабатывает себе этим на жизнь, то пуская он лучше будет мертвым! — Но ведь ты же сама согласилась на то, чтобы его отдали тем людям! — воскликнула чуть не плача Берта, проговорившись. Ракель побледнела. Она поняла, что дочери известно гораздо больше, чем ей бы хотелось. — Это он тебе наплел? — холодно молвила она. — Мда, а парнишка не промах. Весь в своего проклятого папочку. Берта была изумлена столь жестким и безапелляционным поведением матери в отношении своего ребенка. А теперь Берта уже нисколько не сомневалась в том, что Микаэль Шиндо был ее родным сыном. — Чтобы духу его здесь не было через пять минут, — заключила женщина и приказав дочери немедленно отправляться к себе, вышла через противоположную дверь той, в которую вошла Берта. — Проследите, чтобы Берта немедленно пошла в свою комнату, если что, можете применить силу, и сделайте так, чтобы она не вышла из своей комнаты до самого вечера. Этой мой приказ. Исполняй, — приказала она служащему, которого встретила в коридоре. — Значит этот гаденыш здесь и ждет. Все же Ракель не могла проигнорировать факт появления в своем доме молодого человека, который вероятнее всего и впрямь являлся ее кровным сыном. А посему, она решила отправиться и тайно, из любопытства, поглядеть на мальчика, с которым некогда обошлась так сурово. К тому же у нее на то была и личная причина. Женщина опасалась, что паршивец может начать требовать от нее и ее семьи своей законной части наследства, если окажется, что это и впрямь он. А потому она хотела встретиться с ним и показать, что от них ему не достанется ни копейки, чтобы он убирался прочь и если явится в следующий раз она натравит на него судебного пристава и засадит. Итак, преисполненная решимости, Ракель двинулась в холл.