Танец белой цапли

      Этим вечером одной из высокопоставленных персон, коих не мало в Лос-Анджелесе, был организован благотворительный вечер. Он был тем затейливее, что основным правилом было явиться в масках, отчего, казалось бы обыденный, скушный прием превратился в нечто вроде карнавала. Собралась практически вся элитная тусовка. Ко вниманию собравшихся представили все изобилие которое только доступно человеческому воображению. Умалчивая о широком ассортименте самых лучших и изысканных яств, тут были собраны мастера своего дела — вся музыкальная тусовка, боссы индустрии звукозаписи, ди-джеи, циркачи, астрологи и гадалки. Искусственный дым и неон наполняли огромную залу отеля, в котором происходило столь уникальное для обычного благотворительного вечера мероприятие. На сцене выступали профессиональные танцовщики, а под потолком, завораживающе извивались воздушные гимнасты. Музыка и чарующий блеск создавали атмосферу некой загадочности, от того, что лица присутствующих были скрыты и зачастую сложно угадывались, только если кто-нибудь не приподнимал маску или же не давал себя узнать при помощи какого-то коронного жеста или фразы. Разумеется, приглашенные в большей степени имели представление о том, с кем они говорят, однако не раз за весь вечер случалось такое, что собеседники понимали кто перед ними находится уже только распрощавшись со своим собеседником и поинтересовавшись у своих знакомых, кто был тот джентльмен или та дама с обворожительный улыбкой. Иными словами, сегодняшнее мероприятие казалось отличным поводом для усталых от своих повседневных ролей персонам, побыть в образе совершенно иного человека, так как из-за масок, придававших вечеру изюминку таинства, каждый мог хотя бы на время представить себя кем-то совершенно иным и до той поры, пока не наступит разоблачение, отдаться своему новому образу. Среди всей этой пестрой толпы сложно было выделить хотя бы одного участника, который так или иначе выделялся бы среди всеобщего блеска, роскоши и веселья. И все же существовал один мужчина, который отличался от остальных. И вовсе не нарядом, так как одет он был, как и прочие, с иголочки и его костюм идеально подчеркивал по-прежнему изящную, поджарую фигуру человека, который привык следить за своим внешним видом. Мужчина в черной, бархатной маске с золотистой окантовкой, выглядел поистине превосходно. А черная лента перехватывающая его длинные, пепельного оттенка светлые волосы лишь дополняла сей загадочный образ, делая его похожим на парижского аристократа 19 века. И пусть этот человек, которому на вид было не больше 35, уже давно оставил свою деятельность, требующую щепетильного отношения к физическому состоянию своего тела, он оставался в той же безупречной форме и мог дать фору любому молодому танцору, если бы тот вдруг пожелал устроить танцевальный баттл. Отличием также не было и поведение. Он вел себя уверенно и спокойно, как человек, привыкший к богатой обстановке и не испытывающий никакого стеснения находясь среди высокопоставленных персон. А тем отличием, главным образом, выделявшим его из общей пестрой массы, был его острый и пронзительный взгляд, скользящий по толпе сквозь прорези маски — насмешливый и слегка надменный. Тонкая, ироническая улыбка на губах прекрасно показывала отношение ее хозяина ко всеобщему празднеству. Он не выказывал недовольства, однако же словно потешался над этим балаганом, понимая всю его комичность. И это понимание, хотел он того или нет, а возвышало его над окружающими, приковывая к его персоне чужие, любопытные взоры, особенно женские, к которым мужчина, впрочем был достаточно равнодушен, если не сказать холоден. Будучи в списке приглашённых он не отказывался от общения, если таковое ему навязывалось, но и не проявлял особой заинтересованности в нем. А посему те, кто страстно желали украсть немножечко времени у этого человека, в итоге уходили ни с чем, сознавая, что проникнуть глубже, чем позволит им этот человек не удастся. Ближе к середине вечера, когда все необходимые приветствия были розданы и важные разговоры остались позади, мужчина в черной маске с бокалом шампанского в руке, прошел в конец зала, где было меньше всего народу и прислонившись к одной из сверкающих иллюминацией колон, прислонился к ней спиной. Сложив руки на груди, он медленно пил из своего бокала, одновременно сканируя толпу и отмечая прибывших опоздавших, когда из ложи на втором этаже для VIP-персон вышел человек и, элегантно спускаясь по лестнице, то и дело поглядывая в сторону решившего насколько это было возможно уединиться мужчины, вскорости, миновав площадку, приблизился к нему. Оба поприветствовали друг друга кивком головы, после чего, человек все также без лишних слов, занял место подле мужчины в черной маске, даже не спрашивая его позволения. Как-то получилось, что оно было дано, как нечто само собой разумеющееся. Новый герой был также мужчиной, которому вполне можно было бы дать, как и первому не более 30 лет. Его серебристая, сверкающая за счет инкрустированных мелких бриллиантов, расходящимися изящными линиями замысловатого узора по всей поверхности маска, хоть и закрывала часть его лица, однако же даже так отчетливо угадывалась молодость и свежесть и ни капельки признаков начала увядания или чего-то в этом духе. Несколько минут между этими людьми сохранялось полное молчание. Оба наблюдали за залом и любому, кто взглянул бы на них в эти минуты, показалось бы, что два прекрасных божества спустились и теперь смотрят на чудо творения своих собственных рук. Для двух мужчин это же было совершенно обычным делом — наблюдать, но не участвовать, если только того не требует необходимость и посему они выглядели совершенно естественно, смея лишь предполагать, какое впечатление вызывают у других. — Прекрасный вечер, Вы не находите? А шампанское просто великолепно, — сказал человек в серебристой маске, поднося к губам хрусталь. Его бархатистый голос, к удивлению имевший нотки твердости, что могло сказать о сильном характере этого человека, привыкшего раздавать указания, прозвучал с едва уловимой усмешкой. — Не могу не согласиться, — ответил ему мужчина в черной маске. — Давно я уже не бывал на столь диковинных приемах. Последний вечер, произведший на меня подобное впечатление произошел в году эдак в 2013, тогда организатор, уважаемый господин Сакамото, пригласил индуского факира. И тот выделывал поистине чудесные штуки. И не будь я тем, кто знает цену всем этим фокусам, я бы стоял с разинутым ртом, как и прочие. Однако же, надо сказать, хоть я и понимал каким образом все это делается, признаюсь, это было весьма зрелищно. — Мда… — задумчиво протянула серебристая маска. — Господин Сакамото тогда действительно поразил своих гостей. Я рад, что сумел побывать там и воочию увидеть искусство Восточных Магов о которых был так много наслышан прежде. — Но это же был ненастоящий Маг, — возразила черная маска. — Подлинные Мастера никогда не показывают своего искусства ради потехи зрителей. Они предпочитают держать свои тайны при себе, показывая их только в самых крайних случаях, к примеру, когда необходимо преподать урок своему ближайшему ученику, дабы тот продвинулся в своем обучении. — Это верно. Однако же даже этот полумаг сумел изрядно позабавить нас всех. Даже такие люди, освоившие магию лишь на ее начальных уровнях способны творить чудеса, — с улыбкой добавил мужчина в серебристой маске, после чего слегка качнул головой, чтобы убрать от лица длинные пряди светлых волос. — Порой достаточно даже крупицы Великого Знания, чтобы поражать невежественную толпу, — кивнув, заметила черная маска. Похоже между беседующими на сей раз воцарилось полное соглашение во мнениях, поскольку более никаких замечаний или опровержений сказано не последовало. Снова наступила тишина — легкая и непринужденная. Затем серебристая маска заговорила вновь. Не поворачивая головы, а глядя на танцующих, она произнесла: — Два года прошло с тех пор, как мы встречались последний раз. — Это все от того, что ты редко посещаешь Америку. — О, я был бы не прочь бывать тут чаще, однако… — мужчина помедлил. Если бы не приглушенный свет можно было бы заметить, как тень грусти пробежала по его лицу. — Ты же знаешь, я не всегда принадлежу себе. И если случаются выезды то они носят исключительно деловой характер. — Ты окончательно дал себя поглотить своей организации? — все-таки заметив эту тень сожаления, которая тщательно скрывалась, заметила не без укора черная маска. — Что поделать? — пожал плечами мужчина, усмехнувшись. — Только отдавшись чему-то целиком, можно рассчитывать на полный успех. К тому же заботу об этих людях я считаю своим долгом. — Однако у тебя ведь есть на кого перекинуть часть обязанностей, не так ли? В твоем распоряжении славный малый, который прекрасно справится с половиной твоих дел. И, что самое главное, это человек, которому ты можешь доверять полностью. — Да это верно, — со вздохом ответила серебристая маска. — Я имею такую возможность и поверь мне, однажды я непременно воспользуюсь этим шансом. Но не сейчас. — Что же тебе мешает? — Как сказать… Я не чувствую в нем полной готовности к исполнению обязанностей. Хотя вынужден признать он прекрасно проявил себя на Хоккайдо. — Но не столь блестяще, чтобы ты доверил ему часть управления, — докончила за него черная маска. — А разве ты не собирался завещать ему все дело? Возможно ли это нынче, когда ты не полностью уверен в его состоятельности, как босса? — О, в этом я даже не сомневаюсь, — мягко улыбнулась серебристая маска. — Когда придет время, он соберет свои силы, ныне растрачиваемые на пустяки и достойно заменит меня. — Выходит, — усмехнулась уголком рта черная маска, — ты придерживаешься своего амплуа, не желая впускать в свою жизнь кого-либо еще. Человек в серебристой маске вздрогнул от таких слов, будто бы испугавшись, но затем расслабился и мягко произнес: — Я не меняю своих решений. Я уже говорил тебе, я не предназначен для семейной жизни и не имею желания ею обзаводиться. Как-то незаметно для обоих их беседа из официальной перетекла во вполне себе дружескую. — Мало ли, — пожала плечами черная маска. — Порой с годами приоритеты меняются. И я тому живое доказательство. Вон, взгляни-ка на сцену, — мужчина приподнял подбородок, делая знак, чтобы его собеседник обратил внимание туда, где в свете софитов выступал танцевальный коллектив юношей в набирающем с каждым последующим выступлением популярность. Среди молодых людей, исполняющих сложные, замысловатые движения танца, был один особо примечательный — хрупкий и изящный, в обтягивающем черном костюме. Его движения отличались особой плавностью и грациозностью. Он скользил по сцене, будто бы не касаясь ее ногами. Завивающиеся волнами черные волосы ложились на плечи, а взгляды карих глаз, которые он бросал в зал, просто завораживали душу своим пленительным очарованием. — О, — воскликнула серебристая маска не без гордости для себя отмечая, что движения юноши превосходят прочих его коллег, а также ощущая при этом какое-то светлое ностальгическое чувство, когда в свое время он наблюдал за движениями другого юноши и они приводили его в трепетный восторг. — Теперь я понимаю, какова истинная причина твоего нахождения здесь. Ты пришел посмотреть на него. — И это тоже, — кивнула черная маска и в обращенном на сцену взгляде также можно было прочесть гордость за молодого человека. — Должно быть он уже заканчивает школу? — неуверенно отозвалась серебристая маска. — Именно так. — И какова же его дальнейшая судьба? Вы уже обсуждали это? Мужчина передёрнул плечами. — Он планирует поступать в театральный, — просто ответил он, однако в тоне чувствовалось удовлетворение. — Почему-то меня это нисколько не удивляет, — улыбнулся собеседник. — У него определенно есть все данные, чтобы однажды стать выдающимся актером, даже несмотря на черты, присущие Восточным людям. — Благо, мой воспитанник метис и это удваивает его шансы. Но даже не будь он наполовину европеец, я все равно не смог бы его убедить отказаться от своей затеи, здесь, в Лос-Анджелесе. Он настолько одержим своей идеей, что я просто не желаю тратить свои силы уговаривая его. И ты видишь, как не желая уходить с пути, который некогда был избран для него, он не может отказаться ни от одного, ни от другого. Увы, в странах Европы нет театров Кабуки, а этого паренька влечет и танец и искусство перевоплощения одновременно. Как ты можешь видеть, друг мой, он предпочел совмещать карьеру танцора ныне и актера в будущем. — Неплохой расклад. Но, полагаю, будучи увлеченным танцем ему сложно будет качественно подготовиться к предстоящим экзаменам. Черная маска поглядела на собеседника. В прорезях маски, мужчина увидел насмешливые светлые глаза. — Ты плохо знаешь Ною. Этот мальчишка упрям, как осел. Если решил что-то, его уже не сдвинуть. Я тоже говорил ему об этом, но он заверил меня, что ему хватит сил и на танцы и на учебу. И, ты не поверишь, до сего момента он превосходно справлялся. Он оканчивает школу с прекрасными отметками, а о том, как славится их коллектив «McFLY» ты можешь судить сам, зная, что на этот вечер были приглашены лишь самые выдающие коллективы. — Похоже твои уроки не прошли даром. — Не я учил его, — строго заметил мужчина. — Первый год — вероятно. Однако последующие пять лет… Я никогда не поверю, что ты, тот, кому так дорога эта стезя не воспользовался шансом, дабы преподать юнцу несколько уроков мастерства, — лукаво подметила серебристая маска. — Беда в том, что ему не так уж и нужны наставники, он талантлив по своей природе и схватывает все слишком уж быстро. — Ферид, — воскликнула изумленно серебристая маска. — Только не пытайся меня убедить, что ты огорчен этим! Ферид Батори, а под черной маской скрывался именно он, обернулся к собеседнику с едва заметной улыбкой. — Откровенно говоря, я был бы не прочь чуточку дольше возиться с ним. Но, как я уже сказал, он очень талантлив, даже слишком. А потому не нуждается в советах. За всю мою историю Наставника в Кабуки я знал лишь одного такого человека, чей талант можно было считать непревзойденным. — Как необычно слышать от тебя похвалу в честь того, кого ты прежде на дух не переносил. — Я уже сказал, взгляды людей меняются. К тому же, — строго добавил Батори. — Я не сказал, что полюбил его или что-то в этом роде. Я лишь говорю о фактах, которых не вправе опровергать. Я признаю, что Микаэль Шиндо был выдающимся актером несмотря на все свои пороки. Я говорил это ранее, говорю и теперь. — Значит, ты не отрицаешь, что его присутствие под твоей эгидой все-таки было не бесполезным? — К моему сожалению, оно было очень даже полезным. — Однако он тебя не устраивал? — Совершенно верно, поэтому когда он исчез из нашего коллектива, мне стало свободнее дышать. — А если учесть, что благодаря его исчезновению в твоей жизни наметились перемены, которых бы, опять-таки, без него не произошли, то ты должен быть ему еще и благодарен. — Не перегибай палку, — сквозь зубы процедил Батори на что его собеседник в котором читатель давно узнал Шикаму Доджи, непринужденно засмеялся. — Да, ты — прежний, — сказал он, радуясь также, что тема его нежелания обзаводиться семьей ушла сама по себе. — Чему я также очень рад. — Не то, чтобы я особо интересовался, — медленно проговорил Батори чуть погодя, — но пожалуй было бы любопытно узнать, как сложилась судьба этого несчастного. Он же был совершенно беспомощным, хоть и старался казаться сильным. Хех, доказательством чему служит его побег с любовником. В одиночку он бы ни за что на такое не решился. — Полагаешь он ожидал надежного покровителя для этого шага? — Кто знает. Может быть. Во всяком случае, он сбежал лишь после того, как нашел его для себя. — Ты подозреваешь его в корысти? — спросил Доджи, по старой памяти делая вид, будто бы совсем незнаком с Микаэлем Шиндо. — Он был корыстен всю свою жизнь и к чему бы ему было меняться ради очередного влюбленного? — фыркнул Батори. — Он просто воспользовался шансом, чтобы сбежать. — Ты говоришь это, даже зная некоторые детали случившегося? — Ни смерть его покровителя, ни его собственное ранение не заставят меня изменить решение. Я убежден, что как только этот мальчишка оказался на свободе, первое, что он сделал это забыл о своем воздыхателе. «Хоть вы и не родственники, но я догадываюсь от кого Ноя набрался категоричности» — усмехнулся про себя Доджи, а вслух сказал следующее: — А вот тут ты не прав. — Как так? — вскинул брови Батори. — Хочешь сказать тебе что-то известно? Шиндо не бросил Амане? — Напротив, — хмыкнул Доджи. — Мне известно, что они по-прежнему вместе и живут отдельно от семьи Юичиро. — Как так? — Ферид был глубоко изумлен и в то же время, какое-то странное чувство радости наполняло его грудь. — Вот так, друг мой. Видимо, даже такой проницательный человек как ты, способен ошибаться. Помимо этого, мне стало известно, что Юичиро каким-то образом оказался полноправным владельцем всего своего имущества, там были какие-то манипуляции с дарственной, оставленной его отчимом, желающим прибрать все к своим рукам. Но что-то вмешалось в его планы… — Или кто-то, — пророчески заметил Ферид. — Или кто-то, — засмеялся Доджи. — Не знаю, но факт в том, что Юичиро отстоял свое состояние в борьбе с отчимом, которого раскрыли в его корыстии. Тем не менее, его мать, узнав правду о своем супруге, не пожелала расстаться с ним. К тому времени у них уже был общий ребенок. Юичиро же не стал полностью лишать их денег или настаивать на разводе, однако жить с ними отказался. Покинув Прагу вместе с Микаэлем, они перебрались в отдельную квартиру в соседнем городе, где и продолжили совместное проживание. Сейчас Амане самый молодой преуспевающий бизнесмен в Польше. Подумай, ему только 23 года, а у него уже свою компания и как руководитель, он отлично справляется. — Поразительно. — Да, в таком юном возрасте он уже возглавляет компанию отца. — Да нет, я не о том, — покачал головой Ферид. — О том, на что способны молодые люди не нам с тобой судить. Меня поражает другое. — Что именно? — наивно поглядел на него Шикама. — Откуда тебе все это известно? Впечатление, что ты нарочно раздобыл эти сведенья, чтобы сегодня их со мной обговорить. Но это абсурд. Ты не мог знать, что мы заговорим о них. Насколько мне известно, тебя не касаются дела Западных стран. Тогда, повторяю, откуда тебе известны такие подробности? Шикама улыбнулся той своей улыбкой, которая всегда раздражала Ферида, ибо она значила, что Доджи так или иначе уклонится от подробных разъяснений. — Скажем так, я расширяю границы своих возможностей, а для того мне необходима информация обо всем, что касается деловой сферы Европы. — Не хочешь ли ты сказать, что намерен однажды покинуть Японию, устроив новую точку локации для своих людей? — пристально взглянул на него Батори. — Киотский преступный мир весьма обширен и, как ты знаешь, я не ведаю проблем с ним, однако… Ты уж извини, что мы переходим на эту тему, однако ты сам ее затронул. — Ничего. В этот раз я готов слушать. — Так вот, я не жалуюсь, мои дела идут по-прежнему хорошо. Но Дон… Я говорил, что завещаю ему все. А из этого следует, что я намеренно ухожу на второй план, поскольку не хочу дожидаться своей кончины, прежде чем он получит свое наследство. В таком случае, я не собираюсь быть бесполезным балластом, который сидит в бездействии, дожидаясь своей старости. Как уже опытная и весьма влиятельная в определенных кругах личность, я намереваюсь переберется куда-нибудь в Европу где буду по-тихоньку налаживать знакомства с местными лидерами. Иными словами, я собираюсь укрепить позиции моего брата, а также попытаться расширить его владения. Вот такую скромную роль я себе наметил в недалеком будущем. И я уже делаю в этом направлении первые шаги. — В самом деле? — поднял бровь Ферид. — А ты думаешь почему я сегодня оказался здесь? — хмыкнул Доджи. — Посмотри наверх. Там собралось достаточное количество именитых граждан с которыми я провожу переговоры и которые благосклонны ко мне и моей политике. — Ты как всегда, времени даром не теряешь. — У человека его слишком мало, чтобы разбрасываться им, — заметил Доджи. — Однако мне приятно, что среди этих пока мне малознакомых лиц я встретил человека, чье общество доставляет мне истинное наслаждение. Сразу вспоминаются былые времена и то, как я… — он усмехнулся. — Тайно появлялся в твоем кабинете, а ты каждый раз наигранно злился на меня за это. Хотя всегда был не прочь провести вечер в моем обществе. — Хм… — Что такое? — Да так, — протянул Ферид. — Забавно наблюдать за тобой. Раньше ты не осмелился бы мне заявить нечто подобное. — Пожалуй, — согласился Доджи. — Я был более… Не знаю… Боязливым. Не хотел сделать что-то, что поколебало бы мой образ в твоих глазах. — А теперь все изменилось? — Я чувствую себя уверенней. Все же твой внезапный отъезд, после которого я долгое время не знал где ты и что с тобой, положительно повлиял на меня, хоть и стал для меня сильным ударом. Лишь спустя год я узнал по своим каналам о том, что ты сбежал вместе с Ноей и вы обосновались где-то в тихом городке в Венгрии, откуда ты мне впоследствии и прислал о себе весточку. Клянусь, этот год был самым мучительным для меня событием после смерти наших отца и матери. — Я не мог поступить иначе. — О, не надо оправдываться. Мы это уже обсуждали. — Да, в самомделе. Не будем возвращаться к этому. Не самое приятное время, должен признать. — Понимаю. — Лучше скажи, господин Всезнайка, раз уж тебе известно о делах Амане младшего, может тебе также известно что-нибудь о самом Шиндо? Он так и остался содержантом или же Юичиро настоял на том, чтобы этот мошенник-сибарит попытался реализоваться в жизни? — Хм, — Доджи на мгновенье задумался. — Тут я с уверенностью сказать ничего не могу. — Да неужели? — фыркнул Батори. — Увы, даже у моей сети информаторов есть свои недостатки. Единственное, что могу сообщить это то, что он не принимает участия в коммерческих делах Амане. — Кто бы сомневался. Он способен только тратить деньги, но уж никак не здраво распоряжаться ими, я молчу об их увеличении. — И все же у него также есть свое дело. Оно также связано с творческой деятельностью. — Правда? — Абсолютно. Он ведет занятия по вокалу и танцам. И если еще не обзавёлся ею, то намеревается открыть свою собственную профессиональную студию. — С состоянием Амане он наверняка себе это уже устроил, — криво ухмыльнулся Батори. — Пожалуй. Подробности мне не известны. — Как по мне, ты рассказал больше, чем мог бы. Доджи улыбнулся. — Знаешь, я бы тоже сейчас хотел узнать кое-что о чем не довелось узнать в прошлый раз. — Слушаю тебя. — Позволю себе поменяться с тобой ролями и самому начать задавать вопросы. — Не имею ничего против этого. — Ответь мне, — помолчав, произнес серьёзно Шикама. — Что случилось в тот вечер, накануне твоего исчезновения. Ты так и не рассказал мне. А мне это более всего важно. Ферид закусил губу. Он намерено не стал посвящать Доджи в детали, зная, кто был вовлечен в это дело. Это напоминание увлекло его в прошлое. Пять лет назад, когда его жизнь была совершенно отличной от той, которую он ведет ныне и о той минуте, когда на карту была поставлена его собственная жизнь. Секунда, другая… Третья. Сердце все еще бешено колотиться в ожидании и это крайне необычно. Дыхание учащенное, но оно еще не оборвалось, пульс набатом стучит в висках, пульсирует по венам и все же… Жизнь не покинула тело. Он все еще способен двигаться, думать. Никакой боли не последовало, хотя в последний миг он успел задаться вопросом «Каково это? Умирать?». Однако что-то вдруг пошло не так. Слышится тяжелое сопение человека совсем близко. Какие-то судорожные вздохи. Всхлипы? Ничего не понятно. Ферид в недоумении. Каждый мускул в его теле напряжен до предела, будто само тело сопротивляется насилию, учиняемому без всякой на то веской причины. Готовый принять свою безвременную кончину, глупую смерть от руки сумасшедшего, он обескуражен, что после столь внушительного деяния со стороны убийцы, он по-прежнему свободно дышит, а не корчиться в предсмертных судорогах на полу, с ужасом наблюдая нож в собственной груди. Что произошло? Неужели Дон… Наставник медленно открывает глаза. А может эта такая жестокая игра? Дон нарочно так поступает, чтобы помучить его прежде чем прикончить. Играет как кошка с мышью, прежде чем пожрать. Такое поведение было бы вполне в духе младшего брата Шикамы. Эта семейка любит покуражиться, этого у них не отнять. Но что это тогда за вздохи? Сквозь кровавую пелену, застлавшую взор, Ферид едва различает перед собой силуэт. Его враг дрожит мелкой дрожью. Затем Батори, затаив дыхание, медленно обращает свой взор в сторону от себя, где не так давно был слышен глухой удар, показавшийся ему первым ударом колокола, возвестившим о раскрытии Врат Вечности, в которые он должен вступить. Но это было лишь разыгравшееся воображение, тогда как на самом деле, глухой удар имел иную природу, более материальную. И стоило только уронить взгляд вниз, как он увидел то, что помутнило его разум. Нож, удерживаемый рукой Дона, воткнутый в подоконник буквально в паре сантиметрах от Ферида. Вот что послужило причиной глухого удара. Изумленно распахнув глаза, Батори перевел взгляд на молодого человека, как бы говоря: «Ты не мог промахнуться. Ты слишком опытен, чтобы допускать такие детские промахи. Так почему тогда это лезвие застряло в пластике, а не в моем сердце?» И вдруг словно бы ответом на его немой вопрос, прозвучал срывающийся голос младшего Доджи. — Не могу… Не могу, черт тебя дери! — рука, держащая кинжал задрожала еще сильнее. Ферид напрягся, ожидая второй волны, которая не станет для него спасительной. Но Дон окончательно утратил силы. — Да кто ты такой, черт тебя дери! — выпустив нож из руки, который со звоном упал на пол, и отступив на шаг, воскликнул в отчаянье Дон. — Почему? Почему я не могу убить тебя, хотя ты заслуживаешь этого больше чем кто-либо другой! Почему? Ведь я же… Не первый… Тогда, как? В чем дело? Должно быть этой бессвязной речью он хотел выразить свое недоумение в том, как он, человек, которому не раз приходилось вступать в кровавые разборки, не мог прикончить какого-то высокомерного актеришку, который ни в грош ни ставил его брата и только и мог, что кичиться своим положением, да пользоваться благами, которых лишены другие. — Нет-нет, это неправильно, — бормотал Дон, отходя назад, словно в страхе перед неведомой силой, которая внезапно предстала перед ним и сковывала все естество. — Почему ты просто стоишь и ждешь, когда я убью тебя?! — выпалил он в гневе. Внезапно Батори всё осознал. Так вот в чем дело. Вот что остановило Дона от расправы. Хах, кто бы мог предположить, что в этом помутившемся от ненависти рассудке еще осталось место для чести и совести. — Это немыслимо, — пробормотал Дон, упав в ближайшее кресло и закрыв лицо рукой. — Я ведь был готов. Я все обдумал, все взвесил. Я был убежден, что справлюсь… Так почему же? Почему, скажи мне, ты ведь, мать твою, знаешь, разбираешься в людях, так скажи мне какого хрена ты остаешься жив?! Ферид изо всех сил старался вернуть себе самообладание и видя, что его противник выведен из равновесия, ему это более-менее удавалось. Однако он остерегался бросать вызывающие фразы теперь, когда у него появился шанс выкрутиться. Что-то в этом парне сломалось, он утратил всю свою решимость. — Отвечай же, ублюдок! — крикнул в гневе Дон, пожирая Ферида уже не столько ненавистным, сколько взглядом ничтожного труса, спасовавшего в последний момент. — Дон, — аккуратно заговорил Батори, сглатывая, — возможно, ты переоценил свои возможности. — Хочешь сказать я трус? Слабак? Тряпка, которая не в состоянии исполнить свой замысел до конца? — Вовсе нет, — качнул головой наставник. Хоть он и презирал Дона за его поступок, сейчас когда тот был в отчаянье, он вдруг почувствовал к нему что-то вроде сострадания. Все же этот парень, сколько знал его Ферид всегда оставался на вторых ролях. Неизвестно насколько он сам остро воспринимал разницу между ним и Шикамой, но нельзя было закрыть глаза на явное различие между ними и нужно быть совершенно безмозглым, чтобы не замечать преимуществ Шикамы. Так или иначе, но Дон скорее всего сознавал свое несовершенство и превосходство брата. А это тяжело, как не крути. Однако Дон никогда не проявлял враждебности или зависти в отношении Шикамы, он вел себя как истинно преданный младший брат, с уважением и определенной любовью относящийся к старшему, ставшем в последствии еще и его шефом, Дону в самом деле могло быть тяжело смотреть на сцену разворачивающуюся между братом и его закадычным другом. Возможно, что Дон ревновал его. Ревновал с самого начала. Вероятно, что он мечтал сам быть тем близким человеком, которому Шикама будет поверять все свои тайны. Ему, родне, а не какому-то там Фериду Батори. Самая банальная братская ревность. Вполне допустимо, что именно она и побудила Дона копить зло на Ферида много лет и вскоре выплеснуть его вот таким вот категоричным способом. Микагэ просто напал на нужного человека, вот и все. К тому же, после того, как Доджи запретил ему связываться с Микой, Дон также затаил злость и этой кровавой расправой намеревался отомстить брату за свою боль. Однако, силы изменили ему в последний миг, что стало спасением для жертвы. Батори рассуждал подобным образом относительно братской ревности и, в принципе, был не так уж и далек от истины. Знай он только, что в этом деле еще замешан Шиндо, то у него бы окончательно сложились все кусочки головоломки. Но и этих сведений, основанных на личном наблюдении, ему хватило с лихвой, дабы выстроить себе ряд возможных причин сегодняшнего инцидента. — Вовсе нет. Я не считаю тебя трусом или слабаком, — повторил Батори. — И ты все еще можешь закончить начатое. Я сейчас совершенно беспомощен. Ты можешь поступать со мной, как угодно. Я не стану сопротивляться. — Да? А почему бы это? — косо взглянул на него Дон. — Тебе что, жить надоело? Самоубийца? Или ты так уверен в своей непогрешимости, что тебя не страшит попасть в чертоги Ада? На это Ферид только хмыкнул. — Как атеиста и человека, не верящего в существование жизни после смерти, меня до одури пугает мысль о мраке полного небытия и забвения. Это правда. И посему жить я хочу не меньше, чем кто либо другой. — Тогда какого хрена позволяешь так просто убить себя?! Разве Шикама бы одобрил твое поведение?! Разве снес бы он спокойно, что человек, которым он восхищен в самый ответственный момент просто стоит и ждет, пока его прирежут, как жертвенного ягненка?! Ты мог бы хоть попытаться защититься! — Зачем? — холодно взглянул на него Батори. — Чтобы твоя совесть была хоть сколько-то успокоена? Чтобы потом ты мог оправдывать себя и свой низкий поступок, говоря, что я мог бы его и не убивать, так он сам нарвался на нож, так что ли? Извини, но я не намерен участвовать в столь дешевой драме. — Так ты все просчитал? — криво усмехнулся Дон, начиная понимать с каким человеком он имеет дело и невольно восхищаясь его сумасшедшей игре. — Какой же ты все-таки гад. — Я не был уверен до конца в правильности выбора поведения, сомневался, что слова подействуют на тебя и все же допустил ошибку, начав провоцировать. Но все же и я не мог расстаться с жизнью, не попытавшись хоть чем-то отплатить убийце за то, что он заставил меня испытать беспомощность и безвыходность положения. Лишь единожды в моей жизни человек, посмел безнаказанно причинить мне вред. — Что за человек? — полюбопытствовал Дон. — Прости, — усмехнулся Ферид, — хоть ты за много лет и оказался человеком, приблизившимся ко мне до такой степени близко, что я чувствовал твое дыхание на своем лице, только это не значит, что я стану открывать тебе свои тайны. Есть вещи о которых не трепятся кому попало, а уж тем более, с теми, кто еще десять минут назад хотели перерезать тебе горло. — Да, ты прав, — согласился Дон. — Да и мне нет дела до того, что у тебя там было в прошлом. Наступило молчание. Часы на стене ровно отбивали ритм. Ферид уже практически не чувствовал опасности со стороны Дона, который погрузился в какие-то свои мысли и казалось, совсем утратил к нему интерес. Внезапно тишину кабинета прорезал звонок. Это был телефон Ферида, лежавший на столе. Дон моментально вынырнул из своих раздумий и устремил угрожающий взор на Батори. — Кто это? — Понятия не имею, кто бы это мог быть так поздно. Впрочем, есть предположение. — Какое? — нахмурился Дон, но затем отрицательно качнул головой и выпрямился. — Нет, молчи. Стой там и не двигайся. Я посмотрю. Ферид не стал его останавливать, а наоборот даже с неким интересом проследил за тем, как Дон преодолел расстояние от кресла к столу и взяв со стола мобильник, взглянул на дисплей. Внезапно парень побледнел, его черные глаза расширились. Он закусил губу, а после поднял напряженный взгляд на мужчину. — Это Шикама… — В самом деле? — с напускным удивлением ответил Батори. — Хах, а чутье у него, что надо. Если хочешь, можешь ответить ему сам. Дон содрогнулся. — Нет, я не стану ему отвечать, тем более, — он взглянул на Ферида, — это же твой телефон. Мобильник еще некоторое время звонил, но потом вызов прервался. Видимо, старший Доджи понял, что его друг занят и предпочел не настаивать. — Потом сам ему перезвонишь и скажешь, что… В общем, придумаешь. Оставлю это на тебя, — проговаривая эти слова, Дон бросил Фериду телефон, который тот удачно поймал. Поглядев на мобильный, Ферид поднял недоверчивый взгляд на Дона, который насупившись, глядел куда-то в сторону. — И как это понимать? — Что именно? — Ты хочешь, чтобы я позвонил твоему брату? Дон сделал нетерпеливый жест. — Он будет волноваться, если ты не перезвонишь. А я не хочу, чтобы мой брат переживал из-за тебя. Так что перезвонишь ему и скажешь, что у тебя все в порядке, ясно? В другой бы раз Ферид отреагировал на попытки других командовать собой, тем более, когда команды исходили от какого-то мальчишки, но в ситуации, когда Дон все еще мог передумать и захотеть полюбоваться сталью в его теле, предпочел не показывать характер. — Я так понимаю… — медленно начал Ферид. — Да, да, — раздраженно проговорил Дон, потирая затылок, — я все еще ненавижу тебя и с удовольствием бы прикончил прямо здесь и сейчас, но… — он тяжело вздохнул и закрыв глаза, покачал головой, — я понимаю, что испытает Ши, если с тобой вдруг что-нибудь случится. Он будет безутешен… А я… Я не могу повергнуть своего родного брата в такое страдание. Ты дорог ему… Очень дорог, черт бы тебя подрал. Он никогда и никому в этом не признается, но я же не слепой. Я же вижу, как он меняется в лице, стоит только упомянуть о делах Кабуки. Ты сразу же встаешь перед его мысленным взором, я уверен. Пускай он лишил меня возможности быть с тем кого я люблю, но я… Я не могу поступить с ним также. «Лишил его возможности быть с любимым? Шикама вмешался в его любовные дела с кем-то? — мысленно изумился Батори. — Фактически, сегодня Дон пришел, чтобы отомстить за свое несбывшееся счастье? Ох, Ши, друг мой, неужели мне чуть было не стоили жизни твои запреты? Ты должен аккуратнее выражать свою волю, имея слабость на которой смогут сыграть другие.» Ферид не смел прервать признание молодого человека, пожалуй, впервые сложившееся в конкретные фразы из сонма непонятных бесчисленных эмоций. Младший Доджи также ограничился этим высказыванием и снова погрузился в раздумья, которые пришлось прервать из-за звонка Шикамы. Наступила тишина. Прошло несколько минут. Батори взглянул на часы. Время близилось к полуночи. Заметив его движение, Дон, приняв мысленно какое-то решение, заговорил. — До наступления утра ты должен убраться из Киото. Батори резко обернулся к нему. В принципе, он так же подумывал о чем-то подобном, но поскольку его Судьба была неопределенной, он не позволил себе особо углубляться в этим размышления. — Ты уверен? — Забирай своего мальчишку и проваливайте из города, — с раздражением проговорил Дон, казалось ему крайне тяжело давались эти фразы. Он делал над собой неимоверные усилия. — Это единственный выход? — Ты держишься за свою должность? — поднял бровь Дон. — Я хочу обдумать все варианты, — коротко ответил Батори, ничуть не смутившись. — Что тут думать? — фыркнул молодой человек. — Ты не хуже меня понимаешь в чем дело. Микагэ отпетый негодяй, жадный до омерзения и такой же двуличный. Он не остановиться до тех пор, пока твой мальчишка не будет зарабатывать ему продавая себя. Он пойдет на все лишь бы только устранить помеху и поговорив с ним, я вижу, что он своего рано или поздно добьется. К тому же помни, утром тебя должны найти мертвым. Это моя задача. Если не сделаю этого я, Микагэ найдет другого, менее щепетильного. — Это я как раз понимаю, — серьезно сказал Ферид, — но мне не понятно только одно, как ты это воплотишь в жизнь, если, как я понял, убивать меня ты не намерен. — Есть один экземпляр, — усмехнулся Дон, — с которым надо уже давно свести счеты и по счастливой случайности, вы с ним очень похожи. Примерно одного роста и комплекции. Если все правильно сделать, удастся выдать его за тебя. Дело плевое. Ферид невольно поежился. Мысль о том, что вместо него прикончат другого, причем обработают так, что труп станет неузнаваем, но все примут его за Ферида, не ахти как воодушевил наставника, но другого выхода не было. Ему давался единственный шанс на спасение себя и Нои, и он должен был воспользоваться милостью другого. — А ты не очень-то чувствителен, — осклабился Дон, наблюдавший за Феридом. — Я тебе толкую об убийстве, подмене трупа о котором объявят в новостях, благодаря чему я покажу Микагэ, что он не зря доверился мне, а ты даже глазом не моргнул. Все вы актеры театра такие без эмоциональные? Вроде бы должны быть чувствительными? — Мне пришлось научиться смотреть в лицо опасности, не выказывая при этом свои истинные чувства, — сухо заметил Ферид. — Ну, понятно-понятно. Видать быть актером и впрямь дело не из легких, — фыркнул Дон. Ферид холодно взглянул на него. — Итак, если никаких загвоздок нет и уже через час ты сможешь уехать отсюда, то все будет нормально. — А разве есть смыл все так усложнять? — Не понял. — Я имею в виду побег, подмена тел, разве не выглядит все это слишком сложно. Наверняка есть иные способы. — Хм, — Дон задумался. — Есть конечно. Более легкий способ. Ясный фиг, заморачиваться на всю эту возню хлопотно, да только, пожалуй, иного выбора нет. Устранить самого Микагэ, конечно, можно, но боюсь это не удачная идея. — Дон цокнул языком. — Беда в том, что этот мерзавец неплохо себя зарекомендовал и убрать его, значит, пошатнуть все систему, а этого Шикама в первую очередь не одобрит. Нет. Я уже прокрутил множество вариантов и нашел только один выход. Вам нельзя здесь оставаться. В противном случае могут пострадать невиновные. — Жаль, — коротко произнес Ферид. — Но если и впрямь нет иного пути… Дон отрицательного покачал головой. — Сегодня до рассвета вы должны убраться отсюда и желательно как можно дальше. Также никто не должен знать о вашем отъезде. Сумеешь? — Я как раз недавно присмотрел себе домик на берегу залива Йокогамы, вот уж не думал, что он так скоро мне понадобиться, — криво усмехнулся Батори. — Вот и отлично. Отправляйтесь туда немедленно, но желательно дальше. Много, много дальше, — он направился в сторону двери, как вдруг остановился. — Только когда будешь говорить с моим братом, когда будешь рассказывать ему о своих делах, почему вдруг решил переехать, молчи о том, что я принимал в этом участие. — А разве ты не хочешь расположить к себе Шикаму? — Он не должен знать, что я в этом участвовал, — разозлился Дон. — Скажи, что ты случайно подслушал разговор Микагэ, когда он договаривался с наемником и просто решил сбежать, ясно?! — Как хочешь, — пожал плечами Батори, которому по сути было все равно, выиграет что-нибудь из этого Дон лично для себя или же нет. — Эй, — окликнул он Дона, собирающегося выйти. — Почему ты вдруг решил помочь? — Не думай, что мне тебя жалко стало. Все из-за твоего мальчишки. Тебе-то ладно, а вот ему еще жить надо, а ты тот, кто устроит ему хорошее будущее. Черт, и что они все в тебе находят? — пробурчал он. — Ты же та еще заноза. Всё! Через полтора часа я пришлю к вашему дому машину. Вас отвезут куда надо. Только тихо, без шума и возни. Быстро собрались и уехали. — Можно и не уточнять. Благодарю. — Подавись, не ради тебя стараюсь, — огрызнулся Дон и выскочил за дверь, где сразу послышались приглушенные голоса. — Вот уж никогда бы не подумал, что мне придется бежать, как крысе с тонущего корабля. Сколько раз я только слышал о побегах других, но сам никогда не думал в них участвовать, а теперь вот… — Ферид провел рукой по лбу. — Удивительная штука Жизнь. Никогда не знаешь, что она тебе преподнесет в следующий момент. После этого, недолго думая, он забрав какие-то вещи из кабинета, также поспешил наружу. Действовать надо было быстро, а незавершенных дел оставалось еще много. — Ну? — Шикама по-прежнему выжидающе глядел на него. — Ши, — прямо посмотрел на него Ферид, вынырнув из воспоминаний, которые были также же живы в нем, как если бы это случилось вчера. — Я непременно расскажу тебе обо всем, но не сейчас. Как-нибудь в другой раз. — Как скажешь, мой друг, — тепло улыбнулся Ши, хотя ему стало жаль. — Я не настаиваю, несмотря на то, что хотел бы знать, как все было. Ты ведь знаешь, абсолютно все, что касалось и касается тебя будет важно моему сердцу до тех пор, пока оно продолжает биться. Хорошо. Отложим этот разговор, тем более, что… — он огляделся по сторонам. — Место и время для этого не самые подходящие. Слишком шумно и слишком много свидетелей для столь личной беседы. — Тут ты прав, Ши. Поэтому буду рад видеть тебя у себя в гостях. — Это уже будет в следующий раз. Мой самолет завтра утром. — В таком случае мое приглашение остается в силе и когда ты снова надумаешь посетить Америку, предупреди меня. — Благодарю за приглашение и в свою очередь делаю его тебе. Что скажешь, может быть ты заглянешь к нам? Прошлись бы по старым местам? — Боюсь, что в Киото я более не ездок. — Ты все еще опасаешься? — Уже нет, но воспоминания… Хмм, довольно неприятны. Да и не хочу я оставлять Ною одного. Каким бы он ни был самостоятельным, он все же нуждается в моей поддержке. Ты бы видел его глаза, когда он рассказывал мне о сегодняшнем вечере, где он будет выступать. Он не просил меня прибыть открыто, но всем своим видом показывал, как был бы рад этом. Так что нет, Шикама, в ближайшее время я не могу позволить себе отлучиться из города. — Что же, тогда будем ждать подходящего для нас обоих случая. — Да. Будем, — кивнул Батори. После этого два друга обнялись на прощанье с пониманием, что на этом их встреча окончена. — Я также, как и ты скучаю по нашим совместным вечерам в моем кабинете, Ши, — шепнул на ухо другу Батори и пока тот не успел опомниться, скрылся среди толпы. А спустя час, Ферид покинул мероприятие вместе с Ноей, который получив свою плату за выступление вдохновленный и счастливый отправился домой вместе с любимым опекуном. А еще через час и Шикама оставил сцену действий и отправился в отель, откуда через три часа выехал в аэропорт, дабы вернуться на их с Феридом родину. Жизнь шла своим чередом предоставляя своим главным действующим лицам, то есть всем людям, еще не раз встречаться и расставаться друг с другом. И каждая встреча, будь она намеренной или случайной, затрагивающей интересы сторон или нет, вовлекая их в какие-то действия или оставаясь просто секундной встречей взглядов, быстрой улыбкой или же спешной, обыденной фразой, несла в себе тот особый роковой смысл, способный показаться простому обывателю обычным стечением обстоятельств, но на самом деле являясь лишь винтиком в сложном механизме Мироздания, где ни одна случайность никогда не бывает случайностью, ибо все есть лишь закономерность.