Никакой ответственности, малыш

Андрей предполагал, как именно будет проходить интервью и что примерно будет говорить этот едва закончивший школу парниша, ставший популярным в довольно сомнительном видеохостинге преимущественно для маленьких девочек и недалеких мальчиков. Таких же недалеких, как и Володя. Он предполагал, но все равно не ожидал, что его охватит гнев и желание сжать свои наманикюренные пальцы вокруг горла юнца, когда тот насмешливо говорил ему все эти вещи. Такой глупый и наглый, он будто нарывался на грубость с его стороны, но Андрей, будучи профессионалом, держал лицо и говорил исключительно вежливо и спокойно, будто обсуждал погоду. Однако каждому терпению приходит свой конец. И терпение бьюти-блогера закончилось под конец всего, когда операторы разошлись и они остались одни в довольно тесной гримерной. Какого, прошу прощения, черта им не выделили разные грим-зоны?! - Ты не мог бы... свалить, а то я не хочу переодеваться при гее, - слово «гей» Володя выделил так, будто это было что-то мерзкое и отвратительное, - Черт, почему мы тут вдвоём... Андрей, с грохотом опустив свою доверху наполненную косметичку на столик, развернулся на сто восемьдесят градусов к нему и скрестил руки на груди, вызывающе осмотрев парня с ног до головы, выражая во взгляде всё презрение, а затем снисходительно ухмыльнулся: - Малыш, а ты не охренел ли? Либо довольствуйся тем, что есть, либо проваливай сам. Что тебе переодевать-то, испачканные трусики? Лицо Володи моментально порозовело и он как-то растерянно хлопнул глазами, вновь кусая свои и так уже изрядно искусанные губы, отчего у Андрея на его густо накрашенных алой помадой губах расцветала хищная усмешка. Ха, вот и попался, малявка, что, обделался? - Неужели угадал? - Петров теперь и не скрывал своих эмоций, усмехаясь прямо в лицо оппоненту, подходя ближе фирменной походочкой от бедра, смотря на парня сверху вниз - ростом того природа обделила, конечно, равно как и мозгами, - Описался от страха в моей компании? Володя, судя во всему, переживая в данный момент экзистенциальный кризис и мучимый стыдом или черт-те знает, чем ещё, наконец, поднял перепуганные карие глаза, встречаясь с ярко-накрашенными глазами Петрова, и, едва слышно, пробубнил: - Отвали, чучело... - И, видимо, осмелев от своих же слов, уже более громко выдал, - Если бы я и обоссался, то только на твоё накрашенное ебало! Пунцовые щёки тиктокера выдавали того с головой, обозначая все его эмоции, чего не скажешь об Андрее, который тут же вновь принял абсолютно беспристрастное выражение лица - только чуть свёл брови и сжал зубы, стараясь удержать в себе злость и желание рвать свою жертву на куски. - Мальчик, да ты, похоже, не в курсе, с кем разговариваешь, - произнёс Андрей спокойным тоном, от которого веяло холодом полярных льдов, - Дай я тебе объясню? - С этими словами он, не ожидая даже от самого себя такого, схватил Володю за шею, кажется, впиваясь длинными ногтями в его кожу до глубоких царапин, и притянул к себе, дабы румяное лицо оказалось рядом с его собственным, - Если ты думал, что можешь говорить всё, что тебе вздумается, то ты не прав, зайка, - специально-ласковым тоном обозначил он последнее слово, чтобы в следующую секунду сжать руку на шее ещё сильнее, не обращая внимания на жалкие попытки того убрать руку с собственного горла, - Лично мне ты нанёс оскорбление и я считаю, без расплаты тут ну никак не обойтись. А как считаешь ты? Он с интересом заглянул в расширившиеся от ужаса зрачки напротив, увидев в них своё собственное отражение - никак иначе, сам Дьявол во плоти. В Гуччи, кстати, не в Прада. Володя открывал и закрывал рот, кажется, начиная терять сознание, судя по тому, что его глаза начали закатываться. Ну, при всей худобе, Андрей мог постоять за себя и знал это, а уж справиться с щуплым и мелким недопевцом не составляло никакого труда. Разжав пальцы, он почти заботливо приобнял паренька за плечи, дабы тот не свалился на пол, как мешок картошки. Тот начал откашливаться, и, приходя в себя, поспешно вырвался из рук визажиста, ломанувшись к дверям гримерной и исчезая за ними, оставляя в помещении свои шмотки и даже свой мобильный. Хмыкнув, Андрей улыбнулся уголком губ, чувствуя себя победителем, и подошёл к столику с зеркалом, намереваясь все-таки подправить макияж и поехать уже в клуб, как и планировал ранее. Жутко хотелось выпить и снять какого-нибудь мальчика, а сегодня его желания были весьма специфичны для него самого, и он прекрасно понимал, отчего так, в мыслях уже подбирая в клубе подходящий вариант на ночь. А Володя выбежал из здания и только на улице, объятый январьским холодом, понял, что оставил все свои вещи там, с этим... Даже слов не было, чтобы он мог описать этого человека, но этого и не надо было - он назад не вернётся. Плевать на мобильник, он запаролен, да и завтра можно будет зайти сюда, когда этого больше не будет. Все ещё трогая свою шею, на которой были кровоточащие царапины от ногтей, а к утру наверняка появятся синяки, он, прерывисто и шумно вздыхая, побрел к проспекту, намереваясь поймать попутку до своего отеля, так как позвонить и вызвать такси он, разумеется, не мог. Нереально хотелось лечь спать и попробовать забыть этот вечер. Эти насмешливые глаза и этот голос... Этот сильный хват за шею, от которого воздух перестаёт циркулировать в лёгких и внизу живота начинает совершенно недвусмысленно тяжелеть и тянуть. Забыть свой дикий стыд из-за этого, из-за своих же глупых ошибок, от которых он хотел иной раз провалиться сквозь землю во время интервью, забыть всё. Вернуться поскорее в Курск и продолжить заниматься тем, чем занимался, не лезть в эту долбаную Москву с этими долбанными, агрессивными людьми. Перестать реагировать на шквал гневных комментариев, в очередной раз сменить номер телефона и не думать больше о чертовом Андрее Петрове.