На чужих берегах - переплетение стали и неба, В чьих-то глазах - переплетение боли и гнева; Эй-ох! - взрезаны вихри узорами крылий; В вое ветров мы слышали песни последних валькирий. Мельница - На север
Стоило наручникам сомкнуться на моих руках, как я пакостно улыбнулась, произнося заветную фразу: — Курама, Шукаку - фас! — из портала тут же появились оба ёкая, моментально скидывая человеческое обличье, обменяв его на обличье Биджу. Кандалы легко расстегиваются, стоит применить чуть больше физической силы, чем нужного, и я с затаенным удовольствием поднимаюсь с жертвенного алтаря, нажимая в слабое место огненной печати, от чего та пеплом осыпается с моей кожи. Ударом ноги раскалываю тот самый алтарь напротив Ковчега, и не прекращала улыбаться, наблюдая за тем, как оба демона терзают зарвавшихся Старейшин. Да, мне определенно нравится это зрелище, хоть оно и не должно вызывать позитивных эмоций. Пока все были заняты безуспешными попытками отбиться от ёкаев, я вплотную подхожу к Ковчегу, пытаясь разобраться, как эта хреновина работает, и как же мне ее транспортировать. И желательно, разобраться с этим как можно быстрее и валить отсюда, пока мой дорогой Казекаге не пронюхал о моей отлучке. Хотя я была уверена, что Гаара уже в курсе, а по возвращению меня ожидает пышный прием с огромным количеством лекций. Недаром Сенджу, еще в бытности Пятой Хокаге, на пару с нынешней женой Четвертого Мизукаге таскали молодого Казекаге по барам. Проповеди о недостойном поведении шиноби на несколько часов он зачитывал ничуть не хуже Цунаде, и у меня честно дергался глаз от подобных разговоров, ибо в отличии от той же Пятой, бывший джинчурики не переходил на крик и не сбивался с мысли, доводя свою многочасовую лекцию до конца. А у меня потом было ощущение, что я снова генин, сдающий экзамен на чуунина. Проще говоря, у меня было ощущение, мой мозг знатно поимели, и имели на это полное право. На пробу обвиваю Куб древесными побегами, что чуть отрывают его от земли и поднимают вверх. О, есть контакт! Вот так и потащим его до Узушио! Накатывает легкая усталость от использования чужой силы, но я стараюсь не обращать на это внимания, продолжая толкать ящик наверх, от земли. — Уходим. — командуя я, отрешенно активируя метку на Узушио. Ну, не мне его тащить, а Кураме, поэтому самое главное его транспортировать и сбросить непосредственно на острове. — Муу жив? — Да что с ним станется. — Курама в человеческом обличье сплевывает, и я невольно залюбовалась им. Зачастую, Биджу любил принимать форму подростка, так как люди проще относились именно к детям, не воспринимая их всерьез, чем ушлый Биджу пользовался. Однако сейчас он был в своей нормальной форме одного из Девяти генералов Инари. Красные волосы, что ранее были не длиннее каре, сейчас были перехвачены у основания тугой резинкой, но это никак не упорядочивало разлохмаченные волосы ёкая, разве что челка приятно прикрывала красные глаза с вертикальными зрачками. Он был высоким, выше чем Гаара и даже Саске, статным, полностью оправдывая слова Инари о том, что даже если Курама будет ругаться как портовый грузчик, то дамы все равно будут заглядывать ему в рот. Ёкай очаровывал, глупо было с этим спорить, и я по настоящему гордилась тем, что сама овладела этим самым очарованием, становясь достойной “наследницей” лисьего генерала. Курама добродушно улыбнулся, явно понимая, о чем я думаю, и я сама ничуть не скрывала своего восхищения этим бывшим Биджу. Он был грациозен настолько, насколько может быть грациозно дикое животное, хищник в человеческом обличии. Я знаю только одного человека, что производил похожее впечатление, и к моему восхищению, этим самым человеком был мой муж. На Узушио мало что менялось месяц от месяца, разве что я пыталась отстроить Деревню, да найти остальных Узумаки, которым удалось пробиться сквозь барьер, но пока что результаты были неутешительные, так же, как и результаты по строительству Деревни. Мне не хотелось запускать сюда лишний народ, поэтому восстановление Деревни шло лишь моими силами. Было в этом что-то неправильное, чтобы чужие люди ходили по священной для меня земле. Людям из клана Узумаки свободно разрешалось бродить здесь, но любой другой человек на этой земле вызывал у меня дикие вспышки гнева. Официальным хранителем “греха” был Гаара, однако, вся отдача была на мне, так как я была “чистокровной” Узумаки. Самой чистокровной из всех, кто остался, самая приближенная к основной ветви. Да, официальным хранителем клана был Гаара, однако обязанности главы, так же как и ответственность была на мне. И это было тяжело. Грех был вообще тяжелым. В давние времена, клан Узумаки просил защиты у богов, и откликнулась только Изанами, показывая свое расположение к молодому клану, давая тем свое благословение, которое впоследствии стало грехом, потому что люди из клана Узумаки жили непозволительно долго, нарушая тем самым законы природы. Грех был передаваемым, и даровался самому сильному из главной ветви в нынешнем поколении. Но грех мог быть только один. На мне был грех рождения. Из реинкарнации в реинкарнацию я искупала грех первой жизни, когда брат пошел на брата, нарушая тем самым естественное положение вещей. Они оба были равны и их битва в какой-то степени разрушила часть мира, которая не восстановилась до сих пор, и пока она не будет восстановлена, грех так и будет висеть на каждом перерождении Индры и Ашуры. Хоть все уже давно было искуплено, а вина не висела дамокловым мечом над двумя душами, мы все равно не были свободны. В прошлых перерождениях два брата смогли полюбить друг друга, а в этом времени признать друг друга родственниками, хоть и не были связаны кровью. На Наоки был грех рождения, за смешение той крови, что никогда не должна была смешиваться, и этот грех не искупится никогда, как бы она не старалась. Надо признать, что грех никак не мешал, лишь давал побочные явления, которые учишься не замечать со временем. Хотя честно признать, жить это мешало очень сильно. Но как я и сказала, ты просто учишься жить с этим. За любую силу приходится платить огромную цену. Я, Саске, Гаара и Наоки были четырьмя столпами грехов, на которох держалась божественная воля. С помощью этих грехов боги управляли нами, давая призрачный шанс искупить их. И если мы с Саске встряли в этом достаточно глубоко, настолько, что никогда не сможем найти покоя, то у Собаку Но и Учиха-Сенджу еще была возможность спастись. Да только вот зная их характер, быть нам собачками богов до самой смерти. Всем четверым. Курама перекидывается в обличье Девятихвостого, легко подхватывая Куб. Это сейчас он его легко транспортирует, а вот как он собрался затаскивать его в подвалы? Можно, конечно, обрушить катакомбы и сделать так, чтобы Куб свалился сам, но я хреновенько владею Дотоном для подобных манипуляций. В Иву что ли наведаться? Думаю Четвертая не откажет мне в маленькой просьбе. — А мы летим вместе с птицами. Чтобы в эту жизнь посмотреть с конца. Всё пройдёт, но свет твоего лица. Навсегда со мной.* — начинаю я, чувствуя общую меланхолию и какую-то безысходность, продолжая свой путь. Давно меня так не накрывало. Интересно, почему? Чувствую скорую расплату? То, что она последует, сомневаться не приходилось, Гаара не простит мне подобные выкрутасы, до тех пор пока не отчитает и не даст соответствующего наказания. Правильный шиноби до мозга и костей. Он вообще был тяжелым человеком во многом, но и я не была прям рождественским подарком. Сколько же он мучается со мной? Лет десять? Да нет, поболее. Двенадцать-тринадцать лет. Даже стало жаль его, буквально на минутку, но я подавила в себе это чувство, пытаясь вернуться в реальность, продолжая напевать любимые песни, что приходили мне в голову. — И ты снова поешь. Волнуешься? — прямо над ухом, и я даже не почувствовала его присутствия. — И даже не будешь ругаться? — устало произношу я, позволяя Ку нести Ковчег в одного и поворачиваясь в сторону молодого Казекаге. — Если бы это помогало. — он проводит своими шершавыми пальцами по своему лбу, отводя взгляд. — Почему ты все пытаешься решить в одиночку? — Не хочу напрягать тебя. — честно отвечаю я, не сводя взгляда с супруга. — Ты не можешь напрягать меня, мы все-таки женаты. — честно отвечает Гаара, возвращая усталый взгляд бирюзовых глаз на меня. — Это моя обязанность, всегда следовать за тобой, словно привязанный. — Вот про это я и говорю. У тебя слишком много работы, несмотря на то, что я забираю половину бумаг, в надежде разгрузить тебя. При этом все ты находишь время тренироваться с мальчишками и проводить собрания Старейшин. Ты слишком напрягаешь себя. Ты, так же как и я берешь слишком многое на себя. — поворачиваюсь к нему, запоздало понимая, что я все еще в обличии Нагато, от чего спешу разрушить кристалл с иллюзией, представшая в своей нормальной форме перед Гаарой. — Все прошло гладко и я знала, что моих сил хватит на то чтобы разобраться со всем самой. — Ты безрассудна. — чужие руки тяжелой ношей опускаются на мои плечи, и мне, честно сказать, становится стыдно. — Я ценю то, что ты стараешься не напрягать меня мелочью, но ситуация с Нагато и этим Ковчегом ни разу не мелочь. — Но я смогла справиться сама, пока я пыталась придумать нормальный план по захвату замка Хозуки. Пока вы думали, я уже все привела в действие, и даже украла у них этот самый Ковчег. — с легким превосходством скидываю руки супруга со своих плеч, с удовольствием обнимая его за талию. — Давай затащим его в катакомбы, я запечатаю и можно идти домой. — Ты такая проблемная. — на манер Шикамару выдыхает Гаара, от чего я лучезарно улыбаюсь. — Но в этом моя прелесть, верно?***
— Собаку-Но-Химе, вам нужно пройти полное обследование! — настаивает молодая медсестричка, чьего имени я даже не знаю. — Зачем? Вроде поверхностного осмотра достаточно? — неуверенно произношу я, добровольно сдаваясь в руки ирьенинов. В отличии от многих шиноби, я не избегала медиков, обследуюсь после каждой миссии полностью. Все-таки я боевая единица Альянса. Важная такая единица. Узукаге, как никак. — Ваша чакра странно ведет себя, поэтому нам надо все проверить. Вот это уже не хорошо. Чакра странно себя ведет, говорите? А вот я что-то не почувствовала этого в Кровавой тюрьме. Последствия огненной печати, или что-то еще? Пользуясь моментом, ирьенины потащили меня на дополнительные обследования, и чем больше кабинетов мы проходили, тем больше мои подозрения подтверждались и тем сильнее холодок пробегал у меня по позвоночнику. Ох, видимо накрылась моя помощь моему дорогому братцу из другого мира. И плевать что он, по сути, был отражением меня, ничем другим, кроме как братом я не могла его воспринимать. Ну что ж, можно попросить Саске помочь им, если моя чакра начнет бунтовать, как было ранее. Не думаю что Учиха откажет мне в маленькой просьбе, учитывая что он обожал меня, как свою имото. Хоть между нами и не было кровной связи, но Саске на полном серьезе считал меня младшей сестрой, иногда доводя своей опекой до истерики и стойкого желания бить его головой об батарею, как раньше. Но я просто обязана присутствовать на свадьбе брата. Когда мне выдали лист с результатами, глаз нервно задергался. Ох, и вот как мне сообщать эту новость Казекаге? Зато как радостно светились медсестрички (которые были в курсе того что я Акума-Ундина, хоть и не все, ведь обследования я проходила только у знакомых мне ирьенинов, которых могла посвятить в эту тайну), видимо, первого раза им было мало, когда у меня настроение менялось быстрее, чем скорость света и мне хотелось плакать, смеяться и устроить апокалипсис одновременно. Или просто соскучились по тому, как я тут больницу разносила? Судорожно сжимая лист в руке я пешком направилась в башню Казекаге, надеясь успокоиться. Ну, на самом деле я просто боялась что навернусь с крыши. Раз у меня пошли отклонения в чакре, не стоит рисковать. Ох, ну и веселье же меня ждет! В кабинет Гаары я вошла без стука, хотя прекрасно знала что Шиджима там. И раз я в своем гражданском виде, а не в обличии АНБУ, то я уже мысленно приготовилась к тщательно замаскированной волне презрения и гнева со стороны личного секретаря Казекаге. Хотя, данное отношение было мне непонятно: сестре помогала, она здорова, счастлива воспитывает детишек и все благодаря мне. Однако Шиджима почему-то считала по-другому. Бумага с анализами ложится поверх всех остальных документов, отвлекая Казекаге от работы, и младший Собаку Но переводит на нее заинтересованный взгляд, не сразу понимая, что к чему. Жду буквально минуту, пока повелитель Песка закончит тупо пялится в бумажку и переводит взгляд на меня. — Твоя мечта о том, чтобы запереть меня в Суне на год или на полтора сбылась. — язвительно произношу я, в наглую выхватывая бумажку их ослабевших пальцев мужчины. — Шиджима, выйди. — холодно командует Казекаге, и в его глазах плещется что-то темное, отчего личный секретарь вздрагивает и поспешно освобождает кабинет. Стоило двери захлопнуться, как красноволосый мужчина подлетает ко мне, чуть ли не падая на колени, от чего мое сердце заходится бешеным ритмом. Вот он, несгибаемый Казекаге, чья воля так же тверда как титан, а характер тягуч как песок. Вот он, едва сдерживается, чтобы не плюхнуться на колени и не уткнуться лицом в еще плоский живот. — Неужели ты так долго ждал этого момента? — в шутку произношу я, опускаясь рядом с ним на колени и обнимая за плечи. — Не молчи, мое солнце пустыни, иначе я могу понять все превратно. — Я рад. — просто отвечает Гаара, растягивая губы в счастливой улыбке, от чего даже глаза буквально светятся, и даже гусиные лапки не порят светлого взгляда Казекаге. — Еще бы ты не был рад, иначе бы я свернула тебе шею. — просто отвечаю ему я, целуя в щеку. — Рикудо сказал, что она вспомнит все только тогда, когда придет время, чтобы не ломать ребенку детство и дать возможность насладиться своим вторым шансом... — Ты будешь прекрасной матерью. — широкая ладонь опускается на машуку, слегка лохматя волосы, и придавая мне уверенности. — Эй! Хочешь сказать что до этого я была такой себе матерью? — легонько толкаю мужа в плечо, на что он едва слышно смеется, утыкаясь лбом в мое плечо. — Четверо. Четверо, ты только представь! Я думала что Рикудо шутит, а теперь посмотри, их действительно четверо! — Боишься не справиться? — чуть ехидно интересуется красноволосый, за что получает еще один болезненный тычок под ребра и продолжает тихо смеяться. — Я наместник бога на земле, считай, полубог, та, кого называют Дьяволицей Бушующих Морей, мне все по плечу! — горделиво произношу я, с удовольствием наблюдая, каким счастьем светятся глаза молодого Казекаге. А вот мне было страшно, это же, черт возьми, еще один ребенок! Было страшно именно потому что я помнила первую беременность и помнила ее последствия в виде послеродовой депрессии и четкого желания прибить обоих а после сдохнуть самой. А что если ситуация повторится? Гаара, будто услышав мои мысли, продолжает гладить меня по голове, слегка зарываясь пальцами в красную гриву, легко пробегать по коже головы. Приятно. Будто все печали и тревоги уходят. Ну справилась я с одной депрессией, думаю, что справлюсь и со второй, тем более в этот раз это всего-лишь один ребенок, а не двое сразу, да и не первый по счету. — Нужно обрадовать Учиху, все-таки, он станет дядей в четвертый раз. — нахально тяну я, представляя, как вытянется лицо нынешнего Хокаге. Тот вообще любил размеренность, так что велика вероятность что новость об еще одной племяннице поразит его. — Успеется. — довольно произносит Гаара, легко поднимая меня над полом кабинета и немного кружа на месте. Ох, это определенно было мило! — Ты прав. — облегченно произношу я, стоило перестать счастливо смеяться. Все-таки Гаара был просто неподражаем, полностью отличаясь от того живого трупа, что я помнила в каноне. Думаю, что здесь все-таки была виновата я, со своей излишней напористостью и дурным характером, что смог вытащить потаенные черты клана Собаку Но наружу. И мне это дико нравилось! Гаара был живым, со своими привычками, недостатками что нередко доводили меня до истерики и стойкого желания орать на повелителя песка чуть ли не матом (ну что скрывать, ссоры у нас были феерические, стоит вспомнить только то, сколько раз мы перестроили башню Казекаге!). Он был обычным человеком, не персонажем аниме. Он хмурился, когда ему что-то не нравилось, он смеялся когда был счастлив, и вообще старался не скрывать эмоций в близком кругу, будто бы показывая, насколько он доверяет тем людям, что были моими друзьями. И они стали больше чем друзьями и для него. Те шиноби что остались в Конохе были нашей семьей, пусть и в большинстве своем лишь названной, но мы оба чувствовали незримую связь с ними. С Учихой вообще была тема отдельная, так как Гааре в первое время было трудно признать то, что мы с Саске действительно брат и сестра, не более и не менее. Без намеков и продолжения в горизонтальной поверхности. У нас были две души, что несли один грех, и я была благодарна всем богам что со временем молодой Казекаге смог принять это за истину. — Я люблю тебя. — еле слышный шепот на ухо, что заставляет вздрогнуть всем телом. — Тебе не обязательно говорить это вслух потому что я и так прекрасно чувствую это. — кажется, что в данный момент мое лицо готово треснуть от умиления, но я продолжаю держаться и не показывать насколько приятны слова джинчурики. — Давай ты сам расскажешь близнецам о том что у них будет сестренка. — Не получится. — как-то удрученно сознается Гаара, и я уже чувствую подвох. — отец всю плешь проел о том, что хочет внучку. — О, ну Расе я и сама могу рассказать, а вот тебе предстоит более сложная задача, все-таки у них недавно появился брат. Думаю что Шинки как раз таки воспримет новость спокойно, а близнецы начнут паниковать и пытаться помочь. — Их помощь подобна концу света. — младший Собаку Но выдыхает чуть устало, что вызывает у меня громкий смех, и я чувствую как напряглись АНБУ на своих постах. — Не преувеличивай, характером они по большей части пошли в тебя. Я не была такой любопытной в детстве. — чуть чешу подбородок, пытаясь воскресить давно забытые воспоминания прошлой жизни. — Я вообще была спокойным ребенком и не влезала ни в какие авантюры. Все это полезло из меня в более позднем возрасте. Так что с уверенностью заявлю, что Индра с Ашурой такие любопытные в тебя. Не будь ты джинчурики, облазил бы всю Суну, как Канкуро в свое время. Так что это семейное, я думаю. — Кстати о семейном. — Гаара останется, возвращаясь к столу в поисках каких-то документов. — Подпиши. — Что это? — недоверчиво беру бумагу самыми кончиками пальцев, уже предчувствуя не самое приятное. Скорее очередной геморрой. — Это приказ о назначении тебя главным капитаном Кабуки. — Даттебайо! Так и знала что ты подложишь мне какую-нибудь свинью! — Не свинью. — спокойно произносит Собаку Но, вкладывая кисть с чернилами в мою руку. — Всего лишь цирк. — Ага, блядский цирк. — В точку, дорогая супруга. — на губах Казекаге играет довольная улыбочка, что зачастую играла и на моих губах, когда удавалась очередная пакость. Вот дьявол!