***
Локи подошел к стражнику и отдал краткий приказ. Затем поравнялся с остальными воинами и вскочил в седло. Ярко светило солнце, едва уловимый ветерок ерошил гриву скакунов. Жизнь в Асгарде текла так же размеренно, как и всегда. И только сердца шестерых воинов бились чуть быстрее, предвкушая очередное приключение. Стрелой пролетев по городу, всадники вызвали несколько заинтересованных взглядов, а потом кони ворвались на Радужный мост, едва касаясь копытами переливающихся кристаллов. Всем своим существом радуясь ощущению полета, Локи вдыхал освежающий соленый воздух и, не в силах сдержать широкой улыбки, предвкушал новую авантюру. Отряд во главе с Тором подъехал к обсерватории, и Локи, спешившись, опередил брата и предложил: – Позволь, я сам, – он уверенно встал перед стражем и начал: – Славный Хеймдалл… – Вам следовало одеться теплее, – невозмутимо ответил тот, даже не дослушивая заготовленной речи трикстера. Впрочем, Локи подозревал, что так и будет. – Прости? – изобразив смущение, откликнулся он. – Вы надеялись обмануть меня? – Думаю, ты искренне ошибаешься… – Довольно, – громогласно прервал его объяснения Тор, и Локи замер, словно каменное изваяние, дожидаясь, пока Хеймдалл позволит им войти в обсерваторию. – Что молчишь? – язвительно поинтересовался Вольштагг. – Язычок присох к нёбу? – под смех друзей Локи молча проглотил оскорбление. Подождите же… – Учтите, я не отступлюсь от своей клятвы Хранителя врат защищать мир. Если ваше возвращение будет угрожать Асгарду, Радужный мост останется для вас закрытым. И вы будете брошены умирать во льдах Ётунхейма. Локи кинул оценивающий взгляд на товарищей. Те не хотели показывать страха, но все же заметно нервничали. Все-таки предупреждающая речь Хеймдалла составлена грамотно; правда, на Локи действовать уже перестала, ведь ему доводилось слышать эти слова так часто! – Я сегодня умирать не собираюсь, – самонадеянно заявил Тор. – Как и мы, – сурово отозвался Хеймдалл, активируя мост. В то же мгновение перемещение началось, и шестеро воинов, окруженные разноцветным сиянием, пронзили Вселенную, преодолевая пространство. Краткий по меркам Асгарда, но всегда волнительный и субъективно словно существующий вне времени момент перелета, и отряд уже оказался на дикой, отдаленной планете. Товарищи с напряженными, подозрительными лицами огляделись по сторонам. – Зря пришли сюда, – выразил общий вердикт Огун. Тут уж Локи не выдержал и расхохотался, обводя взглядом темные стволы деревьев, неровную, чуть холмистую обочину дороги и саму дорогу, больше напоминающую размытую дождями, неверную колею. – Я не понял, – выступил со своей претензией Тор, а Локи только приглашающее взмахнул рукой, услышав одну из любимых фраз брата, – это не Ётунхейм? Как мы попали сюда? – Я-то думал, великий Тор не станет зажмуривать глаза, – прошелестел Локи. – Верно, я ошибся, иначе ты бы видел, что нас сюда перенес Радужный мост… Тор тут же схватил Локи в охапку и прижал к ближайшему дереву, для верности недвусмысленно сжимая в руке молот. – Молчу-молчу, – пообещал Локи, и брат ослабил хватку. Локи вывернулся из недружелюбных объятий и обвел восторженным взором дремучие дебри вокруг. – Друзья мои, что же вам не нравится? – воины с каменными лицами переглянулись, а маг продолжил. – Тор, брат, ты же грезил о подвигах? Чем же выживание в суровой ванахеймской чаще не подвиг? Вольштагг, ты хотел вкусных пиров? Здешние жители будут счастливы поделиться с уроженцами Асгарда своими дарами! Леди Сиф… – Просто замолчи, Локи, – если бы взглядом можно было убивать, трикстера не спасла бы никакая регенерация. – Ладно, благородную леди Сиф мы в расчет не берем… Фандрал, разве не здесь живет твоя прелестная… кхм, знакомая? – все четверо с интересом обернулись в сторону слегка опешившего Фандрала. – Наконец, Огун! Ты разве имеешь что-то против славного отпуска в родной стране? Теперь выражения лиц у его заклятых друзей явно не совпадали. Похоже, троица воинов действительно сменила гнев на милость, оценив преимущества внепланового визита в Ванахейм, а вот брат и воительница все еще были готовы рвать и метать. – Допустим, тебе какая выгода? – хмуро поинтересовался Тор, а Локи с готовностью улыбнулся. – Ну надо же, будущий царь Асгарда научился задавать правильные вопросы! Предугадывать не только личную выгоду, но и… я впечатлен, – признал Локи, все еще светясь от радости. – А выгода простая, брат. Моя выгода в том, чтобы держать тебя подальше от Ётунхейма, пока ты чуток не остынешь. – Ты так обеспокоен судьбой Ётунхейма? – прошипела Сиф, сжимая кулаки. – Не более чем судьбой любого другого мира в Иггдрасиле, – равнодушно бросил Локи и вновь обернулся к Тору: – Вот что мне не безразлично, так это импульсивные действия моего брата! – Отец нас убьет, – пробормотал Тор, перехватывая молот. – Ну что ты, – похлопал его по плечу Локи. – За самовольную-то вылазку в Ванахейм? Даже за Ётунхейм вряд ли бы убил, вот сослать – сослать бы мог! Тем более, вылазка эта санкционированная, отец дал мне задание… – И ты молчал?! – А ты стал бы слушать? – притворно удивился Локи. – Я-то думал, ты одержим жаждой мести ледяным великанам и не стал бы слушать ничего, кроме слов, совпадающих с твоими мыслями… – Так Один знает, что мы здесь? – переспросил Фандрал. – Да, – просто ответил Локи. – Я уведомил стражника, и он уже доложил отцу о том, что мы отправились в дорогу. А Хеймдалл с самого начала знал о моем задании… Товарищи снова переглянулись; в их взглядах сквозило неприкрытое возмущение, но желания всем по очереди осыпать Локи угрозами расправы уже не было. – Ну, веди нас, что ли, умник, – кисло велел Вольштагг, но воспрянув духом, добавил: – Может, действительно к ужину поспеем… или хоть к завтраку.***
Какие-то непонятные звуки целых десять минут не давали королеве сосредоточиться. Это не был зов, чему Эльза уже была несказанно рада; однако раздражение они вызывали не меньшее. Решив, что работу лучше отложить, девушка поднялась и расправила складки плаща, который забыла снять, усевшись за письменный стол сразу после очередного официального визита в порт. Сегодня с утра там спускали на воду новое судно, и Эльзе пришлось принять участие в этом празднестве, несмотря на личную неприязнь к кораблям. Эльза закрыла дверь кабинета и бесшумными шагами проскользнула по коридору к двери гостиной. Непривычные звуки, явно шедшие оттуда, стали громче. – Думал я: «Осталось лишь слова подобрать, надеть кольцо на палец милой невесте!» – с нетипичными интонациями пропел хорошо знакомый голос так громко, что было слышно даже сквозь закрытые двери. Эльза пожала плечами и вошла в комнату. Зрелище, представившееся ее взору, было в меру абсурдным. Кристофф, картинно стоящий на коленях, сжимал в руках откопанную на чердаке гитару, а Олаф, в огненно-рыжем клоунском парике, который отыскался, очевидно, там же, стоял на мягком пуфике и с загадочным видом взирал на поющего парня. – Кто же я один, без тебя, если вдруг мы снова не вместе-е-е? Отве-еть мне! Эльза тихонечко уселась на диванчик и озадаченно посмотрела на Анну, которая сидела тут же, рядом, что-то сосредоточенно отмечая в блокнотике. – А теперь Олаф бежит навстречу, и Кристофф пытается его поймать! – объявила Анна, но тут же бросила блокнот на колени Эльзе и поспешила на сцену: – Да нет же! Олаф, мы не в догонялки играем! Это же образно! Кристофф пытается меня удержать, но я ускользаю, словно сквозь пальцы! – Что здесь происходит? – Эльза наугад раскрыла блокнот, где сестра, не особенно заботясь о читаемости слов, уже исчеркала своим крупным почерком больше трети страниц. – «Песнь о любви к Анне»… что? – Известная также как «Блуждаю в лесу», – улыбнулась Анна, поправив на Олафе парик и снова водрузив снеговичка на табуретку. – Так, а теперь давайте еще раз попробуем! Кристофф, больше драматизма! – Да куда ж больше-то? – всплеснул руками Кристофф, чуть не смахнув нелепый парик с головы Олафа. – Я уже и так вою-надрываюсь, куда уж драматичнее? – А ты не вой, – пояснила девушка. – Ты просто посерьезней. – Это же комедия, – чистосердечно удивился Кристофф, и Анна снисходительно потрепала его по плечу. – Да в том-то и дело, что комический эффект будет только тогда, когда ты эту песню споешь со всей серьезностью, а сама ситуация смешная! – Что происходит? – совсем уж безнадежно осведомилась Эльза, когда сестра приземлилась на диванчик и деловито перехватила у нее блокнот. – Пьесу репетируем! – бодро доложила она. – Только начали, даже не надеялись, что ты так быстро придешь посмотреть! «Ваше громкое пение не оставило мне выбора», – мысленно отметила королева. – Ты написала пьесу за одну ночь? – вслух поразилась Эльза, снова потянувшись к блокноту. – А почему Олаф – это ты? – Потому что сейчас я режиссер! Вот посмотрю, пойму, что все в порядке, и буду сама свою роль играть! – как само собой разумеющееся, заявила сестра. Эльза только понимающе кивнула. Энергии младшей сестренки оставалось только позавидовать. Если бы Эльза умела за одну ночь прорабатывать реформы, вести официальную переписку и проверять отчеты, возможно, королевство преобразилось бы до неузнаваемости. Есть тот, кто мог бы ей помочь, но просить сама Эльза не станет.***
Толпа неистовствовала. Толпа ликовала, излучая энергию безусловной преданности и любви. Внутренне замирая от удовольствия и немного – от чуть суеверной опаски, он поднялся по ступеням, медленно и торжественно разворачиваясь к подданным. Там, внизу, светились искренним счастьем лица знакомых и незнакомых людей, а у подножия лестницы склонились в поклонах давно неразлучная с ним и Тором Сиф и троица воинов. Красный праздничный плащ, красивыми складками ниспадающий до самого пола, был несколько непривычным, но Локи не придется носить эту одежду постоянно. Это – дань традициям. Асгард – это сама воплощенная традиция, и не нужно требовать от него иного. Локи развел в стороны руки, словно приветствуя всех собравшихся, а на самом деле – просто наслаждаясь моментом, впитывая его до последней секунды. Потом он поднял руку и легко поймал молот. Зачем? Трикстер сам толком не понял, зачем. Видимо, пришлось кстати. Значит, достоин. И не надо задавать лишних вопросов. Грохот оваций, радостных криков и музыки сливался в неотчетливый, но приятный гул. Сердце билось куда громче, с торжеством победителя отстукивая каждый миг этого счастливого события. Он дождался. Заслужил. Локи грелся в лучах всеобщей любви и не стеснялся себе признаться в этом. И все же он был незримо отделен от них, даже от самых близких: лишь он знал, чего ему стоил весь этот путь до вершины. Сколько было разочарований, сколько боли. Коронация Тора, пусть и недействительная. Всеобщие подозрения, особенно со стороны так называемых верных друзей, в том, что это он провел ётунов в Асгард. Потом противостояние с Тором, который до последнего не мог понять, что миссию дали не ему, а именно Локи. Лично. Трудные переговоры в Ванахейме. Поход в Нифльхейм, где неожиданно проявились дополнительные способности Локи. Возвращение домой и сокрушительная правда от Всеотца. Шок самого Локи и недоверие со стороны Тора, который далеко не сразу свыкся с новостью о происхождении брата. И вот теперь, спустя долгие два года, все позади… Он закрыл глаза и глубоко вздохнул. Этот славный, дивный миг… – Что же ты делаешь? – такой знакомый голос, пробивающийся словно сквозь пелену; впрочем, он звучит на удивление ясно среди гула толпы. – Даю людям то, чего они жаждут. – Неужели так ты почувствуешь себя лучше? – в тоне матери проглядывает печальное неодобрение. Но Локи уже слишком далеко зашел, чтобы поворачивать назад. – По крайней мере, мне не станет еще хуже. – Стоит тебе погрузиться в иллюзии, и ты рискуешь забыть о реальности, – предупредила она с горьким пониманием его истинных мотивов. – Несомненно. Зачем она пришла? Зачем напомнила о том, что лучезарное счастье было ложным и недолговечным? У Локи ведь почти получилось погрузиться в новую, хорошо срежиссированную, поддельную жизнь. А как, почему она вообще здесь? Мама? Он не вызывал ее иллюзии – или не помнит уже об этом. Зачем она разрушила его тщательно сплетенную иллюзию? Или это кто-то другой? Облик матери растаял, и из золотистой вспышки выступила другая женская фигура. – Развлекаешься? – вызывая дежавю, прозвучало одно-единственное слово, и Локи с бессильным раздражением закрыл глаза и открыл их снова, чувствуя, как тает опутавшая сознание волшебная пелена.***
В комнате царил полумрак, и свет едва проникал сквозь неплотно задернутые шторы, размытым золотистым пятном ложась на стену рядом с дверью. Но, приглядевшись, Эльза заметила, как возле недвижно лежащей на кровати фигуры Локи парят чуть заметные золотые завитки. Полупрозрачное сияние было несомненным отсветом магии, и все же в этот раз оно выглядело как-то иначе, будто эфемернее и сложнее. Должно быть, с таким видом волшебства Эльза до этого познакомиться еще не успела. Находиться здесь было жутковато и неловко: девушка ни за что не вторглась бы в личное пространство гостя, если бы не искреннее беспокойство о нем. Постепенно магический рисунок вокруг Локи начал становиться все более понятным и отчетливым, словно зрение девушки приспособилось к восприятию этого плетения. Одним мановением руки Эльза раздвинула шторы, впуская в комнату угасающий свет дня, и настойчиво позвала Локи по имени. Потом снова попыталась поговорить с ним – он не ответил. И тогда она решилась вторгнуться не только в комнату. Самое личное из возможного – это магия, но королеве было необходимо проникнуть сквозь эту золотую завесу. Вздохнув, девушка взяла его за руку, так как Локи иначе не реагировал на ее вопросы, и теперь перед ее взором мелькали разрозненные образы, яркие вспышки и тающие в золотом сиянии лица людей, которых она никогда не встречала. – Развлекаешься? – опасливо спросила Эльза, глядя на лежащего с закрытыми глазами мага. В облике Локи что-то изменилось. Маг сделал глубокий вздох и открыл глаза, глядя куда-то сквозь Эльзу, будто все еще видел фантастические картины где-то под потолком. – Что ты тут делаешь? – спросил Локи, сфокусировав чуть светящийся зеленым взор на королеве. – Я пришла за тобой, – проговорила Эльза, сдерживая рвущиеся с пальцев снежинки. Она все еще держала Локи за запястье, где слабо пробивался сквозь обледеневшую кожу пульс. Отпустить руку мага девушка опасалась, догадываясь, что Локи снова может утратить всякую связь с действительностью. – Зачем я понадобился? – равнодушно спросил мужчина, не поворачивая головы и рассеянно созерцая потолок. – Ты не выходишь из комнаты, – начала перечислять Эльза. – Мария, служанка, сказала, что ты спишь, не просыпаясь. Я хотела позвать тебя обедать… – Я не хочу, – устало отказался Локи. – Если я и пропустил завтрак, это не значит… Эльза со вздохом оглянулась на тумбочку, где стоял последний принесенный Марией поднос, и вспомнила, сколько раз, должно быть, служанка вернулась в кухню с подносом, полным нетронутой еды. – Ты хоть понимаешь, какой сегодня день? – в голосе Эльзы прорезалась такая ледяная ярость, что Локи, чуть вздрогнув, все же повернул голову в сторону королевы. – Пасмурный? – предположил он. – Уже третий, – поправила Эльза. – Третий день, как ты погрузился в спячку. Занятая государственными делами, подготовкой к свадьбе, репетицией спектакля, а главное, пребывая в полной уверенности, что Локи на нее обижен, Эльза сначала спокойно приняла тот факт, что больше не видит Локи в гостиной. Однако вчера она столкнулась в коридоре с Марией, новенькой служанкой, которая как раз вышла из комнаты мага, неся в руках поднос, заставленный нетронутыми тарелками. Королева сжала кулаки, даже на расстоянии заставляя поднос слегка заледенеть, и он слегка задрожал, позвякивая дорогим фарфором: очевидно, Мария была напугана проявлением волшебной силы. Однако Эльзу в тот момент это волновало меньше всего. Пораженная смутной догадкой, она спросила, ел ли Локи хоть что-нибудь до этого, и получила отрицательный ответ. Марию явно нервировал молодой граф, который совершенно равнодушно отнесся к ее попыткам привести в порядок его комнату и к приглашениям к столу. Этот гость был настолько чужим и странным, что суеверная Мария даже приняла его за злого духа. Но свои обязанности выполнять не перестала… Вот только не догадалась сообщить своей госпоже о подозрительном поведении графа. – Я не… – Да, можешь объяснять мне, что ты не спишь, но тогда ты грезишь наяву, Локи, – покачала головой Эльза. – Плетешь иллюзии! И ты не спишь, но и не вполне бодрствуешь… это не жизнь, Локи. – Это ее подобие, – с убеждением прошептал маг. – Подобие, которое может превзойти оригинал. – Не делай этого. – Люди тоже так делают, постоянно, – возразил он жестко. – Кажется, в вашем мире это называют мечтами. – Мечты – это эмоциональные образы, бесплотные фантазии. А твоей магии по силе нет равных, что в разрушении, что в созидании, – проговорила Эльза, против воли поправляя вновь натянутые на руки перчатки. Ей ли объяснять Локи, насколько опасна его магия! Но в то же время Эльза понимает это, как никто другой в Эренделле… Взгляд Локи вдруг стал другим. Неизвестно, была ли причина в Эльзе и ее словах или в чем-то еще, но непроницаемая стена равнодушия и отчуждения начала таять, подобно туманной гряде в Зачарованном лесу. Не отрывая от посетительницы взгляда, Локи сел и наугад выпрямил руку, притягивая с подноса яблоко. – Я надеялась, что ты выберешь что-то более сытное, – улыбнулась Эльза, проследив за четким и плавным перемещением фрукта прямо в ладонь мага. – Но это уже неплохо для начала, – добавила королева и, бесшумно прикрыв дверь, вышла из комнаты.***
Локи задумчиво вертел в руках яблоко, будто золотой пыльцой, покрывая его остаточной магией. Что бы ни сделала Эльза, трикстеру оставалось мысленно благодарить хрупкую мидгардскую девушку уже хотя бы за то, что она оказалась рядом. – Не зря я ее учил, – с оттенком гордости проговорил Локи, перебрасывая многострадальное яблоко из ладони в ладонь. Фригга строжайше запрещала ему такое использование иллюзий. Локи и сам был не настолько безумен, чтобы провести над собой подобный эксперимент. Всестороннее, безусловное погружение в новую реальность, воссозданную в иллюзии. Это всегда было заманчиво, особенно когда Локи хотелось побыть в одиночестве, а закрытые двери своей комнаты или уединенная прогулка в саду уже не спасали. Или когда возникало желание, моделируя ситуацию, отрепетировать возможные линии поведения для будущих переговоров. Но Локи успешно избегал искушения погрузиться в иллюзорный мир окончательно, предпочитая туманить чужой разум, а не свой. Свой был слишком ценный ресурсом, а следовательно – нужен был незамутненным. Но теперь, когда жизнь, кажется, окончательно утратила всякий смысл, Локи решил отбросить все устоявшие до сего дня ограничения. Возвращение в Эренделл, разговор с Эльзой, рана, истощение, бессмысленные сожаления, вечное изгнание в Мидгард, – все последние события плыли, как в тумане, и маг уже с трудом вспомнил бы, как конкретно дошел до той иллюзии, откуда его без тени жалости выдернула Эльза. Воспоминания о прожитых в иллюзии двух годах были сладостными, но Локи содрогнулся при мысли о том, что неминуемо наступило бы дальше. Магии в его текущем состоянии хватило бы от силы на пару дней, – а погибших в собственных грезах (даже предусмотрительно создавших напоследок иллюзию ожесточенной битвы) в Вальхаллу не отправляют. И Локи уже вроде как принял однозначное решение: как бы ни было трудно, но лучше прозябание в Мидгарде, чем в Хельхейме. Следовательно, об энергозатратных (и тем более дурманящих) иллюзорных мирах надо срочно забыть. Локи дернул головой, прогоняя воспоминания. Как бы ни было тяжко… Если он так решил, так оно и будет. Сила воли у него железная.***
Только через несколько дней Эльза вздохнула спокойнее. По-видимому, Локи простил ей то холодное (или напротив, нетипично эмоциональное?) приветствие. Или же и вовсе даже не думал сердиться. Он больше не отказывался от еды, хотя гостевую спальню все равно покидал редко. Тренировки тоже так и не возобновились; сам Локи не предложил, а Эльза попросить стеснялась. Поэтому виделись они только тогда, когда Локи, какой-то еще более молчаливый и сдержанный, чем обычно, появлялся в гостиной во время обеда. До большего он снизойти не пожелал, так что даже неугомонная Анна не смогла уговорить его проводить вечера с ними. Локи не интересовали ни шарады, ни настольные игры, ни страшные рассказы, ни даже репетиции спектакля. Тем не менее, он был не против присутствия рядом Эльзы. Иногда она приходила к нему и задавала вопросы, а Локи, не меняя безразличного выражения лица, давал советы. Наверное, проблемы неопытной королевы казались ему смешными, но объяснения его были обстоятельными и терпеливыми. Правда, кроме как деловые, разговоры не складывались. Эльза никогда не отличалась умением легко вести беседу: сказывалась замкнутая натура и пятнадцать лет в запертой комнате. А Локи совершенно не стремился прийти на помощь, односложно отвечая на с таким трудом придуманные реплики. Лишь на один вопрос он отреагировал чуть эмоциональнее. – Книги, что я присылала, тебе не интересны? – Эльза бросила выразительный взгляд на стопку книг, ни на миллиметр не сдвинувшихся с того места, куда она их водрузила позавчера. Конечно, ее гость перфекционист, но не настолько же… – Как способ скоротать вечность? За книжками? – отвлекшись от своего занятия (а он уже минут пятнадцать подряд, лежа на кровати, подбрасывал и вновь ловил яблоко), отозвался Локи. В его тоне наконец-то промелькнуло хоть какое-то живое чувство. – Так вот что тебя гложет, – откладывая трактат на немецком, в тексте которого она неторопливо разбиралась, проговорила королева. – Не говори об этом с такой… беспечной легкостью, – поморщился маг, снова возвращаясь к своему увлекательному занятию. – Просто я беспокоилась, не понимая, в чем дело, – торопливо пояснила Эльза. – И теперь, когда причина очевидна… все действительно стало легче. Я понимаю твои переживания, потому что знаю о тебе правду, – взгляд мага подобно волшебной вспышке взметнулся к ней. – А другие не знают и просто думают, что ты болен… Но мы все за тебя переживаем, Локи. – Как вы заботливы… – с ядовитой признательностью отозвался он. Эльзе оставалось только со вздохом вернуться к чтению документа. Наверное, она просто неподходящий человек, не умеющий утешать других. Пусть она и знает, как Локи сейчас тяжело, но на все, что бы она ни сказала, у него находятся едкие фразы, лишь доказывающие, как скверно у него на душе и лучше не становится... Так и прошли те несколько дней, а потом восстановилось обычное положение вещей. Локи вновь начал то почти неотступно сопровождать Анну, то принимать участие в вечерних забавах, то исподтишка пугать Олафа. Никто не сказал бы, что гость сильно изменился, но Эльза это знала наверняка. Локи очень лаконично рассказал ей о том, что у Всеотца – правителя Девяти миров – была возможность связаться с Локи даже в том случае, если мост между планетами окончательно разрушен. Но этот верховный – так ведь, получается? – бог не воспользовался единственной возможностью, оставив Локи навсегда среди смертных. Эльзе всегда было обидно слышать что-то о «смертных». Почему Локи продолжает их так называть? Ведь мог бы сказать просто «люди». Но она молча проглатывала это нелестное определение, ведь мага извиняло то, что он так привык… Теперь Локи и сам оказался в шкуре одного из этих самых «смертных», которых он то ли презирал, то ли просто недолюбливал, и Эльза могла представить, как пребывание в этом новом качестве ударило по самолюбию гордого мага. Как бы там ни было, Локи быстро справился со своим разочарованием. Теперь он с удвоенным усердием набросился на королеву, каждое утро устраивая ей что-то вроде экзамена по боевым и магическим навыкам. А потом со всем тщанием разбирал ее удачи и промахи. Эльза старалась изо всех сил, но угодить строгому экзаменатору было трудно. После тренировок Локи с легкостью заставлял досаду Эльзы уйти, помогая королеве с делами. Девушка не противилась этому: она была рада, что гость проявлял интерес хоть к чему-то, а не доверять Локи у нее причин не было. Следуя его советам, Эльза сумела заключить несколько очень важных договоров с соседними державами и, что важнее, избежать еще одного, который мог впоследствии принести Эренделлу неприятности. Локи вникал в ситуацию моментально, и ему не требовалось перечитывать документы по двадцать раз, как самой Эльзе, чтобы принять то или иное решение. Он расправлялся с нудными официальными делами с такой легкостью, будто присутствовал на политической арене годами. Так и было – но только в Асгарде, а не в Эренделле. Похоже, для самого Локи большой разницы между этими государствами не было, и Эльза втайне радовалась, когда видела мага погруженным в работу. Между тем, шло время, а свадьба Анны и Кристоффа из масштабного предвкушаемого события превратилась в то, что неминуемо произойдет в ближайшем будущем. Сестренка начала нервничать все сильнее, и Эльзе пришлось призвать на помощь все свое терпение: обычная Анна была подобна быстрому ветерку, но встревоженная – скорее напоминала торнадо. Эльза давала ей десятки поручений, чтобы, как и Локи, занять ее хоть чем-нибудь и тем самым отвлечь от размышлений. Тем более, скоро случилось происшествие, которое нарушило спокойствие обеих сестер. В то утро Эльза как раз скучала на утреннем мероприятии, когда в толпе мелькнул смутно знакомый силуэт. Модный белый сюртук, стройная фигура, каштановые волосы и бакенбарды. Эльзу словно ударило электрической искрой. «Показалось», – покачав головой, убедила себя она. Но ее глаза продолжали беспокойно выискивать в толпе нежданного гостя. «Не завидую я нежданным гостям в твоем доме», – вспомнились ей слова Локи. Действительно, в отношении конкретно этого гостя очень хотелось использовать даже не тот неподъемный том энциклопедии, а что-нибудь потяжелее… Но ведь не мог же он вновь оказаться в Эренделле? И не где-нибудь, а внутри дворца? Если одолевает тревога, против нее есть верное средство: другая тревога. Все утро упражняясь в изящности формулировок, Эльза забыла об увиденном, и голова правительницы скоро уже болела о непростом разговоре с иностранным министром. Поэтому инцидент за обедом оказался более чем неожиданным. Эльза аккуратно расправила салфетку и внимательно оглядела стол. Какое редкое согласие царит в ее доме! Все, как один, решили опоздать. Не наблюдалось ни сестры, ни Кристоффа, ни Локи. Только Олаф честно хлопал глазами, глядя на Эльзу откуда-то из-за ажурной скатерти. – Не будем их дожидаться? – с лукавой улыбкой предложила Эльза, обводя рукой заманчивые блюда. Олаф закивал и потянулся к вазочке с конфетами. Эльза опасливо убрала с его пути графин с водой, пододвигая вазочку поближе. С некоторых пор Олаф обожал шоколадные конфеты – вернее, цветные фантики, в которые были завернуты сладости. Королева мысленно отметила, что стоит перейти на конфеты без фантиков, а пока разрешила снеговичку играться с блестящими обертками. «Ну где они все бродят?» – недовольно поинтересовалась Эльза у мироздания и обратила взгляд на дверь. Словно подчиняясь ее воле, дверь отворилась, и в комнату влетела комета по имени Анна. – Прости, я опоздала, а что у нас на обед? – выпалила принцесса, проехав по начищенному полу ровно до самого стола. – О, грибной суп! Я его обожаю! – А где потерялись Кристофф и Локи? – продолжая сверлить взглядом распахнутые двери, уточнила королева. – Не знаю, – с набитым ртом ответила Анна. – Ай, горячо! – и она замахала руками, а Эльза только закатила глаза. – Ну я, значит, не так и сильно опоздала, видишь, даже суп еще обжигающе горя… Тут принцесса замерла с открытым ртом, а Эльза так сжала кулаки, что из-под пальцев посыпались ледяные сполохи. – Королева Эльза, принцесса Анна, добрый день, – в дверях стоял принц Южных островов, Ханс Вестергорд, собственной персоной. Анна разевала рот, не произнося ни слова, а Эльза в ужасе переводила взгляд с принца на сестру. Так значит, все же не показалось! Девушка думала, усталые глаза обманули ее, но все же давний враг семейства действительно посмел вновь показаться в их доме! – Вижу, мое появление шокировало вас, – тем временем невозмутимо констатировал Ханс, приближаясь к столу. – О-о, грибной суп! Какое, должно быть, отменное блюдо! А мне можно? Анна, кажется, в этот момент оттаяла (чего не скажешь о самой Эльзе). Напустив на лицо самое ангельское спокойствие, сестра встала, подошла к предателю и вежливо улыбнулась, светясь радушием. – А сэндвичем в нос не хочешь?! – вдруг вскрикнула она, запуская в лицо принца бутербродом. – Это тебе за Эренделл! – Да! – в искреннем восторге подскочила Эльза и тут же снова благочинно уселась, складывая покрывшиеся инеем ладони на коленях; негоже королеве разбираться с подлыми принцами, а сестра и сама справится. – А то я в прошлый раз! Недостаточно! Ясно! Объяснила! – тем временем убедительно вела разговор Анна, отвешивая бывшей истинной любви три пощечины подряд. Уже на первом метком ударе Эльза заметила, что с бесчестным Хансом что-то не так – и бить его по лицу явно не стоит. Он, конечно, лгун и злодей, но ведь иллюзорной магией раньше не обладал? – Анна, остановись! – воскликнула Эльза, бросаясь между ними. – И не подумаю! – звонко отбила сестра. – Что тут происходит?! – донесся от двери удивленный мужской возглас: Кристофф успел к самой развязке драмы. – Брошлый раз я бробустил, – неотчетливо пробубнил Локи, возвращаясь к своему облику и прижимая пальцы к разбитому носу. Пару секунд все молча переглядывались, и эти взгляды были красноречивее любых слов. Потом Локи подошел к столу и выдернул из-под своей тарелки салфетку. Все еще пылающая гневом Анна резко одернула рукава платья и попробовала не глядя поправить растрепавшуюся прическу. Кристофф и Свен бочком пробрались к столу, принюхиваясь к супу и косясь на подозрительного графа, который только что появился в комнате вместо принца Ханса. Олаф разинул рот и уронил вазочку, рассыпав конфеты по всему полу. Эльза пару раз глубоко вздохнула, недоумевая, зачем это представление понадобилось Локи. Но чем бы удрученный маг ни тешился… «Теперь вопрос такой, – задумалась королева. – Кого я видела сегодня в зале: Локи или все же настоящего принца Ханса?»