***
В Асгарде идеальный климат. Мягкий, солнечный и, кажется, такой же непогрешимый, как древние шпили дворцов, возведенных еще Бёром. Залитый золотым светом день. Утопающая в роскоши звезд ясная ночь. И очень редко – пасмурная погода. Дождь – и того реже. Снег… маленький Локи не помнил такого за всю свою жизнь. Не бывает дома настолько морозно. Поэтому, когда Фригга впервые поставила его на лед, Локи растерялся. Только мучительное уже тогда чувство собственного достоинства и то, с каким воодушевлением предвкушал катание Тор, не позволили Локи уговорить маму не делать этого. Юный маг стоял у самого берега замерзшей речушки и чувствовал себя так, будто все Девять миров уставились ему в затылок и только и ждут, когда младший царевич упадет. Смотрели всего-то трое: отец, мать и брат. Ну или, максимум, четверо. Хеймдалл мог видеть, как царская семья отдыхает в Мидгарде, вдали от взглядов придворных, постоянных просителей, эйнхериев с их смотрами и прочих забот. Сейчас Локи с трудом уже вспомнил бы, по какому поводу Всеотец позвал их на эту прогулку: они были так редки, что стоило бы помнить каждую, но тогда Локи не понимал еще, какое ему выпало счастье. Или же и вовсе готовился запомнить этот день как день своего великого унижения. Но этого не случилось. Скользить по льду было так просто, так увлекательно, что уже через несколько минут Локи забыл свои тревоги. С веселым шелестом лезвия рассекали лед, а озорной ветер дул то в лицо, то в спину, бросаясь пригоршнями снежных хлопьев. У Локи горели щеки – то ли от гордости за себя, то ли от встречи с морозным воздухом. Ездить кругами, подгоняя вечно растягивающегося на льду брата и подшучивая над ним же, быстро наскучило, и Локи улетел вперед, туда, где было больше простора. Он и сам не заметил, как оказался за излучиной реки, скрывшись из виду родителей, и как река стала шире, а лед – тоньше. В ушах свистел ветер, и ему вторило что-то еще; Локи никак не мог определить, что именно. «Наверное, душа», – решил он и, раз она требовала, припустил еще быстрее. Какое идеальное равновесие! Каждый размашистый шаг – как песня. И все-таки один шаг оказался лишним. Белая толща под коньками сделалась вдруг прозрачно-темной, и, будто кровь из пальца, из резного следа на льду проступила вода. Локи пораженно выдохнул, и ему мгновенно припомнились родительские предостережения. Он мог бы надеяться, что набранной скорости ему хватит, чтобы пролететь середину реки по инерции и доехать до противоположного берега. Но от неожиданности он споткнулся, и этот шанс был упущен. «Не хочу я плавать в холодной воде!» – успело промелькнуть в его голове, а затем лед под ногами засветился, и зубастые трещины наполнились, как показалось Локи, синим огнем. Но это был лишь колдовской лед. «Лооо-ки!» – пронесся в эту секунду громогласный рев, который ни с чем не перепутаешь. «Отец ругать будет!» – тут же сообразил Локи и опасливо развернулся, но лед даже не хрустнул от его движения. Можно возвращаться. Обратно Локи скользил неторопливыми зигзагами, прикидывая, за что попадет больше: за то, что уехал слишком далеко, или же за то, что чуть не провалился под лед? И тот факт, что Локи смог сам, каким-то интуитивным колдовством, заморозить кромку обратно, – вот поможет это ему оправдаться или усугубит положение? И он решил просто повиниться, что слишком увлекся и потому заехал за поворот. Не хотел доставлять беспокойства! Лишь вошел во вкус. Но он может покататься и под наблюдением – и даже поучить Тора. А то одному скучно, да и синяки Тору не к лицу, даже если заживают быстро. Отвлекшись на его предложение, Всеотец ругаться не стал, а Тор заворчал, что он уже почти научился сам, на что Локи только недоверчиво ухмыльнулся. Мама окинула младшего сына цепким и понимающим взором, словно догадывалась, в чем корень такой услужливости Локи, но, кажется, слишком наслаждалась происходящим, чтобы выговаривать ему. Вдали от дворца, в тот единственный раз, она казалась такой безмятежно счастливой… Теперь, спустя столетия, Локи рад был хотя бы один разок вновь ощутить эту дивную гонку, где соперником ему мог быть лишь снежный ветер. С детства маг больше никогда не катался – за исключением недавних тренировок с Эльзой. Но для его тела, один раз уловившего суть и не забывшего, как надо, невелика была наука. Может, в этом и было его проклятие: слишком многое Локи удавалось совершенно естественно, питая его веру в собственную неуязвимость.***
Оставив катающихся ребят, трое, с виду тоже дети, держали военный совет. Он состоялся тогда, когда Локи, буквально на пять минут посерьезнев, уточнил у Эльзы, не случалось ли ей в последние пару дней создавать армаду кораблей для Эренделла. Королева, как и маг, была в крайнем замешательстве: ни о чем подобном она никогда не слыхала. Она одобрила решение Локи оставить пока эти суда там, где они были, как и способ приглядеть за ними, ведь достаточно любой водяной поверхности, чтобы Нокк, как в отражении, показал двум магам, что происходит. Локи выделил два наиболее вероятных сценария: либо эти корабли были созданы каким-то могущественным врагом, чтобы ввести в заблуждение весь мир, заставив решить, что Эренделл ведет с кем-то войну (а то и действительно развязать ее), либо кто-то собирается напасть на Эренделл со стороны моря, и как только войско Эльзы ступит на борт якобы эренделльской флотилии, их ждет какая-то катастрофа. Если честно, маг склонялся к комбинации этих вариантов. Он уже побывал сегодня в нескольких местах и слышал, как перешептываются заморские обыватели и совещаются иностранные военные министры. Они обвиняли во всем Эльзу, ее колдовскую силу и союз с некими зловещими нортульдра, о которых мало что было известно, и людская фантазия щедро заполняла эти пропуски в списке достоверных фактов самыми пугающими подробностями. Хуже всего то, что обвинения эти не были голословны, и под большим секретом люди показывали друг другу неопровержимое и, по их понятиям, тоже почти магическое доказательство злонамеренности Эльзы: фотографии флота, сделанные во фьорде Эренделла. Сам Локи их не видел, но ему так пересказала слухи Рапунцель. – Что такое «фотография»? – непонимающе хмурясь, уточнила Анна. – Не думал, что в Мидгарде, который подвернулся мне, это уже открыли, – пробормотал маг. – Еще и явно переносной аппарат был… Это портрет, который не принадлежит кисти художника, – пояснил Локи. – Представь себе: ты заглянула в зеркало, и это изображение сохранилось навсегда. Зримое. Без прикрас и вымысла. – Какой ужас! – воскликнул тогда Олаф. – То есть, фотография запечатлевает мир, как он есть? – Может, не как он есть, но как мы его видим, – поправил Локи, но Олаф не уловил разницы. – Я и говорю! – возмущенным шепотом продолжил он. – Вот представьте себе, красивейшая девушка хочет сделать эту вашу «фотографию», чтобы подарить портрет своему жениху! Фотограф делает снимок – и! И на нос девушке садится комар. Отвратительно! Художник смог бы закрасить комара, а фотограф не сможет! – Художник не стал бы рисовать комара, – вполголоса прокомментировала Анна. – Но вообще я согласна с тобой, Олаф. – Отныне жених той девушки не сможет не видеть комара на носу своей ненаглядной! – трагическим тоном завершил мысль Олаф. – Поэтому я не признаю фотографию искусством, пока ее нельзя будет как-нибудь отредактировать уже после того, как ее сделали! – То есть, фотография может подтвердить всему миру, что флот действительно есть, так как это не рисунок, – подытожила Эльза. – В то время как на самом деле это всего лишь иллюзия? Локи кивнул, но не просидел в задумчивости и пары секунд, как вновь вскочил и ободряюще улыбнулся. – Еще рано предаваться унынию, – провозгласил он. – Эту ситуацию я как-нибудь улажу.***
Локи умолчал, что «эту ситуацию» он уладить уже пытался. И здравый смысл подсказывал, что Эльзе нужно было без утайки рассказать все до конца, но Локи только отмахнулся от этой мысли с усталым «зачем». К тому же, его немало беспокоило то, что воинов Эренделла было недостаточно, чтобы гарантированно отбить атаку – и их словно бы стало еще меньше, чем должно было получаться по прикидкам Локи. Кого-то еще околдовали и выманили из города? Локи мог только строить предположения. Но знал, что в конечном итоге это будет неважно. И его не так уж волнует, сколько будет зрителей, когда дело дойдет до его «решения». Но чем больше, тем лучше: пусть оценят спецэффекты. К чему трепать себе нервы еще до того, как все началось? До ночной проверки оставшейся части леса тоже времени чуть-чуть есть. Будем жить настоящей минутой! После того, что он узнал – ах, как же трудно!.. Хотя и по части трикстера. Его мастер-класс по распознаванию следов прервала Ханимарен. Локи как раз вошел во вкус, превращаясь поочередно в разных животных, пока Анна сидела с закрытыми глазами, а потом пыталась угадать зверя по следам. Эльза следила, чтобы никто не нарушал правила. Правда, принцесса была возмущена количеством неземной живности, которую ей загадал маг, пребывая в полной уверенности, что о таких зверях она никогда и не слыхала, но первоначальные условия игры это нисколько не нарушало. Так что Локи выигрывал с большим преимуществом, когда пришла нортульдра. Было трудно понять, чего она, в сущности, от них хотела. Ханимарен задавала вопросы без всякого двойного дна, поддерживала вежливый разговор, и Локи никак не мог расшифровать тех взглядов, которые она исподтишка на него бросала. Чем был вызван ее интерес? Огонь, что мерцал у нее в глазах, был подобен неверному блику на стекле. Но… это не было недоверие или злоба. Скорее… участие? Не меньше удивляло мага и ее обхождение с Анной. Казалось бы, если кто-то в лагере и знал, что под личинами троих детей скрываются повелители стихий, они должны были знать также и то, кто какое обличие использует. Или нет? В любом случае, на Эльзу, главную в их отряде, Ханимарен не обращала ровным счетом никакого внимания, а вот Анну словно выделяла. Заботливо расчесала и заплела ей черные волосы. Угостила чаем. Спросила, как продвигается обучение магии. И еще десяток таких, казалось бы, невинных мелочей. Это просто странно. Если не допустить, что ее заинтересованность искренняя. Может, он не видит скрытых мотивов просто потому, что у Ханимарен их нет? Нет. Всем своим существом Локи просто знает: тут что-то нечисто.***
Локи заявил, что лес (на предмет магических библиотек) лучше исследовать поздним вечером, чтобы не привлекать лишнего внимания к своим поискам, а пока пристально наблюдать за нортульдра: как они готовятся к возвращению воинов. Но оказалось, что никак. Обед прошел совершенно спокойно, стало смеркаться, а о возвращении мужчин в лагерь даже речи не шло. Эльза и Анна напряженно впитывали в себя обстановку, но если и улавливали какое-то беспокойство, оно было их собственным. Маг, казалось, не переживал нисколько. Он сам себе установил, что до вечера может отдыхать, и словно бы точно верил, что раньше ничего важного не произойдет. За день Эльза наслушалась от него разнообразных остроумных комментариев обо всем, что происходило вокруг, убедила его не перекрашивать рога оленей в золотой цвет, даже пускай Локи и уверял, что для последних это безопасно, а нортульдра будут только рады. Потом она с удивлением смотрела, как Локи учит местных малышей какой-то подвижной игре, о которой они с Анной никогда не слышали. Казалось, в одну минуту мага вмещался один час Эльзы. Что за неуемная энергия? В конце концов Локи потащил королеву смотреть закат. Эльза только недоуменно пожала плечами и протянула ему руку. Маг подсадил ее, помогая вскочить на спину Нокка, и они помчались куда-то в сторону от стоянки нортульдра. – Куда мы едем? – вопросила Эльза. – Как я и сказал – смотреть закат, – невозмутимо повторил он. – Но солнце и так было видно из лагеря, – заспорила она. – А мы опять оставили Анну… – Нокку было бы тяжело – или, вернее, Анне было бы неудобно ехать втроем, – мгновенно нашел объяснение Локи. – А у нортульдра… им совсем не видно неба, оно почти все закрыто ветками и барьером энергии… Как только они не задыхаются, не видя открытых пространств… Смотри, смотри, вот это – настоящий закат! Это и впрямь был настоящий закат. Вынужденная проводить почти все свое время в дворцовых стенах, Эльза редко когда видела такую красоту. Огромное, розовое с золотыми проблесками, солнце садилось в туманную пелену, которой укрылся фьорд. Что-то было такое пронзительно-прекрасное в этой картине, что королеве захотелось пустить Нокка вскачь, наперехват закату, чтобы остановить это солнце. Ею овладел суеверный страх, что светило скроется навсегда, если сейчас его упустить, и оно сядет за эту гряду сиреневых облаков. Почти тотчас же Эльза устыдилась своего порыва и страхов, но сердце еще тревожно сжималось, пока северное солнце с царственной неспешностью опускалось за горизонт. Эльза оглянулась на спутника и заметила, что Локи наблюдает за закатом с жадностью человека, готовящегося вступить в полярную ночь. При этом его лицо было окрашено одухотворенностью с примесью какого-то отчаянного, страстного стремления. Еще спустя секунду Эльза осознала, что последнее впечатление уловила так, как считывала состояния мага при помощи их волшебной связи. И что смотрел он в это мгновение уже не на солнце, а на нее. На ее белые свободно парящие на ветру локоны, если быть точнее. На сияние, исходившее от лица. Локи потянулся к ней, то ли ища равновесие на все еще летящем над рекой Нокке, то ли… Маг резко отстранился, словно усилием воли поборов непонятную тягу, и отвел взгляд, не обращая более внимания ни на девушку, ни на угасший горизонт. Эльза чувствовала что-то невысказанное, почти осязаемо повисшее между ними, но возвращались они в полном молчании. Нокк принес их обратно, и они спешились. Стоило на секунду отвернуться, и маг исчез из виду, зато рядом с Эльзой моментально оказалась сестра. – Ну, что там? Где вы были? Что он сказал? – затараторила она, а потом осеклась, пристально вглядываясь Эльзе в лицо. – Ты почему такая румяная? Он тебя не обидел? Эльза хотела было умолчать о случившемся, но томительное беспокойство все еще, словно угольками, жгло ее непривычное к этому сердце. И Анна не отставала с расспросами. В конце концов Эльза пересказала все так, как поняла сама. – Я не знаю, что сегодня с ним происходит, – заламывая руки нервным жестом, пожаловалась королева. – Обычно я хорошо угадываю его настроение, но сегодня оно меняется, словно ветер. Из нас двоих ты лучше управляешься с этой стихией: может, ты объяснишь мне… – Может быть… – с видимой неохотой произнесла Анна, что-то соображая. – Видишь ли, в чем дело… – Она умолкла, и Эльза поторопила ее. – Помнишь, когда мы попали в Ётунхейм, к Ангрбоде, на прощание она дала тебе флакончик с волшебным зельем?.. – С волшебным… – начала Эльза и поперхнулась от растущего возмущения. – Не говори мне, что все это… Что это результат – обычного приворотного зелья! – Да все ты путаешь, это не приворотное зелье, – начала защищаться Анна. – Ётунша тогда просто дала его тебе, считая, что вы с Локи и так женаты. Сказала, что их мужчинам нравится такой аромат… Про другие расы она была не в курсе, дала просто так, но мы-то знаем, кто Локи на самом... – Да как ты могла! – сверкнула глазами королева. – Я никогда не собиралась использовать эту эссенцию, чем бы она ни была! – Прости, – потупила глаза Анна. – Вчера ты спала, а мне стало очень любопытно, вот я и открыла флакончик. Я хотела попробовать самую капельку… всего только одну, и то – на волосы. – Только не говори мне, что ты вылила на меня все?! – с нервным смешком предположила Эльза. – Не все, – по-прежнему понуро продолжила Анна. – Оказалось, что эта эссенция ничем не пахнет, хотя Ангрбода говорила про аромат, и я подумала, что капнула слишком мало… Теперь мне вдруг пришло в голову, что люди и не замечают этот запах. Но раз Локи ётун – он мог и почуять… Это бы… – Объяснило его странное сегодняшнее поведение, – с непонятной тоской проговорила Эльза. Даже самой себе она еще не могла признаться, как ей жаль, что ответ так прост. «Так это всего лишь эффект от какого-то глупого зелья… Дело вовсе не во мне». Но тут ей в голову пришла спасительная, как сначала показалось, мысль: – Но ты сказала, что использовала ее только вчера! А раньше ты пузырек не трогала? – Нет, – поклялась Анна. А странное поведение мага, его забота, его не поддающиеся описанию взгляды и смена настроения, от явного душевного подъема до меланхолии, – все это началось раньше. Значит, зелье ни при чем. Анна пришла к тому же выводу и заявила: – Я и захотела попробовать это зелье только потому, что заметила, как вы смотрите друг на друга. Особенно он на тебя, Эльза. Я знаю, ты скажешь, что это все пустое, что все это совершенно не вовремя, и вы решаете важные политические вопросы, а я только младшая сестра, мечтающая о романтике, но, Эльза… Если упустишь этот шанс сейчас, вдруг будет слишком поздно? Если не поощришь его, он может помочь тебе с нортульдра и навсегда уйти в свой мир… Он ведь уже пытался. А я знаю, что от тебя поощрений не дождешься, тебя может понять только тот, кто знает тебя с самого детства… Вот я и решила, может, ты хотя бы ответишь ему, если он сделает первый шаг… А его тоже надо было подтолкнуть… Эльза в досаде вскинула руки, а потом закрыла ими лицо. Впервые в ее жизнь вмешивались с подобной бесцеремонностью, и все же… – Ты ошиблась, – стараясь дышать ровнее, произнесла Эльза. – Или неверно поняла его чувства, или недостаточно вылила эликсира мне на волосы, или… но, словом, ты ошиблась. – Анна стояла присмиревшая, точно ждала начала снежного бурана. – Во мне ты, наверное, тоже ошибаешься, – с нежностью завершила мысль Эльза. – Иногда я все же могу… поощрить… наверное. Ты правда веришь, что я ему нужна? – О да, – без колебаний заявила принцесса. – Это понятно с первого взгляда и по всем его поступкам. Вы неразлучны с того момента, как только он появился здесь, и даже если вы врозь в пространстве, ваши мысли и чувства – это что-то неделимое. Я не могу объяснить лучше, но я просто знаю. Ты… хочешь ему признаться первая? – Мне не нужно ни в чем признаваться, – проговорила Эльза, хотя ощущение у нее было такое, что она действительно собирается признаться Локи в каком-то своем тайном грехе. – Если помнишь, мы помолвлены, и объяснение между нами уже состоялось. Я просто напомню Локи об этом и уточню, остались ли его чувства неизменны. – Когда же? – взволнованно глотая вечернюю прохладу, спросила Анна. «Может, никогда?» – промелькнула в смущенном сознании королевы отчаянная надежда. Ведь не стыдно и передумать. – Хоть сейчас, – сказала Эльза твердо, вспомнив произошедшую всего пять минут назад сцену. Ей вдруг представилось, что их любовь, если это не вымысел и не злая шутка, подобна заходящему солнцу, которое нужно во что бы то ни стало удержать, пока еще не слишком поздно. Анна поняла ее слова слишком буквально и втолкнула ее в шатер с какими-то робкими пожеланиями удачи. Локи, оказывается, был внутри. – Эльза? – он поднял на нее взгляд, который за секунду до этого был задумчиво направлен на светящуюся магическую сферу, парившую в центре шатра, словно крохотная шаровая молния. Стоило Эльзе войти, и из ослепительно-белого свечение шара сделалось приглушенно-охристым, чем-то напоминая пламя костра. – Королева, ты что-то хотела? – Поговорить с тобой, – начала было Эльза, но от волнения у нее перехватило дыхание. – О чем же? – скользя по ней нечитаемым взглядом, уточнил он. У Эльзы от смущения занялся дух, и она сказала совсем не то, что собиралась: начала вновь расспрашивать о воинах и заклинании, которое убережет их от контроля разума. Локи взглянул на нее словно бы с разочарованием, но терпеливо объяснил еще раз. Королева чувствовала повисшее в воздухе напряжение и уже плохо понимала, свое ли, мага ли. Или вообще сестры, которая, наверное, сейчас тревожно поджидала ее снаружи. «Это ведь такая безделица – просто спросить!» – уверяла себя Эльза, но не могла произнести нужных слов. Не пристало девушке так себя вести. Наконец, Локи помог ей сам. Начав было снова нервно расхаживать перед ней, бесстрашно рассекая собственный магический светильник, Локи вдруг остановился и бросил на Эльзу резкий оценивающий взгляд, задержавшийся на ее шее. – Брисингамен, – сказал он тихо и мгновенно оказался подле Эльзы, нежным и неуступчивым движением вынудив ее чуть наклониться к свету. Грудь Эльзы часто вздымалась то ли от страха, то ли от волнения. Она поняла, что момент объяснения пришел, но и знать не знала, какая магия заставила ожерелье вновь проявиться: вроде бы она не отдавала мысленного приказа. – Мне кажется, с тех пор как ты подарил мне его, успели пройти годы, – сказала Эльза прерывающимся голосом. – Смешно подумать, что на самом деле – всего пара дней. – Брисингамен, – задумчиво повторил Локи. – Мне льстит, с какой точностью моя ученица повторила эту работу: твоя копия ожерелья просто изумительна, Эльза. Не только тщательностью воспроизведения зрительного образа, но и самим ощущением от этой вещи. «Да к чему ему столько слов? – подумала Эльза. – Зачем он так настойчиво меня хвалит?» – Я помню тот вечер, – упрямо продолжила она. – И помню, о чем ты спросил меня тогда. И каким был мой ответ… – С тех пор с нами многое произошло… – с философским спокойствием проговорил Локи, и только мечущиеся в его глазах блики подсказывали, что равнодушие было напускным. – Ничего такого, с чем мы бы ни справились, – с жаром проговорила Эльза, и Локи, до этого стоявший перед ней на коленях, отвел руку от золотого ожерелья и снова потянулся к ее волосам, привстав и вдруг оказавшись слишком близко. Эльзе было и страшно, и приятно. Локи зажмурился, делая вдох, и девушке не оставалось ничего другого, кроме как в мыслях начать отчаянно убеждать себя, что причиной тому не наваждение от ётунского зелья. – При нашей первой встрече… мог ли я подумать, – сказал Локи, обретая над собой контроль и отстраняясь, – что смертная не только не будет меня раздражать, но и станет мне надежной опорой? Сердце королевы воодушевленно забилось, и на щеках, должно быть, выступила краска. Или же в шатре слишком жарко от магического костра? – А когда ты понял, что любишь меня? – опасаясь уточнять напрямик, зашла она с другого конца. Локи задумался, словно не понял ее намерения и решил действительно назвать точный день и час. Потом его глаза сверкнули. – Когда ты позвала меня в замок… я понял, что ты мне подходишь. Что-то странное было в том, как он выделил последнее слово, а иначе Эльза, может быть, и не заметила бы, сколь необычной была сама формулировка. Зная Локи, можно было догадаться, что именно так, а не иначе, он сказал неслучайно, но Эльза не сумела разгадать скрытого за этим словом смысла. – Подхожу? – переспросила она в растерянности. – Что ты этим хочешь сказать? Его лицо приняло серьезный, торжественный вид. – Я думал, что жить мне осталось всего несколько дней – ваших, мидгардских. Может, недель. Я точно не знал, но хотел весело провести это время. В твоем замке обычно стоит такая забавная неразбериха. Наши игры по вечерам, приемы, уроки магии… – Так вот зачем ты меня учил? Ради забавы? – все еще думая, что он всего лишь подзадоривает ее, поддразнила она в ответ. – Это позволяло мне отвлечься, – пояснил он, не проявляя ни искры веселости. – Делать, что хочется. Истратить свою магию быстрее, чтобы не было искушения отсрочить свой финал. Эльза прижала руки к губам. Он не сказал ничего того, о чем она не знала или не догадывалась, но девушка не могла понять, зачем Локи говорит об этом сейчас, когда между его прошлыми горестями и объяснением, которое сулило счастье в будущем, не было никакой связи. – А потом я заметил, что ты неосознанно передаешь свою силу мне. Особенно при физическом контакте. Было такое? – Сам же говоришь, что это было неосознанно, – обиженно проговорила она, уже догадываясь, что разговор повернулся не так, как она желала. – Ну да. При каждом тренировочном сражении, когда наши руки соприкасались, ты заряжала меня магией, более сильной, чем моя собственная, – рассуждал Локи так, будто вел урок. – Стоило мне тебя обнять… помнишь, как-то я рассказал тебе, что ты заколдовала сердце Ханса, и ты расплакалась, а я тебя утешал? Она подозрительно нахохлилась. Сердце, которое билось в нетерпении, теперь снова замедлило свой бег и подернулось легким инеем: привычное, комфортное, безопасное состояние. Что за блажь пришла ей в голову, если Эльза пожелала чего-то иного? – Вот почему ты проводил со мной так много времени? – распаляясь, произнесла она. Впрочем, гнев ее был обжигающе-холодным, и по рукам побежали ледяные проблески, причудливо отливающие золотом колдовской сферы. – Это было… не из-за меня? Из-за моего дара? – Ты и есть твой дар. Вот что в тебе самое ценное, – глядя ей прямо в глаза, заявил Локи с абсолютной убежденностью. – Но ты все равно хотел оставить меня… сбежать… искал тайные тропы, чтобы покинуть нас… – забормотала Эльза, порываясь встать и уйти. Локи легонько толкнул ее обратно на топчан, не позволяя прервать разговор. – О? – в его взгляде впервые промелькнуло удивление. – Так ты и об этом знаешь? «Да, знаю, – хотелось сказать Эльзе, – и ты знаешь, как я страдала, когда ты бросил меня и ушел, даже не объяснив, куда». – Да, я колебался, – продолжил он, не дождавшись от нее подтверждения. – Но когда так и не сумел найти подходящих лазеек, у меня осталась одна-единственная… в конце концов, для бога приемлемо жениться на смертной. Ее лицо тут же вспыхнуло, и Эльза зажмурилась, точно от пощечины; но лучше бы это правда была пощечина, потому что грубый взмах рукой и то был бы менее оскорбительным, чем слова. – Приемлемо? – задохнулась она. – Ты такой же человек, как и я! Мы равны! – Ну конечно же, – шелковисто прошептал Локи, успокаивающе сжимая ее ладонь. – Вот только вам отпущено так мало… А мне было бы мало чести в том, чтобы жениться на смертной женщине. Да и оставить тебя, милая Эльза, честно говоря, было бы непросто… – Ты собирался бросить меня? Впитать мою силу и уйти? – Нет же, глупенькая, – с ласковой усмешкой, как ребенку, втолковал он. – Я вполне мог прожить с тобой всю твою жизнь… Пару счастливых асгардских лет… Пока твоя смерть не разлучила бы нас. Разве я нарушил бы этим хоть один из ваших мидгардских законов? Ну же, не злись, – она сердито отвернулась, и он нежной рукой повернул ее лицо обратно, доверительно заглядывая ей в глаза. – Нет… – неуверенно произнесла сбитая с толку Эльза. – Но что тебе тогда… кажется зазорным? – Мне? Меня все устраивает. Мои взгляды шире, чем у моих… тех, кого я считал своими подданными. Но подумай сама, Эльза, какого мнения ты была бы, скажем, о моряке, вынужденно прозябающем в чужом краю, диком и далеком, в объятиях девицы, которую он покинет с первым же кораблем, который отвезет его на родину? Туда, где нашего героя ждет семья, давно оговоренная партия и нечастое, может быть, лишь в самые ненастные дни, томление души по той полузабытой портовой прелестнице, которая когда-то скрасила его изгнание? Эльза отшатнулась, чуть не падая на лежанку. Не ожидавший ее движения маг тоже наклонился, нависая над ней, и теперь его лицо погрузилось во мрак, и в глазах перестали бегать блики. – Так вот, какого ты мнения обо мне? – вырываясь из его рук, с холодной горечью бросила Эльза. – Я о тебе самого лучшего мнения, – упрямо гнул свое Локи. – Никогда не ожидал найти в смертной того, что нашел в тебе. Не только дар и очарование. Твою стойкость, гордость и преданность. Ты слишком хороша, моя королева, чтобы быть смертной. В этом и проблема. – Но это не мешает тебе сравнивать меня… с падшей женщиной? Как после этого ты вообще можешь говорить, что любишь меня?! – А я разве говорил, что действительно люблю тебя? – в его тоне появилось что-то заученное, будто он цитировал незнакомую Эльзе книгу. – Да! – страстно выпалила она, уже не стесняясь говорить с ним открыто. – Ты решил жениться на мне! Говорил, что я тебе нужна! Он лишь поморщился и тихо попросил: – Вспомни дословно. Она попыталась – и тогда и впрямь не смогла вспомнить, чтобы он говорил такое. Они с Анной больше судили по его поступкам, чем по сказанному четко и ясно. Неужели дело было всего лишь в волшебном зелье, в неправильно понятых недомолвках, в заблуждении чувств и ума? И эту ловушку Локи расставил лишь со скуки, а Эльза по малоопытности туда попалась? Вероятно, так и было, но правда была столь отталкивающей и невероятной, что Эльза не смела этому верить. – Ты, конечно, меня дурачишь, – изменившимся тоном заговорила она, хватая его за руку. – Я знаю, это в твоей натуре. Но не играй так чувствами живого человека – близкого тебе человека! – Ей самой было отвратительно слышать умоляющие нотки в своем голосе, но иначе говорить она не могла. – А я играю? – с каким-то неожиданным запалом переспросил Локи и вдруг сжал ее в объятьях. – Ты ведь улавливаешь мои мысли, так? – пылко заговорил он. – Значит, все почувствуешь. Солгал я тебе? В его ощущениях была какая-то неправильность, словно его чувства и здравый смысл отчаянно противостояли наваждению. И Эльза прекрасно понимала, какому. Глупая ётунская магия. Презренная животная чувственность. Локи, может, и тянуло к ней, но Эльза лучше бы умерла, чем признала бы такое низменное влечение достойным одобрения. – Так я для тебя лишь диковинка? Услада для глаз, способ скрасить твое изгнание в Мидгард? Безумец, как после таких заявлений ты еще надеешься, что любая девушка, не обязательно я, согласилась бы выйти за тебя? – наконец выпутавшись из шали, скороговоркой выпалила королева и несколькими решительными шагами подошла и встала на выходе из шатра. – Я и не надеюсь, – с вызовом приподнял подбородок Локи. – Это ты мне сейчас сделала предложение, а не наоборот. Мои планы переменились после того, как я обрел Камень Жизни. Эта мощь не снилась ни мне, ни тебе. Вот оно, неспешно и будто бы случайно дарованное ей объяснение. Локи словно считал это настолько очевидным, что и упомянул вскользь, когда продолжать разговор было уже в принципе бессмысленно. – И я стала тебе не нужна… – Ну же, не надувай губки! – на его лице отразилось какое-то жестокое удовольствие, а потом и веселье. Вот теперь он дразнил ее, но совсем не так, как она ожидала. – Ты мне по-прежнему нравишься. Но я собираюсь вернуться в Ётунхейм, а тащить туда смертную жену было бы затруднительно. – Ётуны уже осведомлены, что я твоя жена, – со мстительной холодностью, даже не изменившись в лице, заявила она. – В мой прошлый визит я им сообщила. Озадаченный Локи на секунду замер. Потом до него, видать, дошло, что Эльза с его легкой руки побывала в Ётунхейме и успела пообщаться с местными жителями, и приподнятые в недоумении брови мага снова опустились. – Тем не менее. Ты была в Ётунхейме и видела тамошнюю разруху. Не думаю, что ты согласилась бы покинуть свой дивный край, который придет в такое же запустение, стоит его оставить, чтобы променять его на красоты Ётунхейма. Впрочем, выбор твой… – щедро предложил он, делая приглашающий жест. – Красоты, к которым ты приложил руку, – быстро сказала королева. Локи хищно улыбнулся, ничуть не раскаиваясь ни в своих прежних прегрешениях, ни в нынешних. – Бок о бок с тобой? – проговорила Эльза, теперь приходя от этой мысли в столь же сильный ужас, как до этого – в волнение. – С лжецом и лицемером, который не сумел уничтожить и без того угасающий мир, а теперь готов вернуться в стан врагов, позарившись на власть? Разумеется, трон в Ётунхейме тебе кажется более значимым, чем трон в Эренделле, крохотном королевстве ничтожного мирка смертных! – Тот размеренно кивнул, словно разговор шел о сравнении цен на зерно. – Знаешь что, Локи? Я услышала достаточно! Убирайся вон! – Ни один мускул не дрогнул на его лице, и Локи не шелохнулся, чем привел Эльзу в неподдельную ярость. Это, как ни странно, придало ей сил. – Вот, значит, как, да? Тогда уйду я! Уже привычным движением она сорвала с шеи ожерелье и швырнула его Локи в лицо; тот невольно закрылся рукой, но ожерелье истаяло, даже не ударив его. «Раз он так закрылся, значит, все-таки считал ожерелье не иллюзией, а настоящим талисманом! – догадалась Эльза. – У него нет его, Локи давно выбросил ожерелье!» Так с какой-то неразумной – после всего-то услышанного – горечью думала она, пока бежала из шатра, не видя пути. Что ей темнота и слепящий глаза дождь, если она только что потеряла свет всей своей жизни и сошла с тропы, куда нет возврата?***
Серебрящейся тенью она метнулась прочь, и Локи не стал ее удерживать. Но магический свет нестерпимо резал глаза, а вместе с Эльзой из шатра будто исчез весь воздух. Локи откинул ткань и переступил через порог, делая частые вдохи. Ночной воздух с каждой секундой становился все более сырым и тягучим. Локи ощутил на щеках влагу и удивленно поднял голову к сумрачным небесам, вдруг осознав, что начался дождь. В разгар зимы. Для Мидгарда это нормально? Дыхание захватило от усилившегося дождя, и Локи взмахнул рукой, повелевая Нокку, чтобы тот унялся. Дух воды не отозвался, словно и не слышал приказа. Ошеломленный и потерянный, Локи стоял у входа в шатер, ничего не замечая вокруг и никуда не стремясь. «Даже когда ты говоришь правду, ты лжив насквозь», – вертелась у него в голове единственная мысль. Губы Локи медленно сложились в улыбку, хотя ему некому и нечего было доказывать. Или он так считал. – А я-то все думала, как это случится… – произнес женский голос, и Локи быстро обернулся, только сейчас замечая подошедшую к нему Ханимарен. – Ты не знал, да? – протягивая ему сочувствие, словно милостыню, спросила она. – Не знал, что вместить всю силу камня ты был не в состоянии, поэтому половину, спасая тебя, вобрала Эльза? А если так и было, это могло существенно приблизить мидгардскую королеву к тому, что люди зовут бессмертием.