***
Портал закрылся сразу же за его спиной, когда Локи выскочил оттуда и скрючился, пытаясь за пару секунд унять резкую боль где-то в мышцах. Даже такая ограниченная по времени и ведущая не так и далеко, волшебная тропа выпила слишком много магии разом. «Это плохо, – думал Локи, делая осторожные неглубокие вдохи, – мне может не хватить сил, чтобы открыть и уничтожить портал в Ётунхейм, а это значит… с ётунами придется сразиться здесь и перебить их одного за другим». Потом Локи выпрямился и огляделся, сначала оценивающе, потом – в легкой панике. Место, куда нужно было приземлиться, маг представлял себе весьма приблизительно, ведь хотя они с Эльзой и проходили как-то раз мимо плотины, во времена их первого блуждания в чаще, трикстер был сначала слишком занят своим истощением, а потом – битвой с лесным народом, чтобы ориентироваться на местности. Так что погрешность была возможна… но не такая. – Норны, за что?! – взвыл Локи, когда понял, какая именно местность простиралась у него перед глазами. Он стоял почти на самой вершине горы, а далеко внизу радостно тянулись навстречу новому дню башенки Эренделла. Зеркало воды отблескивало на солнце, еще не зная, что совсем скоро вздыбится и погребет маленькое королевство под собой. Локи заметался по крохотной площадке, на которой стоял, потом сбежал пониже и снова воздел руки, готовый призвать новый портал. Да, Анна недаром говорила, что эта магия ненадежна. Так и есть. Обычно погрешности такого рода некритичны, ведь когда путешествуешь из мира в мир, то полдня пути тебя не слишком-то и тревожат по сравнению со световыми годами, которые удалось сберечь. Только сейчас – это вопрос жизни и смерти. Локи нужно быть рядом с плотиной сию минуту! И нет никакой уверенности, что новый портал на этот раз выведет прямиком туда, но времени на раздумья нет! Маг закрыл глаза и выдохнул, а потом с размаху опустился на камни и прижал руку ко лбу. Призвать вторую тропу сейчас – значит обречь себя на истощение, от которого восстанавливаться пришлось бы несколько дней или даже недель. Но Сурт с ней, с потерей способностей! Если Локи потратит все силы сейчас, он ничего не сможет противопоставить ётунам, даже если доберется до плотины одновременно с ними! Ни победить их не сможет, ни, тем более, услать в Ётунхейм! – Нет, нет, нет, все не может вот так закончиться, – пробормотал Локи в отчаянии и ударил кулаком по обледенелому камню. Боль немного привела мага в чувство, и он открыл глаза и глянул на свою руку. Она лежала поверх какого-то шнурка, которым что-то маленькое и золотое зацепилось за выступ скалы. Отдавая себе отчет в абсурдности такого промедления в тот момент, когда важна каждая секунда, Локи поднес шнурок к глазам и вдруг узнал крохотную асгардскую монетку, которую сам же тут и оставил. – Норны играют со мной… – прошептал Локи, будто монета могла ему ответить. Это была основа для копии прекрасного и таинственного ожерелья Брисингамен. Когда-то Локи решил, что лишь Эльза достойна такого дара, а затем – что привязанность к королеве не стоит того, чтобы принести Эльзу в жертву. Она и так рисковала жизнью, чтобы спасти Локи от воздействия Камня Жизни. Что бы Локи ни чувствовал по отношению к ней, он сеет вокруг себя только хаос, а потому должен держаться подальше. Теперь, когда детище Эльзы так близко к ужасной гибели в волнах, именно он, Локи, будет стоять в первом ряду и увидит все до последней секунды. На шее засветился камень, и с чувством смирения перед неизбежным Локи позволил ему показать новое воспоминание. Он увидел, как расступились перед бежавшими по лесу существами ветки густого кустарника. Мгновение словно бы замерло, и Агмунд застыл с занесенной рукой и раскрытым ртом, что-то крича. Замахнулись огромными каменными глыбами, выдранными прямо с отвесных склонов ущелья, ётуны. Кто-то вместо этого ощетинился ледяными клинками. А потом, спустя один роковой удар сердца, камни и лед обрушились на плотину, которая смялась и раскрошилась под бешеным натиском врага, точно какой-нибудь фарфор. В тучах пыли, больше похожих на дым, Локи успел заметить, как поднимается огромная волна, а затем видение растаяло, оставляя его один на один с безысходностью.***
Ханс! Анна оторопела, перестав размахивать руками и звать на помощь. События трехлетней давности нахлынули на нее таким мощным потоком, что могли скорее затопить ее душу, чем наполнить праведным гневом и помочь в борьбе. – Ну что, дорогая принцесса? – с кривой ухмылочкой произнес младший принц Южных островов. – Так рада нашей встрече, что забыла, как дышать? – Не дождешься, – прошипела Анна. – И у тебя устарелая информация. Я с тех пор стала королевой. – Ваше Величество! – с притворным подобострастием поклонился Ханс, все еще цепко сжимающий ее плечо, чтобы девушка не вырвалась и не убежала. Анна хотела держаться с холодным достоинством, как это всегда делает Эльза, но услышала чей-то топот по палубе и понадеялась, что это кто-то из своих. – Помогите! – истошно завопила она, и Ханс зажал ей рот рукой, а потом огляделся в поисках третьей руки, чтобы потереть себе уши. Кажется, голосок у Анны и впрямь оглушительный. – Никто тебе не поможет, – гаденько улыбаясь, заявил принц. – Только крикни – и я тебя сразу прикончу! Хочешь поговорить – давай, но только чтобы без воплей. Я не шучу. Я не имел против тебя ничего тогда, три года назад. Мне просто нужен был трон. Но вот теперь мне есть, за что вам мстить. – Месть – это так подло и низко, – скривила нос Анна. – Может, все-таки не будем усугублять ситуацию? Сейчас еще не поздно извиниться за твой пиратский набег, и я подумаю, прощать ли тебя. – Меня?! – ощетинился Ханс. – Это я тут пострадавшая сторона! Что, спрашивается, я такого сделал, чего мы не видим везде и всюду? Разве не идет борьба за любое место при дворе? Разве не подставляют друг друга чиновники? Не интригуют принцы? Не заключаются браки по расчету? Что с того, если я часть этой системы и тоже хочу свою долю? – Надо полагать, «доля» – это я? – ледяным тоном осведомилась Анна. – Кому ты нужна? – в раздражении отмахнулся Ханс. – Это Эренделл. – Нужна Кристоффу, – победно вскинула взгляд девушка. – Я бесконечно рада, что ты вовремя предстал передо мной в истинном свете. Иначе твой брак по расчету был бы сплошным лицемерием. – Все так живут! – воскликнул Ханс, распаляясь. – Не знаю, с чего ты взяла, что Кристофф тебя любит взаправду! Просто я принц, а он безродный парень! Конечно, для него брак с кем угодно из королевской семьи – подарок небес! Он был согласен на меньшее, но ты же не думаешь… – Не меряй всех по себе, – только и ответила на это Анна. Усомниться в Кристоффе – Ханс это что, серьезно? Большего бреда она не слышала ни от кого и никогда! – Ты все равно не поймешь, – снисходительно изогнул бровь принц. – Ты так и осталась той наивной дурочкой, которая стремглав носилась по улицам Эренделла, не замечая ничего вокруг. Какой смысл мне учить тебя уму-разуму? Все, что я могу, – это заставить тебя страдать, как я сам страдал! Он выхватил клинок и прижал его к щеке Анны. Девушка часто задышала, не рискуя вырываться. – Если оставить на твоем личике парочку отметин, – задумчиво произнес мужчина, – будут ли на тебя пялиться с таким же омерзением, как на меня? На меня, образцово-показательного принца, с позором выгнанного из Эренделла, а потом – и с Южных островов тоже! Родные же братья меня сослали гнуть спину, будто какого-то каторжника, таскать мешки да копаться в грязи, работать до седьмого пота! Можно подумать, они не закрыли бы глаза на мое поведение, если бы не любезная подсказка твоей сестры! Да они и сами такие же! Меня они терпеть не могут и только рады были услужить Эренделлу, отправив меня с глаз долой! Можно подумать, ваша собственная месть не была низкой! – Любой преступник должен быть осужден, – строго сказала Анна. – Никто тебе не мстил, мы просто хотели уберечь себя и других людей от твоего пагубного влияния. – А вот я хочу, чтобы ты увидела, что ничем не лучше меня! – прорычал Ханс и перехватил рукоятку, плотнее прижимая лезвие к щеке Анны. Она почувствовала, как из царапины начинает сочиться кровь, и зажмурилась. Как жаль, что нортульдра не показали ей какие-нибудь разрушительные чары! Разве поможет ей сейчас заклинание, соединяющее ткань без шва?***
Теперь, когда Эльза выскользнула из ледяной хватки неизвестности, нужно было отогнать в сторону все эмоции и действовать. Королева огляделась, пытаясь понять, стоит ли поднимать весь корабль, и заключила, что нет. Ей дела не было до почивших на морском дне сокровищ. Все, что ее волновало, это спасти родителей. Осталось решить, как поднять их на поверхность. Расколдовать здесь – во всех отношениях плохая идея. К тому же, Эльза не уверена, что сумеет сделать это сама. Возможно, ей понадобится магия Локи, Анны или даже старейшины нортульдра. Рисковать сейчас нельзя. И потом, мама с папой, скорее всего, будут перепуганы и сбиты с толку и не смогут преодолеть весь этот путь к поверхности. Тащить их на себе Эльза тоже побоялась. Она уже израсходовала много сил за недавние дни, к тому же, сейчас пробыла под водой дольше, чем ей позволили. Как за нее, должно быть, сейчас волнуются на корабле! Эльза усмехнулась, уверяя себя, что ради такого благословенного везения можно и поволноваться. Ей бы только добраться – и как все будут рады… «Остынь, – жестко велела себе она. – Да, ты их нашла, но нет еще ничего определенного. Не надейся и не радуйся раньше времени, что сумела их спасти». Итак, оставалось только снова прибегнуть к помощи духов стихий. Эльза обхватила ледяные статуи, а потом морское дно под ее ногами выгнулось и начало подниматься вверх. Прошло несколько минут, и подводная гора замедлила свой рост, а затем и вовсе замерла: больше дух земли был не в состоянии изменять подводный рельеф без ущерба для моря. Теперь поможет только Нокк. Сверкнув глазами, он подплыл к Эльзе и изучающе поглядел на две безжизненные статуи. Шесть лет они ждали здесь, скрытые от чужих взоров в морской пучине, и только дух воды мог бы их отыскать. Встречал ли их за это время? На морде водяного коня было только любопытство и никакого узнавания. Эльза выдохнула и отогнала сомнения. Конечно, дух воды – это часть стихии. Гигантские волны, потопленные корабли – какую уж проще возложить на него вину? Но это не значит, что Нокк осознанно обрушил ярость шторма на корабль Идуны и Агнарра. Может быть, в тот роковой час Нокка здесь даже не было. Он лишь олицетворенная магическая сущность, не абсолютный властелин. Это королева поняла уже давно и простила духу воды то, что с некоторой долей вероятности и не было его преступлением. Теперь же они вместе потрудятся во благо. Неудержимый Нокк заботливо замедлил свой бег, сопровождая троих людей. Подводные течения на несколько минут изменили свой маршрут, подхватили Эльзу и ее драгоценную ношу и понесли к поверхности. Несколько последних рывков, вдох слишком концентрированного магического кислорода, а следующий – уже над водой, обжигающе холодный, соленый и вместивший в себя всю нервную, суетливую радость: вновь оказаться в знакомом и понятном мире. Серые тучи и пробивающиеся сквозь них солнечные лучи. Высокие волны, но вовсе не такие, какими славится Темное море. Мир расплывается перед глазами, и остается только моргать в надежде, что влага перестанет застилать взор. Волны услужливо поддерживают на плаву, но силы Эльзы уже на исходе. В какой же стороне корабль? Эльза повернула руку так, чтобы разглядеть тонкую мерцающую в волнах стрелку. Компас, который она прицепила к своему браслету, немного съехал набок, потревоженный водой, но все еще указывал направление. Вправо? Королева развернулась, но ничего не увидела. «Ничего удивительного, – сказала она себе. – Я так низко над водой, а волны большие, потому корабля за ними и не видно. Но он там». Верен ли выбранный курс? Не лжет ли компас? Эльза не знала наверняка, а если так, иногда достаточно просто верить.***
Кто-то выбил кинжал из руки ее мучителя, и Анна со вскриком отскочила в сторону. Перед Хансом предстал мрачный и грозный Кристофф. Принц с яростным криком выхватил из ножен меч. Анна вжалась в стену, расширившимися глазами наблюдая за тем, как мужчины обмениваются ударами. Откуда меч взялся у Кристоффа, который оружия с собой отродясь не носил, девушка не знала. Должно быть, выхватил у кого-то из пиратов, пока бежал к ней на выручку? Было тесно, и Ханс полукругом прошел по каюте, отбиваясь от неумелых атак, а потом выскочил в открытую дверь. Кристофф, не давая тому шанса сбежать, кинулся следом. Слишком напуганная сначала угрозами Ханса, потом – тем, что в бой ввязался не воинственный Кристофф, Анна несколько секунд помешкала. Ноги казались ватными, а сердце колотилось как-то слишком громко и близко. Но беспокойство за жизнь мужа оказалось сильнее физической слабости, поэтому девушка перевела дух и побежала на голоса и лязг мечей. Подоспела она как раз к развязке. Кто-то вскрикнул, и Анна услышала, как ударился о палубу выпавший из руки меч, а следом за этим – повалился вниз и один из мужчин. С тяжелым ощущением в груди девушка растолкала матросов и еще каких-то людей, наверное, пришедших с Хансом, которые почему-то не бились между собой, а столпились вокруг и просто смотрели. Она понимала, что сейчас увидит… даже велела себе мысленно приготовиться к тому, каким увидит мужа – раненным, на полу, у ног врага… Но увидела она ровно противоположное. Зажимая руками рану, на полу корчился Ханс, а Кристофф с потерянным видом замер рядом, все еще сжимая в руке окровавленный меч. Первой мыслью Анны, несмотря ни на что, было ликование. Чувство избавления от страха подобно вспышке молнии, а угрызения совести долетают чуть погодя, словно с раскатами грома. Видя, что Кристофф в схватке совсем не пострадал, Анна молитвенно заломила руки, только потом поняв, что свершилось что-то страшное. Кристофф, ее возлюбленный и защитник, отнюдь не выглядел победителем. И хотя Анна была далека от того, чтобы обвинять мужа, смерти она не желала даже злейшему врагу. Поэтому она застыла, парализованная ужасом и против воли завороженная лежащей на полу фигурой. – Что случилось? – послышался незнакомый женский возглас, и сквозь толпу пробились еще две девушки. Анна в каком-то ступоре наблюдала за тем, как одна из незнакомок отшатнулась назад и закричала, закрывая рукавом глаза, а другая бросилась перед Хансом на колени и с нежным отчаянием повернула его голову к себе. – Дорогой… – разобрала в рыданиях девушки Анна. – Что же это?.. – Потом она вскочила и орлицей налетела на Кристоффа, вцепилась в него мертвой хваткой и хорошенько встряхнула. – Что ты… что ты наделал?! Как это произошло?! – Я могу ей сказать, что произошло, – вполголоса заметил Олаф, подергав Анну за подол, – вот только не знаю, уместно ли это будет. Твой отважный Кристофф дрался с этим вероломным Хансом, и перевес был на стороне Ханса, но потом он случайно споткнулся и сам налетел на меч. Думаю, это был суд провидения, и оно само определило, кто прав, а кто нет. – Ариана, – к ней подбежала та вторая незнакомка, похожая на перепуганную гимназистку. – Пойдем, пойдем отсюда… Чем ты ему теперь поможешь?.. – Разойдитесь, – из толпы выступила Рапунцель, опустилась на колени рядом с безутешной Арианой и положила руку поверх руки поверженного Ханса. Потом ее взор с немым вопросом обратился к Анне. Та и сама не знала, что подруга прочла в ее глазах, но ее выражение лица приобрело уверенность, а затем Рапунцель произнесла: – Его еще можно спасти. Не… не толпитесь тут, а остальное я сделаю. «Что происходит?» – подумала Анна, не веря собственным глазам. Ответ был так прост, магия так знакома – ведь у Эльзы такая же! – но неужели Рапунцель тоже это умеет? Между тем, Ханс перестал стонать и метаться и замер, будто опасливо прислушиваясь к собственным ощущениям. Рапунцель сосредоточенно прикусила губу и не отрывая держала на груди раненого чуть золотящуюся руку. Казалось, принцесса полностью уверена в своих действиях, но вот она нахмурилась и покачала головой. – Ты ранен уже давно, ты знал об этом? – прошептала она едва слышно, но Анна, оказавшаяся ближе остальных, все равно различила эти слова. – Нож в груди иногда не так страшен, как злоба или равнодушие… Твое сердце сделалось холодным, как камень, вот ты и строишь всем козни. Это злое заклинание… с тобой уже достаточно долго. «Злое заклинание? Холодное сердце?» – безотчетно зацепившись за эти слова, мысленно повторила Анна, а потом что-то щелкнуло в ее голове и встало на место. Свое истинное лицо Ханс показал тогда, когда появилась возможность стать королем Эренделла. И не продуманная и безусловная возможность, а крохотный, отчаянный, подобный выстрелу наугад, шанс! Анна тогда не поняла, как человек может надеяться на такое. Не говоря уж о том, как может он так резко измениться. До расставания перед поисками королевы в лесу Ханс казался таким прямодушным, заботливым и совсем не злым… Холод в сердце? Не такой ли льдинкой он ранен, какая попала в саму Анну? Вот только горячее сердце Анны предпочло перестать биться, чем замерзнуть и обозлиться на весь белый свет. А Ханс… продолжил жить другим человеком, холодным, расчетливым и безжалостным. Неужели дело и впрямь в заклинании? Тогда ведь сестра еще не умела контролировать себя… О ужас! Если это правда, в преступлении Ханса виновен вовсе не он сам, а Эльза! Он и не желал им зла… Как в тумане, Анна опустилась на доски и неловко занесла руку над раной злополучного принца. Что хотела сделать: убедиться самой, исцелить ли? Она не отдавала себе в том отчета. – Хватит… – поморщился Ханс. – Не можешь вылечить – тогда просто помолчи… – Отчего же не могу? – спокойно ответила на его выпад Рапунцель. – Этот лед в твоей душе уже почти растаял. Кто-то помог тебе, а я постараюсь разобраться с тем, что осталось… Сияние золотыми завитками разбежалось из-под ее ладони. Несколько секунд ни Анна, ни Ханс не дышали, а потом Рапунцель убрала руку, двумя пальцами зажав тонкую подтаявшую льдинку. Стоило ей оказаться на деревянном полу, как магия перестала действовать, и лед совершенно истаял, не оставив даже следа. Ханс прерывисто вздохнул и одарил свою спасительницу взглядом, в котором читалось все: от страха до усталой благодарности. Рапунцель вытерла со лба пот и разом показалась Анне такой же измученной. – Давай я закончу, – тихо сказала та и поднесла свою руку к ране бывшего врага. Он зашевелился, очевидно, не доверяя Анне и желая спастись от нее бегством. – Не бойся, – успокаивающе прошептала она. – Меня научили сшивать ткани так, чтобы не оставалось рубцов. А я-то все думала, как это может мне пригодиться, раз уж я имею дело с тобой… Между тканой материей и плотью не было никакой разницы. Неторопливо, нежно и плавно, будто стежки под иглой швеи, ложились крохотные частицы целительной магии. Анна постаралась ни о чем не думать: ни о том, что Ханс оказался совсем не подлецом, ни о том, что для них обоих сейчас это искупление… Теплое волшебство струилось с рук, и какие бы объяснения Анне ни предстояли в будущем, она знала, что сейчас все сделала правильно.***
Локи сосчитал до трех и позволил себе открыть глаза и призвать магию. Отчетливого плана до сих пор не было, но все-таки удачная мысль пришла: по крайней мере, можно попытаться сдержать волну здесь, оградив фьорд и Эренделл. Вероятно, пострадают близлежащие земли и суда около берега потерпят крушение, но теперь выбирать уже не приходится. Маг быстрым движением надел на шею амулет с монеткой и развел в стороны руки, трансформируясь. Это тоже отнимет много сил, но обернуться птицей – единственный способ поспеть ко входу во фьорд. Через пару секунд он уже стремглав мчался по небу, поймав воздушный поток. Земля и бликующая на солнце вода проносились перед взглядом размытым лоскутным одеялом. Тем не менее, зрение у Локи в обличии орла стало острее, и он заметил на берегу, далеко внизу, какое-то подозрительное движение. Это были ётуны. Уж как они сумели добраться сюда так быстро, Локи не имел представления. Вероятно, с давних времен Форньот знал о каких-то потайных тропах в этом мире, ведь даже ледяные великаны не могут преодолеть расстояние в день пути всего за несколько минут. Если бы только Локи был лучше осведомлен об этих лазейках, разве оставил бы ётунам такое преимущество?! Зачем они все примчались сюда, кроме как чтобы понаблюдать за катастрофой, маг тоже не знал. Зато четко понял, что вот он, его шанс: все ётуны сбились в кучу и не ждут нападения, так что их реально зацепить одним ударом. Локи заложил вираж, быстро снизился и успел заметить на лицах великанов сначала недоумение, потом проблеск догадки. За несколько мгновений до столкновения с землей Локи вернул себе свой облик и магией смягчил посадку. А потом обрушил на ётунов портал. Тот раскрылся подобно плотоядному растению, которое крепко вгрызлось стеблем в ткань мироздания, отыскивая среди бесконечности миров холодный Ётунхейм, а снежным цветком надежно укрыло ётунов… и Локи тоже. Все-таки он находился слишком близко. И, что печальнее, попал в очевидную ловушку. Только теперь, на пару секунд позже, чем было ко времени, он понял, что после разрушения плотины ётуны уже не способны были причинить Эренделлу еще больше вреда. Он поддался эмоциям, полагая, что отомстит ётунам за то, что они сделали: тысячу лет назад, с Лэдой, и только что, с королевством Эльзы. Устранит их как угрозу с одного удара… но невозможно сдержать идущую на Эренделл гигантскую волну, находясь в глубине космического небытия или на обледенелых равнинах Ётунхейма. – С возвращением, мой царь! – без малейшего удивления провозгласил Форньот, подтверждая догадку Локи, что все было спланировано. – Ты пришел раньше, чем мы договаривались. И даже любезно нас сопровождаешь домой… Локи призвал все свое хладнокровие, чтобы не выказать своей досады. Он вежливо кивнул, но снова обличия менять не стал: в голове и так уже гудело от предыдущих перевоплощений и двух открытых порталов. – Предлагаю тебе пойти с нами, Локи, сын Лафея, – морозным полушепотом предложил глава ётунов. – Покажешь нам свои владения и докажешь, что твой камень – подлинник. О нет, ты нас так скоро не покинешь, – заметив его вроде как неуловимое движение, проговорил Форньот. – Портал тяжело открыть, но временно удерживать его закрытым – куда как проще. Навсегда уничтожить – сложно, но для тебя ведь важны только следующие две-три минуты? У нас-то запас времени есть. О, старый ётун прекрасно знал, что не ошибся. Теперь на его лице медленно проступало спокойное, глубокое удовлетворение. Локи не мог не оценить изящности этой ловушки. Похоже, справедливо опасаясь, что их царь нарушит условия сделки и не передаст им камень, когда придет время возвращаться в Ётунхейм, Форньот решил выманить Локи сам. Вот отчего ётунам было выгодно помочь своему давнему врагу, нортульдра! Громадная волна никого ждать не станет, а значит, для Локи и ётунов все решится здесь и сейчас. – У нас были сомнения по поводу Эльзы, – видя, что царь отвечать не торопится, продолжил ётун. – Люди из леса склонны видеть в ней пятый дух, а мы полагаем, что она при этом могла остаться человеком, а следовательно, не факт, что она умерла. И ты стоишь перед нами во плоти. В таком случае, чей же Камень Жизни ты обещал отдать нам, Локи? Он с хорошо скрытой паникой оглядывался по сторонам. Рельеф снежных равнин ему ни о чем не сказал, но Локи заметил в отдалении какое-то сооружение, похожее на храм, о котором говорила Эльза. Если среди подчиненных Форньота есть маги, они вполне могут черпать силу из этих древних строений. И старый ётун прав: им не так и много нужно, чтобы задержать тут Локи на пару минут, а потом… ему и впрямь придется разве что мстить за Эренделл, от которого останется одно воспоминание. Итак, из двух царств он может выбрать только одно. Либо исполнить то, что собирался, в Ётунхейме, принеся Эренделл в жертву, либо отдать Форньоту то, чего он хочет. Храм усиливает магический поток. А что, если… Локи оценил расстояние до туда и оставшийся у него запас сил. Можно, конечно, попробовать ударить по ётунам чистой энергией. Это не сравнится с Радужным мостом, однако повреждения будут значительными. Ётунхейм еще долго не оправится, и у Локи будет время вернуться сюда и взять ситуацию под контроль. Весь отряд Форньота, знающий про Камень Жизни, а значит, несущий угрозу Локи и Эльзе, сгинет без следа. Портал такая атака не затронет. Ётуны перестанут его удерживать, и Локи успеет вернуться обратно и сдержать волну… Он уже почти занес руку, когда на глаза попался храм, который Локи намеревался использовать. Это был храм Жизни. Возможно ли, что именно его Лэда и привела в рабочее состояние? Не оставила ли она каких-то подсказок? Если Локи сейчас разрушит здесь все, он уже никогда не доберется до правды. И потом… использовать веками хранимую созидательную энергию во имя разрушения и убийства казалось каким-то кощунством. Да и эти ётуны – неужто они и впрямь заслужили от Локи такую ужасную кару просто за то, что пытались противостоять Лафею и хоть как-то восстановить свой разрушенный дом? Форньот не был жесток с Лэдой. Он подловил Локи, это верно, но трикстер, вопреки расхожему мнению, умеет уважать достойных соперников и принимать поражение с честью. Забавно, в этот долгий миг он стоит в кругу своих исконных врагов, и ётуны во все глаза смотрят на самопровозглашенного царя: не злобно, а с какой-то неотчетливой надеждой. А вот боязливо переминается с ноги на ногу Снэр, который вообще несколько раз попытался выгородить Локи перед командиром и даже принес целебное зелье… Локи пообещал ётунам Камень Жизни. Какая ирония – поразмыслить о том, как бы вернуть им то, что отобрал сам, почти разрушив планету. Локи с горечью осознал, что действует, как и кровный отец, Лафей. Тот потребовал себе в жены Лэду, чтобы приобрести дополнительную мощь для Ётунхейма. Потом Один похитил Локи как умный трофей, который один-единственный во всем Асгарде смог бы использовать Каскет. Теперь Локи ради мести ётунам готов принести в жертву королевство Эльзы, как Лафей – Лэду и как Один – самого Локи. Локи попал в Эренделл, упав с Биврёста. Он и правда хочет замкнуть эту историю очередным ударом по Ётунхейму? Во власти мага сейчас обречь на смерть целых два королевства – либо же спасти их оба. Однако ему выпал шанс пойти дальше обоих отцов и отказаться от камня, добровольно отдав источник силы врагу, у которого прежде все отнял. Может быть, таким образом он сумеет добиться большего, чем они? – Надеюсь, – Локи вскинул голову и высокомерно обвел ётунов взглядом, – этот камень вас устроит. И он призвал свой Камень Жизни. Его лучи приветственно потянулись к мрачным серым снегам, и по безжизненным равнинам забегали радужные отсветы. Побитая морозом и наполовину занесенная поросль каких-то странных деревьев, похожих на металлические сосны, словно бы воспряла духом и потянулась к небу. Наконец, откликнулся и сам храм, и от его стен прокатилась мощная волна энергии, в которой даже непосвященный угадал бы заряд жизненной силы. А уж ётуны-то хорошо знали, что именно этого типа магии и ожидали от иномирного артефакта. – Как вы понимаете, мне некогда синхронизировать энергии камня с вашим храмом, – с умеренной поспешностью проговорил Локи. – Камень Жизни теперь полностью во власти Ётунхейма. Забирайте. Форньот с улыбкой взял из его рук светящийся камень. И, странное дело, Локи не заметил на лице старого ётуна ни злорадства, ни алчности. Только умиротворенную благодарность. Отдавать артефакт было не так больно и обидно, как трикстер мог бы предположить. Камень Жизни тоже никак не проявил своего протеста, разгораясь в огромной ладони ётуна все ярче, как маленький торжествующий костерок. – Ты выполнил уговор, мой царь, – склонив голову, пророкотал Форньот, а потом свободной рукой отдал приказ кому-то из своих подчиненных, и Локи ощутил, как инородное вмешательство перестало подавлять портал. – Теперь иди. Не смею тебя больше задерживать, но рад буду видеть снова, – донеслось до Локи за секунду до того, как сияние магической тропы поглотило все краски, а оглушительная тишина накатила, подобно волне. «Вся моя жизнь, – подумал Локи в эту краткую секунду перемещения, – полна приливов и отливов. Но на сегодня волн выдалось больше, чем я смел бы надеяться, что выдержу». И в следующий миг он обнаружил себя в воде. Что-то вытолкнуло его на поверхность, и Локи понял, что сидит верхом. Нокк, слишком гордый водяной конь, после нанесенной Эльзе обиды раз за разом отвергавший его просьбы, теперь пришел даже без зова. Маг сделал поспешный вдох, обжигая легкие кислородом, а Нокк развернулся, взметнув тучу крупных брызг. Вопль, смешавшись с глотком воздуха, застрял у Локи в горле. Всего в нескольких секундах от них с Нокком шла им навстречу та гигантская волна, которую нужно было остановить во что бы то ни стало. Со всей этой горячкой поспешных действий Локи даже не успел подумать, каким именно заклинанием намеревался сдержать этот могучий вал. Поэтому он вскинул руки, инстинктивно ставя первый энергетический барьер, который только сумел припомнить. Словно об невидимую сферу, вода одним слаженным, мощным потоком ударилась о его защиту и отхлынула. Локи показалось, что весь мир состоит отныне исключительно из воды. Небо потемнело, наполняясь странными огненно-черными пятнами, берега пропали из видимости, воздух перестал существовать. Кругом была только вода. И он сам – как крохотная, нелепая крупица, сумевшая вопреки всему противостоять первородной силе разрушения и хаоса.