***
Анна так не веселилась с самого детства. Кроме театра теней она затеяла и конкурсы, и просмотр их с Эльзой детских рисунков. Ощущение было такое, будто Анна и правда вернулась в те счастливые времена, когда сестра еще не сидела взаперти, и каждый вечер у них было шумно и оживленно. Вот только теперь к веселью подключились еще муж, снеговик, олень и маг. Ну да это не в счет! Тем более, они тоже себя ведут как дети. Разошлись отдыхать они уже далеко за полночь, так что на следующее утро Анна встала уже не с такой четкой уверенностью, что ей пять лет. Все-таки государственные дела требовали внимания. По счастью, папа и Эльза большую часть взяли на себя как самые сведущие в этих вопросах. Тогда Анна отправилась гулять по городу вместе с мамой и Рапунцель, с трудом изыскивая в маленьком городке и за его окрестностями, что бы еще им показать. Нашли они в конце концов оранжерею. Она была расположена совсем неподалеку от главных улиц, но Анна прежде тут никогда не бывала. И в самом деле, ей всегда было непонятно, зачем нужны оранжереи, если так приятно наслаждаться сменой времен года и свободной дикой природой в любой стороне от города. К ее удивлению, мамины глаза зажглись узнаванием, и она торопливо увлекла всех за собой. Очевидно, Эльза восстанавливала это строение из развалин, потому что внутри почти ничего из растений не уцелело. Но кое-что они все-таки обнаружили, и мама даже смогла вспомнить названия разных цветов. А еще там была яблоня – и что за диво, с яблоками. Зимой. В Эренделле не было нужды в припасах, а фрукты привозили из более теплых заморских стран. Поэтому им ни к чему было утруждаться сбором урожая. Но тремя молодыми женщинами двигал азарт, так что они быстро набрали целую корзину, намереваясь принести ее домой и устроить мужьям небольшой сюрприз. – Странно, – проговорили Идуна и Рапунцель одновременно, а потом рассмеялись. – Что странно? – спросила тогда Анна. – Мне показалось, что яблоки чуть-чуть светятся, – призналась подруга. – Да, и верно, – задумчиво покрутив в руках наливное яблочко, проговорила Анна. – А тебе что странно, мама? – Что эта яблоня наконец-то расцвела, – улыбнулась тогда Идуна. – Вообще-то это я посадила ее много лет назад, но ни разу не видела, чтобы она цвела или давала плоды. Я уже даже успела о ней забыть. Если бы не наша сегодняшняя прогулка, наверное, мне бы не пришло в голову проверить эту оранжерею. Когда-то я очень скучала по духам природы, вот Агнарр и позволил мне тут сажать, что вздумается… А семечко было тогда необычное, и мне все было интересно, что же за сорт вырастет… Непринужденно разговаривая, они повернулись в сторону дома, когда Анна вдруг вспомнила о пекарне госпожи Берит и уговорила всех зайти туда за горячим шоколадом. Спутницы не имели ничего против. – Наверное, папа с Эльзой тоже освободились уже, – предположила Анна, выходя из уютной пекарни. – Сейчас наверняка их встретим! И так и получилось, вот только насчет свободного времени Анна не угадала. Папа проводил на площади какое-то официальное мероприятие, и кругом выстроились люди; кто-то был явно приглашен, в военной форме Эренделла, а кто-то попал сюда случайно, обычные зеваки… Заинтригованная, девушка тоже присоединилась к толпе.***
У Локи не было шанса пройти мимо огромной толпы, которая собралась на главной площади. Судя по тому, что вели себя все цивилизованно, трикстер решил, что никаких проблем не предвидится, однако все равно из любопытства решил остаться и понаблюдать. Довольно быстро он отыскал глазами Анну, которая вместе с матерью прогуливалась с краю, так что подошел к ним. – Что тут за мероприятие? – как обычно, появившись из-за спины, осведомился он, и Анна подскочила от неожиданности. Но эффект был уже не тот, что в первые разы. И потом, Олаф тоже постоянно так делает, поэтому Анна и Эльза непрестанно тренируют невозмутимое спокойствие. – О, ты тоже здесь! – только и сказала Анна. – Мы только пришли, но вроде папа приветствует воинов деда Рунарда, которые были тогда с ним в лесу, а теперь спустя столько лет все же вернулись на родину. Да, тогда торжественность момента в таком случае вполне уместна… как, впрочем, и то, что особенной огласки событие не получило. Привлекать излишнее внимание к не самому радужному прошлому король Эренделла, похоже, не желал. Воинов было не так и много, и Агнарр поприветствовал всех лично, а потом наградил. Когда праздные наблюдатели разошлись, Локи пробрался ближе и увидел, как престарелые офицеры тепло и душевно обступили своего короля, вспоминая их последнюю встречу. Тогда юный принц был еще так молод… этим обстоятельством, наверное, и объяснялась некоторая неформальность встречи. В толпе особенно выделялся один молодой военный, который уж никак не мог тут оказаться. Прежде чем Локи успел разглядеть человека и узнать его сам, к нему с пояснениями подоспела Анна. – Так жаль лейтенанта Маттиаса, – сказала она, словно бы пересказывая чьи-то пересуды, но в ее голосе звучало подлинное сочувствие. – Он тридцать пять лет продержался в лесу, и вот умер и воскрес в ту самую последнюю ночь. Ну, это еще когда… – Я понял, – Локи избавил ее от необходимости опять припоминать страшные подробности магического жертвоприношения. Теперь Локи было понятно, отчего этот воин был моложе всех остальных и с таким жаром пожимал сейчас руку короля Агнарра. Магу уже было известно, что Маттиас был лейтенантом и защитником юного наследника. Конечно же, между ними была особенная привязанность. Теперь, как это ни иронично, сходств у них лишь прибавилось, ведь оба ухитрились вернуться с того света. – Пойду поздороваюсь с ним, – сказала Анна и просочилась сквозь толпу, прежде чем Локи успел ее задержать. Тогда он просто пошел следом. Его тут же перехватил кто-то из воинов, узнал и начал благодарить за то, что Локи сделал для Эренделла и заключения мира с нортульдра. Вот это было ново. Получается, старые вояки тоже успели изжить свою ненависть к заклятым врагам? Локи рассыпался в ответных любезностях, а потом все-таки вновь обратил внимание на Анну и Маттиаса. Он как раз расспрашивал девушку о том, как тут все сейчас в королевстве, и Анна любезно согласилась показать ему все, что успело измениться. Как она собиралась отличать старое от нового в перестроенном городе, история умалчивает, однако ее дружелюбный порыв Локи оценил. Потом лейтенант спросил о своей возлюбленной, и Анна ему сообщила, что Хэлима так и не вышла замуж, скорбя по потерянной любви. Маттиас, даром что бывалый солдат, был слишком прямодушен, чтобы скрыть свои эмоции. Сначала он обрадовался, а потом Локи заметил, что тот едва сдерживает слезы. – О, да ведь она тут совсем рядом! – вспомнила вдруг Анна. – Она госпоже Берит не старшей ли сестрой приходится? Ну так она ведь все еще с ними живет и помогает Берит и ее мужу в пекарне! Мы как раз идем оттуда… Пойдемте снова туда, обрадуем и удивим ее! Локи только покачал головой, отмечая такое отсутствие такта. Анна, разумеется, хотела как лучше, но не понимала, что так будет травить душу обоим. И верно, лейтенант Маттиас идти в гости отказался. Его черты сделались суровыми, а в голос проникла интонация старика, хотя выглядел воин молодо и браво. В этом-то и беда. Ведь он снова помолодел, а та его любезная Хэлима уже стара, и хотя бы даже поэтому она не согласится выйти за него. Лучше и не видеться. – Не пойти ли нам вместо этого во дворец? – с намеком поглядывая в сторону Агнарра, предложил Локи. – Я слышал, сегодня намечается праздничный ужин. – И правда, мой верный товарищ, – сказал Агнарр, подхватывая мысль Локи. – Пойдем-ка лучше с нами, отпразднуем возвращение… – Извините меня, мой король, – со вздохом поклонился Маттиас. – Но я вынужден… Нет ничего удивительного в том, что человеку слишком сложно разом адаптироваться к изменившемуся миру, где не осталось ни одной надежной точки опоры. Локи это чувство было хорошо знакомо. Так что нежелание Маттиаса вести светские разговоры вполне понятно и извинительно. Как и тот факт, что ему бы за ужином кусок в горло не лез… Поэтому Локи ощутил легкую вспышку раздражения, когда к Маттиасу подошла принцесса Рапунцель с корзиной яблок и спросила, не поможет ли «вот это». Как, скажите на милость, разбитое сердце может утешить… яблоко? – Спасибо вам, госпожа, – вежливо принял подарок лейтенант и со всеми раскланялся. Рапунцель, однако, не торопилась его покидать. Она ушла с ним и вернулась к Анне и Локи, которые ее ждали, – Идуна и Агнарр уже вернулись в замок – только где-то минут через двадцать. Судя по лицу, она была чрезвычайно довольна собой. – Ну? – спросила тогда Анна. – Сработало? – Еще как, – гордо проговорила чужестранная принцесса. – Анна, мы спасли их любовь! – Может, все-таки поясните, в чем же дело? – любезно встроился в разговор маг. – О, с радостью! – не заставляя себя долее просить, охотно согласились девушки и рассказали Локи об удивительном совпадении. Оказалось, что во время прогулки им встретилась загадочная яблоня, которая никогда не цвела, а теперь вдруг принесла плоды зимой. В этом факте Локи не углядел ничего особенно удивительного, ведь он давно привык к такому в Асгарде. Но дальше начиналось самое интересное. Рапунцель, которая сначала собирала яблоки, а потом несла корзину, заметила в них что-то подозрительно знакомое. – Наверное, – сказала она, – меня притянула магия, схожая с моей собственной. Это как волшебный цветок, только дерево, понимаете? – Анна кивнула, а Локи помотал головой. Тогда Рапунцель пояснила: – Локи, ты же знаешь, что у меня тоже есть волшебная сила. Она у меня с рождения, только раньше вся заключалась в моих золотых волосах, а теперь я умею колдовать и так… ну да суть не в этом. Словом, сила эта мне передалась от матери, которая выпила лекарство из чудодейственного золотого цветка. И поэтому я тоже получилась таким вот волшебным… цветочком. А в этой яблоне я заметила кое-что знакомое. И потом, взгляни, эти яблоки тоже как будто чем-то золотым слегка светятся… И ведь верно. Теперь-то Локи понял, отчего при первом же взгляде на яблоки вспомнил Асгард. Золотые яблоки были как символ Царства Вечности, позолоченного вдоль и поперек. – Так вот, собрали мы эти яблоки, а Рапунцель все никак не отходит от дерева. Мама тоже не могла на него надивиться; это ведь она его когда-то посадила, и вот яблоня продолжала расти все эти годы и выросла, несмотря на отсутствие ухода. А потом она, то есть, Рапунцель, начала петь одно заклинание, и яблоки откликнулись! – Откликнулись яблоки?! – сделал круглые глаза Локи. – Вот теперь это уже и правда жутко. – Покажи ему! – хихикая над его реакцией, пусть и несерьезной, велела Анна. – Солнца яркий луч… – тихонько пропела Рапунцель, которая только этой просьбы и ждала. – Путь найди во мгле… Локи с любопытством наблюдал, как свечение яблок, казавшееся лишь обманом зрения, становится все ярче и отчетливее. В груди зародилось какое-то тревожное ощущение, и мага пронзило догадкой. – Давайте я сделаю смелое предположение, – сказал он. – Это оказались яблоки исцеления и молодости. – Откуда ты знаешь? – поразилась Анна, а потом кивнула: – Ну да, и мы решили дать такое яблочко невесте Маттиаса. Поверишь ли – сработало! Они обе просто светились от гордости. Да трикстер и сам был рад за лейтенанта, однако в душе так и клубилось гнетущее чувство беспокойства. «Нужно скрыть это дерево от людских глаз, а лучше всего – вообще пересадить в Асгард, где никто не соблазнится им, – сказал себе Локи. – Ведь иначе люди станут жить вечно, и Хела будет очень недовольна. Вот и еще одна причина, по которой мне все же необходимо вернуться». Да, так и стоит поступить: он возьмет эту корзину яблок с собой – показать отцу. «То есть, для исследований», – признался сам себе Локи. Ну неужели он не вправе пару яблочек оставить себе? Вывалились из корзины, закатились за кровать… нашел, отчего бы не пустить их в ход? Ну… логично же? Плюс он должен одной мидгардской смертной – или все же своему сводному брату? – за тот разрушенный городок… «Все-таки нелепо получилось, – думал Локи, пока они возвращались в замок, собираясь отужинать… главное, не этими яблоками из корзинки! – А ведь я еще тогда подсказал Эльзе, что Рапунцель – волшебница… Эльза так удивлялась, будто магический дар – что-то чрезвычайно редкое. Вот только мы с ней тогда не поняли, каким именно даром обладает наша чужестранная гостья. Исцеление! Да знай я это тогда…» Знай Локи это тогда, дружески расположенная к ним Рапунцель могла исцелить его сразу же. Но в таком случае сколько приключений остались бы всего лишь вероятностью и никогда не выпали на их долю… «Какая ирония», – только и сказал себе Локи, но с легким удивлением отметил, что абсолютно ни о чем не жалеет. Даже боль и тяжкие испытания, как теперь понимал он, были всего лишь необходимыми ступеньками, которые он преодолел в качестве искупления. И потом, радостных событий на этом пути было не меньше.***
Вырвавшись из круговорота дел, разговоров обо всем на свете, смены блюд и россыпи улыбок, Эльза вышла на балкон, откуда имела обыкновение любоваться видом на фьорд. В вечной и не кажущейся теперь такой непостижимой глади воды игриво отражались праздничные огни. Эренделл казался панорамной рождественской сценкой, чудесным подарком для какой-нибудь очень хорошей девочки. Тут были и крохотные домики, и качающиеся на легких волнах корабли. С трех сторон замок и уютный городок обступали лесистые склоны холмов, переходящих в горы. Вились где-то внизу дорожки. Поднимался из труб дымок. Весело переглядывались дружелюбные окошки. Это был ее маленький мир, ее дом, ее драгоценность, которую она сумела сберечь и передать другим. Теперь все были довольны жизнью, и Эльза с удивлением призналась себе: она наконец-то вправе идти и открывать новые горизонты. Нет, она ограничится горизонтами одной планеты. Локи не звал ее с собой, а если бы и позвал, то как бы могла Эльза оставить Зачарованный лес и Ахтохаллэн? Как отказалась бы от родной земли и от высокого неба? Она хранительница стихий и, вполне возможно, сумела бы подчинить их в любом из миров. Но она нужна здесь. Счастлива ли она? Эльза не знала. Предвкушение чего-то неизведанного влекло ее за собой, но было ли в этом больше волнения или сдержанной радости? Или же спокойствие – это все-таки не для нее? Кто же знал, что сердцем ледяной королевы владеют такие горячие, живые эмоции? Она могла бы всю жизнь таить этот внутренний жар, производя впечатление на окружающих своим молчаливым достоинством. Но пришло время вслух заявить о себе. Дверь чуть слышно прошуршала по полу, но Эльза сделала вид, что не заметила. Ей хотелось растянуть умиротворенное созерцание – пускай даже и на одну секунду. Выждав ее, бывшая королева обернулась и увидела маму. – О чем замечталась? – спросила та. – Мы уже скучаем без нашей волшебницы. Кстати, тебя Локи разыскивает – хочет тебе что-то сказать. Наверное, Эльза не сумела сдержать своего любопытства, вспыхнувшего где-то в глазах, потому что на мамином лице отразилось игривое понимание. – Эльза, – сказала она. – Помнится мне, давным-давно ты обещала нам с Анной одну вещь… может, исполнишь это сейчас? – Ну конечно, – с готовностью согласилась Эльза. – Напомни мне, о чем речь, и я постараюсь… – Как мне нравится этот твой настрой, – одобрительно кивнула мама и подмигнула ей. – Когда тебе было лет шесть… да не смейся ты, я все помню, даже если ты забыла… вы с Анной играли в кукол, и она обиделась, что тебе совсем неинтересны сюжеты про любовь. – И… что же ты предлагаешь мне теперь? – с подозрением спросила Эльза, которой вдруг отчетливо представилось, что зря она так опрометчиво согласилась исполнить любую мамину просьбу. – Ты тогда пообещала нам с Анной, что когда-нибудь пересмотришь свое отношение к любви и романтике, – мягко улыбаясь, проговорила Идуна. – И… ну не знаю, откроешь свое сердце и впустишь ее в свою жизнь. Эльза прерывисто вздохнула, и глаза ее забегали. Потом она остановилась на одной мысли из той испуганной стаи, которая поднялась на крыло от одного-единственного маминого намека. – А знаешь, – серьезно проговорила девушка. – Вы с Анной абсолютно правы. Я так и поступлю. Мамино лицо вытянулось от изумления: с Эльзой вообще не так-то просто бывало о чем-то договориться, если уж она вбила себе что-то в голову. Обычно, маленькой девочкой, она беспрекословно подчинялась, но так бывало все-таки не всегда. Все в их маленькой семье знали, что упрямством Эльза пошла в отца. Как, в общем, и Анна. – Ты правда готова… Стой, Эльза, куда же ты?.. Эльза рассмеялась и сбежала по винтовой лестнице, вдруг столкнувшись с Локи, который поднимался наверх. За его спиной оказалась и Анна. Не обращая на мага никакого внимания, Эльза схватила сестру за руку, увлекая за собой. Заразившись ее озорным настроением, Анна побежала за ней, но на выходе из дворца все-таки не утерпела и спросила: – Ну куда же ты меня тянешь? Да стой же ты, объясни хоть сначала… Они остановились, и Эльза напустила на себя торжественный вид, опять взяла Анну за руку и очень-очень серьезно произнесла: – Анна, я хочу задать тебе вопрос. – Приготовившаяся принять какое-то ответственное решение, сестра кивнула. – А слепим снеговика? – игриво протянула тогда Эльза. Анна захлопала ресницами, осмысляя неожиданное предложение. – С чего бы это вдруг? – все-таки угадав какой-то подвох, спросила она. – Ну, так неинтересно, – махнула рукой Эльза, но все же пояснила: – Когда-то я пообещала тебе и маме сделать что-нибудь романтичное и не отгораживаться от любви. Так вот… тебе не кажется, что нашему Олафу порой слишком одиноко? В конце концов, почти все мы чем-то заняты, а он, бедненький, грустит без нашего тепла и внимания… – Постой, – подпрыгнула Анна, вдруг все понимая. – Ты хочешь слепить для Олафа… подружку? – Эльза кивнула, поблескивая энтузиазмом. – Ой, как здорово! – вскричала тогда сестренка. – А тебе не кажется, что неплохо бы сначала его самого спросить? Все-таки у него столько мелких братиков, а еще один гигантский, вдруг ему с подружкой будет слишком хлопотно… А ты точно уже достаточно окрепла, чтобы оживить еще одного снеговика? А как же ты сама-то без романтики?.. Постой, нельзя лепить, мы самую главную вещь забыли! – бросилась она перед Эльзой, когда та уже было начала колдовать. – Что за вещь? – спросила она с улыбкой. – Ну как же! – воскликнула Анна. – А имя?! – Ах, имя, – проговорил вдруг Локи, возникая рядом с ними. Слегка сбитого с толку Олафа он держал за ручку. – А имя вам придумать труда не составит. Вы все и так знаете, какое оно будет. – Неужели?.. – начала Анна и предостерегающе замотала головой. – Саманта, – все равно прозвучало в морозном воздухе. И сказал это не Локи, а сам Олаф, с предвкушением поглядывающий на Эльзу. Тогда ей только и оставалось, что призвать снежную магию и сотворить для своего друга – да и для всех – это маленькое чудо. – Здравствуй, – сказал Олаф, когда искрящиеся снежинки плавно опустились на ступени, открывая всеобщим взглядам снеговичка по имени Саманта. – Я Олаф, люблю жаркие объятья. Давай с тобой дружить? – Я люблю тебя, Олаф! – под общий смех радостно провозгласила малышка и, не успел снеговичок опомниться, бросилась к нему навстречу. – Конечно, давай будем дружить! Пока все знакомились, Локи отвел Эльзу в сторону и пристально вгляделся ей в лицо, будто проверяя, точно ли она настоящая. – Ты и впрямь моя лучшая ученица, – наконец вынес вердикт он. – Это уже не просто дипломатия, а дипломатия с огоньком. Я такую нежно обожаю. Эльзе отчего-то показалось, что Локи то ли знал, то ли догадался о сути маминой просьбы. Но в его улыбке не было заметно ни намека на обиду или огорчение. – Ты ведь знаешь, – лучезарно улыбнулась она, – что если бы не ты, я бы никогда не сделала ничего подобного. Ты – мое вдохновение! С этим Локи охотно согласился и привлек Эльзу к себе, на какой-то краткий миг и ей подарив те самые горячие объятия, которые отчего-то с первой секунды своей жизни так высоко ценит Олаф. Пропущенная сцена Асгард От резкого стука Фригга вздрогнула и вскинула взгляд к золоченым дверям. А в следующую секунду они распахнулись, и в главный зал торопливыми шагами вошел страж. Под внешней невозмутимостью Фригга скрыла замешательство: обычно Хеймдалл не покидал свой пост в обсерватории. Более того, впервые на памяти царицы страж был так оживлен. – Докладываю, – глубоким от волнения голосом начал он, обращаясь к Одину. – Мне только что стало известно, что Локи жив и вернул ётунам некий источник силы. Самообладание покинуло Фриггу, и она вскочила на ноги, во все глаза смотря на стража. Нет, это невозможно!.. Прошло столько времени – и вот неужели забрезжил лучик света?.. – Локи! – вскричала она, прижимая руки к губам. – Где он, с ним все в порядке? – Что?! – в тот же самый момент раздался слева от нее громогласный окрик Всеотца. – Что отдали ётунам?! – И потом, тише и как-то словно невпопад: – Локи… наш Локи – он жив?.. Двери опять с грохотом распахнулись, на этот раз пропуская в главный зал Тора, который не стал тратить ни секунды на ненужные шаги и попросту подлетел к стражу, заставляя его повернуться к себе. – То, что я услышал… – начал Тор, а потом перебил сам себя: – Повтори с самого начала, о славный Хеймдалл, то, что ты сказал, иначе я решу, что мой слух и разум обманывают меня… – Я не видел, что это его рук дело, – пытаясь ответить сразу на все, но больше все-таки Всеотцу, продолжил Хеймдалл, – однако девушка, избранная им, отмечена тем же сиянием, что и этот артефакт. – Его избранница? – в замешательстве переспросил Один, сильнее сжимая пальцы на древке копья. – Да, мидгардская дева, – был ответ. Лицо Всеотца перекосилось. Фригга, чувствуя в голове и на сердце странную легкость, чуть не рассмеялась в голос, но сдержала это бурное проявление чувств. – Час от часу не легче! – только и произнесла она тогда. Тор искоса взглянул на обоих родителей. И в его глазах мать отчетливо прочла нескрываемое, с толикой злорадности, какую она раньше в старшем сыне не замечала, горящее ровным огнем торжество. «О, уж я-то знаю, о чем он подумал, – мысленно кивнула сама себе Фригга, чей внимательный взор не упускал ни одной детали даже в минуты крайнего душевного волнения. – Он наверняка вспомнил про свою хрупкую мидгардскую подругу. Теперь наверняка будет требовать, чтобы отец не ущемлял их бессмертной любви…» Собственно, это только к лучшему. Глядишь, научится вести переговоры, пока будет просить и за брата, и за себя. – Так Локи еще может вернуться? – спросил тем временем брат, который то ли хитро приберег все споры на потом, то ли – что более вероятно – был в таком возбуждении, что мысль о мидгардских девах мелькнула и пропала, поглощенная более важным вопросом. – Мы будем пытаться починить мост, как и планировали, о царевич, – ответствовал Хеймдалл. – Но, вероятно, как бы мы ни спешили изыскать возможности, Локи опередит нас и вернется своими тайными тропами. Он ищет их, стремясь в Асгард. Заключительная сцена Окрестности Эренделла, Северная гора Со стен слетело магическое затемнение, вновь пропуская в изысканный ледяной чертог робкий намек на утреннюю зарю. Локи развеял проекцию, с помощью которой показал Эльзе реакцию «главнейших царей во вселенной» на весть о его счастливом спасении. – Они ведь все-таки твоя семья, – смеясь до слез, все-таки пожурила его Эльза. – Как ты можешь делать из их шока и замешательства такую комедию? – Будто бы тебе было не смешно, – отмахнулся довольный Локи. За всем его бурным весельем и язвительными комментариями в адрес приемных отца и брата, как Эльза прекрасно осознавала, Локи был тронут и стремился поделиться с ней своей радостью. Не знал просто, как это преподнести, чтобы не выдать своих подлинных чувств. Это воспоминание дошло до Локи какими-то окольными путями, через целую систему магических храмов в разных мирах. Он уже долго экспериментировал с энергией Ахтохаллэн, не отчаиваясь найти прямую тропу в Асгард или на худой конец в Ванахейм. Миров оказалось бесконечно много, причем, у многих были братья-близнецы, совсем как у той Земли, которая была домом Эльзе. Чтобы не заблудиться и не потратить на странствия слишком много времени, Локи нужно быть уверенным в этих тайных тропах. – Я вижу, ты уже не имеешь ничего против возвращения домой, – проговорила Эльза с улыбкой, стараясь не показать, как она жалеет, что теперь Локи уйдет, и без него Ледяной дворец совсем опустеет. Локи не опроверг этого, возможно, просто чтобы ее успокоить. Но Эльза отчего-то была уверена, что воссоединение семьи в этот раз пройдет благополучно. – А ты все грустишь, что я ухожу, – вдруг поймав ее взгляд, безошибочно определил маг. Эльза не нашла в себе сил все отрицать и вместо этого просто загадочно улыбнулась. – Я хотел бы показать тебе Асгард по-настоящему, – неожиданно посерьезнев, добавил Локи. – Давай так и сделаем, когда будешь свободна? Нужно же мне хоть чего-нибудь ждать… _____________________________________________________________________________________________________________ – А я-то полагала, что смертные не могут попасть в Царство Вечности, – ответила ему королева. Вернее, та, кого он в своем сердце продолжал считать самой прекрасной из королев, пусть даже официально она и отреклась от титула. – Неужели ты этого не поняла и до сих пор считаешь себя смертной? – усмехнувшись, спросил Локи. Она, конечно, не богиня – да и боги не живут вечно. Но пары тысяч лет им точно хватит. Ответом ему был удивленный и не верящий взгляд. – Немного переживаю, когда ты вернешься домой, не в слишком ли большое волнение придет Асгард при виде твоей скромной персоны? – задумчиво протянула Эльза, поблескивая озорными глазами. – Не сомневайся, скучать я им не дам, – пообещал маг, который уже все продумал. – Но приходить вот так открыто все же слишком опасно – как бы не обезумели мои соотечественники… от радости. О нет, я вернусь в другом обличии, совсем не как царевич. Моя семья будет знать, кто перед ними, но придворные – нет. – Ты явишься туда под видом кого-то другого? – заговорщически понизив голос, переспросила Эльза, и Локи с хорошо рассчитанной скромностью кивнул. – Другая личина – мой лучший оберег, – неторопливо произнес он, а потом с намеком прибавил: – Но я еще не выбрал, в кого же мне превратиться. Чья внешность не вызовет паники и подозрений? Кого они не знают? Быть может, тебя, о прекрасная Эльза? Она засмеялась, заливаясь беззаботным серебристым смехом, а потом начала его шутливо ругать, говоря, что переубедить его не сможет, но пусть он хотя бы назовется другим именем: она не хочет, чтобы ее ославили по всему Асгарду, если Локи опять что-нибудь натворит. – Почему даже ты ждешь от меня какой-то каверзы? – невинно поинтересовался он. – И вообще, ты же сама говорила, что не сможешь попасть в Асгард. В таком случае, какая разница, что о тебе там станут говорить? – Даже если и так! – категорично заявила она. – Пусть даже я сама никогда и не окажусь в этом царстве, моя репутация должна быть безупречной. Так и знай. Локи сделал вид, что задумался. – Сигюн, – сказал он, выдержав долгую паузу. Такую долгую, что Эльза удивленно вскинула на него взгляд, услыхав незнакомое имя. – По-моему, тебе подходит. Как думаешь? – Совсем не подходит! – с готовностью включилась в спор она. – Тогда решено, пусть будет это имя, – ударив в ладоши, резюмировал он. – В конце концов, ты сама хотела, чтобы эту личину было невозможно соотнести с твоим именем; так что самое неподходящее имя подходит нам лучше всего! – Вечно ты так! – воскликнула Эльза, вскочила на ноги и принялась гоняться за магом по всей комнате, посылая в него всякие пришедшиеся к случаю заклинания. Локи дивился и отбивался, отдавая должное ее фантазии, а потом выскочил на балкон, подыграв последнему заклинанию. Оно на несколько секунд его обездвижило, примораживая к полу и перилам. Эльза подошла и осторожно обняла его сзади, а потом отменила чары. Локи обернулся и отзеркалил композицию, позволяя Эльзе встать впереди него. Потом их взоры обратились к заснеженным вершинам в предвкушении того зрелища, которое они, за то время, пока жили в Ледяном дворце, еще пока не пропустили ни разу. Из-за горной гряды торжественно и плавно поднималось солнце. С каждым днем этот момент наступал все раньше, и светило все больше напоминало золотую монету, их общий талисман. Стыдливый розовый румянец рассвета быстро растворился в легкой дымке, но Локи и Эльза продолжали безмолвно стоять на балконе, всем своим существом впитывая неизъяснимое и безусловное волшебство момента. Их дыхание становилось все размеренней, успокаиваясь после резвого обмена заклинаниями. Их взоры были согласны, как и их души, единые в своей направленности. Локи читал мысли Эльзы, как раскрытую книгу, а девушка догадывалась, о чем думал он. Локи знал, что судьба не станет ждать его до бесконечности, и все же у него есть время, чтобы подумать, как узнать правду об участи родной матери и как спасти Фриггу. Эльза знала, что происходящее сейчас не будет вечно. И все же славила каждый миг, прожитый в таком едином порыве. А сейчас над ними сияет солнце, как они того и хотели.