«Вы как обезьяны в зоопарке» - Ким Хонджун

      Гонхи уже который день живёт с мыслью, что пора бы действительно начать жить для себя, а в особенности, но хотя бы для начала, для своего желудка. Потому что кулинарные программы мало того, что заставляют чуть ли не в бесформенную лужу из слюней превращаться, они уже просто осточертели. Парень проклинает тот день, когда решил сесть на диету, ведь вместе с этим пришли и постоянные нравоучения от старших хёнов, а в особенности от Сохо, который внезапно стал слишком чувствительным и добрым. Набивать свой желудок всякими салатиками и фильтровой водой…мягко говоря, пошло оно к чёрту.       Это в целом и общем, на самом деле, слишком утомительно и нервотрёпно. Погулять — нет возможности, ведь учёба занимает буквально всё время, поэтому сил даже на лёгкий ужин остаётся настолько мало, что каждый вечер обходится бокалом зелёного чая и парочкой печенюшек. Почему-то, стоит перейти порог дома, внутреннее «я» говорит «пока, я в кому», а мозг так вообще отключается сразу же, как получает сигнал, что человек достигнул места назначения. Гонхи устал. Банально. Просто. И без каких-либо преувеличений. Прошёл, наверное, месяц с последней его вылазки с друзьями, и то, это даже вылазкой назвать нельзя, ведь тусовка, по сути, была домашней. А хочется свежего воздуха, голубого неба над головой, игривого ветра, щекочащего кожу… Хочется настоящего отдыха, и настоящего расслабления. Выпить и повеселиться с друзьями это, конечно, клёво, но порой душа требует кого-то одного.       И было бы смешно, если не было так грустно, потому что имя этого самого человека Гонхи прекрасно помнит.       Никто не знает о том, что Гонхи знаком с Юнхо уже два года. Два чёртовых года. И так же почти никто не знает, что пол года — парень в младшего влюблён. И до такой степени, что каждый раз, при мысли об этом человеке, нутро рвёт и мечет, а сердце охватывает до жути дикая боль и паника… Иметь чувства к тому, кто даже не мыслит об отношениях, кто поглощён своей собственной страстью — танцами по ночам на крыше, а особое предпочтение Юнхо делает светлой Луне, он всегда говорил, что когда танцуешь под этим нежным освещением, тело будто начинает двигаться само, в него будто вселяется вторая сущность, словно учитель, который контролирует каждую мышцу. Юнхо в такие моменты полностью раскрывает себя.       Именно после одного такого сеанса — самого первого для Гонхи — он понял, что да, он чувствует это. Ведь одно дело — танцевать, а второе — быть свидетелем этого танца. Выражение лица, плавные движения, незаметно и быстро переходящие в резкие, придыхания — задержка. Взгляд оторвать просто невозможно, чего, собственно, парень и не делал.       Но вот, к чему он пришёл. За два года дружбы, пол года невзаимной влюблённости, а смелости признаться — нет. Гонхи устал себя выматывать. Устал пытаться забыть эти чувства. Эти неправильные чувства к лучшему другу. Но проблема то в том, что даже здравый смысл смирился с тем, что неизбежно. Нет этого извечного противостояния, когда одно соперничает с другим в попытках взять главенствующую роль. Гонхи руководит очевидный страх. И не смотря на то, что бояться так такого и нечего, парень всё равно внутренне дрожит. Он боится неизвестности, боится реакции дорогого человека, даже если знает прекрасно, что его всё равно не отвергнут. Гонхи также необходим.       Спасибо хочется сейчас сказать трём людям. Рейвену, Сохо и Уёну. Они понимают и поддерживают Гонхи, искренне желают удачи, а Уён даже обещает помочь в виде вправления мозгов своему старшему хёну и наставления его на путь истинный. Но Юнхо такой Юнхо. Непробиваемый, буквально чугунный столб. Только вот кричать Гонхи не собирается. У него недавно созрел план того, как можно признаться младшему, избежав неприятных последствий, и в ближайшие дни он хочет этот план воплотить в жизнь, а пока…       — О-о-ой~ — Гонхи, что удобно лежит на диване, потягивается, словно только проснувшийся кот, вытянув руки перед собой и до лёгкой, но притяной боли потянув и пальчиками ног. Умилительная картина, по правде говоря. Парень перевернулся на живот и уткнулся лицом в небольшую подушку, желая ей задушиться, но противная кулинарная передача о том, как правильно приготовить кимчи не даёт упасть во тьму и уснуть вечным сном, поэтому Ли ищет на ощупь пульт и переключает на совершенно рандомный канал, лишь бы больше не о еде… Парень плаксиво мычит и бьёт ногами бедный диван от безысходности и распирающих изнутри чувств. Может, написать Уёну и в очередной раз вылить ему душу, жалуясь на проблемы жизни и о том, что никто Гонхи не любит? А может…       Мысли прерывает оповещение и по всей видимости кто-то настрочил Ли сообщение. Вау, кто-то вспомнил о нём. Вот это да. Отлепив лицо от подушки, парень поднял с пола телефон, предварительно разблокировав его, но стоило увидеть имя отправителя, как сердце замерло будто, едва успев пропустить удар.

IllusionYesNo, DoctorWow

На улице холодно, а у тебя, кажется, звонок не работает. Впустишь бедного заледеневшего парня к себе? т^т IllusionYesNo 18:56       Господи, да такого парня хоть куда…       Но зачем он пришёл?..       У Гонхи что-то в голове внезапно щёлкнуло, но не тормознуло, и он тут же подскочил на ноги, быстро переместившись из дома в просторный двор, а заодно обдумывая план побега. Почему-то очень стремновато выходить. Мало того, что в простенькой домашней одежде, что состоит из оверсайз шоколадного свитера с небольшим рисунком улыбающейся пироженки на плече, и свободных шорт до колена не особо сочетающейся рыжей расцветки, так ещё лицо максимально опухшее и не «свежее». А отмечать тот факт, что Гонхи просто напросто боится столкнуться лицом к лицу с объектом воздыханий, лучше не стоит…       Парень, сделав глубокий вдох и выдох, открыл дверь, в глубине души надеясь, что за ней будет кто угодно, но только не Юнхо, которого душа требует на постоянной основе. 24 часа в сутки. Даже во сне… Дрожь тела от холода смешивается с дрожью пугающего волнения, и Ли не может понять, что именно из этого главенствует. Он открыл дверь и тут же столкнулся глазами с широченной улыбкой от души. Только Юнхо умеет улыбаться так, что тепло разливается по всем клеточкам скучающего тела.       — Почему не позвонил? Я тебя не ждал, — приветствие, конечно, такое себе, но всё же это действительно неожиданно. Интересно, каким ветром сюда занесло Юнхо?       — Решил сделать сюрприз. Разве ты мне не рад? — младший с любопытством щурится на Ли, но, в очередной раз крупно продрожав, спешит зайти в дом, где его уже добродушно встречает тепло и уют, по которому Чон так скучал. Если сравнивать все места, в которых Юнхо побывал, самым лучшим можно смело назвать дом Гонхи. Какой хозяин, такая и берлога. Младший, завидев на стене подаренную им картину, снова улыбается, но уже глазами. Он помнит момент, когда выбирал подарок, а также помнит нравоучения Уёна по типу «какой идиот дарит на день рождения картины? Юнхо, картины! Ты либо в прошлом веке живёшь, либо ты сам — прошлый век.». Чон старший не стал упоминать их разницу в возрасте, но оба потом посмеялись над этим. Юнхо не жалеет.       Гонхи предпочитает не отвечать, ведь младший и так знает, что Ли рад. Поэтому он смирно стоит позади и сверлит крепкую спину непонимающим взглядом.       Зачем он приехал? Зачем, учитывая насколько далеко они живут друг от друга?       — Чай, кофе? — говорит Гонхи, пока шлёпает босиком на кухню. Когда-нибудь привычка надевать носки или обувать тапочки, чтобы не щеголять по холодному вообще-то полу, у Ли появится. Но не сейчас. А так-то ему на данный момент вообще нисколечко не важно, в каком состоянии находится его пол и что от таких вот развлечений будет организму.       — Ты знаешь, — Чон шествует следом, про себя подмечая, что за прошедший месяц всё как-то поменялось, даже атмосфера и то другая. Более напряжённая, тяжёлая.       И ведь да, точно, Гонхи знает. Чёрный, с одной ложкой сахара.       Юнхо присаживается за небольшой столик и ждёт. Того момента, когда сможет посмотреть на лицо друга, который ведет себя подозрительно тихо и зажато. Кажется, у него что-то стряслось.       — Зачем ты приехал? — снова Гонхи и снова вопрос. А голос звучит вдруг резко, оттого и неожиданно, что младший аж бровь одну заламывает, не особо догоняя ситуацию. Он не должен был приезжать? Он чему-то помешал?       Нет и нет.       — Что с тобой произошло? — вопросом на вопрос, просто потому, что Юнхо так может. Он не станет отвечать на глупые вопросы друга, ведь ответ банален. Он скучал, вот и вся история.       — Я вообще-то первый спросил, — младший не видит, но точно уверен, что Ли капризно дует губы, пока упорно размешивает уже несуществующий сахар в бокале. То самое, что нравится людям в Гонхи — его милое очарование. Просто будучи самим собой это паренёк настолько притягивает, что с ним хочется проводить как можно больше времени. А Юнхо любит веселить друга, если вдруг тот раскиснет. Конечно, иной раз словами старший не говорит «спасибо», но он это всё делает в своих поступках. Порой, некоторые вещи трудно сказать в слух.       — Я захотел тебя увидеть и поболтать. Мы уже месяц не встречались.       — Понятно.       И тишина. Давящая, обрушавшаяся на головы раскалёнными окавалками. Такая мерзкая и тревожная. В неё нельзя окунаться, она поглотит, и выбраться уже не позволит.       — А ты что мне скажешь?       «Ничего я не скажу. Ты не поймёшь.» — а столько боли в этой чётко устоявшейся мысли, что на всех хватит, раздавай не хочу. Гонхи бы не отказался лишиться этой боли. Он. Устал. Устал бороться. Устал ждать от себя чего-то. Ждать от Юнхо чего-то. Просто. Устал.       Устал.       — Хочешь узнать, что со мной происходит? — Уточняет зачем-то. Наверное, чтобы оттянуть время. В ответ кивок. — Хорошо. Скажу.       Гонхи посылает далеко и надолго чай, разворачиваясь на пятках и в один момент всё выговаривая:       — Ты мне нравишься.       Всё, что так долго держал внутри.