Когда тает снег...

Снежинка проснулась поздно вечером. Солнце уже давно скрылось, а луны ещё не было видно. На ночном небе мерцали лишь маленькие, далёкие звёзды. Кусты вокруг неё, выглядели угрожающе тёмными. Она через силу подняла голову, и оглядела палатку целительницы. Жгучая, ужасная боль пронзила ее лапу. О, как же она надеялась, что когда очнется — эта боль исчезнет. Помутнелось в глазах, выступили слёзы. Она зажмурилась, и открыла глаза. Белая пелена прошла. На полянке никого не было, кроме Крапивницы, и Мушки. Воительница хотела что-то сказать ей, но хрипло закашляла, из-за пересохшего горла. Правда, так тихо, что не получилось. До неё стали доноситься слабые, тихие голоса, исходящие из глубины пещеры. Ночь, лагерь спит, тишина. Поэтому ей не состояло труда, чтобы хорошо расслышать этот шёпот: — Я думаю, она скоро очнется… Ты закрыла паутиной её раны? — Да, все до единой. В целом, потрепало её неплохо, но ничего серьёзного, если не учитывать её заднюю лапу. По словам патрульных, когда она падала, отломился кусок деревянной доски. Отломился острием, и вонзился ей в лапу. — Ты извлекла палку? — Я очень боялась, что не смогу остановить кровотечение, но если рана затянется, то я не смогла бы вытащить доску, не повредив её. Поэтому я вытащила обломок. — Она много потеряла крови? — Довольно много… Я еле смогла остановить поток, поэтому как только она очнется, я дам ей ещё трав для восстановления крови. Затем голоса затихли, и только спустя несколько минут голос послышался вновь. — Как считаешь, сможет ли её лапа восстановиться? В ответ последовало долгое мучительное молчание, которое очень пугало Снежинку. Сейчас она старалась прислушаться, чтобы не пропустить не единого слова. Но… Готова ли она услышать правду? — Осколок вонзился глубоко и почти проткнул насквозь, поэтому я думаю, что не… — Кхе-кха-кха! — сделав для себя выводы, Снежинка резко закашлялась, чтобы привлечь к себе внимание целительниц. Голоса резко смолкли, после чего: — О, ты уже очнулась! — послышался звонкий голос из глубины каменной пещеры. Белая кошка огромным усилием воли заставила себя слегка повернуть голову и взглянуть на того, кто её позвал. Перед ней стояла целительница её племени — Крапивница. Темно бурую кошку ей плохо удалось разглядеть, причём она видела лишь пятнами, но вот её зелёные глаза — были неплохо заметны во мраке пещеры. Целительница поспешно вышла на лунный свет и села рядом с пациенткой. Чтобы взглянуть на неё, белой пришлось бы поднять голову, поэтому она осталась спокойно лежать и смотреть на целительницу исподлобья, пытаясь терпеть болезненные ощущения. — Ну, здравствуй, спящая красавица! — дружелюбно произнесла Крапивница, при этом приторно и фальшиво улыбаясь. Пострадавшая сразу же вычислила это. — Как себя чувствуешь, Снежинка? — Отлично, просто прекрасно — тихо прошептала кошка, содрогаясь от каждого слова. Ужасные ощущения заставили её съязвить. — Ч-что со мной произошло? И с моей лап-пой. — Ты… не помнишь?.. — удивлённо выпучила глаза Крапивница. Кошка сказала это тихо и как-то слабо, будто говорила это не Снежинке, а себе. Она как-то виновато прижала уши и посмотрела на неё с жалостью и сожалением, но после вновь «радостно» махнула хвостом. — Ты сказала, что снежинки не летают. Так вот не правда! Ты прекрасно летаешь! Правда, пока что только вниз… После того, как Снежинка услышала это, перед глазами стали мелькать события прошедшего дня: " — Ну же Снежинка, спускайся! » " — Я хоть и Снежинка, но летать не умею! » " — Нет, нет, нет! Снежинка, держись! » Сейчас до неё дошло осознание случившегося. Ооох нееет… Будь проклята эта несчастная белка! «Хотя кого ты винишь? Сама виновата…» Снежинка сощурила глаза и слегка заскулила, осознавая, с какой же высоты падала эта «снежинка». Мда, лучше бы за той белкой полез Сокол, уж он то «умеет» летать. Но, сделанного не воротишь, она уже совершила ошибку. Теперь ей нужно срочно восстановиться и исправить свою ошибку. Почему-то где-то в глубине Снежинки засела обида. Глубокая обида и злость. Но на кого? Поток её мыслей, пытавшихся разобраться в своих чувствах, прервал голос Мушки. Светло-бежевая кошка вышла из глубины пещеры и обвела Снежинку внимательным взглядом. — А если серьёзно, где у тебя болит и что тебе тревожит? — спросила светло-бежевая кошка, подходя ближе. — Тебе коротко сказать или всё перечислить? — шикнула Снежинка. Какое-то невиданное ранее ей чувство заставляло её сейчас грубить, делая больнее только себе. — Абсолютно всё. Я не могу двигаться! Она не решалась посмотреть в глаза целительницам, чувствовала себя виноватой — Мушка, принеси, пожалуйста, для неё попить. — Сказал бурая кошка своей ученице. Бежевая кошечка послушно кивнула, и быстро удалилась вглубь лагеря. Крапивница обернулась, посмотрела ей вслед и легла рядом со Снежинкой, вытянув лапы. — Сейчас тебе нужно выспаться и отдохнуть. Ты устала и тебе нужно набраться сил. — сказала Крапивница. — А… — А все вопросы задашь завтра. — Она устроилась поближе и стала вылизывать белоснежную шерсть. Дабы убаюкать уставшую воительницу. Одинаковые и ритмичные движения, приглаживающие торчащую дыбом шерсть, стали успокаивать кошку и та замолчала, чувствуя, как выравнивается её дыхание. Целительница промолчала, думая, что сказать ещё. Наконец, она что-то вспомнила, и повернулась к пострадавшей. — К тебе заходила Черноспинка. Попросила передать, чтобы ты быстрее выздоравливала, и что котята скучают без тебя. И Сокол. Сказал, что ждёт, не дождётся встречи с тобой «Когда же он наконец от меня отстанет, этот мышеголовый кот?!». Снежинка не ответила, она смотрела на тёмное небо, рассматривая каждую мельчайшую звёздочку. «Где-то там, сейчас сидят мои предки, которые вот так же смотрят на меня, выбирая судьбу, которой я пойду… «. В лесу раздавались шорохи, слышались тихие крики птиц. С поляны лагеря доносилось тихое сопение, бормотание, а то и храп. Лагерь казался таким умиротворённым. Но только не она. Она понимала, что спасти ее лапу могли лишь чудо, которого просто напросто не существовало. Она услышала, как ее живот забурчал от голода. Лапа, да и все остальное тело, пульсировали тупой, адской болью, напоминая о недавнем падении в заброшенном Гнезде Двуногих. Воительница в неизнемождении легла на свою подстилку, чувствуя, как боль притупляется, и облегчённо вздохнула. — Принеси мне поесть… — тихо сказала она целительнице. — Мышку там, или что-нибудь ещё… Пожалуйста. Крапивница тут же сорвалась с места, и подбежала к куче с дичью. Принюхавшись, она выбрала упитанную лесную мышь, и понесла ее пострадавшей. Белая кошка впилась в мясо, чувствуя, что оно все ещё свежее. «Как же это вкусно…». Наевшись, она закрыла глаза, но не смогла уснуть, ворочаясь на мху. Целительница, заметив это, слегка толкнула ее розовым носиком, и придвинула листок с маковыми зёрнами.  — Съешь, тебе сразу полегчает, вот увидишь. Снежинка послушалась её, и съев семена, почувствовала, как веки тяжелеют, и сами собой закрываются глаза. Последнее, что она увидела перед сном, это то, как луна заходит на небо, освещая ее белоснежную, но клокастую шерсть, которую вылизывала Крапивница.