***
— Забирай. — Тёмный небрежно кладёт на наковальню перед кузнецом Тролином мешочек. Об метал что-то приглушённо, но всё ещё звонко ударяется. Тролль прекращает стучать молотом, шевелит усами и сначала недоверчиво косится на еретика. Тот не выглядел как герой, способный без царапины уложить циклопа, что уже месяца три разорял подножье гор. Но кузнец всё-таки одёргивает себя, призывая не судить по внешнему виду, и сначала вытирает скользкие грубые ладони о замызганный фартук, а потом смотрит в мешочек. — Не может быть… — Тролль активнее шевелит усами, фырчит и трогает мозолистым пальцем камень. Тёплый. Настоящий. — А ты силён, парень. Не врал, значит. Ладно, чёрт с тобой, давай сюда свой щит. Починю задаром. Цзюн без задней мысли вынимает руку из ремешков на щите и отдаёт тот кузнецу. Совсем уже тот плох стал. Тёмный уже подумывал сменить его, да всё не представлялось возможности. Деньги у него были, вот только не в них вся проблема. Хороший щит можно достать у Эрвина — будь неладен этот торгаш. Да у его лавки вечно много народу. Нельзя туда. Оставался один вариант — уговорить кузнеца сделать новый. Для этого нужны материалы получше тех, что у него имеются. Приходится добывать в самых неожиданных местах. Тролин сказал приходить за щитом утром. Булаву на всякий случай еретик оставил у него же, чтоб не привлекать внимания, а сам всё равно ушёл через чёрный ход — не первый раз. Как раз вовремя. Как только Цзюн открыл дверь на улицу, в кузню кто-то вошёл. Кто-то очень горластый. До вечера делать было особо нечего, а потому уже совсем не клирик, а обычный гражданин направился прямиком домой, чтоб проспать прямо до самого утра. Циклоп отнял у него последнюю каплю сил. Когда еретик вообще спал в последний раз?.. Утро, собственно, пришло совершенно неожиданно. А началось оно с невнятных криков под окном его комнатки. Цзюн подскочил, почти рефлекторно вставая в боевую стойку, готовый отбиваться от врагов. Отрезвило его только отсутствие в руке родной рукоятки булавы. Еретик секунд пять еще влипал на свою пустую ладонь, а после всё же осторожно подошёл к окну, выглядывая, кто же кричит под его окном и подумывая, не пора ли ему собирать пожитки. Под окном стоял какой-то мальчонка с огромным для него мечом за спиной и ругался с… торговкой. Что один и второй тут забыли — вопрос очень интересный. Домик-то у кладбища, пустой совсем, только Цзюн в нём и живёт. И ходит людей тут очень мало. Что тут забыл зелёный авантюрист и торговка — непонятно. По крайней мере, спать ему уже точно не стоит. Солнце уже высоко, а рыцари Церкви не дремлют. Цзюн быстро оделся в свой чёрный костюм и вышел из комнатки, попутно натягивая последний сапог. Лучше уйти как можно скорее. Во дворике всё еще ругались те двое. Сколько же проблем… Цзюн выбрался из дома абсолютно тихо, прикрыл дверь и шмыгнул за угол, намереваясь вывернуть закоулками к Тролину, у которого оставил оружие. И даже почти взбодрился, когда перестал слышать ругань. — Хэй! — Цзюн не обратил на мальчишеский крик совершенно никакого внимания, продолжая тяжёлыми шагами идти по тёмному переулку, не сбавляя темпа. — Ну постой же! — Голос приближался — это нехорошо. Впереди никого не было, сзади, кроме крикуна, кажется, тоже. Значит, кричат ему. А это плохо. — Да куда ты так торопишься-то?! — Крик парня звучал уже почти под самым ухом. Цзюн передёрнулся незаметно и побежал, желая оторваться от преследователя. Не получилось. Воин, а это как назло оказался именно он, был чертовски проворным и шустрым. Нигде от него не спрячешься. Прогнал по всей Небесной Гавани, чёрт белобрысый. Цзюн остановился и развернулся, тяжёлым взглядом смеривая преследователя. Цвет волос показался ему ну очень знакомым… — Воу! — Мальчишка отскочил, чуть не врезавшись в жертву погони, которая оказалась на голову выше его. — Ты чего так резко тормозишь? — Впрочем, вопрос его остался без ответа. — В общем… спасибо тебе хотел сказать. За вчера. Ты очень нас выручил. — Цзюн припомнил. Точно. Пёстрая слабая компашка авантюристов, которых прижал циклоп… — Мне пришлось попотеть, чтобы узнать о тебе хоть что-нибудь. Представляешь, никто не знает такого сильного и мрачного парня, как ты! А ты, я вижу, не состоишь ни в какой гильдии, да? Нет знаков. Не хочешь к нам? Ты сильный. И спас нас. Тебя с радостью при… — Мне не интересно, — отрезал еретик, развернулся на пятках и пошёл своей дорогой. Очередной недоумок, который с чего-то решил, что он чем-то обязан бывшему клирику. Ха! Много чести. — Да ну подожди! Ты не дослушал! Я говорю, что… — Что в словах «мне не интересно» тебе не понятно? — с нажимом и явным раздражением выплюнул уставший Цзюн, вздохнул и продолжил путь. Тролль не любил, когда его постоянный клиент задерживался.***
В кузне как всегда жарко, пахнет железом, огнём и потом. У стены с уже готовым оружием стоит взрослая волшебница, подбирая посох и совершенно не обращая внимание на кряхтение Тролина и на нового посетителя. Тролин только маленькими глазками из-под шапки сверкает в сторону еретика и, не прекращая стучать молотком, кивает в сторону от себя. В тёмном углу тускло отбрасывали свет от огня булава и починенный щит. Цзюн взял оружие, которое снова приятно оттягивало его руку. Так спокойнее. — Что ещё осталось? — без прелюдий начал замученный еретик, поправляя пояс, который немного сползал под тяжестью булавы. — Ххм?.. — Тролль пошевелил усами и тихо чавкнул. — Осталась только драконья железа. — Тролин невозмутимо продолжил отбивать железную раскрасневшуюся пластину. — Ну и… где мне её достать? — сконфуженно прошептал Цзюн, мельком оборачиваясь на всё так же не заинтересованную в разговоре волшебницу, которую, кажется, вообще сейчас ничего не интересовало, крове тех двух посохов, что она держала в руках, поочерёдно рассматривая. — У дракона, — пожал плечами тролль, а Цзюн едва удержался от желания шлёпнуть себя ладонью по лбу. Твердолобость и логичность этого тролля его порой убивала. Впрочем, еретик сам понимал, какой вопрос задал — такой и ответ получил. — Слышал я… — тихо проскрипел кузнец, устраиваясь перед наковальней поудобнее, всем видом своим показывая, что делает еретику одолжение, — недавно в Южном порту Серпентра возродилась. Думаю, у неё найдётся парочка желёз. — Кузнец не выражал совершенно никакого интереса к тому, что рассказывал. Ну точно одолжение делает. — А не врёшь? — Тёмный хмурит брови, но сам нисколько не напрягается. Ему просто интересны подробности. — Поди разбери этих приключенцев, — Тролин снова жмёт плечами, погружаясь в работу. — Что слышал, то и говорю. Хочешь — верь, хочешь — нет. Можешь найти другого дракона. Кузнец почти обиделся. Цзюн тихо бросил, что проверит слух и быстро шмыгнул на выход. Волшебница вышла практически следом, так и не купив ни одного посоха.***
В порту было неспокойно. Ни души, неразгруженные корабли с грузом… И потемневшее небо. Вчера оно тоже было таким? Или Цзюн его просто не заметил, дико уставший? Да какая разница. Бушующую в море Серпентру было видно издалека, прямо с берега. Сдерживало её от разрушение порта и Гавани только защищающее заклинание, которое поддерживали волшебницы в городе. Лазейка в виде портала к Серпентре, очевидно, приглашала глупых и жаждущих наживы приключенцев, как назвал их Тролин. Солёный тяжёлый воздух располагал вовсе не к битве с разъярённым драконом, а… скорее к рыбалке. Да, он бы сейчас порыбачил — плюнул на всё и просто рыбачил. Но… из лазейки потянуло загробным морозом. Серпентра в ярости. Цзюн перехватил поудобнее булаву, передёрнул плечами и выдохнул. Он ведь тут и голову сложить может. Может, ну к мурлоку эту железу? И дракона этого туда же. Его щит всё еще хороший. Цзюн мельком осмотрел латанный десятки раз щит, отметил пару новых трещин на старом дереве, которое уже почти не видно за железными ободами и заплатками. Нет, так не пойдёт. Да и… Из лазейки снова потянуло морозом, да таким сильным, что камень под самой лазейкой покрылся плотным слоем инея, который быстро начал таять на солнце по краям. Серединка таять не хотела. Еретик медленно выдохнул и вошёл в портал. Цзюна не встретило ничего такого. Только остров, усыпанный мёртвыми орками и кобольдами. Пахло копотью, да и трава под ногами хрустела сожжённая. Где-то виднелись обледенелые скалы. Колдунья постаралась?.. Еретик не стал расслабляться, а только прыгнул в стоящую у берега лодку. Посудина, явно видавшая всякое, тронулась с места и скоро довезла готового ко всему, что можно, еретика, но и следующий остров пустовал. Свежие гейзеры, мёртвые ящеры… Цзюн осторожно шагнул в портал, продвигаясь вглубь логова, поражаясь тому, какое оно огромное и как ему повезло не встретиться ни с одним монстром. Видимо, опытные авантюристы попались. Рано обрадовался. Еретик вышел на очередном поле, которое заливала кровь, трупы минотавров, кости и среди всей этой грязи отчётливо выделялась светлая головка маленькой девочки. Цзюн спокойно пощупал ее шею. Мертва. Рядом лежало разбитое огромное устройство, похожее на те, какие носили некоторые приключенцы в городе и которое казалось для такой маленькой девочки слишком неподъёмным. Цзюн скривил губы и поднялся. — Дура, — неожиданно вслух бросил он, осматривая поверхностно перебитое тельце. Ничего полезного при себе. Наверное, забрали остальные, что ушли дальше. Цзюн повернул голову в сторону портала, откуда уже явно летел снег. Клирик последний раз бросил взгляд на убитую девочку, почти обреченно прошептал: «Храни тебя Богиня на том свете» и шагнул в мороз.***
Обледенелая земля явно не ждала гостей. Серпентра топталась на льду, замораживала дыханием воздух вокруг себя и вынюхивала заострённой, как пика, пастью героев, вероятно, уже мёртвых. Цзюн пригнулся и спрятался за ближайшей глыбой льда, изредка выглядывая на дракона и пытаясь придумать, как максимально быстро и без потерь уложить эту тварь и, если не убить, то хотя бы добыть железу. Где она находится, Цзюн не имел и малейшего понятия. Он вообще дракона видел первый раз в жизни, что уж говорить о том, как выглядят железы у него или где они находятся. Драконий рёв прервал все мысли, сотрясая, кажется, само пространство. Тёмного едва не вырвало желчью. Его организм был не готов к такому, но вот то, что произошло дальше, было выше его понимания. Из-за соседней глыбы выскочило трое приключенцев, одной из которых была волшебница — до ужаса высокая, голая и тощая. Сильно истощённая. Цзюн подумал, что она, если уж не пиромант, то хотя бы колдунья: согревала огнём, как могла, собратьев по общему мозгу, чтоб те дубу не дали, как и она сама. Рядом стоял приземистый и коренастый мечник, а с другой стороны, чуть покачиваясь из стороны в сторону, пританцовывал клирик. Светлая, расшитая золотом одежда, отличный и прочный щит, цеп… Паладин. Рядом с ними секунду спустя из самого пространства выпала реликвия. Значит, священника с собой притащили, чтоб не так сложно было?.. Хороший ход, но против дракона нужно что-то помощнее. Портал обратно был у Цзюна под боком. В случае опасности он, разумеется, сбежит. Кто он такой, чтоб лезть спасать непонятных идиотов, что сами отправились на смерть? Никто, совершенно верно. А дракон-то был уже подбитым — крылья порваны, не взлетит, ранены немного лапы и морда, но в целом живучий. Цзюн здраво оценил свои силы. Ему не хватит никаких заклинаний одолеть эту тварь. Он уже кивнул сам себе, собираясь шмыгнуть в портал, как со стороны обречённых приключенцев раздался девичий визг. Тёмный повернулся чисто рефлекторно, не желая оставаться в этой морозилке ни секундой дольше, и увидел, как на землю оседает мечник с глыбой льда, торчащей из брюха. Священник тут же призывает реликвию, какие-то лечащие заклинания шаманит, но Цзюн понимает, что мечнику уже ничем не помочь. Волшебница бьётся в истерике, выпаливая рандомные заклинания в дракона, половина из которых просто пролетает мимо. Один паладин пытается отвлечь дракона на себя, защищаясь всем, что у него есть, и давая тем самым время священнику вылечить фактически труп. Идиот. Все они идиоты. Чувство раздражения и ярости поднимается внутри огнём. Какие же они все тупые, кретины, безмозглые мурлоки! Тёмный тяжело шагает к порталу, думая, что весь оставшийся день будет спать и отогреваться после такого холодного приёма, но ноги-предатели поворачивают его к тем самым идиотам и рывками несут спасать этих дураков. Цзюн только успевает подумать, что он не меньший дурак, когда коронным приемом совершает рывок и бьёт со всей дури булавой в брюхо дракону, пробивая лишь чешую, но этого вполне хватило, чтобы дракон рассвирепел еще сильнее и метнулся всем телом к маленькой проблеме у него под ногами. Дракон топчет лапами, ревёт и морозит. Цзюн едва успевает защитить себя щитом, который под когтями дракона легко трескается и ломается. Рука ломается тоже. У еретика не было и секунды чтобы применить одно из немногих «светлых» его арсенала и хотя бы немного облегчить боль в сломанной руке. Больше никого для Цзюна не существовало. Ни приключенцев, ни той убитой девочки, что лежала среди минотавров, ни-че-го. Только он сам, лёд и Серпентра. Булава в его руке неожиданно резко нагрелась. Какое знакомое чувство. Совсем недавно он подцепил для себя идею из древних книжек, по которым раньше, очевидно, учились жрицы с их веерами и руками. «Да-а… Лишние руки бы не помешали в бою», — подумал он тогда, и тогда же пришла идея, но воплотить ее никак не получалось. А сейчас тело решило воспользоваться шансом, что ли? Мол, сейчас или сдохнешь? Цзюн даже сдавленно хихикнул, что больше походило на нервный смешок сумасшедшего. Он слышал крики откуда-то сбоку от себя, а его согревала булава и чёрный огонь в грудине, поднявшийся от концентрации заклинания. К дракону всё это, да, прямо к Серпентре. Помрёт, так и ладно. — Рука зла. Выговорить это получилось почти спонтанно, а голос и вовсе не был похож на прежний — более глубокий, древний, первобытный. Взмах булавой, будто та совершенно ничего не весит, — и прыжок вперёд, где еретика уже подхватил тёмный поток, похожий на плоские ленты с когтями… Которые разодрали драконью чешую и шкуру, окрашивая почти чёрной кровью кристально-белый лёд. Серпентра отшатнулась, вскинулась, раскрывая рану и заливая кровью собственное брюхо и лёд под собой, и именно тогда еретику хватило мозгов или инстинктов — но хватило — сделать коронный рывок и пробить раненое тело, а потом сломать позвоночник и заставить дракона с рёвом сложиться пополам и упасть на бок. Еретика моментально залило кипящей кровью. Одежда потяжелела, как и всё тело, которое стало совершенно неподъемным, даже колени подкосились. Цзюн выстоял, пытаясь выдрать булаву из тела — но рукоять просто выскользнула из руки, когда дракон дёрнулся. Такая ерундовая рана эту тварь не убьёт, но задержит порядком. Цзюн плюнул на потерянное оружие и время и развернулся назад, чтобы вытащить полуживых недоумков в портал, пока дракон не пришёл в себя и не сожрал их. Всё лицо залило кровью, почти ничего не видно, да и идти катастрофически тяжело. Запах железа бьёт в ноздри, а оттуда — прямо в мозг, вызывая неистовое желание проблеваться. Для лёгкости приходится сбросить пропитанную кровью накидку и жилет, оставаясь в одной лёгкой майке, которая всё равно в крови, но ее снимать просто смысла нет. В сапогах хлюпает, скользко, противно, но снимать их — самоубийство. Если не от перелома шеи при падении, то хотя бы от элементарной пневмонии. Цзюн подбирает упавшую в обморок от переохлаждения и истощения волшебницу, полуживого от того же истощения священника и тащит к порталу одной здоровой рукой. Сломанная — болтается вдоль тела. Благо, что по льду тащить удобно. Паладин — труп трупом — тащится следом. Серпентра не кидается за ними, а отползает по льду дальше от портала. Слава Богине. Выжил.***
На поле с мёртвыми минотаврами было темно, но еще мало-мальски тепло и спокойно. В отдалении от портала, за утёсом, потрескивал костёр, вокруг которого сидели четверо в абсолютной тишине. В тишине скорее всего потому, что среди знакомых сидел чужак, криво пытался подлечить руку почти забытым заклинанием, потому что из всей группы выжили только трое и то благодаря чуду и потому что… потому что. — Кто ты такой вообще? Я видел у тебя щит и… Ты не похож на клирика. Да и твоя сила… — Черноволосый священник морщится не то от отвращения к тьме, не то от кривых действий еретика, но слова всё равно подбирает, прощупывая почву. — Поверь мне, ты не хочешь знать, кто я, — проскрипел еретик, приподнимая глаза, из которых было видно только один — второй прикрывала грязная, одеревеневшая от крови и прилипшая к лицу чёлка. — Если тебя так напрягает моё присутствие — я уйду. — Боже, Рул, закрой рот. — Паладин качает головой, даже не поднимая взгляда. Всё это время он тихо смотрел себе под ноги. — Какая разница, кто он такой? Да хоть кошмар Альтеи — плевать. Он спас наши шкуры — скажи «спасибо». Лежать бы тебе сейчас кучкой дерьма драконьего во льдах, а не сидеть тут. — Священник хотел было возмутиться, но под уже суровым взглядом паладина скукожился и стал будто ещё меньше. Хотя и без этого был ниже паладина едва ли не на голову. Цзюна приятно удивила эта маленькая речь. Этот паладин совершенно точно видел, как он использовал «руку зла». Это не было никакой из форм силы святых. Ни светом, ни молнией. Это было чистейшим злом. У клириков обычно на такие вещи аллергия, впрочем, как и на волшебниц, половина из которых тоже относятся к «тёмным». Паладин также рявкнул и на волшебницу, открывшую было рот. Даже непонятно было, что она хотела сказать. — Моё имя Артур. — Паладин пригладил русые волосы и протянул руку для рукопожатия. Цзюн несколько секунд на неё смотрел, но так и не пожал. Паладин не настаивал, даже не сконфузился ничуть. — А твоё как? — Ты не хочешь этого знать… — Хочу. — Артур настойчиво сверкнул чистыми голубыми глазами. Сразу было видно, что профессию он выбрал себе под стать. Твердолобый, но всё ещё безмозглый. — Ты спас мне жизнь. Я должен знать, кого благодарить. — Оставь это благородство. Буду честен. У тебя на таких, как я, аллергия с детства. И твой болтливый друг с пустой башкой был не прав. Я клирик. По крайней мере был им. — Священник на оскорбление вскинулся, намереваясь всё-таки высказать всё, что думает о Цзюне, но был остановлен решительным взмахом руки паладина. — И что же заставило тебя передумать? — Артур выглядел почти заинтересованным, хотя нет… Он действительно был заинтересован в ответе. Пожалуй, даже больше самого еретика. — Жизнь, — расплывчато ответил еретик, пожимая плечами. Паладин явно не был удовлетворён ответом, но пытать больше не стал. Снова повисла тишина, прерываемая лишь треском костра.