Семья Нара

Её не было там, когда умерла мама, и иногда она думает, что это было ошибкой, потому что, возможно, если бы она была там, то разум перестал бы придумывать эти ужасающие сценарии того, как всё могло быть. Как сейчас, когда её разум заполнился кровью, криком и ужасными мыслями о раздираемых телах, рычащих демонах и бесконечной, просто бесконечной крови, повсюду, вопреки всей логике и всякому разуму. Это был тот крик и визг, от которого промерзают до костей, тот, который заставляет вас стискивать зубы, поджигает каждый нерв электрическим огнём, заставляет ваше сердце колотиться быстрее, биться быстрее и быстрее. И не имело значения, сколько раз она говорила себе, что это неправда, неправда, образы не исчезали, а боль становилась ощутимой, и никакая логика не могла преодолеть нарастающую панику. Здравый смысл улетучился, осталась только кровь, крики и ужас, а разум снова и снова вбивал одни и те же мысли под череп. Она умерла, она умерла, рожая Гаару, она умерла, и было так много крови и так много криков, так много боли, так много страха и так много… Она проснулась от резкого вздоха, чувствуя, будто весь дух вылетел из неё, дико сотрясаясь, не контролируя дыхание, сердце бешено колотилось сверх нормы. Прошла ещё одна секунда, прежде чем паника охватила всю её систему, и девушка не знала, где была — это был не дом, не то место, которому она принадлежала, это было незнакомо, неправильно и ужасно, и крики всё ещё эхом звучали в голове… — Я с тобой, — пробормотал голос позади неё, рука на женской талии чуть сжалась. Темари втянула воздух в лёгкие, пытаясь сосредоточиться. Это была не Суна, но это нормально, потому что это была Коноха. Это была не её спальня, но это нормально, потому что это была их спальня. Она была в порядке, она была в порядке, она была в порядке… — Всё хорошо, — Шикамару слегка придвинулся, его голос был сонным. Он выдохнул, прижавшись к её затылку. Это было не хорошо. Её трясло, металлический привкус крови во рту, сердце стучало в ушах. И это было не хорошо, потому что она ненавидела это чувство, ненавидела любого, кто знал, что она может чувствовать это. Она не была слабой, не была жалкой, абсолютно ничего не боялась… Темари перевернулась, плотно прижавшись лицом к груди Шикамару, чувствуя, как её глаза наполняются слезами. «Не сейчас, — злобно подумала она, — не смей плакать». Одной рукой схватилась за его рубашку, другой прижалась к мужской спине, стиснув зубы, пытаясь сдержать слёзы. Девушка подавила тихий стон, когда его рука скользнула вверх по её спине, чтобы запутаться в женских волосах, прижимая к себе. Он не пытался заставить её говорить, не пытался выпытать у неё информацию, и она была за это очень благодарна. Она хотела сказать ему, что любит его так, так сильно, но не доверяла своему голосу. В её горле стоял толстый комок, мешавший дышать и думать, и она отказывалась плакать. Она этого не сделает. — Люблю тебя, — пробормотал Шикамару, положив подбородок ей на макушку. — Хотя ты самая проблемная женщина, которую я когда-либо встречал, и ты будишь меня посреди ночи. Она почувствовала, как он пошевелился, почувствовала его губы на своих волосах, и рыдания вырвались из-за гнева, беспомощности и других эмоций, с которыми она была незнакома. Она ненавидела терять контроль, она ненавидела уязвимость, и она ненавидела то, что у Шикамару даже один мускул на лице не дрогнул, он просто обнимал её, как будто это нормально. Это было ненормально, это было ужасно и неудобно, и она желала бы никогда не просыпаться. Кошмары и ужасы были лучше, чем это, лучше, чем влажное пятно на его рубашке, лучше, чем чувство того, как он нежно проводит рукой по её волосам, лучше, чем плакать, словно жалкий ребенок. Шикамару подождал, пока её рыдания стихнут, пока смертельная хватка на его рубашке не ослабнет, прежде чем потянуть девушку назад ровно настолько, чтобы иметь возможность посмотреть ей в глаза и тихо спросить: «Он в порядке?» Она знала, что он имел в виду, но даже в этом случае парень, следуя своим словам, вопросительно положил руку ей на живот. Темари кивнула, всё ещё не желая говорить. Шикамару заметно расслабился, появилась его нежная улыбка. — Хорошо, — он всё ещё не спрашивал. Не спрашивал, что привело её в такую ​​панику. Она сглотнула один или два раза, не зная, как сказать, что у неё на уме. В конце концов, девушка остановилась на прямом, хоть и озадачивающем варианте. — Я не могу этого сделать. Шикамару нахмурился, обдумывая её слова, пытаясь понять, что она имела в виду и сколько значений это могло иметь. Как обычно, у него был правильный ответ. — Тем, мы немного за пределами этого сейчас… — Я не могу этого сделать, — повторила она с оттенком отчаяния, потому что ей нужно, чтобы он это понял. — Я не могу. Я не готова. Я не… Я не могу этого сделать. В браке с гением были свои преимущества, ибо это означало, что они могли пропустить длинные объяснения и сразу перейти к важным частям разговора, потому что он уже понимал, в чём дело. — Чего ты боишься? Она автоматически собиралась ответить: «Я не боюсь», — потому что шиноби Суны ничего не боятся, но слова застряли у неё в груди. Она покачала головой, проглатывая неотступающий ком в горле, не зная, как сказать то, что хочется. — Я… Я не могу этого сделать. Я не могу с этим справиться. Её дыхание участилось, снова грозясь паникой. Грёбаные гормоны, грёбаный ребёнок, грёбаное всё с её грёбаными эмоциями. На мгновение гнев пересилил панику, но исчез так же внезапно, как и появился. Шикамару запустил руку в её волосы, слегка зачесывая их назад. Один клочок был влажным от слез; он прочесал его пальцами, распутывая. — Темари. Всё будет хорошо. Ничего не произойдёт, а у нас есть несколько недель до… — Мама умерла, — выпалила Темари. Шикамару замолчал, рука замерла на месте. Темари выдохнула длинным, дрожащим мокрым воздухом. Комок затруднял разговор, заставлял дрожать челюсть, когда она изо всех сил старалась не заплакать. Она попыталась объяснить дальше. — Мама умерла, вынашивая Гаару. Что если… что если… — Этого не произойдёт, — голос Шикамару был твёрдым. — Я бы никогда этого не допустил. Её снова трясло, и она ненавидела это. Ненавидела то, что чувствовала, ненавидела то, что не могла контролировать свои эмоции, ненавидела, как была так напугана тем, что могло произойти в ближайшем будущем. Всё, о чем Темари могла думать, это кровь, боль и смерть, и девушка почувствовала, как её ребенок пинается, и снова вырвался удушливый всхлип. О боже, а что, если бы ему пришлось расти без неё? — Чего ты хочешь? — тихо спросил Шикамару, и, если бы Темари не была слишком поглощена ненавистью к себе и паникой, она, возможно, оценила бы искреннюю щедрость в его голосе, потому что могла попросить мир, и Шикамару сделал бы всё, что в его силах, чтобы дать его ей. — Я не хочу этого делать… — она любила своего ребенка, действительно любила, но прямо сейчас она не хотела его. Не хотела ничего из этого, не хотела думать, чувствовать, беспокоиться или нервничать. Не хотела сосредотачиваться на смутно очерченном ужасе его рождения, потому что глядя на то, что случилось с мамой, и что, если это случится с ней, а она этого не хотела… — Это то, чего ты не хочешь, — его рука продолжила гладить её волосы, слегка потягивая их, как ей хотелось, в попытке успокоить. — А чего хочешь? Её голос собирался зазвучать, как у жалкого плаксивого ребенка, но достоинство покинуло её в тот момент, когда она начала плакать, поэтому девушка тихонько захныкала: «Хочу домой…» — Мы дома. — Это не дом! — резко сказала, слезы снова затуманили её взор. Гнев раскалился в ней добела, превратившись вместе со страхом в тошнотворную комбинацию. — Дом далеко, и я хочу его вернуть, я не хочу этого больше, я просто хочу домой… — Хорошо, — мягко остановил её Шикамару, и, хотя его голос звучал чуть выше шепота, он всё ещё заставлял её замолчать. — Тем, просто подыши минутку. Темари была рада, что он не сказал ей, что её впечатляющее помешательство вредно для ребёнка, потому что она бы ударила его, не задумываясь. Он прижал её к себе, но немного перевернулся на спину, нащупывая рукой стол рядом с кроватью. — Что ты делаешь? — Как всегда, — рука Шикамару вернулась с телефоном. — Делаю всё, что ты меня просишь. Темари прижалась лицом к его рёбрам, тело снова дрожало от плохо подавляемых рыданий. Гнев улетучился в один дезориентирующий момент, оставив на своём месте горькое беспокойство. Он рассеянно гладил жену по спине, другой рукой работая с телефоном. — Если есть что-то, что я узнал среди беременных женщин, так это то, что они никогда не слушают то, что говорят их мужья. Так что единственный способ помочь тебе — это заставить тебя услышать всё, что мне нужно сказать, от кого-то другого. — Кому ты звонишь? — Темари слегка подняла взгляд. — Ты хотела домой, — Шикамару слушал длинные гудки на другом конце линии. — Мы звоним домой. — Канкуро ворчит, когда ты его будишь, — сказала Темари, вытирая щёку о рубашку Шикамару. — Он всё время ворчит. Потребовалась целая вечность, прежде чем подняли трубку. — Чёрт возьми, кто звонит в такой час? — невнятно пробормотал Канкуро. — Это Шикамару. — Что. Подожди. Темари в порядке? — Канкуро волшебным образом стал казаться более бодрым. — Что произошло? — Ничего не произошло, она в порядке, — Шикамару закатил глаза. — Кстати, у меня тоже всё хорошо, спасибо, что спросил. — Да, когда угодно, — Канкуро фыркнул. — В чём дело? — У неё особый момент беременности, — сказал Шикамару, морщась от очень болезненного щипка в бок. — Ой, женщина, успокойся. Поговори со своим братом, — он сунул ей телефон. — Тем? — голос Канкуро внезапно стал намного мягче. — Ты в порядке? — … — Темари ничего не сказала, не зная, что и говорить. Она придвинулась ближе к Шикамару, продолжая хныкать. — Тем, что бы ни случилось, всё будет хорошо. Я знаю, что у тебя гормоны играют даже больше, чем обычно, но со временем это пройдёт, и ты скоро вернёшься к своему обычному стервозному «я». Шикамару приподнял бровь от версии «помощи» от Канкуро. И люди говорили, что это он эмоционально отсталый. Темари громко шмыгнула носом, тонким голосом произнося: «Думала о маме». Тишина на другом конце провода нервировала. Затем Канкуро мягко сказал: «Ага. Я тоже, когда ты сказал нам, что… Послушай, Тем, теперь всё по-другому. Ты отличаешься. Ты не мама». — Скучаю по тебе, — пробормотала она, и Шикамару был впечатлён тем, что Канкуро сумел её услышать. — Я тоже по тебе скучаю. Пауза. — Подожди секундочку, — сказал Канкуро, прервав предложение громким стоном, объявляющим, что он задвигался. — Давай найдём твоего младшего брата. — Тебе не нужно будить его, — мягко возразила Темари. — Дай ему поспать. Канкуро проворчал что-то похожее на «этот чудик, наверное, всё равно не спит». Наступила короткая тишина, затем они услышали голос Канкуро, слабо объясняющий: «У Тем особый момент, и тупая задница-тень не может её утешить, поэтому мы разбудим всю проклятую страну». — Что? — озадаченно произнёс Гаара. — Как он меня только что назвал? — Шикамару приподнял бровь. — Поговори со своей сестрой, Гаара! — Канкуро зарычал. — Темари? — спросил Гаара. — Привет, Гаара, — выдохнула она с содроганием. — Извини, что разбудила тебя. — Всё в порядке? Твой ребёнок в порядке? — Да, он в порядке, Шикамару сказал, что я должна поговорить с вами… То есть, с кем-то другим, не так ли? Шикамару вздохнул, закрыв глаза рукой. — Детка, всё в порядке, — прошептала Темари, её свободная рука сомкнулась вокруг руки Шикамару. Она чувствовала, как ребёнок двигается. Обычно это наполняло её чувством удивления, но прямо сейчас девушка чувствовала себя плохо. — Но… Но мама умерла, и я… — У тебя всё будет хорошо, Тем, — в высшей степени чётко произнес Канкуро. Темари представила, как они сидят бок о бок на кровати Гаары с зажатым между ними телефоном, и почувствовала горячий прилив любви. — С тобой такого не случится. — Всё будет хорошо, — уверенно сказал Гаара. — Мы бы не позволили Шикамару оплодотворить тебя инопланетянином, если бы думали, что ты будешь в опасности, — добавил Канкуро. Шикамару поднял руку и вопросительно посмотрел на Темари. — Что это должно означать? — Дела идут нехорошо, — мягко сказала Темари. — Всякое случается… и я… Я не готова к этому. Я не… достаточно хороша для этого. Шикамару сделал мысленную заметку, чтобы проклясть Ино за то, что она запустила всю традицию кланового трио, потому что он был бы доволен подождать несколько лет. Нара не знал, что делать с Темари, когда она становилась такой — слишком привык к её невозмутимости под давлением, и резкие перепады настроения лихорадили его. — Тем, — терпеливо сказал Канкуро. — Ты самая крутая девушка из всех, кого мы знаем. Этому ребёнку повезёт, если ты станешь мамой. — Я хочу домой, — жалобно сказала она. — Я скучаю по пустыне. Я ненавижу это здесь. — Наверное, дело в гормонах, — ободряюще сказал Канкуро. — Но если ты всё ещё будешь себя чувствовать так после рождения ребёнка, мы приедем и заберём тебя. — Ты не можешь забрать её обратно, — Шикамару громко застонал, чувствуя себя жертвой. — Темари, — сказал Гаара. — Я знаю, ты расстроена, но ты любишь этого идиота… — Гения, — поправил Шикамару. — …и тебе хорошо в Конохе. Если бы мы сомневались в этом хотя бы на секунду, мы были бы там, чтобы отвезти тебя домой. — И быть напуганным — это нормально, — добавил Канкуро. — Я имею в виду, в тебе растёт человек, это должно быть немного страшно… — …Я недостаточно хороша для этого… — Да, — твёрдо сказал Гаара. — Я знаю, что это пугает… — Нет, — резко прервала Темари. — Ты не знаешь. Нет, потому что ты просто глупый мужчина, — её голос слегка надломился, появились свежие слёзы. Шикамару крепче сжал её. — Ты не представляешь, насколько это страшно, потому что это может убить меня, и я не должна была этого делать, но в то же время я так сильно хочу его. Это не то, чему я могу сопротивляться, это не то, что я могу преодолеть, я не знаю, как с этим справиться. Это не то… это не то, что у меня получается, это не то, в чём я разбираюсь. Вы не знаете, у вас внутри что-то не растет, вам не нужно сталкиваться с тем фактом, что этому ребенку в какой-то момент придётся выйти, и вы не можете представить, каково ждать этого! На другом конце провода наступила тишина. — Тем, — мягко сказал Канкуро. — Всё нормально. — Это не нормально, ничего из этого не нормально, это не так… — она тяжело сглотнула. Она боялась до смерти чего-то, что не могла преодолеть обычными способами, и не знала, как ей с этим справиться. — Это не нормально, Канкуро. — Сомнения — это нормально. Вся твоя жизнь меняется. Знаешь, нормально думать, что это была ошибка, — голос Канкуро оставался сильным. — Мы тоже так думали, и это должно быть в сто раз хуже для тебя, раз уж это ты на самом деле рожаешь. Она громко всхлипнула, и Шикамару почувствовал, как его грудь сжалась от этого звука. Боже, ему было больно слышать, как жена так расстроена, и он ничего не мог с этим поделать. Нара наклонил голову, нежно целуя её волосы. — Тем, малыш, я обещаю, что всё будет хорошо. — Мама любит тебя, — внезапно сказал Гаара, заставив всех собеседников замолчать. Шикамару взглянул на Темари. Она оставалась неподвижной, глядя в пространство мокрыми глазами. — Я просто… — Гаара неловко откашлялся. — Я просто хотел, чтобы ты это знала. — Мы тоже любим тебя, — добавил Канкуро. — Хорошо? — Хорошо, — после минутного молчания Темари ударила телефоном по голове Шикамару. — Оу! Что я-то сделал? — Глупый ребенок не перестаёт пинаться. — Почему это моя вина? — проворчал Шикамару. — Он просто говорит тебе успокоиться, потому что всё в порядке. Канкуро усмехнулся. — Рад слышать, что у него всё хорошо. — Это так? — обеспокоенно спросил Гаара. — Он в порядке? — Ага, — вздохнула Темари. — Похоже, у него всё отлично. Всё кажется нормальным, — она заколебалась, дрожащим голосом заговорила с внезапно возникшим комком в горле. — Я буду хорошей мамой? — Нет, — сказал Канкуро, и Шикамару хлопнул себя по лицу, недоумевая, почему он подумал, что это хороший план — Канкуро был отвратителен в этом. — Ты будешь ужасна. Будешь слишком строгой и будешь постоянно придираться к этому ребёнку. Ты собираешься свести его с ума своей постоянной стервозностью, как ты поступаешь со мной и Гаарой. Шикамару мысленно пожелал, чтобы Канкуро спонтанно воспламенился и перестал «помогать», когда увидел улыбку Темари. — И этот ребёнок будет любить тебя за это, потому что это то, что дети делают, — закончил Канкуро. Шикамару не понимал, как взаимодействуют братья и сёстры. Как этот обескураживающий параграф оскорблений заставил Темари чувствовать себя лучше, чем все утешения и успокоения от мужа? — Вы двое собираетесь навестить его, когда он родится, верно? — спросила Темари, более похожая на себя. Страх утихал, сомнение начало отступать. — Совершенно верно, — подтвердил Гаара. — Я уже освободил две недели в районе примерного срока, поэтому мы будем готовы уйти, когда бы ты не попросила. Девушка закрыла глаза, и Шикамару узнал волну усталости, пробежавшую по её лицу. Это было утомительно; растёт ребёнок, снятся кошмары, и она так часто просыпается. — Тем, — мягко сказал он. — Скажи «спокойной ночи». — Тебе лучше? — спросил Гаара. — Да, немного, — её слова были заглушены зевком. — Помни, — немного неуверенно сказал Гаара. — Ты можешь позвонить нам в любое время, если тебе понадобится снова поговорить. — Но желательно в рабочее время, — добавил Канкуро. Улыбка Темари стала более довольной, и Шикамару почувствовал, что она расслабляется. — Я позвоню, когда захочу. — Я в этом не сомневаюсь, — вздохнул Канкуро. Он сделал паузу, затем сказал более мягким голосом: — Спокойной ночи, Тем. — Спокойной ночи, — вставил Гаара. — Спи хорошо. — Спокойной ночи, — пробормотала она, чувствуя сразу же навалившуюся усталость. Она передала телефон Шикамару, и он положил его рядом с собой, прежде чем устроиться поудобнее и прижать её к своей груди. К его облегчению, стук сердца жены вернулся к норме. Нара убедился, что им обоим удобно, и приготовился снова уснуть. — Что, если кошмары вернутся? — спросила Темари, умоляюще глядя на него. Она не привыкла к уязвимости и ненавидела открываться в том, что это может повториться снова. — Ты, — Шикамару пригладил волосы назад, — самая сильная и проблемная женщина, которую я знаю. Несколько страшных снов для тебя ничего не значат. Ты можешь взять на себя всё. И если это повторится снова, мы здесь, — он прижал руку к её животу. — Мы оба. Успокоившись, она прижалась к его груди, сонно кивнув. Шикамару прижал её к себе. — Я не допущу, чтобы с тобой что-нибудь случилось, — подумал он. — Ни с тобой, ни с нашим ребенком. Это обещание. — Шикамару? — пробормотала она, приглушённо прижавшись к нему, женский голос был тяжёлым от сна. — Хм? — Мы можем навестить твою маму завтра? — Ага, — он снова поцеловал её волосы. — Что угодно для тебя. Он задремал, довольный тем, что жена успокоилась, но Темари внезапно пнула его. Шикамару вздрогнул. — Что теперь? — Малыш всё ещё пинается, — пробормотала Темари, не открывая глаз. — Твоя вина. — Кто из нас двоих с большей вероятностью ударит кого-нибудь? — спросил он. — Я думаю, это твоя вина. Девушка не ответила, челюсть отяжелела из-за сна. Шикамару почувствовал мягкий толчок там, где она была прижата к нему. Он переместил руку от её спины к боку. — Шшш, — прошептал он. — Успокойся и дай маме поспать. Последовал ответный толчок, но Темари осталась неподвижной. Шикамару мягко улыбнулся. — Знаешь, мы все думаем, что ты мальчик, но ты никогда никого не слушаешь, так что, может быть, ты и девочка. В любом случае, — он закрыл глаза, — ты и твоя мама будете в порядке. Он не мог позволить себе, чтобы что-нибудь случилось ни с одним из них.