***
Япония окунула его в океан из цветов, запахов, звуков и спешащих куда-то людей, мазнув напоследок теплым ветром по лицу. Лев пробирался сквозь плотную толпу к выходу из Нариты и не спускал с охранников глаз: пока он судорожно размышлял о своей новой жизни, которая вдруг так сильно сдавила ему горло, и составлял план действий, находясь на высоте десять тысяч метров над землей, его объявили в розыск по всему европейскому континенту. Японии, слава богу, в списке из шестидесяти пяти стран не оказалось, но это не исключало возможности того, что прямо сейчас все сотрудники аэропорта двинутся к нему навстречу с пистолетами наизготовку. Поэтому он только и мог, что вежливо, но срывающимся голосом, просить людей пропустить его вперед, хватать ртом воздух, стараясь успокоиться, и из раза в раз прокручивать в голове придуманный им, не особо-то надежный, но всё же хоть какой-то, план: пройти паспортный контроль и не быть схваченным, разменять деньги и не быть обнаруженным, выйти из аэропорта без наручников на запястьях, сесть в скайлайнер до Тайто, выйти на станции Уэно, остановиться в ближайшем хостеле и, если все пройдет без осложнений, рано утром на поезде доехать до станции Тамачи, а оттуда… На этом все его планы заканчивались. Тайто и Минато были случайными и условными остановками — Лев тыкал почти наугад, просто желая зайти в Токио как можно глубже. Со станции Тамачи только если прыгать щучкой в ближайшую реку — Хайба припоминал, что где-то там рядом есть порт. Успешно пройдя через терминал, он двинулся к ближайшему пункту обмены валют, стягивая легкую ветровку с плеч и выбрасывая ее в ближайшую мусорку: ему не стоило лишний раз привлекать к себе внимание вещами, которые были детально описаны в его розыскной ориентировке, свободно гуляющей по Европе. Хоть он и был достаточно далеко оттуда, предусмотрительность еще никому не мешала. Получив небольшую пачку денег, Лев уселся на пол около самой не примечательной розетки и достал ноутбук. Полное подключение к серверам не заняло бы у него слишком много времени, но сейчас каждая секунда была на счету, а ближайший скайлайнер отправлялся уже через двадцать пять минут, поэтому подключения через Тор было достаточно. Проверив последнюю информацию по запросу «Лев Хайба» и убедившись в абсолютной безнадежности ситуации, в которой он оказался, Лев устало выдохнул: Европа теперь закрыта для него как минимум на десять лет. Чудесно, Лев. Умница. Так держать. На то, чтобы пережить приступ ярости, ему потребовалось на две минуты больше, чем обычно — ситуация почти вышла из-под его контроля. «Почти» значит «да, я проснулся на одном континенте, а усну уже на другом, если меня не посадят раньше, конечно же; да, сейчас меня разыскивают в шестидесяти пяти странах, хотя ещё утром не разыскивали ни в одной; да, я на волосок от смерти или тюрьмы, но, просто посмотрите, я до сих пор живой, свободный, и в моем кармане денег больше, чем у всего правительства моей страны в целом». В перспективе это было не так ужасно, как если бы первый попавшийся рейс был не до Японии, а, например, до Франции или Италии. Тогда милые и хрупкие стюардессы попросили бы его пройти с ними и заперли бы его в туалетной кабине, чтобы потом сдать тепленького властям. Сколько же упущенных возможностей сесть за решетку, подумал Лев, выдирая вилку из розетки. Профессионализм и никакой магии. Запрыгнув в скайлайнер, он снова открыл ноутбук, чтобы забронировать хостел и найти ближайшие к нему магазины с сим-картами. Запомнив путь и все необходимые точки на карте, Лев спрятал ноутбук в рюкзак и устроился поудобнее на сиденье. Оставшееся от часа время он потратил, любуясь чудесными видами за окном и переживая небольшой экзистенциальный кризис, вызванный то ли нереальностью событий, произошедших с ним за одни лишь сутки, то ли размером суммы, которой он теперь владел и из-за которой чуть было не лишился жизни.***
Первое правило взрослых пряток — не засиживайся на одном месте слишком долго. Сойдя с поезда на станции Тамачи рано утром, Лев направился в ближайшую кофейню, чтобы позавтракать и заняться поиском квартиры. Сознание до сих пор отказывалось воспринимать окружающую действительность. Конечно, в жизни Льва происходило всякое: и работа на крупные преступные организации, и переезды с места на место раз в неделю в течение нескольких месяцев, и задания, после которых он долго не мог поверить в то, что остался жив, — но сейчас судьба подкинула ему что-то такое, с чем Лев едва ли смог справиться. Он многое пережил, но такой хуйни с ним еще никогда не случалось. Попав в Японию, культурного шока он не испытал — уж слишком много времени провел, изучая страну с помощью гугл-карт, туристических форумов, любительских статей, и напрямую общаясь с коренными японцами. Лев был всесторонне развитой личностью: в свободное от работы время он или подчищал оставленные по неосторожности следы, или бороздил просторы интернета, глотая любую информацию, до которой мог дотянуться, и на второе времени у него всегда было больше, потому что справиться с первым он умел в самые короткие сроки. К восемнадцати годам он овладел шестью языками, не считая русского и украинского, в совершенстве освоил искусство электромеханики, влился в культуру по меньшей мере пятидесяти стран, научился готовить идеальную итальянскую пасту и рамен из Наруто, и это было лишь малой долей того, чему он смог научиться, не отходя от компьютера. О тех умениях, которые он приобрел на практике, было волнительно даже заикаться. Так что, Япония не смогла бы его удивить, даже если бы сильно постаралась — Лев был готов ко всему. Больше проблем ему доставляли низкие потолки и узкие дверные проемы, нежели языковой барьер (которого не было) или акты недопонимания с местными жителями. На поиск квартиры Лев потратил все утро и весь день, только к раннему вечеру сумев составить примерный список арендодателей, с которыми он хотел бы связаться. Выбрав пару номеров наугад, он набрал один из них, надеясь решить вопрос как можно скорее. В его планах обзавестись квартирой он должен до вечера следующего дня, обустроить рабочее место — до конца недели, составить план действий на ближайшие десять лет — до следующего вторника. Токио был таким большим и многолюдным, что, на фоне всего остального мира, он казался единственным безопасным местом на Земле. Здесь можно было легко потеряться, а значит — можно было и очень хорошо спрятаться и начать жизнь с чистого листа. Череду гудков прервал высокий мужской голос, и Лев погрузился в привычную ему рутину, связанную с переездом.***
Второе правило взрослых пряток — будь осторожен; не берись за работу, которая тебе не по зубам. Клиенты сами нашли Льва, стоило ему только затеряться где-то в Итабаши и почувствовать себя в относительной безопасности на новом месте. Как оказалось, Хайба не умел учиться на своих ошибках и был жадным до любой работы, которую ему подсовывали заказчики. Япония огрела его по голове со всей силы через год после того, как он сбежал из России, спасая свою безответственную задницу от верной гибели. Сначала он принимал легкие и средне оплачиваемые заказы, вроде взлома серверов коммерческих компаний, руководители которых чем-то не угодили клиентам Льва, или убийства этих самых руководителей — Хайба был профессионалом в обоих направлениях. Но подобная работа имеет свойство быстро наскучивать. Поэтому, выбирая между согласием и отказом местным якудза, например, Лев останавливается на твердом «да»; выбирая между спокойной жизнью и интересными сложными заказами, Лев соглашается на последнее. Фантастика, насколько ты припизднутый, осуждало Льва его собственное сознание. Да завали, отмахивался от него Хайба, внося координаты места встречи в базу. Почувствовав себя в своей тарелке, Лев снова начал рисковать: залезал туда, куда было строго настрого запрещено лезть, и стрелял в очень серьезных людей, которые стояли на таких ступенях в иерархии, что Льву и не снилось. Он ничего не боялся, брал деньги и работал, работал, работал… Когда ты хочешь всего и сразу, важно помнить о том, что, стараясь откусить от пирога весь пирог, ты обязательно им подавишься. Отпраздновав свой девятнадцатый день рождения куском шоколадного торта из местной пекарни, Лев направился прямиком в Тораномон Хиллз — самое высокое офисное здание во всем Токио. Заказ на некого Яку Мориске он принял, как и все другие свои высокооплачиваемые заказы — не раздумывая. Имя клиента — неизвестно, местонахождение клиента — неизвестно, дополнительная информация по объекту — отсутствует. У Льва не было ничего кроме имени, одной единственной фотографии и пятнадцати миллионов йен, отправленных на его счет сразу же после одобрения Львом заявки. Глубоко вдохнув и медленно выдохнув, Хайба принялся за работу. Первый свой заказ на кибер-ограбление он принял, когда ему было четырнадцать. Первый заказ на убийство он получил гораздо позднее — через неделю, после своего семнадцатого Рождества. Совесть позволяла ему гордиться собой, ведь мало кто сможет похвастаться такими умениями, знаниями и серьезным багажом опыта в столь юном возрасте — Лев терял голову от собственного превосходства над другими людьми, от вседозволенности, доступной только ему. Он учился слишком быстро и никогда не упускал возможности приобрести новый опыт. На его счету было свыше пятисот ограблений и около сотни убийств — он никогда не считал, поэтому не мог назвать точную цифру, просто опирался на ощущения и память. Не считая случившегося в прошлом году, Льву всегда удавалось выполнить заказ и выйти при этом сухим из воды. Но, к сожалению, Лев не мог похвастаться осторожностью, предпочитал куску пирога весь пирог и не умел учиться на собственных ошибках. Поэтому в полной мере ощутить всю глубину японских нравов Хайба смог, врезавшись спиной в кафельную стену и скатившись по ней на не менее кафельный пол. Воздух выбило из легких. Поздравляю, трезвонило сознание, пока лопатки страшно жгло от удара об стену, левая кисть немела под подошвой лакированных ботинок, а правая — под стальной хваткой чужих пальцев. Льву не нужно было открывать глаз, чтобы увидеть лицо нависшего над ним парня — он выучил его наизусть (от оттенка пшеничных волос до паутинки вен на левой щеке), пока искал на него хоть какую-нибудь информацию. Яку Мориске был слишком тяжелым для такого миниатюрного человека, каким он являлся; Лев мог бы представить всю красоту и мощность мышц под белой выглаженной рубашкой, если бы не чувствовал лезвия маленького, но очень острого балисонга, с силой прижимающегося к его горлу. Когда Лев не смог удержаться и громко сглотнул слюну, кожа на кадыке разошлась под блестящим металлом. Это отрезвило получше любого удара из тех, которые Льву приходилось принимать. Хайба распахнул глаза, игнорируя яркие вспышки света и пульсирующую боль в затылке и висках. У смотрящего на него строго и зло Яку были темно-карие глаза, застегнутая на все пуговки рубашка и рост максимум метр семьдесят, не больше. С первого взгляда могло показаться, будто тот полностью контролирует ситуацию, но в его глазах читались явные замешательство и сомнение. Не успел Лев как следует поразмышлять о своей находке, как складка между светлых бровей разгладилась, и Яку стал похож на человека, в полной мере ощутившего на собственной шкуре всю суть адреналинового аффекта. Возможно, так и было на самом деле. Уставившись на Хайбу с удивлением и еле заметной обидой во взгляде, Яку спросил: — Как ты нас нашел? И Лев, честно, не знал, что ему на это ответить. Пришлось взламывать целый спутник, вас, блять, хуй найдешь? Это моя гребанная работа? Пошел в пизду, коротышка? Как он вышел на Яку Мориске, имея в своем распоряжении только одну его фотографию и имя? Очень и очень просто: первую неделю он почти без перерыва просматривал камеры видеонаблюдения по всему центральному Токио, запустив программу распознавания лиц, которую он сам же и написал, а затем ещё несколько дней штурмовал каждую камеру в Минато, пока не стукнул себя по лбу — ну конечно, такие таинственные и дорогие мальчики просто обязаны работать в самом крутом офисе на районе. Лев дал себе пару минут пережить момент самобичевания по поводу собственной глупости, а потом быстро сунул в кобуру любимый ярыгин, схватил ключи от машины с тумбочки у входа и резво побежал по лестнице вниз, желая поскорее разобраться с простым исполнительным директором какой-то не очень известной компании. По крайней мере, ни о какой Некоме он раньше не слышал. Лев фыркнул. Допрыгался, идиот. Решив промолчать в ответ на заданный вопрос, он продолжил разглядывать Яку, будто бы это не его лицо наблюдалось им достаточно долго, чтобы в конце концов отпечататься где-то на периферии. Вот та самая родинка на виске, вот другая около маленького носа, ещё одна над бровью, вот шрам на щеке, а вот та самая паутинка тонких вен на другой. Такие же светлые ресницы и брови, как и на фотографии, попавшей ко Льву в руки пару недель назад. Левая рука переставала ощущаться как часть его тела, а Яку так и смотрел на него, и в его глазах читался всё тот же вопрос. — Слушайте, Яку-сан, — выдохнул Лев, сконцентрировав всю свою природную наглость где-то в районе рта, — Я уже не чувствую свою руку. Вы можете сделать что-нибудь? Хотелось бы побыстрее закончить с этим. Яку разве что не открыл рот, ахуев от такой нахальности, его глаза полезли на лоб, а рука, давящая лезвием Льву на шею, заметно расслабилась. Он даже отшатнулся на мгновение, которое Хайба, даже если бы сильно захотел, не смог бы использовать против Мориске — осознание того, с какой легкостью такой маленький человек отшвырнул его от себя, сковывало Льва по рукам и ногам. Конечно, это был не первый раз, когда его ловили, и не первый раз, когда к его горлу приставили нож, и даже не первый раз, когда его уделывал противник намного меньше, чем он сам. Но почему-то именно сегодня, находясь именно в этом положении, лежа именно под этим человеком, Лев во всех красках представил, как ему вскрывают глотку, и он умирает, и эта картина смогла его напугать — было во взгляде и движениях Мориске что-то такое, что заставляло сердце сжиматься от накатившего животного страха. Убрав нож от его горла, Яку нажал двумя пальцами на гарнитуру в своем небольшом и аккуратном ухе — Лев даже умилился бы, если бы ситуация располагала. А она, естественно, нихуя к этому не располагала. — Тецуро, тут какой-то самоубийца. Лев не смог сдержать истеричного смешка. Яку посмотрел на него так, будто бы Лев был причиной всех его бед, включая мигрень по вечерам и пересоленный рис на завтрак, и снова приставил лезвие к его горлу, проходясь по свежей ране. А вот это уже было по-настоящему грубо. Лев повел взгляд ниже, остановившись где-то в районе чужого живота. Разглядев надписи и рисунки на рубашке, Лев сначала слегка улыбнулся и даже открыл рот, чтобы высказать своё мнение, но резко его закрыл, только сейчас почувствовав, с какой силой на его бедра давит чужая нога. Это уже вообще не смешно, успел подумать Лев, прежде чем его рот всё же выдал: — Это что – Гоша Рубчинский? — и, поймав на себе очередной ошарашенный взгляд, продолжил, — Последняя коллекция – полное говно. Взгляд Яку мгновенно похолодел, а лицо из выражения «делаю вид, что у меня всё под контролем, хотя нихуя не понимаю» превратилось в выражение «теперь всё под контролем, потому что я тебя сейчас убью» за долю секунды. — Я перезвоню, — бросил Мориске в микрофон и, резко перехватив железную рукоять ножа в кулак, занес руку над головой Льва, со всей силы ударяя его по виску.***
Первое, что почувствовал Лев, когда очнулся — острую боль в левой части головы, которая сразу же распространилась по всей черепной коробке. Второе — онемевшие руки, крепко связанные за спиной. Третье — щипающую и натягивающуюся рану на кадыке. Он коротко застонал от боли и зажмурил закрытые глаза. — О, он очнулся, — незнакомый голос хоть и звучал будто из-под воды, но всё равно беспощадно бил по черепу своей громкостью. Собрав все оставшиеся в теле силы и направив их к горлу, Лев произнес на русском: — Иди нахуй. На секунду он почувствовал облегчение и удовлетворение от того, что может свободно говорить им что-угодно, чтобы хоть как-то облегчить этим невыгодность своего положения, но все его надежды на хотя бы какой-нибудь выигрыш в сложившейся ситуации рухнули, стоило ему услышать ответ на родном языке: — Сам иди нахуй, умник. Вот сука, подумал Лев. Ну ничего, подумал Лев. Я могу вас послать еще на шести языках, только дайте повод, подумал Лев. Поняв, что не он один в этой комнате посреди Японии может разговаривать на русском, Хайба резко открыл глаза. Сначала пространство вокруг было сплошным белым пятном, но постепенно из ничего начали появляться четкие очертания. Кроме него в комнате было ещё двое. Один — несомненно Яку, которого сложно было не опознать по росту и светлым волосам, другой — темный и высокий, похожий чем-то на бомжа, только Лев не мог понять чем. Хуй знает, кто он такой — мониторя передвижения Яку, он так и не смог вычислить никого, с кем тот работал. — Не разговаривай с ним на русском при мне, или я тебя пристрелю. — Он нас нахуй послал, если хочешь знать. Расслабься. Яку, решив проигнорировать явно дружеский совет, напрягся: — Расслабься? Ты говоришь мне расслабиться? Я тебе сейчас расслаблюсь так, что ты ахуеешь, Тецуро! Тот, который был Тецуро, проигнорировал Мориске и подошел к Льву, помахал рукой у него перед глазами. Хайба постарался сфокусироваться на его лице. Тецуро сочувственно поджал губы и пожал плечами, будто желая извиниться то ли за Яку, то ли за то, что Лев был привязан к стулу: — Ты слышал, умник? Никогда не говори Яку расслабиться и не пытайся его убить. Он хоть и маленький, но бешеный до ужаса… — Эй! — …злопамятный… — Ты ахуел? — …поехавший на всю гол… Договорить он не успел, потому что звук, с которым пистолет снимается с предохранителя, было невозможно не услышать. — Тецуро, я клянусь… — Пошел ты, Яку! Можно мне хотя бы раз в жизни побыть крутым перед потенциальным сотрудником?! — Сам ты пошел! — Может быть, вы вдвоем пойдете? — не выдержал Лев, устав бороться с тяжестью во всем теле и слушать этот ор. Тецуро и Яку посмотрели на него так, будто он прервал разговор, от которого, как минимум, зависела жизнь императора, но всё же перестали спорить, а Мориске убрал пистолет обратно в кобуру на ремне. — Прекращай говорить на русском, мальчик, — на выдохе сказал Тецуро и наклонил голову в сторону, разминая пальцами шею. — Яку это не нравится. Лев хотел ответить, что ему плевать на то, что Яку нравится, а что нет, но благоразумно промолчал, попробовав пошевелить руками. Боль прошлась по плечам, и Лев стиснул зубы. Чёрт. — Почему ты назвал меня потенциальным сотрудником? — он упрямо продолжал говорить на русском, обращаясь к Тецуро. Тот поднялся с корточек, вытягивая руки вверх для того, чтобы потянуться: Лев только сейчас заметил, что Тецуро выглядел заспанным, в помятой серой футболке и с полной катастрофой на голове. Глубоко вздохнув, он посмотрел на Льва сверху вниз. — Давай сразу к делу, значит, — нос Тецуро оказался вблизи его собственного носа, и Лев стушевался, как смог. — Расскажи, как ты нас нашел, и я, если мне понравится твой рассказ, сделаю тебе предложение, от которого ты точно не сможешь отказаться. Растянув губы в предвкушающем оскале, он стал выглядеть для Льва, уже почти привыкшего к его ребяческой манере общаться, пугающе и хищно, и это совсем ему не понравилось. Яку за его спиной вертел в руках свой чертов балисонг и смотрел в окно на надвигающиеся на Токио грозовые тучи. Третье правило взрослых пряток — никогда не соглашайся на работу, которую тебе предлагает Куроо Тецуро.