Пособие по открытию ИП

Когда мальчик выстрелил в последнего, Кагеяма наконец-то расслабился. Оглянулся на остальных и облегченно выдохнул — они целы. Куроо сидел напротив Тсукишимы, положив руку на его согнутое колено, водил пальцами по натянувшейся ткани брюк и смотрел в глаза, чтобы убедиться, что с ним всё в порядке. Ямагучи обеспокоено вился рядом, кусая пальцы на свободной от винтовки руке. Все знали о панических атаках у Тсукишимы и предпочитали с этим не шутить, а Ямагучи с Куроо, поскольку были ему самыми близкими, старались всегда держаться рядом, чтобы предупредить их. Хотя, насколько Кагеяма помнил, с Куроо Тсукишима не виделся уже около года. Переведя взгляд в сторону, он застыл. Мальчик лежал на асфальте, выронив оба пистолета из рук, а Хината стоял перед ним на коленях. Его спина под пиджаком ходила ходуном. — Куроо-сан! — закричал Кагеяма в панике и бросился вниз по железной лестнице, быстро вытащив нож из глазницы мертвого парня. Куроо отвернулся от Тсукишимы и увидел тело на земле. — Кагеяма! С ним всё в порядке, он просто устал! Растормоши Шое, он же сейчас с ума сойдет! Кагеяма подлетел к Хинате, хватая его за плечи и разворачивая к себе. В янтаре напротив сияла прозрачная пустота, взгляд был направлен в никуда. Он точно не видел Кагеяму перед собой. — Хината-сан, — осторожно начал он, но, увидев полное отсутствие на чужом лице, встряхнул директора и сказал громче. — Хината-сан! Смотрите на меня! Посмотрите на меня, черт возьми! Кагеяма был знаком с Хинатой всего лишь пару лет — для представителей их профессии этот срок был слишком мал даже для того, чтобы перейти из позиции «просто знакомых» в позицию «хороших знакомых» — но, так уж вышло, он знал его лучше, чем кого-либо ещё. Ведь в этом и заключалась его работа — быть Хинате самым близким человеком, знать всё о его привычках и повадках, находиться всегда рядом с ним, бросаться под пули, чтобы его защитить. Кагеяма знал, насколько быстро Хината умел привязываться к людям, и как тяжело ему было видеть их мертвыми. Скорее помнил, каким он стал после того самого случая. Хината не реагировал. И тогда Кагеяма по-настоящему испугался. — Твою мать. Хината, блять! И ударил директора по щеке открытой ладонью. Голова Хинаты дернулась в сторону, и если бы не чужая рука, крепко сжимающая его плечо, он бы упал лицом на асфальт. Прошло несколько мучительных для Кагеямы секунд, прежде чем Хината прижал обе ладони к щеке и поднял на него ясный, но растерянный взгляд. Кагеяма уставился на него в ответ, боясь пошевелиться или открыть рот. Тогда Хината вспомнил о мальчике, и резко опустил на него взгляд. Тот уже привстал на локте и сонно тер глаз кулаком. Заметив направленные на него две пары обеспокоенных глаз, он сел, будто окончательно проснувшись, и тихо сказал: — Простите. Со мной всё в порядке. Где Тецуро? — Я здесь, Кенма. Ты как? — Куроо материализовался рядом. Ямагучи с Тсукишимой стояли за его спиной. — Хочу домой. Хината окончательно расслабился, теперь жадно разглядывая Кенму с ног до головы. Кагеяма на него покосился: когда-то тот так же смотрел на Тсукишиму, прежде чем пригласить его в Карасуно. Тсукишима тогда за пару минут достал ему документы, которые числились под меткой «совершенно секретно», и потребовал за работу восемнадцать миллионов йен. Хината аж задохнулся от возмущения. Так мало? За такую работу? Ты себя совсем не ценишь, Тсукишима-кун! Тсукишима пожал плечами, но предложение принял. С тех пор прошло больше полугода, а у Хинаты до сих пор бывали дни, когда он не отходил от Тсукишимы ни на шаг, всё пытаясь как-нибудь к нему прикоснуться. Хотя, даже Кагеяма мог его понять — очкарик был из тех людей, за которыми другие шли, не раздумывая, пускай это и означало, что они идут прямиком на эшафот. Хината встал на ноги и протянул руку Кенме. Тот принял её с полным равнодушием. — Заедете в гости? — спросил Хината у Куроо. — Конечно, — не смел отказаться тот. — Возьми Кенму, пожалуйста. Мы с Кеем заскочим кое-куда по дороге. Хината кивнул. А потом вдруг спросил: — Как ты узнал, где мы находимся? Все, кроме Кенмы, который вел себя, как очень симпатичная декорация, на мгновение застыли, а потом быстро сделали вид, будто бы они и не в курсе, о чем это он их спрашивает. Проблема состояла в том, что они были в курсе — если Хината узнает правду, то у одной конкретной тощей и наглой задницы будут огромные проблемы. Куроо открыл было рот, чтобы ответить, но потом резко его захлопнул. Покосился на Тсукишиму. Тсукишима поджал губы и поправил очки на носу. Стряхнул с брюк невидимую пылинку. Бросил взгляд на Ямагучи. Ямагучи пожал плечами, перекидывая винтовку через плечо и ощупывая карманы пиджака в поисках пачки сигарет. Посмотрел на Кагеяму. Кагеяма насвистывал себе под нос какую-то мелодию и ковырял асфальт носком ботинка. Хината бродил взглядом по ним четверым. Куроо выдохнул. — Ну… Эм… Да, знаешь, просто тут пробегали с Кенмой. Понимаешь, деловые дела, всё такое. Ну, идем, видим — четыре идиота стоят, а в них целятся. Мы и завернули. Тсукишима издал звук, похожий одновременно на смех и на кашель. Ямагучи толкнул его локтем в бок и поджег кончик сигареты. Хината выгнул бровь. Посмотрел на Кенму за своей спиной, тот глянул на него в ответ, мол, я ни при делах, не надо на меня так смотреть. Хината нахмурился и повернулся к Куроо. — Кенма-кун сказал, что ты его привел сюда, чтобы он нам помог. Куроо почесал затылок. — Я ему так и сказал, давай повернем, поможем парням. Типа, видишь, они в костюмчиках, значит приличные люди. Не дай бог ещё закончат, как Бокуто. А, нет. Стоило Кагеяме только понадеяться на то, что сегодня обойдется без «закончить, как Бокуто», как это тотчас прозвучало. Хината нахмурился ещё сильнее: шутки про Бокуто ему никогда особо не нравились, а вранье ему не нравилось ещё больше. Он ведь не дурак. Будь они в центре города, он, возможно, и допустил бы возможность подобной случайности, но реальность была такой — они всё ещё в длинном узком переулке на окраине Токио, где перекошенные жилые многоэтажки наслаивались друг на друга, создавая бесконечный непролазный лабиринт, и повсюду пахло помойкой. Теперь ещё и свежей кровью. Хината не поверил, но мусолить тему не стал. Стрелять в Куроо за шутки про Бокуто — тоже. Тому просто повезло: не спаси он им жизнь, сейчас бы убегал от летящих в спину пуль. Отвернувшись, Хината заговорил о чем-то с Кенмой. Все за его спиной облегченно выдохнули. Каким бы Хината ни казался милым, хорошим и добрым человеком на первый взгляд, все они знали — нарушать созданные им строгие правила было себе дороже. Дело в том, что Хината, несмотря на довольно хорошие отношения с некоторыми крупными компаниями, ненавидел, когда приходилось вмешивать кого-нибудь постороннего в собственные разборки. Быть должником в его положении — не самая радужная перспектива. Поэтому правило было — не вмешивать в разборки других, и Тсукишима его нарушил. Все уже признали, верно? Тсукишима умный. Достаточно умный, чтобы позвать на помощь, когда ему в лицо упирается два десятка автоматов, а у него в кармане только ручка и записная книжка, а тело от выпущенной в грудь пули отделяет только два слоя ткани. Так что, Тсукишима сначала отправляет координаты их месторасположения Куроо, который, он уверен, примчится хоть с другого конца планеты по первому его зову, а потом активирует заглушку, предусмотрительно спрятанную у него под пиджаком. Тсукишима ведь, в отличие от всех остальных, действительно очень умный и предусмотрительный, и понимает, что, пусть Куроо и успеет вовремя, люди, ожидающие команды стрелять, могут вызвать подкрепление в любой момент. Возможно, все здесь обязаны Тсукишиме жизнью, но никто не скажет об этом вслух, иначе Хината устроит им разбор полетов с пистолетами в обеих руках. — А что случилось с Бокуто? — шепотом поинтересовался Ямагучи у Куроо. Тот уставился на него так, будто видел впервые. Повернулся к Тсукишиме с молчаливым, но хорошо читающимся по глазам вопросом: «Какого хуя он не знает?» Тсукишима пожал плечами. Оба вопроса так и остались без ответа. Собрав все свои смертоносные вещички, они наконец-то вышли с переулка на узкую улочку. Интересно, как много людей, проснувшись от шума выстрелов, уже вызвали копов? Вопрос, конечно, риторический. Просто нужно поскорее сваливать. Тсукишима поплелся за Куроо к его машине, бросив Ямагучи, что скоро вернется. Хината с Кенмой забрались на заднее сидение черного тонированного мерседеса, который Кагеяма ненавидел всей душой. Настраивая зеркало заднего вида, он увидел, как мальчик отпустил голову на колени Хинаты, а тот снял с его волос резинку, надев её на руку, и повернул голову к окну. Они добрались до офиса, когда на часах было около пяти утра. Ямагучи смотрел, как восходит солнце над летним Токио, с высоты сорокового этажа и докуривал уже неизвестно какую по счету сигарету. Когда Хината ушел вглубь коридора, утащив с собой уставшего Кенму и бросив легкое «спокойной ночи», Ямагучи сказал, что сначала дождется Тсукишиму. Кагеяма мог его понять — пусть между теми двумя и было что-то особенное, пребывание рядом с Куроо не становилось от этого безопасней. У него была какая-то поразительная способность постоянно влипать во всякие жуткие неприятности. Кагеяма налил себе стакан холодной воды и устроился за барной стойкой. Посмотрел на Ямагучи. Они никогда не общались особо близко, да и времени на это не было: Ямагучи пришел в Карасуно всего несколько месяцев назад. Если говорить правду, его привел Тсукишима. И поступил правильно: законы, по которым им всем приходилось жить, заставляли сотрудников тащить своих близких в компании ради их же безопасности. Кем бы ты ни был — крупной шишкой или офисным клерком — в конце концов всё равно перейдешь кому-нибудь дорогу, и тогда твоих близких быстро схватят или же убьют в самый короткий срок. Тсукишима всегда знал, что нужно делать, чтобы избежать подобных последствий — держать своё как можно ближе. Ямагучи сутулился, выпускал дым через нос, дергал ногой — беспокоился. Оставив пиджак на диване, он остался в одной портупее и рубашке с расстегнутыми верхними пуговицами и закатал рукава, обнажая смуглую кожу, полностью покрытую татуировками. Несмотря на то, что они были одного роста и почти одного возраста, Кагеяма всегда глядел на него снизу вверх, как и на всех сотрудников Карасуно, если быть честным. Даже находясь в должности заместителя директора, он не чувствовал себя особо важным или действительно опытным, особенно когда рядом с ним стоял такой Ямагучи — с тремя точными выстрелами в цель, с винтовкой за спиной, с набором ножей на портупее, с его надежностью и слишком большим чувством к одной определенной тощей и наглой крысе. На фоне этого чувства Кагеяма чувствовал себя очень маленьким, тогда как Ямагучи твердо стоял ногами на земле и ни капли в себе не сомневался. — Эй, Кагеяма, — Ямагучи раздавил бычок в пепельнице, стоящей на журнальном столике, и подошел к стойке, сев напротив. — Как ты попал в Карасуно? Кагеяма завис на пару секунд, разглядывая открытую шею и грудину, покрытую бледными веснушками. Затем допил воду в стакане и потянулся к холодильнику за спиной, чтобы достать оттуда полную бутылку коньяка. — Это очень длинная история, да? — Ямагучи усмехнулся. — Нет, — он открыл бутылку. — Я просто хочу выпить. — А есть повод? — Да. Есть. — И какой же? — Хината-сан снова повелся на чертовы конфеты. Смех Ямагучи заполнил собой всю комнату.