Небо Огня

Чуя Накахара не любила жаловаться на жизнь, это было не в её характере, да и пример показного нытика в лице раздражающего напарника всегда был под боком; однако, с полной уверенностью и ответственностью, Чуя могла сказать, что другие боги не согласны на её смерть. Или псевдо-смерть. Или что это вообще было?! Серьёзно, в один момент небо накрыл красный купол, а потом всё начало плавиться с бешенной скоростью: здания растекались, будто сделаны из пластилина, вода неудержимо кипела и испарялась паром, люди сгорали заживо, с особо упёртых эсперов слезала кожа, даже Арахабаки, бог огня, не смог противостоять разрушительности силы, хоть и держался дольше всех. Мир определённо ненавидит её, а другие боги слишком любят. Только вот Чуя долго была среди людей и заботу богов теперь не понимала, ровно как и их непревзойдённое чувство юмора. Другой мир, с другим ухмыляющимся «богом» — извольте, я всего лишь скромный шаман — её бесили. Чуе дали вторую жизнь, без прямой связи с мафией, с ролью гражданской, живущей в тихом мирном городке — а она недовольна! Возмутительная наглость, — слышалось иногда на перепутье мелких пробоин между мирами; Чуя лишь раздражённо кривила губы и шептала заковыристые японские маты под нос. Как будто бы это она просила о второй жизни, двухлетнем ребёнке и идиоте-муже! Последний довёл её до того, что она невольно начала скучать по Дазаю, а это дорогого стоит. Ах да, все ведь мертвы. Правда, странноватая улыбка, заглядывающего на чай соседа-через-весь-город Кавахиры, напрягает, но из шамана хрен какую информацию вытянешь, если тот того не хочет. Очень и очень напоминает ей того же бывшего напарника, и в невинной улыбке проскальзывает что-то схожее, бр-р-р. — Твоё гостеприимство, как всегда, бесподобно, — добродушно говорит Кавахира, легко отклоняя в бок голову от летящего кухонного ножа. — Незваных гостей принято встречать именно так, — фыркает женщина и ставит перед ребёнком на высоком стульчике тарелку с кашей. — Зачем припёрся? — Полюбоваться, — у Чуи дёрнулся глаз, — и предупредить, что в скором времени будет ещё одно покушение на вас. Кавахира с умилением смотрел, как кашка с ложки случайно улетает в сторону мамы, пачкая фартук. Чуя с ворчанием отбирает у ребёнка ложечку и принимается сама его кормить, параллельно пнув в сторону гостя стул. Идиллия. — Мне уже некуда трупы закапывать, — раздражённо добавила молодая женщина, через окно оглянув перекопанный двор и посаженные клумбы цветов, которые растут невероятно красивыми и цветущими. Соседки всё никак не могут выведать у неё, какими удобрениями она пользуется. — Хотя, — задумчиво тянет она, машинально вытерев лицо испачкавшего будущего босса мафии, — можно на органы разобрать. Копеечка в карман, так сказать. Кавахира хмыкнул, делая глоток чая, который никто не заваривал и никто перед ним не ставил. — Ты ведь уже поняла, чем наши миры отличаются? — вопрос лёгкий, глаза прищуренные, Чуе на инстинктах хочется ему врезать. Тот словно напрашивается на это. Накахара Чуя никогда не была гением, как треклятый Дазай, но и дурой тоже. — Помимо того, что в этом мире у меня есть мелкий спиногрыз и домик в глухомани? — Чуя любовно похлопала ребёнка по голове, будто «спиногрыз» это ласковое прозвище. — И того, что ты стала выше на восемь сантиметров, — мимо Кавахиры пролетела грязная ложка, которая врезалась и осталась в стене. Шаман и глазом не повёл, делая ещё один глоток чая. Ублюдок явно напрашивался на драку. Только был шанс, что от их драки не останется не то, что Намимори, но и леса вокруг. Боги развлекаются травмоопасно для людей. И маленький человечек позвал маму, смотря большими испуганными глазами. — О, только не плачь, — с усталостью и паникой произнесла Чуя; что делать с плачущими детьми она не имела ни малейшего представления. Ребёнок шмыгнул носом, уголки глаз намокли. Маленький Тсуна хныкнул и тихо-тихо заплакал отчего-то своего, известного только маленьким детям с неокрепшей психикой. Смотреть на панику, что отразилась на лице Чуи, было, бесспорно, бесценно, но больно много времени они могли на это потратить. Иллюзии скачущих по воздуху зверюшек успокоили и обрадовали ребёнка, который с открытым ртом наблюдал за представлением и пытался ручками потрогать фигуры, которые ловко рассыпалась песком и возвращали свою форму, пройдя препятствие. Чуя критично фыркнула, сложив руки руки на груди, но глаза у неё светились так же ярко, как у сына. — Эсперов с таким разнообразием сил в нашем мире, к счастью или сожалению, нет, — начал шаман, привлекая внимание женщины. — Кроме сильных Туманов, которые при должной сноровке способны на что угодно, — по голосу Чуя поняла, что кроме собеседника таковых больше не имеется. Отлично. Замечательно, блин. — У вас огонь, — вклинилась в разговор Чуя, вытягивая руку и зажигая красно-оранжевый огонёк. — Пламя, — любезно поправил Кавахира, и за его улыбку захотелось треснуть. — Всего существует семь атрибутов. У твоего тела было слабое неактивное Небо, у тебя же, по законам нашего мира, Ураган. Как это перемешалось, а не заменилось — мне не ясно, — глаза у него нездорово блеснули, Чуя искоса посмотрела на сына; материнский инстинкт в первую очередь требует думать о безопасности ребёнка. Тсуна всё ещё с открытым ртом ловил золотых рыбок. — Но мои силы при мне, — гравитация подчинялась женщине беспрекословно, правда, она не думала, что будет этим пользоваться, чтобы облегчить шкаф и достать закатившуюся игрушку. Правило: «не пользоваться силой в бытовых мелочах» — как-то активно посылается в далёкое эротическое путешествие. Ибо больше применять её негде. Долгожданный отпуск, чтоб её. — Верно, — снова глоток чая, Чуя хочет вылить ему его на голову, — твои силы активировали спящее Небо Савады Наны, потому у тебя ровно пятьдесят на пятьдесят Неба и Урагана, хотя должен быть чистый Ураган. — Грубо говоря, эти Небеса у меня в крови? — Чуя саркастично кривит губы, что совсем не идёт этому миловидному личику. А в голове ассоциации Высших сил, богов и Небес. Шаман понял без слов. Как же он этим её бесит, кто бы знал. Чуя глубоко вздохнула, а потом тяжело выдохнула. — И чем мне грозит такое слияние? — снова глаза скашиваются в сторону сына; он в порядке. — В Италии есть мальчик с таким же пламенем; оно зовётся Пламенем Ярости, — Чуя не сдерживает смешка. — Дай угадаю, оно сжигает всё на своём пути и не знает пощады? — наигранно-сочувствующая улыбка шамана красноречивее любых слов. Говорила же, у богов невероятно дерьмовое чувство юмора. Здравствуй, Порча. Арахабаки не теряет своей сущности и при перерождении. Чуе хочется грязно выругаться и пообещать себе никогда не пользоваться силами на полную катушку. Не-бог этого мира только посмеётся над её попытками.