You are my past, present and future...My past.

За время, проведённое в купальне, Юнги от Лило узнал, что он находится сейчас в империи Антарес. История никогда не была любимым предметом, но даже поверхностных знаний было достаточно. Во время существования этого государства Мин помнит только двух правителей: Чон Сегук и Чон Чонгук. Юнги уже понял, что имя Чимина здесь – это имя брата императора, но, как бы ни старался, ничего вспомнить не может об этом. Однако его теория, которой он поделился с другом перед падением в люк, наводит на определенные мысли, которые Мину совершенно не нравились. – Лило... а как... зовут императора? – омега молился, чтобы был Сегук. – Его императорское Величество Чон Чонгук, сын великого Чон Сегука, основателя земель наших, – Юнги с содроганием слушал то, что говорил омега. Почему именно этот период истории? Почему именно этот император? Юнги хотелось завыть: период правления Чон Чонгука был назван историками «Темными временами». Только взойдя на престол, он был справедливым правителем и жестоким противником, его войско завоевывало многие соседние государства, отчего империя сильно разрасталась. Но шли годы, император так и не имел супруга, а, следовательно, и наследника. Постепенно советники стали давить на него, вынуждая выбрать того, кого они ему подобрали. В конце концов императору пришлось согласиться. Его мужем стал коварный омега, который незаметно убирал со своего пути соперников. В летописях империи даже не написали его имя, чтобы Небеса не разозлились на тех, кто записывал историю. Да, странное поверье, но какое есть. Муж Чонгука незаметно изменял его, настраивал против народа, отчего вскоре люди стали голодать, болезни и войны уменьшали численность населения империи. Медленно, но верно, государство катилось в Тартар. У императора не было наследника от законного супруга, а беременные наложники по каким-либо случайностям погибали. Если бы не дворцовый переворот, который устроили советники, когда-то сильное государство погибло бы окончательно. Теперь рассуждаем логически: император уже не первый день на престоле, значит в скором советники начнут на него давить с мужем. Учитывая, как Юнги из этой эпохи жил до этого, у Юнги из двадцать первого века есть отличные шансы умереть либо от голода, либо от какой-нибудь заразной болезни. А может его просто какой-нибудь враг зарежет, кто знает? В любом случае, будущее кажется плачевным. – Хреново... – Ты что-то сказал? – поинтересовался Лило, но Юнги лишь мотнул головой. – Хорошо. Идём, тебя нужно одеть и накрасить. Мин скривился от последней фразы омеги. Он даже у себя дома не красился, не видя смысла в этом никому не нужном занятии. Ну серьёзно, зачем зря тратить время на то, что через час испортится? – Ах, какой красивый наряд, – с восхищением произнёс Лило, рассматривая какую-то бело-желтую ткань. Стоявший рядом незнакомый омега средних лет величественно кивнул на похвалу. – Убого. – Что? – Лило и незнакомый омега в удивлении посмотрели на Мина. – Я сказал: убого. Что это за цвет? Вы же не танец с пирожками собираетесь показывать. Для оружия подойдёт чёрный – цвет смерти, красный – цвет крови, и золотой – цвет победы, – на лице Лило отразился испуг, а в глазах незнакомого омеги появились вдохновленные искорки. – А это что за цвет мочи? Я не надену это на себя. Сами идите и выступайте в таком. – Но красный и золотой – это цвета императора, – прищурился незнакомец, отчего Лило, казалось, даже дыхание задержал. – А я не прошу чисто красный костюм, – отзеркалил выражение лица оппонента Юнги. – К тому же цвета императора красный и золотой, я же говорю про другое. Да и, если я не ошибаюсь, Его Величество чаще в черном ходит. На некоторое время в комнате повисло молчание. Лило испуганно переводил взгляд с одного омеги на другого, по цвету лица становясь точной копией бумаги. Казалось, он находится на грани обморока. – Прекрасно, – тихо произнёс незнакомец. — После падения у тебя изменилось восприятие цвета? Ты высказал всё то, что чувствовал я, – Юнги слегка отошёл от мужчины, глаза которого фанатично блестели. – Ты меня боишься? А... похоже, ты забыл меня. Меня зовут Нори, я шью костюмы для вас. Вернее, для тех, кого господин выбирает в качестве танцора. И я часто говорил Сухо, что этот костюм не подходит к тому, что он исполняет, но этот… омега делает то, что хочет, – Нори отошёл к шкафу и достал костюм, который был сшит в тех цветах, о которых говорил Юнги. – Он подойдёт тебе идеально. Но знаешь... мне кажется к нему не стоит делать яркий макияж, – Юнги от этих слов оживился и с превосходством посмотрел на Лило. – Да, я тоже так думаю. Лучше вообще без него. – Ну нет, – тепло рассмеялся Нори. – Совсем без него нельзя, – неожиданно громкий звук барабанов, оповещающий о начале праздника, заставил всех суетливо забегать вокруг Юнги. – Скорее, одевайся, господин нас убьет, если ты не будешь готов вовремя. Юнги даже глазом не успел моргнуть, как уже был облачён в костюм. Лило накладывал макияж, в то время как Нори быстренько подгонял одежду, которая в некоторых местах была все же большевата для Мина. – Прекрасен...– прошептал Лило, на что Нори лишь согласно кивнул. – Где этот чертов калека? – послышался голос толстого омеги, имя которого Юнги так и не узнал, а вскоре он и сам появился в комнате. – Вы изменили костюм?! – Господин… – Замолчи, Нори! – мужчина скривился, зло зыркнув на омегу. – Если Его императорское Величество будет недоволен, твоя голова будет кормить мух за воротами, – Юнги побледнел, вспоминая картину, которую показал ему Лило, и хотел забрать все свои возмущения назад: он не сможет жить дальше спокойной жизнью, зная, что из-за него погиб человек. – Идём, я должен дать вам указания, чтобы вы не испортили праздник императору. Юнги испуганно посмотрел на Нори, но, вместо злости, увидел какую-то по-отечески тёплую улыбку. Мин на дрожащих ногах шёл за омегой. Все его плевания ядом, которые мужчина ласково назвал «указаниями», Юнги благополучно прослушал. Запомнил только то, что он идёт после омеги с приторным запахом ванили и таким же слащавым танцем с цветами. Бунтарский вид Юнги вызывал скукоженные моськи на лицах танцоров, но омеге было на это все равно. Даже по поводу того, справится он или нет, не волновался, ведь дома именно танец с мечами расслаблял его после длинного тяжёлого дня. Он переживал лишь за реакцию императора, ведь парень не желал смерти Нори. Будь у Мина возможность вернуться назад во времени, он бы вообще не открывал рот. Как иронично.

~•~•~

Чонгук совершенно не хотел идти на этот праздник. Более того, он уверен, что Чимин тоже не в восторге, брат просто хочет отомстить ему, хотя со стороны народу кажется, будто омега только из добрых побуждений устроил всё это. – Ваше Величество, – Чимин уже ждал альфу у выхода из дворцовых покоев. – Мой прелестный брат, я так рад видеть Вас. С нашей последней встречи Вы стали ещё прекраснее, – с усмешкой произнёс Чонгук, предлагая омеге руку. Под громкие крики людей, братья прошли к своим местам. – Счастлив, что устроил это всё? – после того, как слуги расставили еду и наполнили чаши напитками, спросил альфа. – Очень, – с такой же любезной улыбкой ответил Чимин и со злорадством, отчетливо слышимым в голосе, добавил. – Особенно я попросил Тори о том, чтобы Сухо выступал, я считаю прекрасными выступления этого молодого танцора, – Чонгук хотел завыть: этот омега мало того, что костюм ужасный носил, так он и самим танцем не занимался, по большей части пытаясь соблазнить императора, что выходило ужасно. Если бы Сухо не был подарен ему правителем соседнего государства, альфа давно бы избавился от него, отослав куда-нибудь подальше. – Мой милый брат, ходят слухи, что Ваши советники переживают от того, что Вы до сих пор холосты. Наложники – это прекрасно, но официальный супруг всё же нужен. Вот я и подумал, что среди омег Тори найдётся кто-то достойный. Тот же Сухо, почему бы и нет? – Браво, Чимин, твои навыки вести светскую беседу, завуалированно высказывая все недовольства, явно улучшились. Я оценил намёк на то, что мои наложники – всего лишь глупые куклы, и, выбирая мужа из них, я получу лишь головную боль, а не надежного друга, который будет со мной всю жизнь, однако вспомни Тэхена, – Чонгук заметил, как едва заметно скривился Чимин. – Ведь он сын моего первого советника и наш… кузен? Он не так глуп, как другим кажется. – Смотрите представление, брат, – на секунду поджав губы, ответил Чимин, так и не взглянув на альфу. – Они ради Вас стараются. – Так ты на меня всё ещё зол из-за Хосока? – Чонгук даже не сдвинулся, продолжая наблюдать за братом. Альфа видел эти выступления уже много раз: омеги одеты в красивые тряпки и особо не стараются исполнять тот танец, который должны, единицы делают то, что от них и требуется, другие же просто пытаются соблазнить императора. Конечно, кто не хочет стать наложником и жить во дворце? Каждый хочет изменить свою судьбу. – А ты задумывался, почему я вернулся без него? – Потому что отправил его на очередную никому не нужную войну! – прошипел Чимин, наконец поворачиваясь к альфе и зло смотря на него. – Вы не правы, брат мой, – усмехнулся Чонгук. – Я расширяю наше государство. Хосок прекрасный воин, с тем правителем не договориться мирно, поэтому придётся брать силой. А я сейчас должен быть здесь из-за возможного мятежа, который, по моим данным, хочет устроить Сокджин, – Чимин бросил взволнованный взгляд на Чонгука, но тот спокойно улыбнулся на беспокойство брата, и перевёл разговор немного в другое русло. – И, кстати, думаю, это Вам стоит готовиться к свадьбе? Возраст давно подходит для того, чтобы стать мужем, например, правителю соседнего государства, – Чонгук хитро сощурился, кидая в рот виноградинку. Чимин некоторое время смотрел на брата, зло сощурив глаза, но, после, на его лице пропало какое-либо выражение. – Как Вам будет угодно. Только, мой любезный брат, Вам стоит знать, что после объявления даты свадьбы, Вы найдёте меня мертвым. Потому что лучше умереть, чем быть с нелюбимым. – То, что ты отдал своё сердце какому-то воину, лишь твоя вина, – зло посмотрел на брата Чонгук. – Он не просто воин, он генерал, – гордо произнёс Чимин. – Его брат слуга, – зашипел альфа. – Это ты сделал его брата слугой, – не сдержался Чимин, так же шипя на Чонгука. Альфа долго смотрел в шоколадные глаза омеги, но, глубоко вздохнув, отвел взгляд, возвращая внимание представлению. – Думаю, нам стоит отложить данный разговор. – Как Вам будет угодно. Чонгук скучающим взглядом провожал скучный танец омеги, который вроде как должен основываться на цветах, но что-то явно пошло не так, и парень лишь качает бедрами, пошло закусив губу и смяв бедные растения в руках. Император мысленно просит его не останавливаться, ведь лучше смотреть на это недособлазнение, чем на танец Сухо, который будет после. После праздника стоит сказать Тори, что он лишится головы, если в следующий раз поведётся на уговоры Чимина и добавит это выступление в программу праздника. Народу нужны развлечения, но император тоже нуждается в спокойствии, которое Сухо всячески пытается нарушить. Пусть Тори выпускает его тогда, когда альфа не будет присутствовать на празднике. Вот цветочный омега заканчивает танцевать, и Чонгук думает, что стоит выпить, прежде чем начнётся это ужасное выступление. Налив себе макголи, император долго смотрел в чашу, пока танцоры менялись на площадке. Неожиданно наступила гробовая тишина, альфа краем глаза заметил, как его брат напрягся, всматриваясь на импровизированную сцену. Чонгук в удивлении вскинул бровь и поперхнулся воздухом, переведя взгляд туда же. Хрупкий омега, одетый в красно-чёрный шёлк с золотым рисунком стоял к императору спиной, и, даже не видя лица танцора, альфа уверен, что это явно не Сухо, ведь тот был более плотной комплекции. Первыми от шока очнулись музыканты: звук барабанов, сначала неуверенный, а после все более нарастающий в полной тишине, разливался по воздуху. Чонгук заинтересованно наклонился вперёд: омега все так же не двигался, лишь гуляющий по площадке ветер трепал светлые волосы и развевал одежду. Музыканты словно знали, чего хочет танцор: барабаны звучали все громче и громче и наконец, резко оборвав бой, вместо глухих ударов, с больного скрипучего звука другого инструмента начался танец. Когда омега вскинул руку вверх, по изящной тонкой кисти медленно спускался шелк, отчего казалось, будто даже одежда участвует в танце. Неуловимое движение ногой Чонгук заметил лишь тогда, когда шёлковая материя, подхваченная ветром, заструилась змеей по воздуху. Наконец омега развернулся, продолжая изящный танец, но альфа смотрел лишь на его лицо: у юноши были закрыты глаза, он полностью отдался танцу, слушая мелодию музыкантов. В один момент Чонгук даже забеспокоился, что омега порежется, но тот только идеально исполнил изящную фигуру танца. – Юнги...– едва слышно прошептал побледневший Чимин. – Юнги, – с горящим огнем предвкушения в глазах согласился Чонгук. С трудом оторвав взгляд от танцующего юноши, альфа посмотрел на толстого омегу и подозвал его к себе. – Повелитель? – со страхом склонился Тори: он мысленно уже закопал этого чёртового омегу, который даже не смотрит на императора. – Приведи его после выступления ко мне в покои. – Его? – Тори от удивления даже голову поднял, но император уже смотрел только на хрупкую фигуру, по которой из-за танца и ветра струился шелк, подчеркивая все интересные изгибы тела. – Его. Тори снова поклонился и всё в том же удивлённом состоянии покинул правителя. Чонгук смотрел на омегу и не мог дождаться, когда тот откроет глаза. Впервые он хочет, чтобы танцор взглянул на него. И, наконец, на последнем аккорде, встав в финальную позу, Юнги поднял веки, тут же пересекаясь с тёмными омутами глаз Чонгука. Алые губы омеги приоткрыты, грудь вздымается от частого дыхания, казалось, он уже может идти, но под пристальным взглядом императора сложно сдвинуться даже на шаг. Наконец на лице Чонгука появляется предвкушающая ухмылка, и он впервые за вечер начинает хлопать вместе со всеми. Юнги бросает взгляд на ничего не выражающее лицо сидящего рядом омеги, который был очень похож на Чимина, и, быстро поклонившись, убегает с импровизированной сцены. На выходе его за локоть цепко хватает толстый омега. – Идём за мной, – в очередной раз скривившись, произнёс мужчина и потянул парня в сторону дворца. Вспоминая властный взгляд императора, Юнги со страхом подумал о том, что повелитель хочет лично избавиться от него. – Жди здесь, – сказал толстый омега и вышел из покоев, в которые завёл Мина. Юнги попытался глубоко дышать, чтобы успокоиться, однако получалось это с трудом. – Никогда не думал, что умру в семнадцать лет, – прошептал омега, испуганно озираясь по сторонам. – Да ещё и в другой эпохе. Внутреннее убранство комнаты так и кричало о богатстве: огромная постель с балдахином, на которой свободно уместятся четверо взрослых людей, столы с изящными украшениями, стулья. Алый цвет тканей и позолота почти на каждом предмете явно указывали на то, что хозяин этой комнаты – император. Юнги заметил, что меч повелителя свободно лежит на столе, и подошёл к нему. Нарисованного на рукоятке золотого дракона хотелось потрогать, но как только омега потянул к нему руку, двери резко открылись, от чего парень быстро развернулся. – Что ж... здравствуй? – приподняв бровь, глубоким голосом произнёс вошедший в свои покои император и, ухмыльнувшись, прошёл во внутрь, отчего охрана смогла с глухим стуком, который показался Юнги звуком закрываемой крышки его гроба, прикрыть двери.