Дурак.

      Тёмный Лес пугал. Мокрые от тумана стволы деревьев, влажный и склизкий перегной под ногами. Казалось: не удержишь равновесие, не так поставишь ногу или просто задумаешься — и всё. Ты упадёшь, может, сломаешь шею, умрёшь мгновенно, вывернешь голень и порвёшь связки, оставаясь на растерзание диким зверям. А может, просто провалишься в бездну небытия. Был ты, твои мечты и переживания, твои амбиции. А тут раз! И пропал человек. Сгинул на века в забытье.       И никто не упокоит его душу, никто не захоронит тело. Труп так и будет лежать на склизком перегное или просто витать в темноте, медленно разлагаясь и пугая грибников. Каких грибников! Сюда и звери-то ходить боятся. Не то что люди. Но и тех, и других тянуло сюда. Неведомая сила пронизывала весь Лес с самых окраин и до его глубин, из которых эта сила и исходила.       За деревьями мелькали мутные тени. Местное зверьё не походило на нормальное, это скорее были неведомые твари. Клыкастые, когтистые, вечно голодные и рыщущие в поисках добычи. Даже если они были размером с белку, все знали: не обвешаешься оберегами, и тебя растерзают в первую же минуту. Разозлишь Хозяина леса - и можешь спускать курок себе в висок. Больше суток ты всё равно не проживёшь. А так хоть помрёшь быстро, глядишь ещё и завещание нацарапаешь. Потому как смерть от гнева Хозяина — страшное дело.       В Лесу мерцал огонёк, не отпугивая, а скорее приманивая к себе тварей. Фигура в плаще шла в одному чёрту известном направлении. Возможно, он и ждал её в конце пути. Силуэт пробирался через заросли. Еловые ветки царапали руки и лицо, били в спину. Но его это не заботило. Дойти, только бы дойти. Мужчина тяжело шагал по Лесу, держа на руках свёрток из одеял. Он направлялся к месту, где выжить им или умереть, решал Хозяин.       Фигурой тот был весьма и весьма загадочной. Жил в глухом лесу, отрёкшись от людей, и промышлял колдовством, иль чем ещё похуже. Однако, когда обратиться было больше не к кому, отчаяние превозмогало над страхом. Мало кто доходил до его дома в поисках спасения, умирая ещё по пути. Но те, кому посчастливилось к нему попасть, были до смерти напуганы и до смерти рады. «Чудный доктор», — прозвали его в народе. Может, не чудный, а чудной, но сути это не меняло. Жуткий тип был знахарем хоть куда. Людей пугал, но привечал, если приходили с серьёзной проблемой.       Сколько же баек о нём сочиняли! Не передать. Прошло всего пять лет, как он начал принимать у себя, а он уже вновь стал городской байкой. Что же заставило древнего колдуна вновь высунуться? Кто он такой? Из уст в уста его образ всё сильнее расплывался и уходил от действительности. Кто-то говорил, что это красивый юноша, живущий с миром в гармонии. Кто-то твердил, что он старый мудрец, науськивающий своих зверей против нехороших людей. Находились и те, кто утверждал — он не человек. Как бы то ни было, правда не звучала ни разу.       Порой говорили наперебой о доброй душе знахаря и о его животрепещущей раздражительности и обидчивости, и это единственное, что ушло не так далеко от истины. Истиной конечно же считались совпадения в разных небылицах. Оттуда и пошла традиция таскать ему всякие мелочи, чтобы задобрить. А вот люди трусливые и жадные, что не смогли дойти до него, были ой как обижены. Чем и кем - они сами не знали, но винили во всём Хозяина. Но воля была на то его, или же чья-то ещё?.. Знать к нему потому и не совалась — боялась. До смерти. Смерть вообще шла с этим парнем под руку.       В бедном народе его боготворили. Хотя им и пугали детей, чтобы в Лес не бегали. Какой ещё доктор высшего уровня мастерства будет за ничего помогать им, беднякам, покинутым властями?       Мужчина тем временем всё дальше заходил в лес. Он казался бесконечным, глубоким и бездонным. Как колодец. Путник не поверил своим глазам, когда заметил, как впереди замелькали огоньки окон. Ускорив шаг, он всё ближе подходил к тёплому свету. Лес, казалось, остался где-то позади, в страшном сне. Сейчас оставались только полосы света на мягком мху, растущем вокруг бревенчатого дома. Вся природа будто вдруг перестала быть адской какофонией чёрного и коричневого. Теперь здесь была зелень, мягкая и сочная. Всё аккуратное, приятное глазу. Лес здесь был облагорожен.       Дверь дома распахнулась, на пороге показался Хозяин. Путник озадаченно замер. К нему вышел ни старик, ни молодой мужчина, ни дьявол. В дверях, недовольно стуча стопой о порог, стоял совсем ещё мальчишка. Ну, на вид. Вот только глаза его вполне тянули на какого-нибудь умудрённого веками демона. На лице не было никаких эмоций, только скука.       — Чего замер? — он звучал недовольно, но при этом абсолютно спокойно. — Быстро в дом, — Хозяин размеренными шагами подошёл к путнику. — Давайте сюда ребёнка, заморозите ведь, — он цыкнул. "Доктор" деловито перехватил свёрток, подбоченился, засеменил в дом. Путник поспешил за ним.       В домике было странно, тесно и слишком уж холодно и душно. Такого можно было ожидать от лесного колдуна, но всё-таки внутреннее убранство мало походило на человеческое жилище. Скорее, склад, или лаборатория. С потолка свисали связки чеснока, веники засушенных трав и цветов, а среди них явно проглядывались мелкие мумии зверьков, делая потолок очень и очень низким. Путник передёрнул плечами, ему из-за высокого роста было слишком уж неудобно упираться головой в мумифицированных летучих мышей.       Стен и вовсе не было видно. По ним стояли либо шкафы с книгами, либо висели полки, заставленные банками. Они были заполнены буквально всем, что вызывает у нормального человека отвращение или страх. Заспиртованные звери, конечности, органы, живые пауки разных мастей, мутные склянки со странными жидкостями вызывали на фоне остальных только опасения. Что это? Кровь или клюквенный сок? Вода или слёзы тысяч детей? От этой «коллекции» можно было ожидать всего, чего душе угодно. Или не очень угодно. Главное, что всё. Паренёк тем временем занимался ребёнком. Разложил его на столе, распеленал из кучи одеял. И недовольно покачал головой, коротко выругавшись. — Чёрт. Придётся топить… — мужчина напряжённо оглянулся на знахаря. Тот лишь закатил глаза и фыркнул. —  Не ребёнка топить! Печь, — Путник расхохотался, а юный отшельник продолжил возмущаться, лицо держа кирпичом. — Печь, я тебе говорю! Чего встал?! А ну пошёл! Дрова на улице найдёшь, — уходя, мужчина услышал злобный возглас. — Вот же… Что тебя так долго несли, мог и помереть по дороге!       Парень оглядел и ощупал ребёнка. Покачал головой и, тяжко вздохнув, направился к полкам. Весь порезанный, несколько костей могли быть сломаны, опухший и еле живой. Кто мог сделать такое с такой мелкой и беззащитной божьей тварью?! Ему же лет десять, не больше! Хозяин взял несколько склянок, ловко донёс их до стола. Во дворе набрал таз с водой и, намочив марлю, стал смывать кровь и грязь.       "Доктор" начал обрабатывать раны, когда в дом вошёл мужчина, почти не издавая звуков, не хотел потревожить доктора. Он провозился с печкой не так уж и долго, но при этом громко кряхтя и ругаясь. «Рукастый, хоть и невежда редкостный», — отметил про себя знахарь. Путник подошёл ближе, с облегчением оглядывая ребёнка. Он уже был чистым, с аккуратно перевязанными руками, ногами и торсом.       — Как мой внук? Жить будет? — Путник говорил громко, глухо. Юноша обернулся на него, скептически задирая бровь.       — Куда ж денется. У меня и не такие выбирались, — он бодро наносил мазь на ушибы, так и не поменявшись в лице. — Сейчас он просто без сознания. У него сломано ребро, отбиты ноги, и перелом руки. Пара сильных порезов, весь в ушибах, — мужчина хотел бы облегчённо вздохнуть, да вот только не мог. Внук у него один только, и тот шалопай, совсем себя не бережёт! — Я, конечно, не хочу лезть в чью-либо жизнь, но хотелось бы знать, как такой маленький ребёнок получил такие травмы? Не с дерева же он средь ночи упал — он продолжил смазывать ушибы. Мужчина сел на табурет около стола.       — Да лезь сколько хочешь! — он махнул рукой. — Этот мелкий идиот перебежал дорогу перед каретой высшей знати, — знахарь на секунду задумался, а потом сам себе кивнул. — Он у меня тот ещё дурачина, но пацан добрый растёт. Хотя на вид исчадие ада! — он снова расхохотался. — А я за ним не уследил, дурень старый! Вот он и побежал кошку из-под колёс вытаскивать! — мужчина покачал головой.       — Смотрю, вы не привыкли унывать? — его голос сочился сарказмом, но Путник сделал вид, что не заметил. — Вы не первые у меня с той же проблемой… — юноша достал из небольшой шкатулки иглу и нить, притёр спиртом. Один порез на щеке был слишком уж глубоким. — Меня больше волнует эта его рана… Она довольно странная. Как будто подзаживший старый шрам, который заново вспороли. Какой ишак будет таким баловаться?       — А, это… Он примерно год назад вспорол себе щёку. Мне так эту историю внятно и не рассказали, он тогда у моей старой знакомой оставался, когда я по долгу службы… А в этот раз… Вот, издёвки ради, эти его порезали, — он поднял взгляд на доктора. — Но шрамы красят мужчину. Не помрёт же от этого?       — Нет. Подпортит лицо, да и всё, — доктор пожал плечами. — Он же не девушка на выданье, чтобы о таком волноваться. Вот только… Мне очень не нравится, как власти в последнее время распоясались. Я к людям уже почти год не выходил, а приходят ко мне редко. Но… За последние несколько месяцев слишком много тех, кто тоже буквально случайно перешёл дорогу, — парень задумчиво покачал головой и начал зашивать рану. Мужчина аж засмотрелся. Ловкие длинные пальцы как будто рождены были для того, чтобы орудовать иголкой. Знахарь заметил реакцию мужчины. — Это вы ещё не видели, как я со скальпелем обращаюсь! Хотите продемонстрирую? — он злобно хихикнул, закрепляя узелки и обрезая нить. Мужчина расхохотался. Чувство юмора у отшельника, скажем… Как у гробовщика.       — А почему ты в такой глуши живёшь? Совсем ведь молодой еще! — доктор переложил мальчика на койку, укрывая одеялом. Путник облегчённо вздохнул. Отшельник недовольно на него взглянул. — От воинской повинности бегаешь? — мужчина наигранно подозрительно на него посмотрел и расхохотался. — Али от невестки?       — Прошу простить, но на такие вопросы я не отвечаю. Мне кажется, это правило знает каждый, кто идёт за моей помощью, — мужчина замахал руками, снова хохоча. — Ты мне лучше вот что скажи, как расплачиваться будешь? Я много не возьму, но за бесплатно… Уж извольте! — Хозяин выглядел настолько недовольным после вопросов от гостя, насколько недовольными бывают монархи, когда им сообщают о бунтах с вилами.       — Это не проблема. Денег у нас в достатке… — его оборвали.       — Я деньгами почти никогда не беру. И уж тем более сейчас. Давай так… — он задумался. — Сколько там твоему внуку говоришь?       — Девять лет, — мужчина напрягся. Он честно до последнего не хотел сюда идти, но выбора не было. Он знал, что отшельник не просто знахарь, но ещё и колдун. Его было впору сжечь на костре, но люд перед ним испытывал, скорее, благоговейный ужас.       — Тогда так. Через десять лет, когда ему будет девятнадцать, ты отправишь его мне в подспорье, а коли не доживёшь — завещай это кому что ли… — Брови мужчины поползли вверх. Каков наглец! — Я его домой пускать буду, работой грузить не стану, покормлю, дам ночлег — одним словом, не помрёт. А то мне с каждым годом всё сложнее работать, людей всё больше, и они всё наглее, — мужчина хотел возразить, но ему не дали. — Знаю, десять лет — это много, но раньше пусть ко мне и не думает соваться. С детьми я работать не намерен.       — Чёрт с тобой! Так и быть. Всё равно, мужика из него только дикая природа воспитает! — мужчина самодовольно кивнул. — Но чтоб каждый четверг возвращался в дом!       — Каждый не знаю, но так уж и быть, — они обменялись рукопожатиями. Доктор лукаво ухмыльнулся. Пожалуй, первое проявление эмоций было… Чертовски пугающим, от этой ухмылочки только мурашки бегали по спине. Мужчина сам про себя подумал, что этот парень и эмоции не созданы друг для друга. — Пока ребёнок спит, можно пропустить по рюмке. Как на это смотрите? В ночь тут всё равно лучше не шастать, а утром я вас провожу сам. Кстати, как зовут товар? — Старик предпочёл игнорировать это обращение к его внуку, чтобы не злить Хозяина. Он как-никак им почти за ничего помог.       — Выпить лишним не бывает. Самое то после прогулки по этому лесу! На закусь чё есть? — Парень красноречиво двинулся в сторону полок. — А мелкий… Его звать Луффи. Откликается на Плакса. — Мужчина рассмеялся, а знахарь равнодушно заметил, что юмор друг друга им не понять никогда.

***

      Солнышко светило ярко, пели птички, листвой шумели деревья в саду. Легко дул тёплый ветерок, принося лишь лень и расслабленность, разве что сбивая с курса бабочек. Чудо, а не денёк!       На каменных ступеньках сидел мальчишка в соломенной шляпе, и, пожирая яблоко, напевал незатейливую песенку, прогреваясь в солнечных лучах. Он откинулся назад. Делать хотелось многое, но вот только… Он не знал, что именно. Мог отправиться гонять соседских кур. Но палкой по спине получать не хотелось. Мог пойти собирать яблоки или помогать по хозяйству. Но уж делать что-то полезное для общества он не будет. Мог пойти и своровать себе еды. Но мальчишка наелся. Телу так хорошо было просто лежать, что мозгу оставалось лишь томиться в муках с мыслями об активной жизни.       — Лу-уффи-и-и-и-и! — кто-то так громко гаркнул, что слышно было всей округе. Мальчишка лениво открыл глаза, фокусируя взгляд.       — А-а-а-а-а? — он лениво протянул в ответ. Вышло даже громче. Луффи поднялся, нахлобучивая шляпу обратно на голову.       — А ну! Иди сюда! Дед твой приехал! — Мальчишка мигом, как ужаленный, вскочил на ноги, неловко покачнувшись. Он сбежал со ступенек, погружаясь босыми ногами во влажную и мягкую траву.       Потоптавшись на месте, он припустил к воротам. Деда он видел очень редко, но каждый раз, когда он появлялся, происходило что-то странное, но жутко весёлое, необычное. А порой даже волшебное. Луффи всю свою жизнь жил в тихой пограничной деревушке, где о магии и слыхом не слыхивали, а за попытки дознаться - сразу в костёр. Тут в магию верить не разрешалось, местный граф не позволял. Хотя конкретно в этой деревне в неё должны были верить сильней всего. Ведь с ними рядом был Проклятый Лес.       Когда-то он был просто пугающим и тёмным, но лет пять назад там сгинуло несколько человек из знати. Никто толком и не знал, зачем они туда шли, но приближаться к Лесу запретили. Как говорили потом, это всё Хозяин — древняя злобная тварь, не ведающая пощады. Сильнейший из оставшихся колдунов, озлобленный на мир и дворянство. Знать в их стране боготворили, а кто не с ними - тот выкидыш дьявола.       А деревенские и поддержали. Наперебой начали отселяться от Леса, ходить туда совсем перестали. Одичал Лес, затянулся мглой. Единственные, кто до сих пор топтали тропинки — рыцари. Все они наперебой старались убить колдуна, дабы прославиться и выслужиться. Но всех их находили через день на кромке Леса, истерзанных и расчленённых. С раскроенными грудями, вырезанными сердцами. Кому-то иногда не хватало ног, кому-то рук. С тела были сняты все доспехи, обчищены карманы. Ничего ценного. Люди только ахали и охали. Какой, однако, вандал в том Лесу живёт!       — Деда-а-а! — Луффи добежал до ворот, где уже ждал его дед, на чью шею мальчишка кинулся. Гарп так хлопнул внука по спине, что тот чуть не выплюнул позвоночник.       — Вымахал как, а? Чем тебя только тут кормили!       - Мясом! - просиял мальчишка.       - Ха! А больше не будешь так припеваючи жить! Плакса, собирайся, — мальчик радостно поднял на него взгляд. Дед его забирает! — Почти ничего с собой не бери, уже в четверг ты дома будешь. Еды с собой прихвати, и настойку какую-нибудь у Даддан возьми, скажи, что я просил.       Монки-младший кивнул, спрыгнул с дедовской шеи, и умчался в дом. Оттуда раздались крики, шум, грохот, битьё посуды, и мальчишка выскочил обратно с огромным рюкзаком за спиной и здоровенной бутылкой мутного самогона в руках. За ним, в догонку, крупная женщина, громко ругавшаяся неприемлемым для всякого человека языком. Луффи подбежал к деду, и вместе с ним расхохотался. Гарп махнул Даддан, и вместе с внуком отошёл от ворот, уводя того к краю деревни. Даддан, поняв, куда эти двое идут, разразилась новой порцией ругани. Она знала, что этих двоих ничем не остановить. Но не могла не пытаться.       Мальчишка, не оборачиваясь, помахал своей кормилице. Он посмотрел на Гарпа, на дорогу, на темнеющие совсем неподалёку деревья. Луффи на секунду удивлённо запнулся, а потом вприпрыжку побежал за дедом. Он так давно мечтал попасть в Лес!       — Так, мелкий, а теперь слушай. Помнишь, ещё ребёнком ты дорогу знати перешёл? — мальчишка кивнул, недовольно щурясь. Не любил он власти! — Так вот, тебя тогда сильно побили. И я тебя понёс к одному знахарю. Или как там его сейчас зовут… А! Хозяин Леса, — Луффи удивлённо посмотрел на деда. Неужели он виделся с тем жутким колдуном? Круть! — Его тогда больше привечали. К нему вся округа лечиться бегала, а он всем почти за бесплатно и помогал. Если б не власти, к нему бы сейчас полстраны ездило. Уж я видел, как он работает, черти его руки чтоль двигают?.. Это он твой шрам на щеке во второй раз заштопал! — Луффи провёл по щеке пальцами. Нежная кожа шрама была гладкой, сразу чувствовалась работа мастера.       - И что, какой он? Ну, Хозяин.       - Погоди ты!— шикнул дед на внука. - Дай дорассказать. В плату он попросил… Ха! Хитрый дьявол! Как знал, что с тобой никто не сладит! Он потребовал тебя к нему в помощники, как девятнадцать стукнет, — Гарп рассмеялся, а мальчишка шокировано остановился. Это ж как он тогда с друзьями гулять будет? — Не боись! Он обещался тебя отпускать по четвергам. Парень он неплохой, не обидит тебя. Ха! Тебя обидишь! — Гарп снова расхохотался. Луффи выдохнул, и тоже рассмеялся. Кажется, это будет очень интересное приключение!       Подход к лесу был по заброшенному, заросшему полю, где трава была Луффи по пояс. Ноги передвигать было совсем не тяжело, но как неуютно находиться в плотной стене жёлтой травы. Ближе к лесу начались заросли ужасно мокрых сорняков. Все они росли в грязи, так что даже шагать сложно. Но и этот отрезок они преодолели. На самой кромке Леса росли чёрные массивные ели с тёмными лапами. Они не давали разглядеть, что же там за их колючей стеной. Внук и дед пробирались через неё, царапая руки и лица. С каждым шагом казалось, что пройти ели невозможно. Шаг — и перед тобой ветки. Другой — канава. Третий — ель. Но Монки… Шли напролом.       Наконец Гарп сломал последнюю ветку. Они вышли на поляну, что радикально отличалась от всего, что они видели ранее. Лес сильно изменился с той ночи, когда в потёмках Гарп нёс на руках Луффи. Сосны сильно вытянулись, посветлели. Сквозь их раскидистые кроны пробивались солнечные лучи, играя бликами. Здесь стало больше зелени. Поляны черники, кусты клюквы. Бугры из мягкого мха. Луффи присел на корточки, поглаживая нежную и сочную траву. Мягко! Вся природа больше не походила на ту тьму, которая царила здесь раньше. Как будто она обрела покой и гармонию. С многочисленными трупами этот вид мало вязался.       Монки-младший огляделся. И правда, если посмотреть, то тут то там, мох рос на человеческих костях. А вон кустик земляники рос из чьего-то черепа. Мальчик подбежал к нему, срывая ягодку. Дед на такую картину лишь рассмеялся. Всё это походило на природу рядом с домиком отшельника в ту ночь. Парень, что жил тут, видимо, много в последнее время веселился. Ну… Теперь-то у него продыху не будет! Ведь с ним будет Луффи. С таким не до веселья, тут попробуй не помри. Они продвигались всё дальше по поляне, когда вышли к дорожке. Она была практически не видна, так, слегка утоптанный мох. Гарп усмехнулся. Нашёл!       — Дед, а как ты дорогу выискал? — Луффи опять что-то жрал. Монки-старший не мог гарантировать, что это что-то неядовитое, но дальше это уже не его забота. — А то я вот смотрю: деревья, деревья и деревья. Мох, ягоды. И всё! Как тут не потеряешься?! Неужели тут реально кто-то живёт? - Глазёнки внучка глупо хлопали.       — Живёт ещё, наверное… Или его загрызли звери, — Гарп расхохотался, мальчишка подхватил. Странные они, эти Монки. — А идти тут от деревни просто. Место, откуда мы с тобой заходили, и там прямо, до дорожки. А там как повезёт! — он снова усмехнулся. — Но мы же с тобой везучие, верно говорю, Плакса? — Луффи показал язык и наобум шагнул на тропинку. — Уж как отсюда выходить, ума не приложу, только Хозяин знает! Если так же пойдёшь, ничего у тебя не выйдет. Не найдёшь место, с которого на дорогу перешёл. Или просто с неё собьёшься. А этот… Он тут по запаху, что ли, ориентируется? — Гарп задумчиво почесал подбородок. Луффи продолжил жевать неизвестные ягоды. — Хватит жрать не пойми что, мелкий. Хозяина обжирать будешь, глядишь там не траванёшься! — Луффи захихикал и всё равно втихаря продолжил рвать ягоды с кустов.       Они всё шли и шли, а лес не кончался. Он становился темнее. Краски сгущались. Тёплые цвета сменились холодным ельником, снова густым и колючим. Луффи застонал, у него всё ещё болели ладони из-за того, что он их обколол. Но делать было нечего, тропинка, петляя, уходила в самое «пекло» игольчатого безумия. Они продолжили путь. На удивление дорога шла так, что между веток можно легко протиснуться, если ты худой. Если ещё и невысокий, то вообще красота! А вот плечистому и рослому Гарпу нелегко пришлось. Он понимал, что всё это заморочки знахаря. И что он явно не обрадуется, если мужчина обломает несколько веток его драгоценных елей.       С тогда ещё мальчишкой он общался не так долго, но иногда людям достаточно просто выпить вместе, чтобы узнать друг о друге очень многое. Сейчас он наверняка уже вымахал, стал солидней. А то был — смотреть жутко! Тощий, бледный как смерть! Хотя ему такой образ под стать репутации.       И вот, наконец, перед ними оказалась знакомая Гарпу поляна. Мужчина чуть нахмурился. Это определённо было странно. Весь лес расцвёл, а вот ранее светлая поляна с домом оказались не просто в тени, они были помрачнее леса десять лет назад. Да и сам дом и быт вокруг него пропитались чем-то тёмным, злым. Оба Монки чуть ли не синхронно передёрнули плечами, поёжились. Даже гиперактивный Луффи не спешил стремглав бежать вперёд. Пареньку тут не нравилось.       — Ждём. Сейчас этот выйдет, вот увидишь, — Луффи медленно кивнул, обводя взглядом место, куда дед его сдал.       Старый колодец под брёвнами, маленький огород, пара яблонь, крючковатых и низких. Никакой домашней живности тут не было. Зато были огромный след от костра и пруд с чёрной водой. А с ветки раскидистого векового дуба на его берегу свисала петля. Парень видел что-то такое, когда был в городе. На главной площади часто вешали людей. Да и костёр… Колдунов ведь жгли только так. Он снова поёжился. Воспоминания о казни, которую он видел, были крайне неприятными. Никому не пожелаешь быть сожжённым заживо.       Вот только что эти атрибуты делали прямо у дома Хозяина? Луффи сощурился и, вопреки предупреждениям от деда, сделал несколько шагов вперёд. Гарп закатил глаза и протянул руку, чтобы остановить внука, но тот ловко увернулся и продолжил идти к дому. Под его ногой что-то подозрительно звякнуло, раздались скрежет и лязг металла. Гарп вскинул было руку, но было уже слишком поздно.       Луффи взвыл от боли, скрежеча зубами, с трудом сдерживая крик. Из его глаз брызнули слёзы, он выругался, пытаясь не шевелиться и крепко стоять на единственной дееспособной ноге, левой. Вокруг правой захлопнулся капкан, острыми лезвиями впиваясь в плоть, возможно, даже дробя кость. Луффи не мог удержаться, упал на землю, его мелко трясло от боли, но взгляд оставался по-прежнему ясным. Сильная боль не могла затуманить его сознание до конца, пока в нём оставалась хоть капля любопытства и упорства.       Стоило крови окропить траву на поляне, как дверь дома открылась, будто это единственное, чего не хватало, чтобы Хозяин явил им себя. Луффи вскинул голову и замер. Правда, его тело всё так же содрогалось.       Мужчина, вышедший из дома, мало отличался от того мрачного юноши, которого Гарп запомнил. Та же хладная отстранённость от мирских проблем, только теперь под слоем усталости. Не осталось и следа от идеальной осанки, а ясный взгляд мудрых глаз померк, его оттенили мешки под глазами.       Он презрительно оглядел сидящего на земле Луффи, который давился сдерживаемыми всхлипами. Хозяин склонил голову на бок, перевёл взгляд на Гарпа и, сам себе кивнув… Ушёл обратно в дом, громко хлопая дверью. Оба Монки захлопали глазами.       — Ну… — старший подошёл к пострадавшему внуку, незадачливо почесав затылок. — Вот собственно… И твой Хозяин Леса… — Луффи скрипнул зубами, тщетно пытаясь разжать стальные челюсти на своей ноге.       — Вот он и бесчувственная паскуда конечно! — тихо прошипел мальчишка себе под нос, плохо соображая от боли. Вот только ему было неведомо, что у Хозяина уши везде.