Дурак.

      Ло чувствовал только руки безликого инквизитора, которые сжимают его шею. Чувствовал их потом ещё долгие годы. Как хрустят позвонки, тихая паника, пережатое горло. Он задыхается, тонет, захлёбывается. Кожи лица он не чувствует уже час, её разъело слезами. Маленький Трафальгар хочет ослепнуть, оглохнуть, умереть попросту. Почему он не там, почему прямо сейчас не догорает на костре?! Вместе с Ними…       Тело Лами сгорит быстрее всего. Маленькая девочка, совсем кроха. А после недели, которую они прошли… Истерики, скандалы. Ло засыпал все семь дней своего детского Ада под надсадные рыдания матери, он впервые видел слёзы отца. Их полные ненависти и отчаяния глаза, фальшивые улыбки. Всё переменилось будто по щелчку. Лами боялась сильнее, чем он сам. Но девочку ещё обнимали, на неё не кричали до срыва голоса. Её кормили. Маленький Трафальгар едва ли урывал какие-то подачки служанок. Родители почти не ели. Отец бил его мать, крича что-то о том, что она родила дьявольское отродье. Их счастливый дом стал мрачным Альбионом всего за миг.       Пара слов, прозвучавших скрипучим голосом старой цыганки.       Кажется, яркая краска вернулась в крохотную жизнь Ло лишь с кострами. На которых он почему-то не оказался. За ним пришли странные люди в плащах, толстых кожаных перчатках и с тяжёлыми крестами на шеях. Они не были вежливы, как все другие люди раньше. Они грубо утащили его, заткнули и ударили в живот, больно-больно. Испуганный ребёнок всё ещё не понимал, за что. А была ли на самом деле причина кроме слепой ярости и человеческого первозданного страха перед Тайной?       Трафальгар знал из медицинских книжек своего папы, что человеческий мозг выметает ужасные воспоминания. Чтобы жизнь была проще. Но по какой-то злой иронии, он прекрасно всё помнил, пусть вспоминать и не желал. С площади он ушёл самым последним. Ревущая толпа насмотрелась на горящие трупы его семьи ещё пять часов назад. Бесконечно долго. Он не чувствовал уже ничего. Кажется, его тогда всё же сожгли…       — Ну, выблядок, давай знакомиться. — Ло не заметил, как оказался уведён с холодной улицы, как оказался в каком-то подвале. Решётки, цепи, кто-то кричал. Страшно. Мальчик сжался, зажмурился. За чужими воплями слышались родные. — Что молчишь, дьявольское отродье? — Невежливо. Нехорошие слова. Те же, что произносил его отец.       — Господин, не поминайте, пожалуйста, нечистые силы. Мама мне говорила, что это плохо. — Трафальгар поднял затравленный взгляд, попытался. Он услышал только фырканье. Затем — звон в ушах. Он не сразу понял, что не дышит от боли, перед глазами искры. Мальчик не смог определить, куда его ударили: до того ныло слабое тельце.       — Мама! Ха! Да как ты смеешь вообще рот открывать, дьяволёнок! — Ло насильно разомкнули челюсти, он заторможенно ощутил металлический вкус на языке. Лучше уж кровь, чем пропитанная какой-то вонючей дрянью тряпка. От одного её запаха мальчика чуть не вырвало! — Твоя мать, эта придворная шлюха. Ты смеешь поминать её после того, как её из-за тебя сожгли? Ай-яй-яй, какой нехороший мальчик! — Ло было страшно, обидно, тошно. Он всё ещё боялся поднимать взгляд, когда стало холоднее. Мальчик услышал, как рвут его рубашку.       Мороз, ведро воды вылито ему на голову. Сигаретный дым, выдохнутый в лицо. Ло почти мгновенно ощутил, как отнимаются его пальцы рук и ног.       — Посиди пока так. Вы простите, маленькое превосходительство, что тут у нас прохладненько. Сами понимаете, осень, подвалы… Хе-хе. — Тогда Трафальгар услышал сарказм впервые. Взял на заметку, чтобы потом им затачивать отрастающие клыки.       Его оставили в камере одного на сутки. Мокрого, почти раздетого мальчишку. И по сравнению с тем, что ждало его дальше… Это была манна небесная.       На следующий день — еда, больше похожая на корм для свиней. Чтоб не издох. Ему выдали рясу, и в колонне с другими серыми тенями, а люди в них не угадывались, его вывели из катакомб. В страшную залу с расписным потолком, с которого на него пялились ужасные чудища, тянули когти, и будто орали, сгорая к адском пламени. Пленных поставили на колени, грубо бросили точнее, сказали: «Молись». Ло не умел. Но он повторял за другими это монотонное бурчание. Меж рядов ходили инквизиторы, с палками. Трафальгар получил пару раз по спине. За то, что носом шмыгал и кашлял. И молился вяло. Всё болело, ныло. Подступала лихорадка. Запах ладана казался ему приятным после той тряпки, но голова раскалывалась на части.       Ло надеялся, что это конец. Но его вернули назад в камеру.       На следующий день он смог очнуться от лихорадки только из-за поглотившей сознание боли. Что-то раскалённое оставило на его рёбрах след, уже не первый. Трафальгар дёрнулся, и испуганно и тихо пискнул, когда увидел свою кровь.       — О, очнулся наконец. Тащите гвозди и щипцы!       Ло не знал, как не потерял сознание от боли в первые же секунды. Он сделал это немного погодя, после того как ему выдрали пятый ноготь на левой руке. Правую прибили к стулу ржавым гвоздём. Это… Должно было обеспечить заражение крови. Но Трафальгар жить уже не хотел.       Его растормошили снова для молитв, потом снова для пыток, и так по кругу, в бесконечной пляске чертей на сводах зала, во всполохах огня и лужах крови на полу. Ло увидел внутренности впервые так близко, один из инквизиторов решил шутки ради открыть только затихшую железную деву.       Там же маленький Трафальгар узнал, что же должно происходить в супружеских спальнях, но по доброй воле, а не так, как он видел: несчастную женщину попросту растерзали, и бросили в печь, когда в её теле не осталось не то, что жизни, но даже тепла. Голый окровавленный труп горел быстрее его родителей.       В какой-то момент, во время одной из пыток, проходивших уже в блаженной забытии предсмертной агонии, Ло ударили по спине с такой силой, что он долго не мог даже ровно сидеть у стены: сползал.       Ад. Возможно, мальчик недостаточно хорошо себя вёл на воскресных службах, иначе за что он угодил сюда? Почему? Отчего все тут его так яро ненавидели, почему он снова и снова вообще просыпался, хотя шансов выжить уже не было?       Да и человеческого в ребёнке осталось… Кот наплакал. Это уже было тело, страдающее и бессознательное. Как та замученная женщина… Одна из нескольких, точнее. Не добрый мальчик по имени Ло, не ребёнок с благородной мечтой стать доктором. Существо.       Трафальгар потом только узнал, что так он продержался целый месяц. До того, как его, отмыв и одев, не выкинули на пороге монастыря в глуши, далеко от столицы. Дневной свет его поначалу ослепил, ведь глаза тюремного существа от него отвыкли, и будто даже не верили в то, что когда-то могли его видеть каждый день.       Ло не надеялся на то, что будет лучше. И это единственное, что помогло ему продержаться в монастыре.       Монахиня-настоятельница схватила его за шиворот, и поволокла по мощёной камнем тропинке. Тут было… Светло и умиротворённо, будто бы мальчик наконец-то попал в Рай. Кельи с аккуратными и милыми окошками, розовые кусты и похожие на ангелов монахини. Почему Ло попал в женский монастырь?.. Возможно потому, что был ещё совсем ребёнком. И надолго он бы тут не задержался.       — А ну стоять! Ах ты скотина, ну сколько раз я ему говорила! — Трафальгар заторможенно перевёл взгляд. Тучная монахиня гналась, с удивительной прытью, за другим ребёнком. Рыжий мальчик, злобно хохочущий.       — Правильно говорят, что у рыжих нет души, — холодно хмыкнула Настоятельница. — Знакомься, тварёныш, это бесёнок.       — Тва-рё-ныш?.. — По слогам, очень слабо прохрипел Ло. Он только понял, что совсем забыл, как говорить. Но отчего-то это очень рассмешило монахиню.       — Ха! Совершенно верно. А кто ты ещё, отродье колдунов, если не тварь Божья?       — Я… Тварёныш, — покорно кивнул Трафальгар, за что заслужил быть поглаженным по голове.       Из Ада в Рай, действительно. Настоятельница привела его в келью, крохотную, но с целым одним окошком, и пятью кроватями. Кроме них тут и не было ровным счётом ничего, но после каменного пола в подвалах инквизиции, Ло было всё равно. Он до сих пор кашлял, и был уверен, что если доживёт до десяти лет, то промучается потом полжизни с лёгкими.       У Трафальгара не было ни сил, ни воли думать о мести, яростно реветь и сопротивляться. Он остался совершенно один, и отчего-то отчаянно хватался за жизнь, что было легко с отступившими в инквизиции инфантильными принципами. Там Ло научили, что никогда нельзя пытаться грубить старенькому служителю, который приносит еду, так как он может обидеться. «Не кусай руку, которая кормит!» — говорили ему тихие и сиплые голоса из соседних камер.       От благородного ребёнка остался ужасный страх, звериный, инстинктивный. И горстка костей. Эдакий котёнок, который выбрался из мешка, что уже шёл на дно реки. Трафальгар отдавал себе своим крохотным мозгом и скромным сознанием отчёт лишь о том, что он и правда уже не человек, в высоком и истинно-философском понимании, которое цитировал откуда-то его покойный отец.       Но Ло не знал, что всё его естество будет куда крепче, настоящий булат, что не удалось в итоге сломить подвалам. Правда он и сам это поймёт чуть позже. Не в первый день в монастыре.       Весь тот день он таскался по территории, уцепившись за подол юбки настоятельницы, но к вечеру был ей строго отправлен в келью. Она сказала лишь, что молиться в первый день ему, так и быть, не дадут. Оттого и впал Ло в немилость у других сирот. Занял по незнанию не ту кровать. Другие ребята оказались слишком грубыми для агнцев в белых накидках.       — Эй, новенький, лучше бы тебе сразу запомнить, что всех, кто недостаточно хорош мы душим во сне. Еды нам выдавать больше не будут от того, что ты появился. — Вот как ему сказали, и тут же двинулись трое на одного. Те ребята были немного старше, им на вид было аж по десять, что для едва говорившего Ло казалось уже очень много.       Тогда его и спас «бесёнок». Накинулся на обидчиков, и несмотря ни на что распихал их, пусть те и были крупнее. Маленький бычок, напыщенный и чуть пухлый. Рыжий.       — Я — Юстасс Кид! — протянул руку круглый мальчишка сидевшему в уголке Ло. — А ты?       — Меня зовут Трафальгар Д. Ватер Ло, — вежливо и тихо отозвался он. Кид фыркнул отчего-то.       — Ну и дурацкое же длиннющее имя! Будешь просто Ло. И моим другом, заодно. Я тебя спас, ты мне должен, не отпирайся. — Трафальгар и не думал сопротивляться, но всё равно кивнул. Так и зародился их смешной дуэт — тонкий мальчик-кошка, элегантный и истинно породистый, тихий, умный не по годам. И забияка-бычок, приземистый и шумный детина. Но непостижимым образом они сжились.       Вместе отбывали наказания, которые сыпались почему-то больше даже на Ло, хотя тот совсем не дебоширил. На пару зубрили до утра молитвы, дрыхли на мессах и драили полы. Вдвоём и получали палками по спинам, чтоб неповадно было. О-о, а Кид был смел до первой порки. Трафальгару уже было всё равно, но тот завывал белугой от первого лёгкого удара, и весь пускался в слёзы и сопли. Мелкота!       — Ну ты не реви, не реви, — бурчал Ло, успокаивая друга, приматывая к его коленке подорожник. — От того, что будешь плакать они только сильнее злятся.       — Дурак ты, Ло, — хныкал Юстасс, и скулил, когда Трафальгар мстительно тыкал пальцем в синяки.       Киду он рассказал свою историю далеко не сразу, но только ему. Тот, с младенчества запертый за монастырскими стенами, ничего подобного и слыхивать не мог! А тут такое. Они поклялись друг другу на мизинцах, что инквизиторами не станут никогда и ни за что. Тогда же и начал возрождаться в спящем сознании Ло боевой дух. Юстасс просто вовремя ляпнул: «Ух, если б мог, всех бы, кто твоих родителей сжёг, прибил!».       — И сестру, — зачем-то добавил Трафальгар. И задумался. Правда ведь, что есть месть? Почему люди делают её смыслом своего существования?       И хватит ли маленькому, затравленному мальчику решимости объявить войну всему миру? Может и да, нужен лишь небольшой толчок…       Жизнь его стала не так плоха. Да, это всё ещё был кошмар наяву, но у него был друг, еда, кровать, и даже одеяло. Ему давали читать книжки про медицину, до крови били не больше трёх раз на неделе. И Ло привык к такой жизни. Правда он один, не считая Кида. Другие сироты долго не задерживались — месяц-другой, и их хоронили за стенами.       Когда краски в монастыре сгустились до предела, и кроме дисциплинарного кнута с Ло происходили только голодовки, молитвы и все формы словесных унижений, появился он. Сначала только кто-то из его людей, посмотрел на стоящего второй день на коленях Трафальгара минут пять, и убежал докладываться. А вот потом уже подали главное блюдо.       Дофламинго вошёл в монастырь до того непринуждённо, будто бы был тут царь и Бог. Окинул взглядом из-за очков собравшихся перед главными воротами монахинь и сирот. И безошибочно двинулся к Ло, будто бы почуял что-то. Трафальгар своим крохотным детским мозгом понял только то, что его смешит походка большого дядьки в шубе. Тот будто мерил землю своими длиннющими ногами, вальяжный и ссутуленный.       — Здравствуй, мальчик. Хочешь нового папочку? — Мужчина тянул слова, совсем не елейно, а с какой-то язвительностью. Ухмылялся широко, зубами клацал. Ло опешил.       — Нет, — мотнул он головой, смотря снизу вверх на необъятного Дофламинго своими голубыми глазами, абсолютно пустыми и бессмысленными. Потерянный. Донкихот на это только расхохотался, припадочно, хрипло и гаркающе. Как большая хищная птица.       — Забавный какой! Ха, забираю его. За сколько отдадите? А впрочем, не важно. За тринадцать серебряных возьму. — Настоятельница нахмурилась, и испуганный Ло понадеялся, что он сейчас-то она наорёт на пришельца так, как умела. Страшно и громко. Но женщина только кивнула, и протянула руку за мешочком с монетами. Взвесила в ладони, пересчитала, и кивнула ещё раз.       — По рукам, продано. Вы так щедры, ваше превосходительство.       — Я немного переплатил, это, так скажем, за ваше молчание. — Ло схватили за руку и потащили. Он пытался сопротивляться, упираться ногами, но огромная сила что крылась в Донкихоте не оставляла и шанса. Трафальгар собрал всего себя в кулак, и попытался укусить жилистую ладонь.       Тут же на него посмотрели из-за очков. Трафальгар тогда чуть ли не в последний раз видел глаза Доффи, но больше не хотелось. Все органы мигом сдавило, будто связало их, как колбасу веревками. Ло не мог дышать, боялся. Страх душил и лишал остатков воли.       За тринадцать серебряных можно было купить бутылку неплохого пойла. И Трафальгара. Донкихот потом часто называл его «бутылочкой хорошего вина», но быстро оставил эту манеру. Забыл.       Давление пропало, Ло только понял, что все монахини и дети попадали на земь без сознания. А Дофламинго довольно улыбался.       — Какой крепкий, надо же. Просто умничка, такой очаровашка! — Трафальгара легко подхватили на руки, он и пискнуть не успел. Донкихот щёлкнул его по носу, елейно улыбаясь. — Мальчик, хочешь поубивать всех, из-за кого тебя мучали? — Ло застыл в нерешительности. В голове проносились проповеди, так сильно его пугавшие. А потом он посмотрел на свои ногти, загноившиеся и почти не восстановившиеся. И кивнул. — Чудный мальчик. Из тебя выйдет могущественный колдун, дитя моё.       И несмотря на страх и замешательство, Трафальгару снова казалось, что вот сейчас-то жизнь наладится, что это точно конец Ада. Но увы, в его жизни Раю места не было.       — Траффи, почему? — Наваждение спало. Вся жизнь пронеслась перед глазами слишком буквально, но теперь перед ними был только Луффи. Напуганный, в золотом свечении книжки, истерично кричащей шелестом страниц.       — Зачем ты сказал это. Для чего? — Монки потерялся, растерялся ещё сильнее. Ло заметил на дорогих сердцу — чтобы он там себе не говорил — глазах слёзы.       — Потому что боюсь, что ты уйдёшь. — Как и всегда предельно честный мальчишка. Подполз к нему на коленях, отчаянно, как утопающий схватился за брюки, попытался заглянуть в глаза. — Я вернулся для тебя, ради тебя. Я хотел возвращаться потому, что ты был тут. Но если и ты покинешь меня, то вернуться будет уже некуда, так ведь?       — Брось эти глупости, у тебя достаточно прочих причин…       — Да. Есть ещё одна. Заставить тебя, старого идиота, поверить, что ты — причина. Траффи, я не понимаю. Почему каждый раз, как я признаюсь тебе в любви ты пытаешься исчезнуть из моей жизни? — У Ло сжалось сердце до острой боли. По щеке его обезьянки сбежала слеза. Казалось, что даже своим блеском она осуждала Трафальгара за то, что тот сделал с Монки. С его глазами. Пронзительные и отчаявшиеся.       Что есть отчаяние? Очевидно, ничто иное как отсутствие надежды. Действительно ли Хозяин сделал достаточно для того, чтобы этот ярчайший человек перестал во что-то верить? Зачем утащил с собой на дно?       И зачем Луффи позволяет себя тащить в омуты депрессии?       И отчего у Трафальгара так гадко на душе от того, что выходит, он и сам стал тем, чего боялся, что ненавидел. Он пытался уйти, это так. Но совсем не думал о том, что Монки действительно будет настолько больно его отпустить. Ло… Было странно понимать, что он часть чьей-то жизни, что он значим и тоже может поранить. Обычно боль приносили только ему.       — Я… Я не умею говорить честно о своих… Чувствах. — Последнее Ло еле смог произнести шёпотом. Книжка бухнулась на пол. И сам Трафальгар осторожно осел рядом с Монки. Затих на пару минут, изводя Луффи. — Но я попытаюсь. Знаешь, Шляпа, почему я позволил сжечь себя тогда, и не дал тебе знак?       — Потому что ты ублюдок? — фыркнул Монки.       — И поэтому тоже но… Аргх, чёрт. Я не могу это произнести, ясно тебе? Не все такие сильные тут вообще-то. Просто… — Трафальгар взмахнул рукой, выводя в воздухе какой-то неясный, потерянный жест. Будто бы он пытался схватить хвост собственной бесноватой мысли. Ло сам плохо понимал, отчего же всё усложняет. — Просто я не считаю, что такая жизнь для меня, я не готов, — проговорил он наконец, немного неуверенный, но уже более спокойный.       — Какая «такая»? — недоумённо спросил Луффи, пододвинувшись чуть ближе. Ло был бледен. Ссориться у них получалось плохо.       — Счастливая, — пожал мужчина плечами. Выдохнул, довольный своей откровенностью, и тем, что смог не рубить с плеча. Он бывает до странного импульсивен…       Монки не ответил ничего. Трафальгар уже хотел выдохнуть с облегчением, ведь пытка разговорами о чувствах и отношениях может подойти к концу, он просто уйдёт и спрячется, поджав хвост. Но тогда он заметил краем глаза того самого думающего Луффи, нового Луффи.       — Странно. Мне казалось, ты поумнее, Траффи.       — Эй, сопляк, тебе жить надоело? — слабо буркнул Ло. Всё, у него не было сил ни на что. Развёл драму на ровном месте, а до конца довести духу не хватило. Слабак.       — Не обзывайся. Просто почему ты думаешь, что решаешь, какой жизни заслуживаешь? — Луффи заглянул ему в глаза, окончательно шокируя. Что он несёт?..       — В тебя Доффи вселился? Обычно это в его стиле заставлять меня жить по его хотелкам. — Монки фыркнул.       — Даже слышать о гадине не хочу. — Парень неприязненно высунул язык, скривился. Но мигом посерьёзнел, вернулся к своей мысли. — Что до нас, как тебе идея отдать свою жизнь мне? Тогда ты не будешь грустить и делать глупости. А я отдам тебе свою, чтобы больше не терять конечности. — У Ло перехватило дыхание. От слов, от доверчивого взгляда глаза в глаза, от улыбки. От полного осознания того, что перед ним сидел его Шляпа. Не Лес, не фантазия или галлюцинация. Да, очень дёрганный и с опухшими от слёз глазами. Но его. Говорящий такие глупости, такие чудесные бредни.       И всё, что смог сделать Трафальгар — это рассмеяться. Тихо, в кулак. И так… Спокойно.       — Звучит как идиотское предложение, ты об этом не думал? — Ло выдавил из себя последние капельки сарказма.       — Ну, значит ты и сам идиот. Я тоже, но это я и так знаю, — пожал плечами Луффи, и положил голову на плечо Трафальгара. — Потому что ты его примешь. Не сейчас — так позже. Если есть что-то, что тебе не даёт мне признаться в любви, то так и быть. Я подожду. — Сердце Трафальгара сорвалось с цепи и бросилось отплясывать польку. — Только ты не долго, пожалуйста. А то вдруг переворот в стране случится позже моего отбытия в армию. А там война, всё такое… Помру ещё, так и не узнав, что ты не врал мне тогда.       Хозяин был готов позорно расплакаться от каждого грёбаного слова Шляпы. Потому что ему было так стыдно, что всё, что ему было нужно в жизни, он боялся принять от судьбы. А ведь Луффи прямо перед ним, он — ключ к решению всех его бед и проблем. Но увы, Трафальгар и правда бывает глуп и упёрт.       — Когда я тебе врал? — из последних ментальных сил поинтересовался Ло.       — Когда говорил, что долбиться в задницы приятно, конечно.       — Я хочу тебе вмазать, — бессильно прохныкал Трафальгар, и упал лицом на чужие колени. Луффи взъерошил волосы на его затылке, захихикал тихо. Ло не хотелось сейчас думать о том, что по ту сторону диалога, каково сейчас Монки. Он выяснит потом. Всё позже. Сейчас он собирал всю свою решимость для пары простых слов. — Но ты… Правда подождёшь?       — Конечно. Два года ждал уже, а тут всего пара месяцев. Ещё и рядом с тобой. — Ло даже с закрытыми глазами чувствовал, как Шляпа улыбается, и нервная дрожь сходит с него. — Ха-ха, не терпится в Лес приехать. Как там сейчас?       — Ну, кое-что изменилось. Я проведу экскурсию. С тебя акулий зуб и истории из армии. — Монки выдохнул, видимо окончательно успокоившись. Трафальгару стало очень стыдно, что младший его успокаивал и отговаривал от поспешных решений, навеянных исключительно его больным сознанием. Сам Луффи, наверное, перенервничал куда больше. Надо будет извиниться чуть позже… — Эй, Шляпа.       — М?       — А ты… Как ты смог меня простить? За всё, в целом.       — Ну, началось с принятия того, что ты спишь с кем попало. А дальше… Было уже проще. Я не ревновал почти, а всё остальное… Дед и похлеще вытворял. — Ло мученически простонал.       — Луффи, молю тебя, забудь всё, что тебе обо мне рассказывал Санджи. Не было у меня мужиков.       — Хорошо, — пожал плечами Монки. — Если так хочешь поиграть в девственника, то ладно.       — Шляпа, твой член в пяти дюймах от моего лица, напоминаю. Ещё одна подколка, и я откушу. — Ло тут же скинули с коленей, но не потому, что испугались. Луффи просто заржал как припадочный, чуть не до слёз. Ладно, армия всем по разному на мозги действует… — Эй, я ведь был серьёзен! — Но этот идиот его не слышал, и только хохотал.       — Блять, Ло! Ха-ха-ха! Чёрт, даже если ты будешь настолько туп что не решишься принять моё предложение, то молю, останься хотя бы моим другом. — Трафальгар улыбнулся, но тут же замялся. Прокрутил слова Шляпы ещё раз.       — Ты… назвал меня по имени? — Луффи состроил до жуткого невинную мордашку.       — Я? Я всегда зову тебя по имени: Траффи! — мужчина фыркнул. — Может расскажешь, как ты? У нас столько времени впереди, мне не терпится узнать! Ты стал хоть немного лучше рассказывать истории?       — Едва ли… Ну, думаю ты можешь спросить о произошедшем не только меня. Я позвал парочку наших общих знакомых, думаю, ты будешь рад их повидать. Они будут через пару часов, так что у нас ещё есть время разобраться с некоторыми моментами наших взаимоотношений. Не думал, что это скажу, но ты меня довёл. — Луффи фыркнул.       — Я даже ничего сделать не успел, а ты уже на меня с книжкой бросился! Я испугался. И кто мы теперь, после таких поворотов? Не любовники?       — Нет конечно, — закатил глаза Ло, делая вид, что это в порядке вещей, и вообще любые мысли о какой-то иной природе их связи — возмутительны. Но хитреца в его треклятых медовых глазах говорила лучше его паршивого, лживого рта.       — Тогда… Друзья?       — М-м, друзья? — Трафальгар посмаковал это слово пару секунд, после чего неприязненно скривился. — Тьфу.       — Не нравится? Вредный! — Луффи игриво потрепал его по макушке, хихикая. Ло всё терпеливо сносил, с каким-то спокойствием на душе понимая, что тот трепет, который он испытал бы раньше ушёл полностью. Он что, может спокойно реагировать на Шляпу? Не как юная девица-скромница?! О, слава Всевышнему! Его гордость восстаёт из пепла. — Тогда, как тебе… Скажем, супруг-…       — Цыц! — Луффи укусили, к счастью, только за бок. Тот ойкнул, наигранно громко и болезненно. — Ай-яй, Траффи, я истеку кровью-ю! Как ты можешь так со своим бедненьким благоверным Шляпой! — Монки не дали довозмущаться, его повалили спиной на ковёр, грубо стиснув рубашку на груди. Ло ухмылялся.       — Партнёры. Как тебе? — Луффи ощутил странное чувство. Как будто у него на щеках свора демонят отплясывала польку, своими раскалёнными копытцами втаптывая его гордость в преисподнюю. Он краснел, сам толком не понимая от чего. От того, как здорово звучало «партнёры», сказанное его любимым, вкрадчивым голосом? От того, как близко Ло, как тот скалит зубы, довольный и уверенный. Тот самый дикий зверь, которому даже страшный ревнивец Монки позволял вытворять что угодно.       Его партнёр.       — Д-да… Звучит прекрасно. — Луффи издал невнятный звук, больше похожий на бульканье, смешанное с нервным смехом. Трафальгар прищурился. Откуда ему было знать, что именно это слово — самая заветная мечта Монки?       — Не пара, Шляпа. Не красней. Мы оба виноваты в том, что у нас не получается быть кем-то большим, что от этого одни лишь проблемы. Я конечно виноват больше, но не позволю тебе мучаться в ложных надеждах.       — Но ты не можешь запретить мне любить тебя, так ведь? — Монки, с присущей лишь ему упертостью, уставился на Ло. Тот нервно дёрнулся, поджал губы. Недоброе волнение снова вернулось на его лицо. И впервые в жизни Луффи понял, что пора бы ему заткнуться, так как слова могут ранить. — Н-но я молчу, молчу! Ты и думать про это забудешь, обещаю! Мы партнёры, парт-нё-ры! — Трафальгар удовлетворённо кивнул, и сел рядом с валяющимся на ковре Монки. Кажется они своими спинами весь пол тут протёрли уже… Неужели нельзя было поговорить сидя? — Траффи, но я всё ещё не очень понимаю, почему ты разозлился. Нет, то есть, понимаю, что из-за того, что я сказал про Хэммок, но в остальном… Все слова про то, что тебе нужна другая жизнь. Я совсем не понимаю! — Ло недовольно поджал губы, но понимая, что объясниться нужно, начал короткую исповедь.       — Я никогда не жил так. Чувства меня тяготят. Слишком многие уходили из моей жизни. Судьба сделала достаточно намёков на то, что мне суждено быть одиночкой. И… Я действительно ценю тебя, и твою привязанность. Но мне не хочется жить в постоянном страхе, что ты вот-вот уйдёшь, умрёшь.       — А мне кажется я проживу дольше. — Неожиданно сказал Шляпа. Ло закатил глаза.       — Колдуны живут так долго, что едва ли ты проживёшь со мной хотя бы треть моей жизни. Если Лес не угробит меня вскоре, конечно. — Трафальгар ощутил, как на душе стало окончательно спокойно. Короткая исповедь далась нелегко, но в итоге… Кажется, Луффи его понял. Но призадумался.       — Но я ведь не человек. Сколько тогда проживу я? — Ло задумался.       — Смотря насколько ты нечисть. У тебя под шляпой ничего нет, а если нет внешних признаков — то может и лет на 20 подольше, чем простой человек. Всё ещё даже не сотня лет.       — Под шляпой… Там не пусто, — тихо пробормотал Луффи. Нашарил головной убор рукой на ковре, и накинул на лицо.       — Разве? Тогда… Ну, раз под шляпой что-то да есть, то сотенку может и протянешь.       — Не только на голове. — Ло совсем озадаченно посмотрел на партнёра. Он же видел его голышом, ещё два года назад, но видел. И готов был поклясться, что Луффи самый обычный человек! Но врать Монки не умеет…       — Ты однажды раскроешь мне эту страшную тайну, а? Я уже потерялся в догадках. — Шляпа задумался.       — Ну, если ты будешь хорошим Траффи, а не злым и вредным. И не будешь опять говорить, что ты не можешь жить счастливо. Пожалуйста. — Ло улыбнулся уголками губ. Что же, эта лёгкая детская наивность в Луффи подкупала. Очаровательный.       Вот только слышать его Хозяин не будет. Послушает, и сделает по-своему.       — И вообще, разве ты не будешь жить счастливо, если я буду твоим партнёром? М? — Трафальгар нахмурился.       — Парадокс. Просто парадокс, ничего не хочу слышать! Было легче, когда ты совсем не умел рассуждать… — Луффи поджал губы. Этот несносный подлец Ло. Трусит, а придумывает какие-то обходные пути! Что, случится конец света, если они просто будут вместе? Ну конечно, разумеется! А вот если они будут вместе, но называться по-другому, и не целоваться — то всё сразу отлично, но за счастливую жизнь не считается.       Монки не знал, какая каша должна быть в голове у человека, чтобы такое выдумать и принять для себя за истину. А Трафальгар именно что свято верил в эти свои бредни! Луффи не мог не злиться на него за эту глупость. Но только про себя. Он был слишком рад снова обрести Ло. А возможность потерять его снова была страшнее смерти.       — Ты… Хотел послушать про армию, да? — Трафальгар кивнул, довольный тем, что эту тему они оставили, закопали глубоко в земле. Совершенно не заботясь о том, что их неразрешённые обиды могут потравить почву, и в какой-то миг унести её из-под их ног.       — Да, мне очень любопытно, как же ты потерял ногу.       — Не делай такое злое лицо! Там случались вещи и похуже. В том море тоже есть твари, представляешь? И вот корабль окружила стая здорове-енных таких акул! Боцман у нас там плавал не раз, и он сказал, что нужна кровавая жертва. А тут я тебя вспомнил, и что-то мне в голову ка-ак долбануло: я и полез в воду. Я там делал всё как ты: пафосно читал молитвы и бросал соль.       — Погоди-ка, ты бросал соль в морскую солёную воду?..       — Ну, да. Но это ведь сработало! — Трафальгар растерянно посмотрел на кружащуюся в воздухе пыль.       — Не думаю. Сдаётся мне, там было что-то иное… — Луффи надулся.       — Ну как же! Я им почитал, соль кинул, она давай вокруг меня кружить! Потом струхнули чего-то, моей крови что ли, и уплыли. Приплыла ещё акула, всех тех в разы больше. Говорящая! Вот с ней-то я и подрался.       — Море забрало жертву… — Пробормотал Ло. — Из твоего рассказа, я думаю, что не смогу вернуть ногу. Только заменить протез на что-то получше. — Монки отмахнулся.       — Не переживай! Главное, чтоб давило не так сильно. Она там ноет всё время, как будто отрасти пытается!       — Погоди-ка. — Ло навис над мальчишкой, щурясь. — Снимай рубашку.       — А?!       — Понял, сам сниму, — беззастенчиво констатировал Трафальгар, и ослабил завязки у воротника. Распахнул рубаху на груди, и осторожно коснулся шрама. — Болит?       — Нет, — Луффи гулко сглотнул. Сердце его забилось быстрее, в весёлой польке. Щёки запылали. — Он… Очень хорошо зажил.       — И он был намного больше. И не мог так сильно уменьшится. — Монки чувствовал, что возносится на небеса, когда Ло пальцами замерял пятно покалеченной кожи, сосредоточенный и хмурый. — Я знал, что у тебя регенерация сильна, но… Может ли оказаться так, что её достаточно чтобы отрастить новую ногу? — к концу риторического вопроса голос Трафальгара совсем стих. Будто бы что-то его отвлекло и шокировало куда сильнее самоотросшей ноги.       — Траффи? Что такое? У меня какая-то болячка на груди? Почему ты так смотришь?.. — Луффи мог только хлопать ресницами, озадаченный странным поведением партнёра, и его расширившимися зрачками. Ло громко сглотнул, прокашлялся, и быстро отвёл глаза.       — Н-ничего. Всё в порядке, всё просто отлично. Отдай мне кулон уже, что ли. — Монки активно закивал, и стянул с себя один из сувениров. Он так спешил, что даже не заметил, как стащил шляпу. Ло покорно склонил голову, позволяя надеть на себя кулон.       Лишь Лесу было известно, каких усилий ему в тот момент стоило не думать о том, насколько крепче стал Луффи, и как сильно его хотелось цапнуть за сосок. Монки, кто тебе разрешил отращивать в армии такие… мышцы. Да, Хозяин решил для себя это звать так.       Трафальгар был совсем не готов душевно, но как никогда решителен телесно.       — Ох, слишком много всего хочу рассказать! — Монки мечтательно уставился в потолок. — У меня так много приключений, историй навалом. Сувениров правда — только кулон. Тебе нравится?       — Конечно, — кивнул Ло, старательно завязывая шнуровку на горле рубашки. Сосредоточиться, сконцентрироваться, думать о том, как страшно переступить последнюю черту.       — А ещё я очень соскучился по мягкой кровати. — В глазах Луффи мелькнула хитреца. — Будешь со мной вместе ночевать?       — Да-да. — Трафальгар, отрешённый от мира, смахивал невидимые пылинки и расправлял неощутимые складки на рубашке.       — М-м… А обнимешь?       — Безусловно. — У Ло в голове не было ни единой мысли о том, что ему говорили. Он просто хотел развязать чёртову рубашку обратно, сделать эдакую пакость, и быстро умереть, предав себя и все свои опасения. Его потряхивало от противоречий, от страха и, прости-господи, желания. Трафальгар соскучился, и растерял остатки всякой гордости.       — Ло, ты меня вообще слушаешь? — проворчал Монки, и ненавязчиво щипнул Хозяина за бок. Тот мигом очнулся.       — Да, я слушаю, я слушаю и… Ладно, я немного задумался. Лечение, сам понимаешь, — Мужчина нервно сглотнул, оттянул воротник рубашки. Ему было душно. Луффи закатил глаза.       — Тогда думай, пока я схожу ещё за вином, бутылка почти закончилась. — Луффи бодро поднялся, и чуть прихрамывая утопал так быстро, что Ло и не успел спохватиться.       Ему стало ещё стыднее.       Мужчина очень протяжно вздохнул, раскинулся на ковре, но тут же поджал ноги к груди. Он чуть не натворил огромную глупость, и не раз. Ло запутался до такой степени, что перестал понимать происходящее с ними и вокруг себя. Поэтому долго не замечал, что в кресле возникла фигура.       — Эй, хватит уже страдать хернёй, Трафальгар. — Лес. Хозяин подскочил, ошалело уставившись на грозного духа. Может это был Лужа?.. — Нет, это не он. Знаешь, когда ты умолял нас побыстрее доставить тебе Луффи, мы долго не решались на отчаянный шаг. А что теперь? Ты делаешь его несчастным, ты поднимаешь наши старания на смех!       — Я-я… Ты же знаешь, что у меня на душе, и понимаешь что я не могу так быстро со всем совладать! — Лес закатил глаза.       — Да-да, очень милая исповедь. Я аж хочу расплакаться, — равнодушно и резко припечатал дух. Ло стало страшно по-настоящему. — Ты знаешь, что будет, если мальчишка поймёт, что его дед был убит нами? — У Трафальгара в мозгах мигом стало белым-бело. Без единой мысли.       — Что?..       — А как ты думал, мы будем его возвращать? — Лес со скучающим выражением лица подхватил бокал, и поиграл в нём вином. — Настало время платить по счетам и отвечать за свои слова, не находишь, мой милый крошка Траффи?