Чума

Сегодня, да и все части впереди мы переместимся в безжалостные времена. Но в начале… Утро. Пение птиц. Прохладный воздух. Теплые лучи солнца. На улице, в кресле сидит молодая панна – Оливия. Она уже на 6-м месяце беременности. Легкий ветерок подул в окошко. Дом их стоял одиноко, в лесу. Отдаленный от мира сего он стоял недалеко от еще не разогревшегося от солнца пруда. Домик был 3-х этажным. На первом этаже было мало комнат. Коридор, гостиная, и кабинет её 2-й половинки – Алексея. Он был военным, но из-за положения жены, должен был остаться рядом. Поэтому и работал на связи, почти ежедневно. Мирное небо еще царило тогда. Спустя месяц у Оливии и Алекса, в раннее время родилась дочка. Назвали её Чума. И не зря. Её тело высвобождало эту же болезнь. То есть нагоняло эпидемию. Эту энергию они блокировали, одев на её палец колечко. Энергия, такимобразом, подавлялась. Но и в тоже время скапливалась в её теле. Пока что этот метод не нанесет ей вред, вроде как. Но со временем все может измениться. Каждый год приключалось в её день рождение что-то новое. Первый год жизни. Развитие, первые слова. Познание мира. Неопознанные предметы вокруг Чумы. Её мощь едва сдерживалась в таком маленьком теле. Второй год. Чума учиться ходить. Даже постепенно начинает нагонять бег. Все то же дитя. Также заметны сверх изменения в её развитии. Она научилась читать. Третий год. Чума делает первые рисунки. Как минимум, рисунки сделаны почти профессионально. Где-то лет в 13 так рисуют дети. Четвертый год. Сила Чумы растет. Она уже в состоянии поднять предметы до 100 кг. Так же её показатели по уму тоже стремительно растут вверх. Пятый год. В школу Чуму решили не отдавать. Способности девочки были заметны. Вновь гуляя по шумному, переполненному лесу птиц я задумывалась над тем, кто я? И зачем пришла в сей мир? Каковы испытания меня ждут впереди? Я не хотела покидать своих родителей, но вскоре... В одно прекрасное утро, когда я собиралась пойти с папой на озеро, тогда как раз мне было почти 10 лет. За ним приехали какие-то незнакомые люди. Я наблюдала за всем этим через окно. Тюль двигалась собственным танцем с ветром. Позади мены звучало радио. Мамочка моя выглядела так, будто была чем-то обеспокоена. И вскоре меня это начало тревожить. Я выбежала к ним, во двор. Урчал мотор старенького мопеда. Выхлопной газ растворялся в воздухе, оставляя неприятный запах. Те чужаки говорили на непонятном мне языке. Мама стала впереди меня. Она будто хотела оберечь меня. И вдруг папу резко схватил один из них и посадил в лучшую на вид, только что подъехавшую машину… Чума подбежала к приближавшемуся транспорту. Вскоре началась война. Малышка так и ничего понимала. Оставалось только одно - ждать. Горькие слезы были пролиты в тот день. И не только в этот семье, все города, да ився страна была затянута в войну. Выбора другого не было. Начались долгие годы бедствий. Лето уже не так ярко и сильно грело окружающих. В пустых заброшенных домах, остались ждать своих защитников только девочки, их материи женщины пожилого возраста. Мама долго пыталась себя переубедить, что это ненадолго и скоро все закончиться. Но это было совсем не так. Вражеские самолеты ежедневно пролетали над множеством городов и деревень. Были слышны в дали взрывы. Страшно мне было думать каково это, воевать… Даже обычное наблюдение за всем этим приводило меня в ужас. В теплые летные ночи я не могла уснуть. Ждала, пока вернётся папа. Но это время так и не наступало... Так как их дом был расположен вдали от других, на ином краю берега, Оливии с её дочкой повезло. Те, кто жили напротив, их забирали немцы. Многих убивали на месте. Но некоторых уводили далеко-далеко и убивали вдали от домов, в лесу. Мертвая тишина начала располагаться возле них. Ставало все страшнее оставаться вдвоем одним в глубоком лесу. К счастью, радио успокаивало Оливию, на некоторое время. Но где-то в глубине души её мысли были заняты только одним – как выжить? Куда податься? Что же с нами будет? И... Вернётся ли любимый домой? Как же больно без папочки проводить все свои новые дни. Небо вдруг стало серым. Я не желала такого поворота событий. Я хочу обратно вернуть своего отца… Вдруг ветер резко сменило свое направление в мою сторону. Дул он очень сильно, аж в ушах свистело. Я решила вернуться домой. Заперев дверь, я ждала, пока все утихнет. Но нет. Вдруг надо мной что-то затрещало, как будто кто-то дернул спичкой по коробке. Это были лампочки. Не включая свет, они мигали сами по себе. Появилось чувство, что они живут собственной жизнью. Но это было не так. Мое тело… Оно... Мощь моей запечатанной силы росла. Моя сила пробивала печать, которая подавляла энергию, исходящую из моего детского тела… Вскоре мне уже и вправду стукнуло 10 лет. Мне мама подарила новый источник подавления ауры - кулон. Кулон висел на тоненькой цепочке. Само украшение было в виде акульего клыка. Это была более сильная защита. По крайней мере, надежнее, чем предыдущая защита. Лето достигло самого пика. На улице жужжали насекомые. Под кучей зелёных листьев выглядывало сочная земляника. Лучи солнца припекали внешний мир. Однако температура в пруду была такой же, не превышала нуля. И в один день, не похожий на других случилось то, что изменило всю мою жизнь. В осенний день, приехали вновь немцы.Но уже с большими намерениями. Вдали прозвучал выстрел... Оливия пыталась успокоить запаниковавшую Чуму. Но дочка не могла прийти в себя. Не хотела потерять еще кого-нибудь. Не хотела остаться одна. Оливия загнала в дом свое дитя. Посадила её на печь и укрыла одеялом. А затем прошептала: «Оставайся тут. Я скоро вернусь». И Оливия скрылась за дверью. Даже из окна же не было видно её. Только на холме, видны Чуме те чужаки, которые в прошлый раз приехали за её отцом. Она дрожала, накрывшись с головой одеялом, и молилась в том, что бы все сложилось как можно лучше, без всяких потерь. Но её мольбы так никто и не услышал. Пару минут спустя Чума услышала из двери выстрел. Затем в её дом ворвались те чужаки. Она вылезла из-под одеяла пытаясь остановить их. Ноониеёнепонимали. –Mädchen, kommen Sie mit uns. (Девочка, пошли с нами) – Нет!– она сопротивлялась, как могла. –Nein? Gut… (Нет? Хорошо) Они схватили её за руки. Вывели из дома, и повели к большому грузовику. По дороге к грузовику, Чума вырвалась. Она кинулась к маме. Однако было уже слишком поздно, её веки были сомкнуты. Чуме не удалось уберечь свою родную мать от смерти. Она умерла. Пульс и дыхание отсутствовали. – Что вы с ней сделали?!– Чума вскрикнула, залившись слезами. –Sie ist tot. Gehen. (Онамертва. Пошли) Они взяли меня за руки. И вновь повели вперед. В ушах мне был слышен шум ветра прибывшего от озерца. Я не хотела покидать свой дом. И маму тоже... Кто-то сзади пнул меня ногой. Это был молодой мужчина лет 20. Он что-то говорил. –Ihrkleines Mädchen? (Ваша маленькая девочка?) –Zur zeit – nein. (На данный момент – нет) –Ichmöchtekaufensie. (Я хочу купить её) –Nicht zum verkauf. (Непродается) –Sicher? (Вы уверены?) Мне связали руки и закинули на заднюю часть грузовика. Он был уже не малой давности. Там сидело очень много людей. Затем, после моей посадки, мотор зарычал, и мы поехали вперед. Ехали мы по широкой лесной тропе. Вскоре я уснула. Всю дорогу качало то вперед, то назад. И вновь это рычание. Мне надоело слушать этот звук мотора, и я проснулась. Было уже темно. С лесной тропы машина выехала на шоссе. К нам в колонию присоединилось еще несколько сношенных грузовиков. Впереди ехал еще кто-то. Судя по всему, он нас вел лесными тропами, куда-то вдаль. Туда, куда не ведал мне этот путь. Туда, где мир иной, который я еще не познала. Мир, который полон мук и страданий. Машину начало трясти, дороги почему-то стали неровные, горбатые. Асфальт как будто уплыл. По краям дороги он изгибался как волна. В скорее мы доехали до концлагеря. Так мне сказала мамина подруга, которую тоже якобы взято в плен. Она рассказывала мне о том, куда и зачем мы едем. О том, что случилось со всей деревней. Нас везли в город. Но по пути мы остановились в этом лагере. Везде были расположены палатки и спальные мешки. Там стояла какая-то тётенька. Возле неё стоял казан и двебольшие кастрюли. Машина вдруг начала просто катиться, так как мотор заглох. И мы резко остановились. Нас всех выгрузили, но перед всем этим нам по очереди связали ноги и руки. Цепь была средней длины. Так что свободно ходить и что-то нести было реально. Когда всех «пленили», то есть связали, начали раздавать тарелки и кружки. Меня поставили в самый конец. Очередь была громадной, даже 500 человек тут находилось. Мамина подруга - Мизуки стояла где-то чуть ближе к середине. 271 был её номер. Мой соответственно 500. Когда подошла моя очередь за супом, он закончился. – Попросишь у кого-то кто бы мог с тобой поделиться,– вздохнула тетя. Я решила стать возле Мизуки-сан, так как кисель тоже мог закончиться, так и не дождавшись моей очереди. Я стала позади Мизуки-сан. Люди позади меня начали возмущаться. –Это моя…мама,– едва я это проговорила, но Мизуки-сан улыбнулась мне. – Ну и что!?–воскликнул парника сзади меня. –Иди назад. Каков твой номер? – спросила разносчица киселя. –500-й…–тихо прошептала я. Мене выгнали, поставив в самый конец. Оставив пустую тарелку, я продолжала стоять и ждать. Я верила в то, что мне повезет. Но все было не так все гладко. Маленькие дети крутились возле разносчицы и просили еще. Их было около сотни. Они были младше меня. Некоторые по 2 стакана уносили с собой, подбегая к своим родителям. У них, есть родные, как же больно мне стало на душе. Мама, папа, вернитесь... Я заплакала. Подойдя к кастрюле, я заглянула вовнутрь, там было пусто. Эх, я еще с вчерашнего утра не ела. В животе урчало. Я пошла к Мизуки-сан. Она оставила мне кисель. Я поблагодарила её. Он был на вкус очень кислым. Но хоть что-то должно было перебить мой голод. Обед подходил к концу. С многих людей сдергивали драгоценные вещи, забирая себе, то ли в просто совместную корзинку сбора драгоценных вещей. Потом, спустя минут 30, заставили одевать накрахмаленные жесткие, чуть рваные либо сношение, белые туники. Я отказалась её надевать. Сказала что мне и так холодно. Не факт, но эта отговорка меня спасла. После того как все были переодеты, нас выстроили в линию. Детей разлучали з родителями. Так как и нас с Мизуки-сан... Не хотела я остаться совсем одна, без родных. В дали, с самого начала колонии, я слышала перекличку… Первый, второй… Я задумывалась, как сбежать… Двадцать шестой… Или лучше сдаться, как отец… Сто сорок третий… А может лучше сражаться?... Двести семьдесят первый. О, Мизуки-сан! Те, кто назвал свой номер садились в тот же грузовик, и постепенно машины отдалялись от этого места, навсегда... Вот и я… 500… Я тоже пошла к грузовику. Ужасающий запах донесся вокруг него. Жуть, как противно! Надеюсь, мы скоро прибудем к месту. Весь вечер, спустя всю ночь и даже целое утро мы были в пути. На улице заканчивалась осень, проснувшись, я заметила, что вокруг все побелело. Это был 10-й снег в моей жизни. Холодный как лед, тающий в руках белый пух… Постепенно начал усиливаться порыв ветра. Веял ветер, поднося вверх крутящиеся в танце снежинки. Вдруг мне стало холодно, слишком. Из уст выступил пар. Я начала дрожать. Хотелось укрыться пледом, в родном, теплом, нагревшемся от камина доме. Где на столе меня ждали только что испеченные пироги. М-м-м, этот аромат. Я не забуду его, никогда. Но и никогда больше не отворяться мои воспоминания в реальности. Это будут просто неисполнимые мечты… Доехав до железной дороги нас, вновь высадили и погрузили в поезд. Но меня, посадили в иное место. Всех людей завели в вагон, где имелись сидячие места. Я же пошла в пустой вагон. На полу было рассыпанное сено. Перекладины были разложены через одну. И через них дул сильныйледяной ветер. Также, залетал холодными вихрями рыхлый снег. Сено иногда сдувало. Ехали мы 6 дней. И дабы согреться хоть немного я укрылась этой совершенно негреющей соломой. Ежедневно ко мне заходил немец. Ему было около 18 лет. Постоянно меня подкармливал, чем-нибудь вкусным. То сок с бутербродом и икрой принесет, то консервы и воду, или чай горячий - согревающий в такую пору и нелегких условиях. Он читал мне по ночам немецкую книгу, и я сладко засыпала на его коленях. Он не раз укрывал меня своей огромной термостойкой быстро согревающей курткой. Я прямо как военный выглядела. Низ куртки едва доставал до пола. Мнес ним было весело, хоть мы и не понимали друг друга. Что-то нас то ли объединяло, то ли связывало чем-то общим. Я услышала, как будто рейсы поезда почали куда-то уходить. Они скрипели и свистели, иногда было видны искры. Юноша что-то сказал. Судя по всему ему уже пора. Он ушел, оставив след в частицы моей души. Вдруг стало безумно холодно и одиноко. Я дрожала от того что же дальше со мной будет? Поезд начал притормаживать. Снег беспрерывно падал. Но он уже был не такой рыхлый. Маленькие снежинки падали мне на волосы. Некие локоны моментально начали замораживаться, сохраняя ту же форму. Даже теплое дыхание их не согревало. Руки синели. Тело дрожало. Ног я почти не чувствовала. Плакать я не могла. Слезы жгли глаза. Больно… Одиноко… Холодно... Чувствую себя брошенным котенком. Хочу домой, пусть и одна, но в тепле. Пусть без родителей, но в безопасности. Пусть там уже никто не появиться, но родной дом согреет меня, не смотря ни на что. Пальцы рук, я уже сгибала через силу. Я упала на спину. Сено тоже уже было насквозьпромёрзшее. Кровь едва еще могла перекачиваться в моем теле через сосуды. Я через раз вдыхала воздух, ледяной воздух. Горло постепенно начинало печь. Я боялась за то что, не заболею ли я? Меня резко вдруг кто-то пхнул вперед. Поезд остановился. Я ударилась головой об доску. Она была не ровная. Из нее торчали сучки. Со лба мгновенно потекла кровь. В ту же секундуоткрыли мой вагон. Мои руки связали толстым канатом и вывели вперед. Ах да, одну меня посадили в вагоне – потому что я почти что сирота. Говорят что дети, потерявшие родителей, сходят с ума. Чтобы я не причиняла вред другим людям, меня и остальных сирот садили по одному на целый вагон. Так как нас принимали за отверженных одиноких агрессивных мелких существ. Такова наша судьба. Таковы правила жизни, правила тех, кто это предпринял и считает это нормой. Вели нас колонией. Мы были привязанные друг к другу. Затем дойдя к самому главному, нам рассказывали на родном языке, что с нас требуется, как с рабов. Было перед нами поставлено 5 заданий. Каждый себе, свое 1 выбирает. Задание 1. Носить зерновое имущество мешками. 1 мешок равен 15 кг. За кражу зерен внутри мешка - казнь. Время роботы взрослых 8 часов, детей – 4. Задание 2. Выведение рогатой худобы в определенные места. Максимум пути в одну сторону = 10 км. За кражу рогатой худобы или нанесения ей вреда–смерть либопожизненное лишение свободы.Время работы 10 часов, детей – 8 Задание 3. Готовкаеды. Принимаются только женщины и дети. Приготовить по 600 порций. На завтрак – молоко и хлеб. Первое, второе на обед. На ужин второе. На ночь - чай. Время работы - неограниченно для всех. Готовка на завтрак - полчаса. На обед – 2 часа. На ужин время отведено – 2 часа. А ночью – полчаса. 0,5+2+2+0,5 равняется в среднем 5-6 часов. Для детей- 4 часа. Принимают с 5 лет. Задания 4. Вода из колодца. Колодец находиться в пяти километрах отсюда. 1 ведро = 10 литров. Вода ледяная. За кражу воды или если она разольется – пожизненное лишение свободы. Время роботы – 8 часов. Для детей время работы – 4 часа. Задание5. Прополка земли. Дана будет лопата. Время роботы – 8 часов. Для детей - 4 часа. Вековые категории: До 4 лет - х 4 года-5 лет –4 часа 6-8 лет- 5 часов 9-11 лет- 6 часов 12-15лет- 7 часов 16-18 лет – 8 часов 18 лет + - от 8 часов и более Значит, мне работать примерно 6 часов.… Только вот что мне выбрать? Я долго не могла выбирать то, что мне ближе, то, что мне по душе. Хотя тут все задание бессмысленныеи легкие для рабов, как по мне. Я решила выбрать под самый конец – Задание 4. Но вскоре, я об этом пожалела. Пять километров для меня казались очень долгими и непреодолимыми. 10 литров холодной воды хлюпали всю дорогу, оставляя четкие капли, как будто после дождя…Снег в те дни растаял, но мороз не отступал. Горячий воздух продолжал выступать из легких, продолжал охлаждать мою глотку. Неся 13-е ведро воды, я заметила что, разливая воду, под действием мороза сформировался лед. Почти вся дорога была укрыта им. Набрав воду, я сделала неуверенный шаг, затем второй. На третий я уже проехалась по льду. На седьмой чуть не упала. На одиннадцатый шатнулась, вылив пол литра воды на пол. Немцы были не довольны этим. Ну и ступив тринадцатый шаг, я поскользнулась, уронив ведро. Оно упало, выталкивая воду, которая стекала по дороге. А внизу как раз упала я. Ледяная струя воды окутала мое тело. Холодная вода, мороз, приводили в дрожь моя тело. Колени и ладони были все истесаны валой стекающейсякрови. В ранах были видны глубокие разрезы. Туда попала грязь. Они жгли мне руки. Я чувствовала мой пульс вместе с выливаниемсобственной крови. Мне дали бинты, я обмотала или руки и ноги. Затем я неуверенно подошла к ведру, что бы вновь набрать воды. Но …. Меня от него оттолкнули. –Nichtanfassen! (Не трогай!) Я отошла. Мои руки почему-то связали. А к кулону привязали веревку, и повели вперед якобы к их главной базе. Там были иные люди, которые делали соответственно другую указанную им роботу. Меня посадили около овцы. Их стриг незнакомый мне мальчик. Где-то такого же возраста, как и я. Его черные волосы и карие глаза, манили меня к нему. Я не могла отвести от него глаз. –SchauenSieaufihr, – сказал чужак. (Присмотри за ней) –Gut, – прошептал мальчик. Он сел возле меня. Мое сердце начало бешено колотиться в груди. Ионспросил: - Sie sprechen Deutsch? (Ты разговариваешь по-немецки?) – Что? Я не понимаю тебя. –А, прости.Я думал, что ты неиз наших. –Я похожа на немца? Мальчик засмеялся, и сказал: – Да. –Что?! –Да шучу я, шучу,– он едва сдерживал смех. –Можно вопрос? –Конечно, – с интересом сказал он. –Мы здесь надолго?– я заволновалась. –Пока не кончиться война.А что? –Хочу сбежать, – шепнула я. – Тебя же убьют. – Но… Мою маму уже отправили в мир иной…– я заплакала. – Хватит с меня! Он меня обнял. – Все в порядке.Пока я рядом ты в безопасности. Я обещаю. Кстати, меня зовут Джон. Атебя? –Чу… Чума, – я прижалась к его тёплой груди. Душа обрела с его присутствием покой. – Я убью их всех…– заявила я. – С ума сошла? Их же много. Шансов почты нет. – Не беспокойся. Твари, забрали папу, убили маму, –я еще не осознавала что делаю. – Как же я вас всех НЕНАВИЖУ!!! Вокруг меня начало вся моя энергия скапливаться, как будто я вызываю ураган, то ли водоворот ветреный. Тучи закрыли небо. Лучам солнца был закрыт путь. Ветер бурлил вокруг меня. Мене самой стало страшно, что же я сотворю. Джон был обеспокоен и смотрел на меня безумно напуганным взглядом. Я взяла его за руку и улыбнулась. И, в этот миг я сорвала свой кулон. Передо мной все покрылось серой занавеской. То ли это был дым, то ли аномалия. В небе загремел гром, и искрились, как искры огня, огромные молнии. Из моего тела исходила энергия, похожая на серое вещество, очень опасное, заразное, болезненное вещество, а именно болезнь – Чума. Люди падали друг за дружкой безмолвно. Их тела умирали изнутри. Все эти жалкие, ничтожные людишки пали у моих ног. – А я не умру? – спросил Джон. –Нет. Если только оденешь мой кулон. – Хорошо. Сейчас. Я попыталась что-то учудить. Сначала я взяла невыпрямленную, чуть согнутую руку и второй рукой якобы, вокруг неё формировать шар. Серо-белаяаура формировалась в моей правой руке. Шар все рос и рос, достигая максимального размера. Примерно размером он был как 5-ти этажный дом. И я решительнонаправила свой шар вперед. На людей, рабов и немцев. Хотелось уйти и отыскать папу. Пусть даже пленники умрут. Я все равно отсюда уйду. Не вернувшись никогда. После того как все утихло я одела обратно свой кулон, который вновь начал подавлять мою энергию, чтобы я не нанесла вреда своему возлюбленному. Джон не смог даже пошевельнуться после произошедшего. – Зачем ты их всех убила?– спросил он, смотря на меня своим вражеским взглядом. –Не смысла жить таким жалким людишкам, как те чужаки, которые взяли нас в плен. – Но ты и пленников ведь убила. –Да. А что? Что-то не так? – Ты убила, мою сестру!.. –Что?.. –Зачем ты это сделала?!– его глаза стали мокрыми, как роса, укрытая на траве после дождя. –Прости. Я не знала. –Уже поздно. –Знаю. –Пойду я уже… –Куда же ты? –Подальше от тебя! –Постой… –Прощай! –Не уходи, Джон… –Это почему еще? – его взгляд был серьезней обычного. –Я… Я люблю тебя! – Вот это поворот событий… –Не бросай тут меня одну, прошу… –А если ты вдруг меня убьешь? –Не убью, на тебе тогда был защитный кулон. –Вдруг он в один день не подействует? Не сдержит тебе и не защитит меня? –Надо замену искать. Раз в 10 лет нужно его менять. –О так. Это уже интересно. А у кого? Ты знаешь хоть? – Ага. У маминой сестры. Она колдунья и живет недалеко от моего дома. –Но ты в Германии… –О чёрт. Точно! Я и забыла уже. – Нужно средство, что бы мы добрались домой. –Когда выйдет этот срок? – Через 10 месяцев. –Мы еще успеем. Нужна машина. Либо билеты. –А пешком? –Это нереально. Зима к тому же на дворе. В этот момент я почувствовала что-то не ладное. То, что меня не под силу. Нечто сверхсильное. В ту ночь я так и не смогла уснуть. И вскоре мы нашли дом. Судя по тому, что было внутри, там уже никто не жил. В животе все так же было пусто и урчало. Джон поделился со мной консервами сардин в теплом томатном соусе. Не далеко от дома был колодец. Он принес мне воды в стеклянном стакане. На ручке кружки была рассекающая трещина. Появилась она не так уж и давно… Перед сном мы рассказывали друг другу о себе. О своёмсчастливом прошлом. О том, куда мы больше не сможем вернуться, никогда. Он родом из Востока. Ну, а я соответственно из Запада. Он жил с мамой и сестрой. Так как отца никогда и не видел. Маму его и сестру увезли с ним, но посадили ихраздельно. Джон ехал вместе с 13-летней сестрой. – Но затем появилась ты, как ангел с небес пришла ко мне. Но потеря сестры, увы, меня огорчила. –Может ты, будешь искать маму, а я папу?Только вместе пойдем на поиски. – А потом соединим их и будем братом и сестрой? –Нет. Я люблю тебя, но…. –Но что?– перебил он меня. –Я люблю тебе как парня, а не как брата. –Все ясно. Прости. Не могу ответить тебе взаимностью. –Да все нормально. Главное что ты рядом. Джон улыбнулся. Его глаза сияли, как луна ночью в звездном небе, как солнце утреннее на рассвете. С ними не сравниться никто. Утром он мне «приготовил» завтрак. На столе, в конце комнаты стояла горка яблок и груш. Около них остывала, горяча ржаная деревенская булочка. Я открыла занавеску. Лучи проснувшегося солнца светили мне в глаза. На улице было теплее обычного. С улицы звучали песни весенних птиц. Я взяла булочку и, поставив её в сумочку, заметила молоко. Уже слегка теплое, раннее молоко. Выпив до дна, я взяла с собой по 2 яблока и грушу. Джон вокруг не было. Я просидела на свежем воздухе около дома минут десять, и он вернулся. Он взял с собой флягу воды. –Откуда еда? – Заработал. – Не ври! - перебивала его я. – Думаешь, я поверю? Там такое не дают! – Молоко я попросил. Вода с колодца. Яблок с грушами в саду незаметно одолжил. А булочку… – Купил? – безразличным взглядом я смотрела на Джона. – Нет. Зерно за труд дали. И, я… Сам её сделал, – шептал он. –Правда?– предела моего счастья не было. –Да, – серьезно ответил он, чуть заливаясь румянцем. – Спасибо,– я обняла его и… –Эй! Ты… Чего это вдруг? Я поцеловала его в знак благодарности. –А что нельзя?– загрустила я. –Эм… Ну… Нет. Как же он прекрасен. Его милое смущенное лычко было неповторимо. – Ладно, идем, – печально вздохнула я, направляясь вперед, в неизвестном мне направлении. – Извини что отверг, – его холодная рука коснулась моей руки. –Джон, – прошептала я. –Что? –Мне плохо. –Что-то болит? Я упала на колени, а затем и на пол. –Меня как будто пожирает собственная сила изнутри. –Плохи дела. Он взял меня на руки и понес в дом. Мое тело горело как разожжённое. В глазах все темнело. Жар распространялся по телу. Мне жутко хотелось пить. Джон оставил стакан воды у кровати. Сам он ушел, на поискиврача. Мои руки дрожали как сумасшедшие. Раны сами по себе моментально заживали. Кожа и мышцы сразу затягивали их, не оставив ни единого следа. И вновь из тела исходило сераяэнергия. Я сняла кулон. Ведь мне не было смысла убывать себя изнутри. Дом вскоре был поглощён болезнью. Я бросила из окна свой кулон. Он упал на дерево. А затем постепенно падал вниз. В конце концов, он зацепился за сучок. Я словно не чувствовала своего тела, не чувствовала ожидаемой боли. Инфекция распространялась. Я потеряла сознание от огромного прилива высвобождающейся силы. Джон в то время шел с врачом, к тому дому, где мы временно остановились. «Я люблю тебя, Джон», – промелькнуло у меня в голове. Я чувствовала, как тело отделялось от души. Была я без сознания, но вокруг все видела. На улице стало темно. Ветер дул на восток. Словно как перед ураганом, крышу начало рвать и метать. Серий дым кружил около нашего дома и вообще, в ближайших городах. Он как туман, густой-густой становился. Вот и они. Врач и Джон. Они едва передвигались вперед. Настойчивость ветра была слишком сильна. Инфекция пулей мелькнула к ним. Врач был обездвижен. Закрыв глаза, он замертво упал. Джон в то время шел к дереву, что бы взять на нем кулон. Я верю в то, что он будет жить. Я не хочу его собственной силой убивать. Джон, скорее. Возвращайся ко мне… Чума неожиданно отключилась. Всю страну начала поглощать беспощадная болезнь. И отныне ближайшее время рассказ будет вести Джон Данниэл. Я через силу смог двигаться. Вокруг меня было нечто, именно то, что похожее на смерч. Время от времени меня уносило назад. Среди густого то ли дыма или тумана я заметил зеленый цвет. Это было дерево. Листки на нем уносили мощными порывами ветра. На самой нижней оголенной ветке, я увидел вьющейся на канате клык. И тут я вспомнил о моей единственной подруге. Безупречно, это был кулон Чумы. Я тут же бросился к дереву. Чуть не упав, я продолжал бежать. Песок засыпался мне в ноги, а так же и попадал в глаза. Буря только нагнеталась и усиливалась. Я ухватился за ствол дерева. Потянувшись у той ветке, я на горизонте уже увидел наш дом. Вокруг него как раз и крутился этот ураган. Сухие листья, ветки, все уносило вверх, в бескрайнее небо. Тут-то было не до шуток. Я должен был остановить её любой ценой. И я, не сдаваясь, продолжал свой незавершенный путь. Еще 4 метра, 3, 2, 1… А вот и наш дом! Зайдя вовнутрь, я почувствовал её ауру и мощь. Поднявшись в её комнату, было видно, что Чума лежала без сознания. Так как она потеряла контроль над собой и над своей силой. Приближаясь к ней, я не знал, запечатается ли эта болезнь обратно. Я приподнял её. Кожу жгла эта болезнь, и я прикусил губы. Пошла кровь. Я терпел. Ведь делал это все ради неё, потому что люблю. Я одним движением снял с себя кулон и резко одел обратно на Чуму. В ту же секунду все утихло. Дым или туман этот, он пропал. Чума невинно и беззащитно лежала у меня на коленях. Она защурилась и начала тереть глаза. Хорошо, что она очнулась, ненаглядная моя. И тут я пришла в себя. Тело как-то само по себе упокоилось. Вокруг было тихо. Было слышно только дыхание Джона, который держал меня у себя на руках. Мое тело пришло в норму, уже пропал тот жар, что тогда преследовал меня. –Джон… – едва я смогла прошептать. –Да, я здесь, моя хорошая. – Ого. Уже твоя, – я улыбнулась. Все тело еще не отошло от того что произошло, но эти слова грели меня и мою душу. –Так точно. –Мне нужно в город съездить. Ты не против? –Нет. Но зачем? –Так надо. Хочу посмотреть, не дошла ли эпидемия до других городов. –А, если так тогда поезжай. Завтра утром. –Ладно. Но на чем? –Хм. Есть тут у меня кое-какое средство передвижения. –Да? И что же это? – Завтра покажу. А сейчас спать. –Эй! Ну, ты… Прям как моя мама!– я разозлилась и начала смеяться, катаясь по полу. По взгляду Джона можно было заметить, что он немного разозлен. Я поднялась, вернее, попыталась, но тут же упала, сил совсем не было. Джон взял меня на руки и положил в теплую, только что застеленную кроватку. Комфорта не особо то и было, но с ним я чувствовала себя в безопасности. Ночью было холодно. Тепло его рук согревало. Где-то в дали, был слышен гром. Темные тучи надвигались в нашу сторону. Молнии искрились, сообщая о буре. Всю ночь дождь стучал в окно. Шум не давал мне покоя. Он отвлекал меня от сна. Джону же было все равно насчет стука по окну. Он сладко и крепко спал. Его мягкиеволосы щекотали мне щеку. Дыхание любимого было теплым, а вдохи– глубокими. На рассвете тучи рассеялись, и температура резко взросла. Теплый луч солнца светил прямо на меня. С крыши до сих пор падали невысохшие капли дождя. На земле еще были лужи, а на траве сверкала кристально-чистая, холодная роса. Поднявшись с кровати, я слегка шатнулась. Еще не отойдя от вчерашнего, я чувствовала себя не особо хорошо. У меня в глазах все темнело, голова кружилась, тело болело, а ноги– дрожали. Джон проснулся спустя пару минут от того что его повлек вкусный запах из кухни расположеннойэтажом ниже. Я приготовила нам завтрак. Себе чай, ему – кофе, омлет и яичницу, парочку яблок, бекон и серую булочку. Я приступила к завтраку, так как не смогла дождаться его. Мой организм был обессилен и истощен. Подкопив энергию едой, я любовалась Джоном. Его глазками, губками…М-м-м… Как же сильно я все-таки люблю его. Доев сытный завтрак, мы вышли на улицу. Там уже стоял заправленный скутер. Джон не хотел меня отпускать, но я настаивала на своем. Он показал мне, как управлять им. Где газ и тормоз, где поворот включается, и там, где сигнал, а также как включить переднюю фару. В общем, у меня получилось разобраться во всей этой сложной технике. И через пару минут, попрощавшись с возлюбленным, я уехала. Джон грустил, но для меня было важна эта недалекая и опасная поездка. Лесная тропа вела мне петлями. Шум деревьев навевал мельчайших холод из тени. По деревам прыгали белки. В один миг мне захотелось вернуться обратно, домой, к себе. Ведь риск что меня заметят немцы или кто-то из полиции был велик. Выехав на укатанную дорогу, я помчалась на огромной скорости, преодолевая километры. Позади осталась деревня, а впереди красовался еще почти не проснувшийся немалый город. Сзади мне послышалоськрики. Это были выжившие немцы, то ли те, кто не видал моей заразной смертельной силы. Когда чуть все притихло, я не однократно слышала чужие слова: –Da ist sie! (Вот она!) Впереди на меня чуть не навалился огромный мотоцикл. Я, резко остановившись, попыталась убежать, но не тут то было. Они схватили меня и увезли подальше от деревни, где ждал меня Джон, и подальше от города, в который я направлялась.