Клэм-чаудер по-афински

Список увечий, которые заработал Тесей во время готовки, включал в себя, но не ограничивался: ожогами, ножевым ранением, сотрясением и, вследствие долгой и запутанной цепочки обстоятельств, утоплением. Смерть это то ещё благословение; не будь он тенью, всё закончилось бы куда хуже. А в таком виде он мог бы продолжать готовить даже если бы чёртовы клустрицы оттяпали ему пальцы. Покончив с этим необычайно тяжёлым занятием, Тесей надулся от гордости. Он буквально чувствовал, как его связь с Патроклом крепчала. Сражаясь бок о бок, можно многое узнать о своём боевом товарище, и сегодня кухня была для них полем боя. — Что скажешь, мы теперь — братья по оружию? — спросил Тесей, широко улыбаясь. Патрокл глянул на него так, словно у царя отросла третья рука. — О чём ты? Уф. — Н-ни о чём! — Тесей закашлялся и быстро отвернулся. — Я никоим образом не хочу сказать, что мы теперь товарищи, и уж точно не потому, что мы сблизились… за готовкой супа! Нет, мне это незачем! Патрокл кивнул. — Точно, незачем. — Да! С чего бы мне, величайшему царю Афин… — Тесей начал подыгрывать, но осёкся, когда понял, что не сможет закончить предложение, не унизив честь Патрокла, а это просто неправильно. Вместо этого, он спросил: — А почему бы и нет? Патрокл посмотрел на него с интересом. — Этот рай — привилегия, предназначенная для воинов и героев, достойнейших из греков. Мы с тобой не одного поля ягоды, царь. Он сказал это так спокойно, будто констатируя факт. Он даже «царь» говорил по-другому. Вовсе не так, как Астерий. В чём же тогда разница? В презрении? В чём бы она ни была, Тесею это не нравилось. — Ты так меня видишь, да? — он поморщился с того, как неуверенно звучал его тон. Такой тон не к лицу царю. Бывшему царю. Неважно. — В смысле? — Думаешь, я так слепо одержим статусом, что не могу узнать благородного человека, даже когда он сидит прямо передо мной? — А что мне ещё думать? — беззлобно поинтересовался Патрокл, но его слова всё равно ранили. — Не в обиду сказано, но ты никогда и не пытался выставить себя в ином свете. У меня нет выбора, кроме как принять то, что я вижу за чистую монету. — Значит, ты признаёшь, что твоё мнение обо мне основано лишь на предположениях, — отметил Тесей. — Так и есть, — он не стал отрицать очевидное. — Я не знаю тебя, а ты меня. Предположения это всё, что у нас есть. — Неправда, — возразил Тесей, хотя ему нечем было аргументировать свой ответ. Просто он… знал, в глубине души, что знал Патрокла гораздо лучше. И дело вовсе не в супе. — В таком случае, будь добр, просвети меня, — Патрокл вздёрнул бровь. — Что такого ты во мне увидел и счёл за правду? Тесей ответил, даже не успев обдумать свои слова: — Ты одинок. Патрокл нахмурился. — И поэтому ты позвал меня готовить суп? Это просто предлог, чтобы заставить меня прекратить самобичевание? — Это так теперь называется, самобичевание? Нет, по правде говоря, мне просто надо было куда-то деть излишек устриц… — Мне не нужна твоя жалость, — его голос прозвучал раздражённо, и Тесей невольно отшатнулся. — Да что ты можешь знать об одиночестве, когда подданные почитают тебя даже после смерти, и за тобой всюду следует толпа восторженных теней? — По большому счёту, у меня есть лишь Астерий, — негромко ответил Тесей. — Прелестно. У меня нет никого. Тесей поморщился. — Я это и пытался сказать. Не хотел, чтобы это так прозвучало… Патрокл на мгновение притих. — …А. — Вечность — время долгое. — Конечно. — Мне, наверное, стоило промолчать. — Наверное. Отлично поговорили. Они сидели в тишине напротив друг друга, глядя на кастрюлю с супом, кипящую на плите. Как оказалось, приготовить суп — дело не пяти минут. Тесей сильнее зауважал поваров. Прошла вечность-другая. В какой-то момент Патрокл выключил плиту и отставил кастрюлю в сторону. В одной руке он держал небольшую миску, а в другой половник. Это, конечно, не копьё и щит, достойные героев, но всё равно выглядело уместно. Вздохнув, Патрокл зачерпнул немного супа. — Прими мои извинения, — сказал он тихим голосом. Тесей был в замешательстве. — За что? — Я был слишком… обидчив. Прости мне мой скептицизм, — он протянул миску Тесею. — Сложно поверить, что кто-то захочет иметь со мной дело, когда даже он больше не желает. Тесей осторожно взял миску. Этот разговор выбил его из колеи. — Я не хотел навязываться. — Ничего, — заверил его Патрокл. — Ты прав. Вечность — долгое время. Может, мне и правда стоит… обзавестись новым другом. От него то звучало как… вполне себе положительный вывод. Тесей не хотел высказать неодобрение, поэтому он яро закивал в ответ. Патрокл слегка улыбнулся, доставая ещё тарелку и наливая себе суп. Он поднял её, как поднимают кубок с вином, когда клянутся в верности товарищам. — За вечность, — сказал он шутливо, но было что-то искреннее в этом жесте. Быть может, это готовность всё же дать Тесею шанс. Он поднял свою миску. — За вечность! Тесей поднёс миску к губам и так же быстро выплюнул суп — прямо в лицо Патроклу. — Боги, какая мерзость! Тьфу! — невыносимо противный вкус обволакивал весь рот, даже глаза заслезились. — Что это было? Отвратительно! Ну всё. Он практически видел ту соломинку, что сломала спину верблюду. — Царь Тесей, тебя что, в хлеву воспитали?! — Я знаю, что вопрос метафорический, но в общем-то так оно и есть. Несмотря на царственный вид, вырос я вовсе не среди роскоши. Удивительно, правда? — Нет, не особо. — Это закаляет характер! — Он ведь не настолько плох, нет? — Патрокл не стал даже вытирать лицо и попробовал суп. И тут же об этом пожалел. Хотя он и сдержался, чтобы не выплюнуть противное варево, а лишь поморщился от полной безнадёжности. Куда более изящный подход. — …Ужасно. Зачем я его проглотил? — Что могло пойти не так? — Ничего, — простонал Патрокл. — Мы сделали всё именно так, как ты и говорил. — Тогда почему… — Тесей замолк. — О, нет. Патрокл уставился на него. — Что? — Возможно, клэм-чаудер по-афински просто… — к нему медленно пришло осознание. — …невкусный. Память может быть обманчива. Тесей стоял посреди кухни, оплакивая свои драгоценные воспоминания. Значит, всё это — просто ложь, окрашенная ностальгией? Все аплодировали, но поневоле. Рыба была, мягко говоря, так себе. Суп был просто ужасен. Его корабль по сути был просто шлюпкой. Тесей был потрясён. Патрокл мягко похлопал его по плечу. Он сразу узнал признаки душевного кризиса и понимал, каково это. — Ну-ну. Приготовим что-нибудь ещё. Тесей тут же оживился.  — Ты мне поможешь? — Я… — Патрокл вздохнул. — Полагаю, да. Ладно. Помогу. Ага! Вот это уже лучше! Хорошо, что у Тесея по-прежнему оставалось полно устриц.

***

— И снова здравствуй, царь, — Астерий поприветствовал его кивком и подошёл ближе. — Вижу, ты закончил с готовкой. Тесей по-прежнему не знал, куда деть кастрюлю с супом. С… жуткой пародией на клустричный суп. Он пытался придумать, как же от него избавиться, но не хотел загрязнять Элизиум столь опасными отходами. Он перенёс кастрюлю в свои покои, надеясь, что Астерий поможет ему найти решение. — Ах, да! Всё прошло… — ужасно, хотел сказать он. Но не успел; Астерий — да благословят боги его и его неоправданную веру в Тесея — уже открыл кастрюлю. Он взял половник, и ох, нет. — Астерий! Не надо! — тщетно. Однако вместо того, чтобы сплюнуть или умереть от пищевого отравления прямо на месте, Астерий выглядел… нормально. По нему нельзя было сказать, что он только что отведал мерзких устриц. Он лишь уставился на Тесея, не понимая, почему тот смотрел на него с таким ужасом в глазах. — Неплохой суп, — сказал он. Очевидно, если ты всю жизнь питался детьми, вкусовые рецепторы работают совсем не так, как надо.