greatest temptation.

Эта снежная ноябрьская ночь выдалась совсем не такой, какой бы хотелось им обеим. Снег тяжелыми хлопьями кружился в морозном сумрачном воздухе, не щадя поздние цветки гибискуса, что рос на выходе из дворца. Еще вчера было тепло, но теперь все изменилось. Тишину, словно острые платиновые ножницы разрезал громкий звук брякающих доспехов. Это Сёгун - могущественный император соседней провинции. Его армия была огромной и мощной. Погибшая провинция Вдовы была нужна ему, но он хотел не только землю. Он хотел ее. Эту фем-фаталь, женщину со стальными веерами. На ее руках было слишком много крови, и его это привлекало еще больше. Он был уверен - они бы стали идеальными правителями всей феодальной Японии, он любил все экзотичное и крайне жестокое. Оставшиеся крестьяне мертвы, теперь на этой земле нет места духу жизни. Он бродит лишь по коридорам дворца, но он так слаб, словно лампада в молельне. Все спали, кроме Пумы - она всегда была начеку, и этот грохот пришелся ей не по нраву. Быстро накинув на себя свое короткое меховое платье, она схватила кусаригаму, и сжимая ее цепь в ладонях, чтобы та не звенела, направилась вниз. Ей нужно было оповестить Вдову, это ее работа. Спальня Вдовы была практически рядом, поэтому стукнув по деревянной раме сёдзи, она тихо, но быстро побежала на улицу. Волосы лезли в глаза и рот, путались, но ей было все равно. Она ощущала смерть, чувствовала, насколько близко витает ее дух. Во дворе дворца раздались крики, словно стадо диких голодных гиен почувствовала запах падали. Горели факелы, горело все - рисовая бумага на сёдзи вспыхнула так быстро, что за пару секунд пламя стало перебираться по этажам, на самый верх. Пума слышала звуки стука каблуков по деревянным полам - Вдова проснулась. Девушка не была уверена, что ее госпожа когда-то спит. Она заметила остальных телохранителей, что сбежали быстрее во двор. Спрятавшись за стеной, она лишь слышала, как расправляются с этими мужчинами. Тяжелые звуки металла катан, что рубили человеческую плоть, было слышно, как хлещет чья-то кровь. Она особо не была знакома с остальными охранниками Вдовы, но сейчас на ее глазах проступили слезы. Пума одна, лишь Вдова может ей помочь. Смерть была так близко, как никогда. Но все таки она решилась. Ей нужно было выйти навстречу смерти, этим адским крикам, волне мозгодробительных звуков погибели. — Вдова, я жду тебя! - хрипло крикнул Сёгун, маска на его лице показывала ужасающую гримасу. Охваченный огнем дворец молчал, ответа не последовало. Пума решилась - медленно выйдя из парадных сёдзи, что уже почти догорели дотла. Она сжимала в руках свое оружие, оглядев толпу.. точнее то, что от нее осталось. Это был сам предводитель, и целая гора трупов, в том числе и ее знакомые. Да, они погибли, но знатно подрасчистили ей путь. Не церемонясь, она выпустила свою кусаригаму, словно бумеранг, выбегая ближе, точно и метко снося голову одному ронину. На нее наступили, она старалась отбиваться, у нее выходило распрощаться еще с тремя. Но их было слишком много, слишком много вооруженных мужчин на девушку с жалкой старой кусаригамой. Мороз прошелся по ее обнаженной коже, пробежали мурашки. Девушка отступала - она не могла больше сражаться, будто бы их стало слишком много. Пума поднималась задом наперед по ступеням, медленно, стараясь не упасть. Она загнана в угол.. Кто-то сзади схватил ее. Она было хотела завопить, но почувствовала, что это она. Ее госпожа. Вдова собственной персоной. Женщина прижала Пуму к себе задом, уложив подбородок на ее плечо. Последняя была уже при параде - идеальная прическа, меховая шуба - все, чтобы достойно принять гостей. — Вот ты где. Я ждал тебя. - мерзко, тихо прошипел Сёгун, улыбнувшись. Его гнилые кривые зубы были видны в вырезе маски, и Пума прикрыла глаза. — Я не боюсь тебя. - так же тихо как и всегда, скорее равнодушно, проговорила Вдова, и в ее руке сверкнул кинжал. Она знала, что делала. Наверное, духи наконец-то приготовили урок для этой грешницы. — Правда? - с наигранным сомнением спросил Сёгун, обернувшись к своим ронинам, оглушительно засмеявшись. Эти тупицы заржали в ответ, и он снова устремил взор на женщин, продолжая. — Что же заставило тебя служить этой ужасной женщине, Пума? Она погубила столько людей.. Снова заклятье? Любовь? Чистое, сладкое чувство - верно? Пума открыла глаза, чуть успокоившись, ведь она была в объятьях своей госпожи. Это радовало ее. Она встретилась взглядами с Сёгуном, сжимая челюсти. — Мне не нужно никакое волшебное заклятье, чтобы любить Вдову. Я люблю ее просто так. За то, кто она есть. - ответила она, но предводитель ронинов снова перебил ее. — И поэтому она использует тебя в качестве живого щита? Я правильно понимаю? - не унимался он, подойдя чуть ближе. Он показал свои руки, в них не было оружия. И только Вдова понимала, что это означает. Впервые Пума так сильно почувствовала сердцебиение этой женщины. Она чувствовала его спиной, тяжело дыша. Но в момент она поняла, что ничего не боится. Это было предчувствие. — Пума. - шепнула Вдова, поднимая свой кинжал. Этот момент был настолько пропитан педантичностью, что девушка успела разглядеть дракона из слоновой кости на рукояти кайкэн. Она молчала, ведь знала, что так должно быть. — Я люблю тебя. И не позволю тебе умереть от чужой руки. - с этими словами Вдова резко перерезала горло Пумы, и оттуда фонтаном хлынула ярко-красная кровь. Девушка болезненно опустилась на ступени дворца, пытаясь зажать руками рану. Но к сожалению, ее мозг в агонии так же признавал, что это ее последние минуты. — За.. за что?.. - прошипела она, судорожно ложась на холодный камень. Вдова выступила чуть дальше, вздыхая, держа в руке окровавленный кинжал. Ее практически белоснежные ладони были запачканы кровью ее возлюбленной, и это было самым страшным наказанием богов. Вытащив из своей прически палочки, она кинула их к ногам Сёгуна, впервые осознав, насколько она слаба. Женщина выдохнула, разуваясь, спихнув свои гэта со ступеней, скидывая шубу. Проведя лезвием кинжала по своему шелковому платью, она лишилась и его, стоя полностью обнаженной в эту холодную, дышащую духом мести и искупления ночь. Она провела своей свободной рукой по своему телу - от ключицы до паха, так изящно, как бы не смог никто, глядя в лицо смерти. Сёгун был ошарашен. Он не знал, что Вдова настолько непредсказуема, и с этой мыслью начал медленно подходить к ней, ухмылка не сходила с его лица. Все ронины замолчали, они ждали того, что произойдет. — Я прекрасна, правда? - чуть шепча, томно сказала женщина, слегка закусывая губу. Как только самурай потянул к ней руку, она практически завизжала. — Но я не достанусь тебе! - выкрикнув, она чиркнула в воздухе кинжалом, и кровь из ее горла брызнула прямо в лицо Сёгуну, а она, задрожав, упала прямо на бездыханное тело Пумы. Тело Вдовы чуть скатилось по ледяным, замшелым ступеням, а ее прекрасные черные волосы, как и прежде, рассыпались вокруг нее, словно темный нимб, что был дарован ей за искупление. Она чиста перед богами, ведь совершила дзигай. Тихая ноябрьская ночь. Вся каменная площадка перед сгоревшим древним дворцом была усеяна холодными, посиневшими трупами. И лишь только два девичьих тела - некогда бывшие Пумой и Вдовой, лежали на окровавленных ступенях, будто не тронутые смертью. На их щеках играл румянец, а на губах - улыбка, но они были мертвы, и лишь луна и запах мерзлых слив будут оплакивать их.