***
Тэхён ежится, будто на него подул ветер. Ещё не открыв глаза, понимает, что не может пошевелить правой рукой, которая каким-то образом оказалась за его спиной, то есть межлу спиной и спинкой стула. Разлепив веки, упрямо отправляет сигналы своей конечности, чтобы та пошевелилась. Зря старается. Ему бы сейчас не помешала помощь, а то он чувствует, будто рука сломана, будто её вообще нет, и липкий страх подкрадывается в его сонный мозг. По квартире раздаётся звонок от двери, он итак громкий капец, а из-за пустых стен вообще, зато Тэхён окончательно просыпается, резко выпрямляясь. Звонок повторяется, требуя к себе внимания, а Тэ не знает, что делать со своей проблемой. Придётся как-то так справиться. Ким встаёт и идёт открывать дверь, всё ещё не чувствуя болтающуюся руку, кроме того что она потяжелела на несколько раз. Оказывается, открывать дверь левой рукой довольно неудобно, вот если бы не этот случай, Тэ бы не узнал. У парня и так глаза болят от ослепляющей люксовой квартиры, а тут ещё с утра пораньше лидер светит своими белоснежными тридцать два, на что Ким закрывает глаза. — Утречко… — усмехнулся Чонгук, смотря на растрёпанного парня, и кажется, его сейчас пошлют куда подальше, возможно врежут. Или же небеса смиловались? А если нет, то почему младший молчит и смотрит невиданным ранее Гуком взглядом? Он следит за тем, как красивые губы Тэхёна шевелятся, связывая между собой буквы, вот только что — не слышно. Ну или Чонгук совсем не о том думает. — Чонгук…? — зовёт Тэ, смотря большими глазками. — Да… — как в бреду отвечает старший. — Сдалось мне твоё "да". Помогай давай, — бурчит Ким, пытаясь протянуть левую руку вперёд, смотря на Чона, что балансирует где-то на грани между расслабленностью и напряжением. Тэхён разворачивается, уже поняв, что не дождётся помощи, но его хватают как раз-таки за его проблему, не без удивления младшего. Пока он добирался до двери, то ударил руку об стену, ничего не почувствовав, а тут лёгкое касание горячей руки лидера и его тело как будто прошибло тысячами иголок, и парень уже жалеет, что просил о помощи. Это конечно же естественная реакция на процесс возвращения руки в норму, Тэхёну же думается по другому. Это всё Чон и его, до не приличия, горячая рука. — Чем помочь? — ласковый голос Чонгука пробирается до самых тонких нервных ниточек, что аж волосы встают дыбом. — Да ты уже как бы.. — мямлит Тэ, собирая свой контроль в кулак, рука начала покалывать, — Зачем ты тут? — негромко спрашивает младший своим басистым голосом, что убаюкивает зверя внутри Чонгука. Ради него он шёл сюда, из-за того, что всю ночь не мог успокаиваться вдали от Кима. Надо было везти его к себе домой. В тюрьме он как будто чувствовал его присутствие и успокаивался, а на другом конце города включилось беспокойство. Из-за того, что внутри что-то царапалось, требуя успокоения. И опять же, всё очень странно, непонятно и загадочно. А Гук ищет покой и ответы, но видя младшего перед собой не хочется больше ничего. Только его, Тэхёна. — За тобой, — тихо говорит лидер чуть хрипловатым голосом. Они так близко друг к другу, что дыхание старшего обжигает Тэхёну шею. Чон чуть сжал запястье и приблизился ещё на пол шага, с большим трудом сдерживаясь, чтобы не прижаться вплотную. — В смысле? — спрашивает Тэ с едва заметными нервными нотками, глядя на левое запястье, на котором сто процентов останется отпечаток. — Надо тебя представить ребятам и появиться в Кроте, — нашёптывая, объясняет Гук, закрыв глаза, и неосознанно наклоняется ближе, впитывая всю сладость спелой ягоды, совсем не думая о том, что говорит. Главное — поддержать разговор, найти мотив его утренних желаний. При одном упоминании об этом месте, на лице Кима начали играть желваки. И вправду: надо навестить кое-кого. Он освобождает руку, шагая обратно к кухне и лишая старшего его маленькой радости. — Чёрт, — тихо ругается Чон понимая что сглупил. — Надо сначала позавтракать, — говорит Тэ, немым жестом предлагая зайти. На столе, напротив места, где Тэхён спал, лежит грязная посуда, парень сразу понимает после кого. И как он только не проснулся, пока кто-то наслаждался супом прямо у его головы? Не без раздражённости убирает посуду в раковину и ставит чайник. — Чай, кофе, может горячего молока? — с усмешкой спрашивает младший, открывая все шкафчики в поисках чашек и всего перечисленного выше у лидера, что уже поудобнее устроился за столом. — От молока не откажусь, — улыбается Чонгук, уже представляя, как Ви поднимает одну бровь, что в целом и происходит, но вопросов не задаёт, это даже цепляет. Старший не какой-то там шаблонный, брутальный, жестокий лидер. Возможно и жестокий, но со специфическим вкусом. — Думаю оно у нас есть, — мило улыбается в ответ Тэ, и подходя к холодильнику, осматривает после чего достаёт стеклянную бутылку молока. Чон не может наглядеться на такого непривычного и домашнего парня. Его подкачанная фигура, что кажется худее через эти большие вещи, длинные красивые пальцы, что откручивают крышку бутылки молока. Гук может поклясться, что более сексуальные движения в жизни не видел. А эту шею вообще стоит держать постоянно прикрытой, потому что лидер уже в какой раз тяжело сглатывает. Его глаза аж сверкают при скольжении по телу Кима. Тэ ставит стакан молока перед гостем. — Я не знаю что могу ещё предложить, — тихо, будто извиняясь, нарушает тишину Ким. На этой большой кухне парень ничего не знает и не смыслит. Даже не заметил посудомойку когда ставил посуду в раковину. — Ничего, потом пообедаем, — голос старшего такой приятный и ласковый, что Тэхён боится к нему привязаться. Чёрные глаза, кажется, хотят проглотить его целиком, не только воздух, а багровые губы совратить, уничтожить эту прекрасную девственную оболочку. Ким сглатывает, пытаясь прийти в себя и хоть что-то сделать, сказать, шевельнуть пальцем что-ли, чтобы нарушить зрительный контакт. Но быстрого движение кадыка достаточно, чтобы Гук проследил за ним. Кажется повторяется ситуация из тюрьмы, когда оба поняли, что их связь не на человеческом уровне. Тишина, бешенное биение сердца, игра в гляделки и это чёртово движение кадыком, что младший сейчас проклинает. Всё же мозг у него работает, и он понимает, что пора прекратить, а то молоко покроется пеленой, как и их глаза. — Мне… — дрожащим голосом заговаривает Ким, сердце и в правду бешено колотится, грозясь вырваться из грудной клетки. Это биение одно на двоих. Чонгук бы отдал всё, лишь бы не слышать эти нотки желания и мольбы в голосе младшего. Он инстинктивно, так, как велит затихший зверь, встаёт и идёт к Ви на том конце стола. Младший делает шаг назад, видя такой пылающий взгляд Чона, но чувствует, что ничего не должен предпринимать. Только идти навстречу и поддаться безумию. — Оппа? — сонный голос Найн сковывает на месте обоих парней. Источающий желанием взгляд Тэхёна мгновенно сменился на испуганный. — Я… перео… денусь... — неразборчиво мямлит младший и исчезает из кухни, чуть не снеся дверь. — Что-то случилось? — озадачено спрашивает девушка, посмотрев на Чонгука, что, вздохнув, вернулся на свое место. — Ничего, — он нервно улыбается, взяв стакан и сделав глоток. Белая пелена от остывшего молока остаётся на губах, и приходится проводить языком по ним, также нервно. Да и вообще у него руки дрожат, будто ему только что вкололи адреналин, немалую дозу. Не обращая внимания на то, как девушка чуть покраснела, он пытается на неё не злится, на то, что прервала такой момент. Такая атмосфера и такой завораживающий Тэхён, явно не скоро появится такой шанс.***
БМВ летит по шоссе на максимальной скорости, что позволена дорожными знаками. Хотелось бы быстрее, намного, чтобы удивить Тэхёна и показать другие границы свободы, чтобы лицезреть редкую, прямоугольную улыбку. Чтобы один кайф на двоих. Это тоже случится, а пока что в салоне разгуливает прохладный ветер, что треплет волосы парней, которые явно не имеют ничего против. Тэ ушёл в раздумья, устремив свой взгляд на просторы улиц, а Чон всё чаще сбрасывает обороты, желая растянуть этот уникальный момент. Каждый момент между ними является таковым благодаря их связи. Лидер не устаёт наблюдать за ним, даже когда должен наблюдать за дорогой, но притихший образ Кима настораживает. Тени, сбросанные на лицо от пушистых ресниц, бегают до сомкнутых губ и возвращаются обратно, когда парень поднимает взгляд, следя за очередным высоким зданием, уходя в угол глаза и опять обратно. В парне заметны изменения, он будто ожил, появилось желание встречать новый день, но остался по-прежнему грустным или обеспокоенным. Сердце старшего сжимается в неведении и желании выволакивать за шкирку каждое заточенное беспокойство в этом бесстрашном парне. Невыносимо видеть, как он топит свою уникальную натуру в столь беспощадном океане проблем. Тэхён вздрагивает, чувствуя на своей руке тепло чужой. Отводит взгляд от бессмысленного рассматривания мимолётных пейзажей, что даже не запомнит, и смотрит на тёплую ладонь, что накрыла собственную. Так спокойно и надёжно, и даже самые беспощадные бури внутри парня утихают. Желание находится рядом настолько сильное и пугающее, что он всегда волнуется в присутствии лидера. Хочется касаться, много болтать, быть ближе, смотреть в глаза, обнять, поцеловать, но сказать об этом ума не приложит как. Поэтому просто избегает смотреть, занимая себя всякой чушью, как рассматривание... ничего. — Позволь себя касаться, — Тэхёну сносит крышу от такого властного голоса, что прямо сейчас просит у него разрешение. Ласковый тембр гладит каждый нерв, даря умиротворение. Он снова отворачивается, но уже с приподнятыми уголками губ, понимая, что такие касания необходимы им обоим. Младший своим теплом благодарит, что Чон каким-то образом умудряется читать его мысли и воплощать в реальность, на что ему пока что не хватает смелости. Отношения и желания такого рода для него как тёмный, густой лес, в котором он блуждает ещё и с завязанными глазами. Чонгук с довольной улыбкой переплетает их пальцы и опять сбрасывает скорость.***
Даже с парковки биты отчётливо слышно. На открытой двери играют разноцветные лучи, а бугаев, что всегда тут сторожили, не видно. Наружу вырывается микс из перегара и сигаретного дыма, что Тэхён чуть ли не зажимает нос. Раньше он как-то не замечал, что это дыра круглосуточная. — Ну что, входим? — хриплый голос старшего приводит в себя, он тоже чуть морщит нос, чувствуя этот горький запах. — Да, — твёрдо отвечает Тэ, делая шаг навстречу своей маленькой мести. Сейчас ничего его не остоновит, и уж точно никакой смрад. Стены пропитаны потом и жадностью здешних гостей. На них остались и отпечатки самоуничтожения Кима, когда он выходил с грязными купюрами. Вздыхая, шагает дальше, присутствие старшего позади останавливает от того, чтобы не мазать эти грязные стены, в очередной раз, своей кровью. Медленно переступая лестницу, осматривает толпу. Несмотря на то, что сейчас и двенадцати дня нету, тут негде ногу поставить. Непонятно, остались они с вечера или пришли под утро, но расслаблены они конкретно. Рассмотрев всех, Ви понимает, что понятия не имеет как выглядит его цель. Откуда же ему знать, если всегда ходил с опущенной головой? Возможно он как-то и глянул ну него, но черты лица потерялись где-то в памяти. Лицо накрылось озадаченностью. Чонгук, догадавшись, в чём проблема застывшего парня, наклоняется к его уху, чтоб наверняка быть услышанным: — Иди за мной, — громкие слова отдаются табуном мурашек по всему телу, и он, просто закрыв глаза, кивает. Чон спускается и направляется в другой конец помещения. Своим телом отодвигает все похотливые, потные тела, чтобы те наверняка не коснулись младшего. В это же время Тэ следит как капелька пота скатывается по напряжённой шее вниз. Глаза спускаются по широким плечам и дальше по спине, укрытой тканью белой футболки. Меж лопаток заметно, где остановилась капелька, и младший сглатывает желание коснуться этих мышц. Закрыв глаза, на миг врезается в чьё-то несопротивляющееся тело. Какая-та девушка сразу сцепляет пальцы за его шею, жмясь ближе и шепча, на сколько он горяч. Ким не успевает реагировать, как его тянет Чонгук за руку, освобождая из замка расслабленной девушки, та похотливо улыбается, разглядывая его, приоткрывая свои тонкие губы. — Я не против и обоих… — облизывает девушка губы, оглядывая парней перед собой. Лидер окидывает её холодным безразличием и тянет Тэхёна на себя, оставляя недовольную девицу позади. Тэ чувствует покалывание на запястье и всем своим существом понимает, что кто-то явно недовольный. Старший останавливается у начала другой лестницы и, резко повернувшись, тянет Кима ещё ближе. Положив горячую ладонь на его шею, соединяет их лбы, рука с нажимом поглаживает тонкую шею, будто хочет очистить от чужого прикосновения. Внутри разбушевалась ревность и недовольство от произошедшего. — Не позволяй себя трогать, — шепчет Чон, чувствуя жар дыхания напротив. Он бесится. Лидер с трудом сдерживается каждую секунду, когда хочется коснуться, а какая-то пьяная курица коснулась, не постыдившись. Да какого черта? На этом Ким не выдерживает и подаётся вперёд, беря в плен горячие губы старшего. Не рад он от того, что кто-то другой коснулся его. Он сгорает от желания почувствовать касания, мягкость губ, его жаркие прикосновения, чтобы сердце выбивалось из груди из-за него. Закрыв глаза, разминает пульсирующие губы и прижимается ещё ближе, схватив за предплечье, втягивает в сладкий поцелуй. Чон тянет руку и, обхватывая, контур талии, голодно сжимая. Притягивает к себе и углубляет поцелуй, скользя языком по чужим губам, прося разрешение, Ви даже не задумывается, а просто приоткрывает рот. Мягко касается чужого языка и получает довольное мычание в губы, младший в ответ несдержанно кусает нижнюю, получая такой же мягкий укус на своей верхней. Улыбнувшись довольным котиком, облизывает губы и отстраняется, глядя в глаза напротив. — Успокоился? — шепчет он сладким голосом, что ласкает уши старшего. На лице того тоже проскальзывает улыбка и он кивает, ещё раз припадая к его губам. Тэхёна мало. Его сладость вызывает зависимость. Старший глубоко целует, покусывая мягкие губы и язык, Тэ же пытается подстроиться и в то же время ухватить маленькими глотками воздух, потом делится им с лидером, катают его с одного языка на другой смакуя как можно ленивее. Поцелуй обретает темп американских горок. С мягкого на грубоватый, из сладкого в требовательный, потом жадный и голодный. Чон бы вечность так стоял и целовал, смаковал, кусал, облизывал. Тэхён бы вечность отдавал и наслаждался, не понимая, что это за безумие, что им движет, но он весьма доволен своими поступками, и комок из глубин его сердца тоже. Расцветает, дурманя ещё сильнее старшего. Тэ наступает на ступеньку, полностью довольный собой, с уверенными искрами в глазах, поцелуй развеял все его вопросы и терзания. Позволил думать только об одном, утихомирив грызущее желание, что не давало покоя. Чон шагает рядом, как послушный мальчик, что получил конфетку, младший так просто приручает его разгорячённый характер. Только он на такое способен, потому что другие ни разу не видели такого спокойствия и удовольствия на его лице. Он шагает с искренней улыбкой и собственнически ухмыляется всем, что жадно оглядывают младшего. Потому что он его. Тэ сам только к нему тянется, это его выбор (а может совсем и не его). Пьяные тела остаются позади, а на встречу парням встают шесть крупных мужиков. Остановившись, Чон вскидывает одну бровь, разглядывая их огромные, облепленые мускулами тела, кто-то явно беспокоится за свою шкуру. — Пропустите по-хорошему или же… — Гук ухмыляется, поднимая свою руку и смотря на неё сжимает, — пробьёмся силой? — Тэхён заглядывает поочерёдно в глаза мужчин. Через пять секунд вздыхает. — Ты, ты и ты... — кивнул на троих из них, — если не хотите сломанных конечностей, отойдите, — безразлично предупреждает Тэ. Как будто ему есть дело, не в первой придётся кого-то покалечить. Бугаи посмотрели на него с оскалом, который вызвал у парней лишь тяжёлую усмешку, однако ни один из них не против успокоить зачесавшиеся кулаки. Тэхён предупредил. — Ну ладно, — хмыкает Ким и, не долго думая, отрубает одного из них ударом ногой с разворота. Мужик упал без писка. Остальные пять по открывали рты, смотря на лежащего, бывшего начальника охраны. — А ведь я долгое время тут дрался, могли запомнить и не соваться, — с притворной грустью в голосе, предупреждающе смотрит на охранников. Один из которых уже наступает на него с кулаком. Младший уклоняется и толкает его в сторону Чонгука, — это твой, — бросил Ким с ухмылкой, не отводя взгляд от парня по центру. Тот завёл руку за спину нащупывая пистолет. Чон отправляет на пол мужика, отправленного к нему, сильным ударом коленом в лицо, и с удовольствием наблюдает за тем, как Ви сворачивает руку одному из них за спину, выбивает оружие и без колебаний ломает, ухмыльнувшись хрусту костей. Тэхён поднимается с третьего обездвиженного тела. — А ведь мог избежать предначертанного и ничего не ломать, — довольно шепчет Чон, отодвигая ногой в сторону очередное тело. Взглядом бегает по неудовлетворённому лицу младшего. Ему этого мало. Чертовски. Он жаждет совсем другой крови и уже чувствует её запах за этой дверью. Ударом ноги выбивает дверь и слышит писклявые крики. В кабинете, за столом, сидят с широко открытыми глазами две девушки и парень между ними. Девушки почти раздеты и со смазанной помадой на губах, понятно, что тут происходило. — Тэхён…? — удивлённым голосом заговаривает парень, дрожа, будто призрака увидел. На губах младшего оскал вместо улыбки, а в глазах вспыхнул чёрный огонь, направленный на испуганного Ли, что уже вжался в стул. Видя яростное безумие парня, девушки, еле подбирая вещи, выбежали из кабинета. Чон закрыл дверь, ухмыльнувшись. Ким сухо смеётся кривой улыбкой, надвигаясь. — Тэхён… стой.. — испуганный голос Ли срывается на истерический крик, — подожди, Тэхён, я могу всё объяснить… — огненный ураган ни на секунду не угасает, кружа подонка меж чёрными языками пламени, — нет.. нет.. не подходиии… — кричит мужчина, доводя младшего до пика удовольствия. Так приятно видеть, как он кричит, даже ни чуть не расплатившись, даже ни разу не обжигаясь. А дальше темнота и головная боль, глухой стук об пол. — Мразь похотливая, — рычит Ви, тряся ногой что чуть-чуть побаливает после столкновения с пустой башкой. Чон свистнул, подходя ближе, и уже без колебаний касаясь Тэхёна. Но не переходит границы, просто касается плеча, чем успокаивает его неровное дыхание. — Он же очнётся, да? — спросил старший, чуть сжимая под своей ладонью сильное плечо и улыбаясь. Такой расклад вещей как раз-таки ему по вкусу. Младший, который не боится показать свою силу, смело смотрит в глаза препятствию и сводит сума своими безумием и движениями. Только что, за дверью, он с улыбкой скользил между охранниками в двое больше, усыпая их и пользуясь по полной своим даром, ведь явно знал заранее в какую сторону уклониться. Бесстрашный, соблазнительный, чертовски сексуальный. Чон желает сойтись с ним в рукопашном бою. Такая схватка сто процентов превратится в кое-что другое. Гук дополняет список желаний, что появился одновременно с появлением младшего в его жизни. — Его надо ещё допросить, — с притворными нотками беспокойства пожимает плечами. Конечно, от него можно раздобыть информацию, но вряд ли он крупная рыбёшка и сможет дать что-то дельное, вроде личности того, кто стоит за всем этим. — Будет грустно, если не очнётся… — разочарованно тянет Ви, пиная лежащего в бок. Ему этого не хватает. Если бы не Чон, то он бы проторчал в тюрьме фиг знает сколько. То, что он оказался трусом и слабаком, чертовски разочаровывает. И из-за него парень отдалился от сестрёнки? Скотина, должен обязательно проснуться, чтобы Тэ отыгрался по полной.***
Стук быстрых шагов раздаётся эхом по серому коридору. Тусклый свет лампы мало что освещает, и от этого это место кажется ещё мрачнее и обречённее на вечную ненависть. Стены, пропитанные пороком, грязью, преступлениями, пахнут гнилью человеческих душ. Тюрьма — это подготовительный этап перед Адом. Дверь без проблем поддаётся силе мужчины и впускает внутрь, в царство того же тусклого света, что акомпонимировал до сюда. Глаза не раздражает. Нос начинает щипать какой-то влажный, отсидевшийся взаперти, запах в комбинации с горьким табаком и совсем чуть-чуть красного железа. — Пришёл? — хриплый, низкий голос придаёт атмосфере ещё больше мрачности, а то, что раздаётся он из темноты, где глаз выколи, то вообще без комментариев. Властный такой, что вгоняет в страх, но зато отлично развеивает липкое чувство беспокойства, созданное тишиной, такому можно и обрадоваться и испугаться до сердечного разрыва. Тут уж дело вкуса. Джина мистика только раззадоривает. Картина маслом. Завязанный на стуле мужчина с опущенной головой, на шаг впереди него льётся тусклый, мигающий свет, а за его спиной несколько массивных ящиков с порошком. Явно не стиральным. И директор, что сидит на одном из ящиков, затягивая дым в себя, смотря вверх. Детектив следит за этим действием уже шесть секунд, и появляется мысль: "не проглотил ли тот густой ком?" Но нет. Ещё секунда и верх, словно поднятая пыль, взрывается шар сероватого дыма, ползёт по просторам комнаты и падает на усталого мужчину. — А это что? — дорожка тёмной крови засохла на шике связанного, стянув кожу. — Мелит одну ложь, а глазёнки сдают с потрохами, не удержался короче... — сухо усмехается Намджун, бросив короткий взгляд на уснувшего второго директора, — я уже думаю, может вспомнить привычки с времён работы под прикрытием, — Джин вскинул одну бровь, прищурив глаза в его сторону. Давно такого не было, чувствуется малое удовольствие от происходящего. — Думаешь пытки помогут? — усмехается детектив, схватив мужчину за волосы и подняв вверх. Рана не выглядит серьёзно, значит контроль директора всё ещё на высоте. Устало вздохнув, присоединяется к Наму, вытащив сигареты, и втянув запах в лёгкие. Среди сильных табаковых нот просачивается и какой-то лёгкий аромат древесины, так что издалека даже не почувствуешь. Ким косит взгляд к Наму, который независимо от ситуации остаётся статным, серьёзным и сильным мужчиной, что использует вот такой приятный парфюм. Последние дни знатно потрепали нервы, никотин стал как никогда необходим, и как нельзя кстати аромат Намджуна расслабляет, погружая в свежую атмосферу. — Есть успехи? — тихо спрашивает Джун, вглядываясь в оранжевую глубь пламени зажигалки, обхваченную тонкими пальцами младшего. — Нету их, — шепчет детектив, выпуская дым наружу и следя за ничего не означающей формой, — не за что зацепиться. В нашей базе всё чисто, даже в засекреченных. Всё хорошо продумано, — поднимает он сигарету, наблюдая, как та тлеет. Что-то от них ускользает, и закон им явно не помощник, — думаю, мы не там ищем, надо по другую сторону копать, — снова делает затяжку, наслаждаясь звуком тлеющей бумаги, — как у парней дела? — Лишь день прошёл, — усмехается старший, похлопав по плечу, — не надо торопиться, а то ещё больше потеряем. Пока они снова не убивают, всё хорошо. Я буду следить изнутри, а ты присоединяйся к ним. И не забывай время от времени бушевать, как ты умеешь, тихий ты вызовешь подозрения, — Ким улыбается, обнажив ямочки на щеках, забавляясь с обиженного Джина. Его возмущённое лицо мёртвого рассмешит. — Не нравится мне всё это... — бурчит Сокджин, делая последнюю затяжку. В их разговор врывается хриплое кряхтенье зашевелившегося директора. Седая макушка выпрямляется и, разлепив веки, озирается вокруг. Присутствие кого-то позади вбивает в мозг громкую тревогу. Чувствуется только наблюдение без какого-либо вмешательства, но от этого ноги начинают дрожать. На почве страха мужчина судорожно кривит губы, якобы в бесстрашную улыбку. — Думаете вам сойдёт это с рук, вы знаете, кто за мной стоит? — дрогнущим голосом кричит мужчина, пытаясь повернуть голову назад. — Он не знает кто ты? — шепча, спрашивает Джин, приблизившись к лицу старшего, и по губам прочёл тихое нет. Не успел представиться. Нам смотрит секунду на задумавшегося детектива, и в голове проскальзывает, что тот довольно симпатичный, не был бы таким шумным, то раздражал бы меньше. Или нет? Потому что в следующую секунду в глазах напротив вспых дьявольский огонёк. Чувствует душа старшего, что ничего хорошего это не подразумевает. Младший Ким встаёт и стуком каблука о бетон заставляет мужчину вздрогнуть. — Смотри-ка очнулся... — громко ухмыльнувшись, наклонился к пленику сзади, — не для сна это место, — шепчет как можно тише, вонзая страх тому под кожу, своим сладко-ядовитым голосом. Когда надо, детектив умеет играть и по-плохому, но всегда придерживается неких рамок. — Кто ты? Ты знаешь кто я? — срываясь на крик, мужчина наклоняет ухо к плечу в попытке прогнать холодный шёпот, что застрял на грани слуховых волн. Джин медленно шагает, задерживая дыхание и бросая короткий взгляд на Джуна, что сдерживает ухмылку. — Меня не заботит личность мертвеца... — негромко продолжает Джин свою игру, положив руку на плечо вспотевшему мужчине. — Ч-что? — тише, так, что уже испуганный стук сердца слышен, второй директор дёргает плечом. Холодная рука совсем добивает хоть какие-то дерзкие мысли, и становится понятно, что можешь отсюда не выйти. Тихий голос настолько уверенный, что пробивает до мурашек, не оставляя никаких сомнений, и всё сводится к одному: Надо искать выход, спасти свою жизнь любыми способами. — Те, кто за мной стоят, этого так не оставят, — кричит мужчина, идя на угрозы. Он же не какой-то там человек справедливости, поэтому и замешан во всём этом, главное себе спасти жизнь, а не думать о других. В какой-то мере, возможно, это правильно, ведь его шкура явно никого не заботит. Джин с Джуном одновременно усмехаются. Под суровыми правилами страха все преклоняются, развязывая язык, особенно таким предателям. — И поэтому ты находишься здесь? — усмехаясь, нашёптывает Ким у чужого уха, сразу же отодвигаясь, когда мужчина поворачивает голову. — Когда узнают, вам не поздоровится! — рычит директор, дёргая руками и делая себе же больнее. — Они уже знают, и вот их помощь... — Ким тянет за верёвку, что утонула в сморщенной коже рук директора, делая ещё больнее, до зажмуренных глаз. Выпрямляется и подмигивает удивлённому Джуну, тот явно бы не догадался соврать и играть с чужими картами. Мужчина покусывает засохшую губу до алой капельки, что сразу покатилась вниз к подбородку. Не хватает ума додуматься, что раз тем начхать на него, тогда зачем он всё ещё тут связанный? Сразу понятно, что шестёрка, поднявшаяся по блату и подметанию мусора за кем-то. Ким улыбается, видя мышь, прогрызавшую сыр. — Господин Чон… — дрожа, произносит он, осекаясь при произнесении имени. Нам перевёл взгляд на него, как и Джин, — он… так бы не поступил, — заканчивает тише, будто на грани истерики. Детектив понимает, что надо ещё немного поднажать, и всё, имя у них. Обычно он не использует силу, если всего лишь немного. Схватив седые пряди, тянет на себя, почти что лишив кислорода. — Хватит прикидываться. Он убивает сотни людей, думаешь, ему есть дело до тебя? — выплёвывает прямо в лицо с омерзением Ким, вспоминая бездыханные трупы, стоило бы и этого туда добавить. Еле как различая тёмные глаза от черноты мрака комнаты, мужчина пытается сглотнуть, что с трудом получается, боль и ярость в этих глазах глотает всё то малое, что ему сейчас осталось, даже желание прикрывать кого-то. — Я.. я.. и вправду ничего не знаю... — хрипит директор, сжимая за спиной потные руки, — мне просто поступил приказ открыть ворота, — продолжает всё так же в попытке сглотнуть воздуха. Джун встал и подошёл сзади младшего, похлопав по руке, тот резко отпустил волосы, встряхивая руку от седых прядей. Мужчина начал жадно втягивать кислород, утоляя боль в груди. — Кто? — спрашивает Намджун чуть хрипловатым тоном от долгого молчания. Второй директор даже не успевает заметить смену голоса, слова сами вылетают, спасая жизнь. — Корпорация… — медлит он, играя на еле балансирующих на грани срыва нервах Джина и Нама, которые, по колебаниям воздуха, понятно, что вот-вот и взорвутся, — Чон ДСК(торговля), – всё же договаривает, опуская голову. Младший быстро начинает вспоминать, сколько в Кореи таких компаний, а Джун удивлённо расширяет глаза, понимая, что тут идёт речь о самой крупной, только одна могла дать такие деньги на столько товара. Вот только на неё он бы никогда не подумал. Никаких нелегальных сделок, теневых фондов, никаких пренебрежений власти, даже все счета вовремя оплачивались, видимо, ситуация как раз для пословицы: В тихом омуте черти вводится. Однако есть и вероятность, что это просто недопонимание и лишь излишняя задумчивость солдата, тем не менее всё надо проверить, факты и доказательства успокоят все поспешные догадки. Нам шагает к выходу с каким-то непонятным каменным лицом, и следом, замешкавшись секунду, Джин. — Отпустите, я же рассказал... я всё расказал, — хрипло кричит вслед связанный мужчина, Сокджин бросает усталый взгляд на него. — Безнадёжно… — вздыхает детектив и закрывает дверь, оставляя отчаянного мужчину на пару с тишиной и тусклым светом, что побудут ему компаньонами на следующий месяц точно. Где это виделось, чтобы после похищения, связывание, носильного удержания и допроса (и маленький удар в придачу), жертву освобождали? Этому мужчине и вправду не хватает извилин, независимо от того сказал бы он что-то или нет, всё равно пока расследование не окончится, отсюда не выйдет. Кто бы стал так рисковать? Вот теперь у него есть время об этом подумать, если хотя-бы до этого догадается. Джун с серьёзным видом шагает по коридору, делая того ещё мрачнее своими раздумьями. Надо как можно быстрее со всем разобраться и закончить, а то никто не знает, во что всё это может превратиться. — Ты о чем-то догадался? — спрашивает Джин, наблюдая за не моргающими глазами, в которых бушуют волны беспокойства. Директор кивает, всё ещё не заговорив, а просто раздумывая над следующими действиями, поджимает губы в тонкую линию, выгибая бровь тихо вздыхает, всё на его лице показывает озадаченность, обычно он просто сурово спокоен, а сейчас показывает новый облик младшему, что достаточно заинтересованно наблюдает. — Надо проверить кандидата Чон Юншика и всю его деятельность, — нарушает затянувшуюся тишину Нам, детектив удивлённо приоткрывает губы, чувствуя себя так же, как и Джун, когда только об этом подумал, — надо начинать с крупного, — добавляет старший, ускоряя шаг.