Конокрад

Сердце Намджуна бьётся так, будто собирается остановиться в любую секунду. Ему трудно делать вдохи и выдохи, потому что всё вокруг приводит его естество в трепет. Руки, ледяные и бледные, дрожат, а голова и грудь, напротив, охвачены жаром. Намджуну кажется, будто он умрет в любую секунду от волнения. Рядом с ним по полю на своей преданной спутнице и верной белоснежной подруге скачет Тэхён, что выглядит даже ещё более обеспокоенным, чем его любимый мужчина. Солнце уже подпоясалось лентой горизонта, когда они видят вдали очертания родной намджуновой деревни. Он не верит, что это на самом деле происходит. Он возвращается домой. Поле, которое они когда-то вместе верхом пересекали в тот первый день их знакомства, на пути к лесному озеру, теперь ластится под копытами их лошадей, встречая, будто любимых сердцу - будто и не прошли все эти годы вдали друг от друга. У Намджуна в голове миллион мыслей, что невозможно обуздать. Он страшно жаждет увидеть семью, но в то же время боится. Боится страшно… Он писал им несколько раз. Первый - спустя год после ухода из дома. Просил прощения и уверял, что с ним все хорошо и он видел море. Что очень влюблен. Второй раз - спустя еще полгода. Вновь извинялся и говорил, что очень скучает. Что они через несколько недель пересекают границу соседнего государства. Ещё в паре писем сообщал, что мечтает увидеться вновь… Но жизнь кочевника такова, что обратных писем не получить, как ни старайся. Очень уж трудно подгадать, где будет следующая стоянка и дойдет ли туда вовремя письмо. Намджун решил, что лучше уж и вовсе не пытаться писать обратные адреса и просить писать куда-то, чем жить в мыслях, что где-то для тебя лежит весточка, но ты её просто не смог получить. Посему он даже не знает, как жила его семья, пока он путешествовал по свету вместе с табором. Отчего его душу наполняет не только волнение, но и множество опасений. И чем ближе они приближаются к его отчему дому, тем больше его обуревают чувства. Всё ли хорошо у семьи? Простили ли они его за побег? Получали ли его письма? Ждут ли? Как выросла сестричка. Здоровы ли родители. Живы ли?.. Он не может не заметить, как изменилась деревня. Не то, чтобы во время его отсутствия все вдруг бросились перекрашивать заборы и перекраивать дома, но коли раньше это происходило незаметно, постепенно, то сейчас бросается в глаза на контрасте с воспоминаниями. Когда за поворотом показывается знакомый соседский дом, у Намджуна сердце подскакивает до самого горла, а потом ухает в пятки. Он приостанавливает Цуцерыка и тот переходит на спокойный шаг. Тэхён на Ласточке равняется с ними и смотрит на бледного Намджуна с жалостью. Он знает, как тот переживает. Когда Намджун спешивается, у него подкашиваются ноги, а руки дрожат. Цыган тоже спускается на землю. — Всё будет хорошо, душа моя, слышишь?… — Тэхён обхватывает его лицо ладонями и смотрит прямо в глаза, будто гипнотизируя. — Ты совершил такой путь, чтобы оказаться здесь. Ты так тосковал. И они тоже. — Да… — кивает он в ответ и жмурится, — Ты прав, прав, любимый, я пойду… Цыган нежно улыбается и едва заметно касается его губ своими, пытаясь успокоить. — Я здесь, с тобой. Иди. Намджун снова глядит в родные черные глаза и постепенно успокаивается. За всё прошедшее время он достаточно испереживался, чтобы сейчас на пороге дома переживать еще больше. Тэхён прав: он здесь и обратного пути нет, потому что он сам не хочет уходить. Это всего лишь волнение и с ним просто нужно договориться. Поэтому Намджун делает глубокий вдох и направляется к дворовым воротам. Он медленно тянет ручку двери вниз, будто оказываясь в прошлом, потому что она на ощупь такая же, как он помнит, и петли скрипят так же и... Намджун, отворив дверь, оказывается на внутреннем дворе, что почти тот же. В тот же миг он слышит, как скрипит огородная калитка и перед ним показывается молодая красивая девушка с длинной черной косой, в простой рубахе и длинной юбке, а в рабочем переднике как в кульке она несёт, кажется, красные помидоры… Но вот она краем глаза замечает, что в воротах стоят, поворачивает голову и… — Арым… — выдыхает Намджун, не веря своим глазам. Девушка застывает на мгновение, смотрит непонимающе, а потом её глаза распахиваются в осознании, она отпускает передник и по двору раскатываются помидоры. — Братик!.. — вскрикивает она, тут же закрывая рот руками, — Ты ли… Намджун едва ли успевает открыть рот, как они слышат, что отворяется дверь дома. На крыльце появляется девушка с большим-большим беременным животом, что несет в одной руке ведро, а другой подпирает поясницу. Намджун не узнает её. — Ары… — начинает незнакомка, а затем видит застывшую девушку и рассыпавшиеся овощи по траве, переводит испуганный взгляд на Намджуна, и тут же разворачивается обратно в дом с криком, — Сокджииииин! По щекам Арым катятся слезы, она, опомнившись, со всех ног кидается на брата и тот ловит её в объятия, не веря, что его маленькая сестричка так выросла и превратилась в настоящую девушку. Его рубаха на плече тут же намокает от девичьих слёз и сам он чувствует, что плачет от переполняющих чувств. Он целует сестру в лоб и мокрые щёки, а та лишь всхлипывает и не может вымолвить слова. Последний раз, когда они виделись, она была совсем малышкой! Тогда она доставала ему до пояса, а сейчас - прижимается головой к его груди. Обнимая сестру, Намджун замечает, как рядом с всё там же на крыльце стоящей девушкой появляется его старший брат. Он сначала смотрит на неё, обхватывая руками её плечи, словно справляется всё ли в порядке и почему она кричала. Но затем она кивает головой на ворота и тот тоже переводит взгляд. И столбенеет. Намджун смотрит на него неотрывно. Он вроде все тот же, почти не изменившийся, но в тоже время какой-то другой. Повзрослевший, возмужавший - на его лице незримо лег отпечаток прожитых лет, но оставив его всё таким же красивым и статным. — Пошли в дом, братик, — сквозь всхлипы шепчет Арым, отрываясь от него и заглядывая в лицо. — Наша мама так ждала тебя… Она тянет его вперед за руку в сторону крыльца и к нему навстречу сходит Сокджин - его лицо спокойно на первый взгляд, но всё равно заметно, что он сдерживается. И будто до конца не верит. — Вернулся, — тихо говорит он и заламывает брови, — Одно обещание, видать, сдержал. Намджун поджимает губы, глотая слезы. — Оба сдержал, хён. — Кто кричал? Что стряслось? — слышится из дома чуть хриплый голос и они оборачиваются. — Матушка... — лопочет Арым и девушка на крыльце отступает в сторону, пропуская её вперед. Намджун, наконец-то, видит свою мать. Постарела. Постарела и будто исхудала. Теперь её голова почти полностью седая и младший сын с болью догадывается, что к этому и он руку приложил. На её лице больше морщинок, больше усталости, она словно приосанилась, и стала совсем маленькой. У Намджуна перехватывает дыхание и он не может вдохнуть - грудь будто придавило. Он смотрит на мать и все еще не верит, что это на самом деле она. Родная. Она смотрит на младшего сына сначала так, будто не узнаёт или увидела мираж. Но затем она охает, громко всхлипывает и хватается одной рукой за сердце, а другой накрывает распахнутый рот. Девушка подхватывает её под локоть, когда её ведёт в сторону. Намджун делает два широких шага до крыльца и мать не видя ступенек под ногами тоже бросается к нему, обхватывает руками, словно у неё есть всего несколько секунд и сын исчезнет. Но он не собирается. Он прижимает родительницу крепко и бережно одновременно, продолжая глотать слезы, и как никогда до этого ощущает себя таким повзрослевшим. Среди своей семьи и на дворе родного дома он действительно будто видит все прошедшие годы. Мать отстраняется, держит его за плечи ставшие еще ширше за прошедшие годы, осматривает, поднимая голову наверх, потому что Намджун ещё больше вырос, стал ещё крепче. Стал настоящим мужчиной. Мать не может наглядеться. — Неужто это и правда ты, сынок... — Я, мама. Разница между всеми ними такая большая. Сестричка, что в последнюю их встречу была ещё маленькой девочкой, вот уже совсем взрослая. Подходит к ним и прижимается сбоку, прямо как тогда - в день накануне намджунового побега, когда они обнимались на их кухоньке втроём. Брат рядом тоже заметно изменился. Он, кажется, обзавёлся своей семьей, судя по тому, как бережно он обнимал за плечи беременную девушку - жену, вероятно. А папа… — А отец где же? — спрашивает Намджун, заглядывая в заплаканное лицо матери. — Что же это я в самом деле, Арым, дочка... — всё ещё всхлипывая отвечает она и утирает слезы воротником, — сбегай за ним, он ж к соседям ушёл… Девушка взволнованно кивает и пускается бегом к воротам, и как только скрывается за дверью, они слышат её вскрик. Намджун сразу же догадывается, что она, должно быть столкнулась с Тэхёном. — Цыган твой? — тут же спрашивает Сокджин - он вообще держится особняком - стоит рядом и так спокоен, будто его встреча с братом родным не взволновала. Намджун кивает. Он помнит, как они с Тэхёном вечно препирались. — Он что же это, за воротами всё стоял, сынок? — вдруг охает матушка, — Заходит пусть! Крикни его! Намджун удивленно смотрит на мать. Он всегда очень волновался, что она будет в его побеге винить Тэхёна, думая, что именно он его околдовал и подговорил. И хотя в том, что он Тэхёном околдован Намджун не сомневается, то вот о том, что цыган его наоборот отговаривал сбегать - даже в письме родителям писал. Он не надеялся, что его семья полюбит и примет Тэхёна как родного, но очень хотел, чтобы они хотя бы просто не винили его, не гнали, попытались узнать поближе. — Т-тэхён! — чуть дрогнувши голосом зовёт его Намджун и знает, что его слышно, — Покажись. Цыган заходит не сразу, а чуть помявшись у ворот. Намджун понимает как тот взволнован. Как бы он не уговаривал любимого всё это время, что он хоть и скучает по родным, но совсем не жалеет о своём побеге, тот всё равно чувствовал свою вину, что лишил его семьи. Боялся, что Намджуна не простят. Тэхён заходит медленно, не поднимает голову даже, и держит в руках на груди свои волосы, что забраны в высокий хвост и волной спадают с плеча. Женщина протягивает ему руку, подзывая ближе. — Проститематушка! — тараторит он, низко склоняясь, но она лишь тянет его к себе. — Ты ли заботился о моём сыне? — говорит она, улыбаясь и обнимая цыгана, а тот и двинуться не смеетю — Я ведь тебя единожды видела мельком, не запомнила даже… А посмотри какой ты красавец оказывается! — Да что Вы... Намджун смеётся, глядя на то, как его любимый смущается. В его груди так горячо от счастья. Сокджин рядом хмыкает и жена на это тыкает его локтем в бок. — Обними брата! — шипит она и подталкивает вперёд. Сокджин делает шаг, словно палку проглотил. — Женился? — тихо спрашивает его Намджун и улыбается миниатюрной девушке. — А ты? — Ну… — посмеивается и смотрит за плечо, где его мама гладит Тэхёна по рукам и спрашивает, как они добрались, — можно и так сказать. Девушка хихикает и, так и не дождавшись, что её представит муж, выходит вперед. — Сонми, — аккуратно кланяется она, насколько позволяет её живот - Намджуну кажется, что они, наверное, ждут двойню, такой он большой. — Намджун, но ты и так знаешь, наверное. — Да, — кивает и продолжает улыбаться, — тебя все очень ждали. Дня не проходило, чтобы мы не вспоминали тебя за общим столом. Сокджин снова фыркает и жена кидает на него укоризненный взгляд. Кажется, они хорошая пара и очень подходят друг другу. — Вы голодные с дороги, наверное! — говорит матушка, подходя к детям; Тэхён стоит с ней рядом и выглядит уже более свободным. — Пошлите в дом, сейчас и Арым с отцом должны прийти, где их нелегкая так долго носит… — она похлопывает младшего сына по спине и счастливо улыбается, подгоняет. — Пошлите-пошлите! Сонми кивает и довольно резво для своего положения поднимается по ступенькам, видимо, торопясь накрывать на стол вместе с мамой, которая как раз спешит за ней и тянет Намджуна за руку за собой. — Уважаемый брат, — вдруг обращается Тэхён к Сокджину, подходя ближе, а тот стоит будто вкопанный, — сколько лет, сколько зим. А Сокджин смотрит на него и вдруг бросается на него с объятиями. Тэхён даже не соображает сперва, что происходит, обхватывает его за плечи, которые вдруг начинают трястись от рыданий. Намджун, уже пройдя в дом, оборачивается и видит испуганные глаза Тэхёна, который держит его брата, а тот, кажется… Плачет? Он было делает шаг вперед, но его под локоть останавливает Сонми. — Он очень тебя ждал, — шепчет она и смотрит ласково на мужа, — переживал больше матушки даже. Он так долго держался, чтобы не заплакать, стоял столбом. Пускай. Намджун смотрит в лицо невестки и сам готов вновь заплакать. Он причинил своей семье так много беспокойства - он видит это буквально во всём, что его окружает. Но… Намджун никогда раньше не думал, правильно ли он поступил, сбежав тогда вслед за цыганом. Но сейчас он вдруг задумывается, а сделал бы он так вновь? Сбежал бы? Бросил всё? Он поворачивает голову в сторону выхода на двор, где стоит Тэхён и гладит Сокджина по спине, позволив выплакаться у себя на плече. Намджун смотрит в любимое лицо, смотрит, как Тэхён говорит что-то брату, гладит его… Намджун думает, что пошел бы за ним даже на край света несмотря ни на что. Он кивает Сонми, улыбается ей и, взяв её под руку, направляется в глубину дома, который тоже за прошедшее время изменился. — Оставайтесь у нас! — говорит ему мама, неся что-то из кухни на стол. — Нажились вы уже в таборе вашем, время и дома побыть среди семьи. И не отказывайтесь! У Намджуна в груди от счастья даже щемит, когда он слышит, что мать говорит про них с Тэхёном, словно о чём-то неразрывном, потому что так оно и есть. Он готов расцеловать ей руки за это, ведь ему было бы невероятно тяжело, если бы ему пришлось разрываться между семьей и любимым. Хотя, он все равно выбрал бы любимого. Может быть, матушка просто знала это. — А на сколько вы к нам, Намджун? — тихо спрашивает Сонми, пока матушка ушла в кухню. — Табор через два дня встанет на том же месте, что и в прошлый раз стоял, — в дверях комнаты появляется Тэхён. — Обычно, мы на пару недель… — Сонми не знает, где вы тут стояли, она не из нашей деревни, — подключается к разговору вошедший следом Сокджин; его лицо слегка опухшее от слез и заложен нос. — Но это тут недалеко совсем. — Да, рядом, — кивает цыган и обращается к Сокджину. — Кстати, старший брат, тебе передавал привет твой друг Чонгук, мечтает снова встретиться… — Ещё одна шуточка и я Богом клянусь!.. — Помню-помню, жизнь мне попортишь! — смеется Тэхён, а Намджун подмигивает возмутившейся на такие грубости мужа Сонми и шепчет: «Привыкай, они всегда так». — Так значит, с племянниками вы повидаться не успеете? — она гладит живот, а Намджун думает про себя «так и знал, что двойня». — Это я точно родить не успею, если вы через пару недель уезжаете… — Кто куда уезжает? — Намджун оборачивается на голос и видит в дверях отца, который тут же идёт к нему и заключает в крепкие объятия, радостно хлопает сына по широкой спине. — Никуда не пущу, будете теперь с нами жить! Намджун улыбается, глядя на тоже постаревшего родителя и невероятно счастлив его видеть. Он чувствует себя по-настоящему дома, среди людей, что любят его, ждали его, но самое главное - прощают и принимают, и не только его, но и Тэхена. Цыган стоит рядом, все ещё смущенный, чувствующий себя не в своей тарелке, но так старающийся влиться и стать частью семьи любимого человека. Как когда-то Намджун стал частью семьи его. — Давайте скорее к столу! — кричит матушка и отец отпускает сына, с чувством треплет его за волосы на затылке и плечи, будто не верит, что вот он перед ним, живой и здоровый, совсем взрослый и самостоятельный. Вернувшийся. Он обнимает и Тэхёна - сдержаннее, но всё равно с теплотой. Затем с цыганом знакомится и Арым, что очень смущается и Намджун её понимает - он сам за все прошедшие годы не сумел привыкнуть к его ошеломляющей красоте, чего говорить о юной девушке. Они усаживаются за столом всей семьёй, Намджуну очень необычно видеть рядом с братом его жену, за которой он постоянно ухаживает; такую взрослую сестру, которой больше не говорят не вертеться и есть спокойно; но самое главное Тэхёна, которого он привык видеть среди цыганских шатров, а не за столом в доме, в котором он вырос… Их принимают с любовью, не припоминают обиды, лишь расспрашивают про их жизнь, про прошедшие годы, где они были и что видели; матушка интересуется здоровьем; отец бытом и дорогой; Сокджин спрашивает, когда Тэхён собирается рожать детей, на что Намджун давится и синеет, а Сокджин получает по ушам с двух сторон - от матери и от жены; цыган уже замышляет ответную шутку - Намджун заочно готовится; Арым хихикает и восхищенно смотрит на нового члена семьи. Всё кажется таким нереальным, что Намджун чувствует себя пьяным. Он будто и не уезжал никуда - так ему комфортно, а будто был в этом доме словно в прошлой жизни, так много он за время отсутствия повидал и так сильно изменился. Мать стелит им новое белье на старую намджунову кровать в его комнате, извиняется, что придётся спать в тесноте, но они привыкли - в их кибитке тоже не так много места. Она ещё долго обнимает, гладит и целует сына перед тем, как уйти к себе, а он обещает ей, что утром будет там же и в окно не сбежит. Намджун лежит в настоящей кровати впервые за очень долгое время. А в этой кровати он спал в последний раз в ту ночь перед побегом. Он вспоминает, как лежал тогда и думал о прекрасном цыгане, что украл его сердце. И вот сейчас спустя годы он лежит там же, но рядом с ним маленькой ложечкой лежит тот самый человек, что стал самым главным в его жизни. Намджун счастлив. Тэхён осторожно переворачивается в кольце его рук, чтобы быть лицом к лицу. — Намджун, — тихо зовёт он в темноте и тишине, — ты хотел бы… остаться? — Что ты имеешь в виду? — Жить здесь? Не уходить больше с табором?.. — в его голосе спокойствие. — С тобой я готов жить где угодно, — строго и безапеляционно отвечает он, — пока сего желаешь и ты. — Я желаю счастья тебе. И если ты захочешь остаться в деревне… — Ты останешься со мной? — Намджун пытается в темноте рассмотреть лицо Тэхёна - он улыбается. — Если ты этого захочешь. Если мне позволят. — Но как же свобода? — А как же семья? Ты бросил ради меня всё. А теперь посмотри на них. Как они счастливы. Как ты счастлив. — Но у тебя тоже есть семья, братья, мама… — Нам не обязательно расставаться навсегда, Намджун, — Тэхён привстаёт на локте и указательным пальцем тыкает Намджуну в грудь, — Свобода… она вот здесь. И здесь, — переводит палец на лоб и стучит два раза; Намджун улыбается, — Мы сами хозяева своей жизни. Где хотим, там и живём, что хотим, то и делаем… — Ты готов остаться со мной здесь? На год? На два? На всю жизнь? — Ну ты махнул, на всю жизнь… — возмущается цыган громким шёпотом, — я не собираюсь состариться, копая огород вместе с твоим братцем!.. Намджун смеётся как может тихо и прижимает Тэхёна ближе к себе, целует в макушку. За что он у него такой прекрасный? — Спасибо тебе, Тэхён… Я люблю тебя. — И я люблю тебя, судьба моя...