Cosy prisons

Гермиона не хотела умирать. Единственная пульсирующая мысль, которая проплывала в её голове, была об этом. Боль от заклятия Круциатус не отступала: всё тело сковали судороги, суставы словно вывернуло, из уголков глаз текли слёзы, а потрескавшиеся губы были приоткрыты в немом крике. Гермиона слышала, как каблуки Беллатрисы стучали по полу, слышала звук её мерзкого визгливого голоса. — Ладно, теперь она бесполезна. Забирай её, Сивый. Стоило оборотню двинуться в сторону Грейнджер, она дёрнулась обессиленным телом в сторону и тут же застонала. Сознание стремительно уплывало, но тут Гермиона увидела, как в гостиную ворвались Рон и Гарри, с громким хлопком появился Добби. Беллатриса резко направила волшебную палочку на Грейнджер, которая предприняла неудачную попытку подняться. — Не двигаться, иначе я убью её, — прошипела Беллатриса. Однако, не успела она обезоружить освободившихся пленников, как на неё и Гермиону свалилась огромная люстра, и осколки хрусталя рассыпались на полу, сверкая словно капли воды на свету. Гермиона отлетела в сторону. Гарри, Рон, гоблин Крюкохват с мечом Гриффиндора в руке уже сгрудились вокруг эльфа. Беллатриса кричала на Добби, но у Гермионы заложило уши, и все звуки проникали будто сквозь толщу воды. Она протянула руку к Рону и практически дотянулась до его пальцев, как вдруг Беллатриса послала в неё невербальное заклинание онемения тела. Гермиона смотрела, как в вихре аппарации исчезают её друзья и, прежде чем провалиться в пугающую темноту, услышала взбешённый голос Беллатрисы. — Уберите это грязное отребье с глаз долой. Я разберусь с ней позже.

***

Гермиона резко очнулась от боли в рёбрах и медленно открыла глаза. Всё, что она чувствовала — это сырость, проникающую под тонкий кардиган на пуговицах, и жёсткий каменный пол под собой. Во рту было сухо, но на языке отпечатался металлический привкус крови. Лежать на камне было настолько неудобно, что Гермиона попыталась принять сидячее положение. Когда голова перестала кружиться, она смогла осмотреться. Это была камера в подземелье, судя по сырости и отсутствию окон. Где-то в коридоре потрескивал факел — от него проникал свет, но не освещал помещение, где находилась Гермиона, даже на треть. Воздух был затхлый, а стены были покрыты мхом и какой-то слизью, в углу стояло перевёрнутое металлическое ведро. Грейнджер не знала, сколько прошло времени с её заточения, а определить время дня она не смогла. Внезапно в коридоре послышались шаги и мужские голоса, а затем к ним присоединился женский смех. Металлический замок на двери лязгнул под действием заклинания, и раздался скрип решётки, которая впустила трёх Пожирателей Смерти. Беллатриса выступила вперёд, её силуэт зловеще светился из-за слабого сияния факела, а темнота камеры не могла скрыть её хищный вид и презрительно поджатые губы. Она вперила свой дикий взгляд в сидящую на полу Гермиону: — Очнулась, грязнокровка? Хорошо, теперь мы сможем поговорить. Я могла бы представить своих друзей, — она указала на мужчин позади себя, — но, думаю, ты с ними знакома. Кажется, вы уже встречались в Отделе тайн. Правда, Антонин?