Эра безмолвия

Начало времен       С крыши единственного достроенного здания Агнерсса открывался прекрасный вид на город. С каждым днем он разрастался все больше: на месте пустыни, сегодня уже виднелись ровные блоки фундаментов новых домов. Вымощенные светлой брусчаткой улицы солнечными лучами расходились в стороны от центральной площади. На стальных шпилях играли отблески алого зарева, полыхающего где-то на горизонте. Большая часть административных зданий была почти закончена, дома же самих обитателей постепенно приобретали жилой вид. Во дворах ровными блоками сгрудились строительные материалы, ожидая своего часа, чтобы стать придомовыми постройками или элементами декора. Кое-где уже разбили цветочные клумбы, а на кованых узорных решетках потянулись вверх молодые ярко-зеленые лозы плюща. Там, где вчера не было забора, теперь он опоясывал весь небольшой участок, представляя собой скорее эстетическую конструкцию и не являясь серьезным препятствием для проникновения во двор.       Зодчие отвели душу: в Диссе и Ассаре, они потихоньку расширяли города, но фантазии разгуляться было негде – жемчужины Царств уже давно не нуждались в их талантах. Ангресс же заложили не более двух месяцев назад на пустыре, случайно. Самаэля и Уриэля посетило вдохновение, а результатом стал гибкий резервуар, который, как позже выяснилось, нельзя было сдвинуть с места. Мощными стальными щупами он уходил в недра Нижнего царства, черпая силу из его глубин. Король не рискнул оставлять такой серьезный объект без внимания и защиты, тем более, эта конструкция позволяла исследователям получать бесконечный поток энергии для своих экспериментов. Ангресс строили вокруг самого резервуара, стараясь сделать город комфортным для жителей обоих Царств. В общем, это было не так сложно, их потребности и привычки мало чем отличались.       Внизу сновали рабочие, среди них попадались и офицеры, решившие от нечего делать поучаствовать в строительстве. Бравые вояки, сбросив опостылевшие доспехи, резво таскали стройматериалы, громко переговариваясь и заигрывая друг с другом. Мужчины снимали верхнюю одежду, щеголяя голым торсом перед женщинами и друг перед другом. Игра мышц на публику, способ привлечь к себе внимание.       Мальчик, наконец, нашел просторную и удобную для наблюдения нишу под основным куполом и вольготно устроился в ней. Тугая косица светлых волос спадала ему на левое плечо, цепкий взгляд зеленых глаз не упускал ни единого события. Ребенок следил как колдуют старшие, впитывал каждое движение, пытался анализировать увиденное. Некоторые пассы повторял, чтобы лучше запомнить, а потом, когда никто не будет видеть, повторить на своей страх и риск. Главное, чтобы никто не узнал. Его, конечно, обучали, давали крупицы знаний, не рискуя показывать что-то серьезное, прикрываясь отговоркой, что он еще слишком мал. Он давно перерос простейшие чары, позволяющие поднимать опавшие листья в воздух или помогающие поддерживать теплой воду в ванне. Ему нужно было больше!       Он очень страдал от отсутствия дисской библиотеки, в Ангрессе ее собирались открыть в ближайшее время, а пока мальчик собирал наглядный материал, старательно записывая и зарисовывая увиденное. Ему казалось очень важным то, что он видит, когда-нибудь это обязательно пригодится. Может, если он покажет матери, чему научился, она станет относиться к нему лучше. Отцу же он хотел продемонстрировать свои умения в обращении с оружием. Для этого он украдкой наблюдал за тренировками, которые проводила Азраэль на центральном плацу. Прячась в тенях, он усердно повторял каждое движение бойцов. Ему очень хотелось, чтобы отец им гордился, выказал свое одобрение, перестал воспринимать как маленького. Ведь он уже вырос, ему целых пять лет! Он научился управлять небольшими объемами сырой магии, преобразовывая ее в иллюзии. Сначала фантомы и правда были бесплотными и держались всего пару минут, но, понаблюдав за маневрами Михаила, он смог сам разобраться, как стабилизировать свою магию, сделать ее не просто осязаемой, но и достаточно плотной, чтобы можно было втихаря практиковать увиденные ранее удары на подвижном манекене, способном хотя бы уклоняться.       От наблюдения за зодчими его отвлекло какое-то активное движение внизу слева. Там располагался импровизированный полигон для отработки заклинаний. Его возвели почти сразу, как начали строительство, плотный купол не позволял шальным огненным шарам (да и другим видам магии) вылететь за пределы тренировочного поля.       Высокий мужчина с длинной черной косой встал в стойку, отставил правую ногу назад для упора, а левую согнул в колене. Между разведенными в стороны ладонями формировался плотный сгусток зеленого огня. Черная жилетка, словно вторая кожа, обтягивала его грудь и шею, а вот руки от плеча до кисти оставались открытыми, вены на них вздулись от напряжения, на площадке поднялся сильный ветер, коса, сколотая внизу тяжелой стальной заколкой, встала почти параллельно земле.       Напарник заклинателя подошел ближе, мальчик мог видеть только его напряженную спину. Он встал за плечом короля Нижнего царства, внимательно наблюдая за его обстановкой. Одной рукой собрал свои растрепанные черные волосы и закинул их за шиворот куртки, другой же, незаметно для короля, начал формировать дополнительный щит.       И не зря!        Огонь сорвался с рук Фокалора и полетел в цель, снося на своем пути все мишени. Заговоренные фигуры разлетелись в мелкую крошку. Магия короля оказалась сильнее любых защитных чар. Однако она все же уступила щиту полигона, возведенному совместными усилиями восьмерых Первородных. Не сбавляя скорости, шар срикошетил от заграждения, ударился о землю, подскочил вверх и, встретившись с наивысшей точкой купола, полетел назад в своего создателя.                     Мальчик не заметил, как оказался на краю платформы. Он подался еще вперед и сорвался.              Михаил быстро оценил ситуацию. Фокалор смотрел на свое творение с азартом в глазах и уклоняться, похоже, не собирался. Рисковать Михаил не хотел, он прыгнул вперед, увлекая за собой засмотревшегося напарника, когда разрушительное заклинание врезалось в то самое место, где он только что стоял. Вместе они покатились по земле, инерцию погасил только чудом уцелевший каменный стол.       Король вскинул руку, и смертоносный снаряд рассыпался на мириады зеленых искр, светлячками осыпавшись на землю полигона.              Цепляясь за карниз, ребенок попробовал подтянуться, увы, он был в крайне неудобном положении – внизу штанина зацепилась за барельеф с искусно вытесанным плющом. Мастера постарались: листья и лозы выглядели как живые, скручиваясь в буйные спирали и крючки. Один из шипов и ухватил его, когда, болтая ногами, он попытался рывком подняться выше. В такой ситуации впору было бы испугаться, но так сложилось в жизни мальчика, что из всего сонма чудовищ и жизненных трудностей он боялся только одного – прогневить свою мать. Остальное не казалось ему такой уж проблемой. Вот и сейчас, болтаясь в четырёх сотнях аршин над землей, он силился найти решение, которое поможет ему преодолеть обстоятельства. К сожалению, штаны сшили в Ассаре, а значит, порвать их почти невозможно. Еще получив их, мальчик почувствовал чары на нитях, непростая ткань. Цафкиэль раньше делала сети, способные удерживать хаотов, что ей стоило вложить ту же магию в ткань для одежды? Оставался только один путь – вниз. Мальчик прикинул, что до следующего выступа около пятнадцати аршин, крылья у него в силу возраста еще слабые, на них пока получалось только спланировать с крыши дома, пребольно ударившись коленками о землю, но все же это был выход, возможность избежать серьезной травмы.       Теневые крылья раскрылись за спиной, они были очень маленькими, не развитыми, но на них уже можно было положиться. Зажмуриваться он не стал – нужно было видеть, куда падаешь, чтобы случайно не проскочить платформу.       Пальцы разжались, но вместо прямого падения порыв ветра подхватил его как опавший листок и кружа, снес в сторону от намеченного места, туда, где был покатый купол крыши и стена. Как он ни бился, как не пытался вывернуться в воздухе, ветер оказался сильнее. Мальчик не оставлял попыток выровнять свое падение, но все старания были тщетными.       Он не заметил стремительно приближающуюся к нему тень. Кто-то сначала поймал за руку, а через секунду сильно прижал спиной к широкой груди, затянутой в черную тонкую кожу. Ошеломленный, он не сразу пронял, что случилось, а почувствовав знакомый древесный запах, успокоился – отец пришел на помощь. Мерные взмахи огромных крыльев, сотканных из непроглядного мрака, вернули присутствие духа.       Полет прекратился слишком быстро, ребенок не успел насладиться им в полной мере. Оказавшись на земле, Фокалор резко развернул его к себе, ухватился за плечи и хорошенько тряхнул, так что голова мотнулась, как у тряпичной куклы, а зубы громко лязгнули.       – Сад, ты что, с ума сошел?! – сначала Садонаю показалось, что отец зол, но внезапно он осознал, что это совсем иное выражение лица, доселе незнакомое. Фокалор был напуган.       Тревожная морщинка между сведенными бровями, расширенные зрачки, плотно сомкнутые бледные губы.       – Я… – попытался ответить мальчик, но Фокалор резко прижал его к себе, несколько не рассчитав силы.       Отбиваться или пищать Садонай даже не попробовал, отец редко мог уделить ему время и был крайне скуп на проявление эмоций, что порой заставляло мальчика чувствовать пустоту и одиночество. Наверное, стоило лезть на библиотеку хотя бы ради того, чтобы узнать, что его опасения были напрасными. Может, и мать повела бы себя так же? Хотя нет, это он уже имел несчастье проверить.       – Ну и чего тебя туда понесло?! – Фокалор, наконец, разжал стальные объятия и попытался поставить сына на землю, однако встретил довольно жесткое сопротивление – Садонай обвил руками его шею и разжимать их не собирался, даже когда его ноги коснулись камней мостовой. – Не хочешь на пол? А на плечи пойдешь?       Фокалор улыбнулся, снова выпрямился и одним ловким движением отправил сына к себе на шею.       – Слушай, я не знал, что ты способен так быстро летать! – возле них приземлился Михаил. Он сложил пепельно-серые с золотой каймой на маховых перьях крылья и одобрительно кивнул увидев идеалистическую картину.       – У меня сердце чуть не встало, когда я увидел его в воздухе, – вздохнул Фокалор и покосился на опустившего голову ребенка. – Не смей больше так делать! Слышишь?!       – Угу, – кивнул почувствовавший свою вину Садонай.       – Да, у меня тоже! – поджал губы Михаил. – Я, правда, сначала не понял, что это такое, думал с крыши сорвало кусок кровли.       – Хорошо, что я понял! – Фокалор сильнее, чем хотел, сжал болтающиеся у него на плечах ноги сына.       – Ай!       – Вот тебе и «ай»! А какое «ай» было бы, если бы ты свалился оттуда, ты себе даже не представляешь!       – Ну не свалился же! – попытался аргументировать Садонай. – У меня есть замечательный папа, который меня защитит!       Михаил и Фокалор переглянулись. Король аккуратно помог сыну слезть на землю, а сам присел на корточки рядом, чтобы их взгляды оказались на одном уровне.        – Сад, послушай, я сделаю все, что от меня зависит, чтобы помочь тебе, поверь, но я не всегда смогу быть рядом с тобой, тебе нужно научиться оценивать риски самому.       Садонай погрустнел и отвернулся, чтобы не смотреть в лицо отцу. Нет, плакать он не собирался, давно придушил в себе эту недостойную привычку, вот только своих эмоций скрывать пока не научился. И по его выражению лица и поникшим плечам Фокалор понял, что испортил момент. Он вздохнул и поднял глаза на Михаила. Тот состроил ему гримасу, а во взгляде читался упрек.       – Знаешь, Мих, я думаю, что могу позволить себе один день заняться чем-то, помимо дел Царств, я прав?       – Конечно! – Михаил расплылся в довольной улыбке. – Я тебе больше скажу, ты так можешь делать каждую неделю. Пацану уже пять лет, и не зря же он пытается повторять приемы за Азраэль. Думаю, пора начинать его учить… Хотя, тут, скорее, продолжать учить, он ведь уже сам неплохо разобрался во всем, так, Сад? Ты же любишь наблюдать за ее тренировками?       Садонай вскинул голову. Сначала удивленно посмотрел на правителя Верхнего царства, а потом, ища подтверждение его слов, перевел взгляд на отца.       – Да, пожалуй, так и сделаем! – Фокалор расправил одежду Садоная и снова поднял его, усаживая на плечи. – Только пошли подальше отсюда, а то, боюсь, соберем слишком много зевак.       – Может, полетим? – с надеждой в голосе спросил Сад.       Фокалор усмехнулся.       – На плечах в полете не удержишься, придется тебе спускаться и сидеть у меня на руках, согласен на такое?       – Да! – конечно, сидеть у отца на плечах было куда веселее и удобнее, но ради полета с ним он готов был пожертвовать долей комфорта.       Обе пары огромных крыльев раскрылись, заслонив собой свет от фонарей. Крылья ангела отливали бликами серебра и золота, он демонстративно распушил перья, блеснувшие острыми, словно бритва, кромками. Оружие и щит, продуманное дополнение к образу несокрушимого короля Верхнего царства. В противовес сиянию брата крылья демона поглощали свет, окутывая своего хозяина клубами тьмы, с редкими вкраплениями фиолетовых искр, создавая впечатление, будто смотришь в бездну.       Садонай поджал губы, глядя на это великолепие. Конечно, такие крылья легко могут держать в воздухе, позволяя бороться с порывами ветра или подстраиваться под них, не рискуя в любой момент потерять управление.       – Научи меня! – попросил он, переводя взгляд с отца на дядю.       – Полагаю, для этого тебе нужно еще немного подрасти, – задумался Фокалор, поудобнее перехватывая мальчишку, чтобы тому было комфортно, когда в воздухе они примут горизонтальное положение.       – Ну, мелочам можно обучить и сейчас, хотя бы с крыши сможет спланировать без последствий, – заметил Михаил.       – Он туда больше не полезет! – рыкнул Фокалор.       – Ты в это веришь? – рассмеялся Михаил. – Не на эту, так на другую залезет. Он же следит за всем в городе, ему все интересно! Правда, Сад?       Садонай отвернулся, смущенно пряча нос у отца на плече. Фокалор показал Михаилу кулак, но тот только высунул язык в ответ, напрочь игнорируя угрозы брата.       Первый взмах крыльев поднял в воздух облака песка и мелкий строительный мусор. Мальчик тут же отметил, что отец довольно сильно оттолкнулся ногами, взлетая. Что ж, урок он только что получил. Поднимались на нужную высоту сильными и резкими рывками, от которых немного мутило, скорость и встречные потоки ветра прибивали волосы и одежду, обжигая лицо непривычным холодом. Садонай во все глаза смотрел вниз, разглядывая город с нового для себя ракурса – шпиль библиотеки не шел ни в какое сравнение с увиденным. По обеим сторонам от центральных ворот при помощи машин возводили исполинские статуи. Пока нельзя было определить, как конкретно они будут выглядеть в законченном виде, однако у ступней первой уже угадывалось основание щита, а у второй – острие меча.       Заметив интерес сына, Фокалор заложил вираж над воротами и сбавил скорость, позволяя ему рассмотреть все в деталях. Пришлось покрепче перехватит Садоная – тот совсем перестал держаться и крутился, пытаясь получше разглядеть кипящую внизу работу. Король почувствовал острый укол совести, он действительно слишком мало времени проводил с собственным ребенком и не заметил, как возросли его потребности. Мелкими фокусами он сегодня не отделается, Сада пора было учить серьезным вещам.       Покружив немного возле строительных машин, Фокалор и Михаил снова набрали высоту и скорость, стремительно удаляясь от стен города. Через двадцать минут они начали плавно снижаться на открытое плато. Приземлились мягко – еще секунду назад они были в воздухе, а теперь стояли на твердой земле. Садонай, поставленный на ноги, пошатнулся, но тут же был пойман за рукав.       – Ну, что? Чему хочешь научиться? – спросил Фокалор, обращаясь к его затылку.       – Ммм… – Садонай задумался, он хотел все и сразу и не понимал, что просить сперва.       – Лор, не ставь ребенка в тупик, сам выбери, что-то, он же не знает, с чего нужно начинать, – упрекнул его Михаил.       – Я тоже! – растерянно протянул Фокалор. – Я понятия не имею, опыта нет, тем более, он вообще первый ребенок не только у меня, но и в обоих Царствах.       – Покажи мне простое атакующее заклинание! – наконец попросил Садонай.       Михаил и Фокалор озадаченно переглянулись.       – Зачем тебе? – поинтересовался Фокалор.       – Надо… Я чувствую, что надо, – ответил Садонай. – Мне кажется, стихия – это основа, а начинает она с разрушения.        – Ему точно пять? – на всякий случай уточнил Михаил. – Что-то в Среднем царстве я не видел, чтобы дети в столь юном возрасте так мыслили. – Да пять ему, пять! – воскликнул Фокалор, в голове перебирая, что можно показать из более-менее безопасных заклинаний.       – Ладно, пять, – согласился Михаил. И уже тише добавил. – Я вообще ничего не понимаю в детях.       – Хорошо, я придумал, пробуем! – Фокалор присел на корточки рядом с сыном и указал ему направление. – Смотри, видишь впереди камни?       – Да, – кивнул Садонай.       – Наблюдай, я постараюсь сделать медленно, – не поднимаясь, Фокалор хлопнул в ладони, а когда стал медленно разводить их в стороны, между ними из маленькой искры разгорался обычный рыжий огонек. Он ластился к рукам создателя, набирая силу, становясь злее и опаснее. Садонай чувствовал жар, исходящий от него.       Фокалор опустил одну руку, а вторую выбросил вперед. С диким ревом шар пламени рванул к цели, врезался в камни, расплавляя их до основания.        – М-да, ты придумал самое «безопасное», молодец! – вздохнул Михаил.       – Хочешь сказать, что молния или волна были бы безопаснее? – усмехнулся Фокалор.       – Теперь я! – крикнул Садонай, его глаза горели азартом.       Он повторил движение отца, но огонек сразу потух.       – Я же внимательно наблюдал за тобой! – возмутился он.       – Так, похоже, я забыл еще кое-что, – виновато улыбнулся Фокалор и покосился на Михаила. – Чтобы стихия сформировалась в атакующее заклинание, нужно мысленно придать ей форму, в голове будет появляться плетение потоков, которое и станет направляющим для твоего шара.       – Типа словами сказать, что хочу, как люди? – быстро пришел в себя Садонай и с интересом вслушался в объяснения.       – Не совсем, – покачал головой Фокалор. – Мы работаем через мысль. Схемы со временем становятся частью тебя и в нужный момент сами собой приходят, доходя до автоматизма.       – Понял! – кивнул Садонай. – Покажи рисунок?       – Сейчас, – У Фокалора был день открытий, его маленький сын схватывал все на лету.       Он присел на корточки, снова развел руки в стороны. Тонкая зеленая светящаяся нить появилась между ладоней, свернулась в первую петлю, потом во вторую. Медленно, чтобы Садонай успел запомнить последовательность, он прочертил всю нехитрую схему.       Садонай кивнул. Он тоже развел ладони в стороны и повторил рисунок в точности как ему показали.       – Куда бить? – уточнил он.       – Рядом есть еще одна груда, давай в нее, – Фокалор бросил короткий взгляд на Михаила.       Михаил все понял без слов и тут же начал формировать щит. На всякий случай, если что-то пойдет не по задуманному плану.       Садонай хлопнул в ладоши и начал растягивать пламя, медленно, все время хмурясь и кусая губы, полностью сосредоточившись на своем занятии. К его удивлению, он не чувствовал не то что жара, да просто тепла. Ладони приятно и забавно щекотало, стихия охотно подчинялась его воле.       Он не мог видеть напряженных лиц своих учителей, как Фокалор поднял руку, чтобы в случае чего перехватить удар. Михаил выставил готовый щит, похожий на мыльный пузырь. Тонкий, но крепкий.        Садонай напрягся и с силой оттолкнул от себя сферу размером с крупный апельсин. Медленнее, чем у отца, но она все же полетела к цели. Камни оплавились только сверху – не хватило мощи, чтобы уничтожить их, как это сделал Фокалор.       – Неплохо! – Михаил задумчиво почесал трехдневную черную щетину, результат превзошел его ожидания.       Фокалор молча опустил руку и тихо выдохнул, успокоившись, что все прошло без проблем.       – Еще! – обрадованный успехом и похвалой Садонай едва не прыгал на месте.       Фокалор медлил, он долго осматривал камни, оценивая ущерб, и прикидывая стоит ли продолжать, и насколько это вообще безопасно.       – Ладно. Будет тебе еще! – наконец, улыбнулся он.       Время летело незаметно, Фокалор показывал сыну все более сложные схемы, радуясь его успехам и приободряя при неудачах. Закончили они только тогда, когда Садонай, устроившись на единственном оставшемся целым камне, начал клевать носом.       – Пора домой, – показал на него Михаил.       Фокалор кивнул, он поднял сына на руки и расправил крылья. Прежде чем взлететь, он бросил короткий взгляд на светлую макушку ребенка и тихо спросил:       – Мих, ты видел его резерв?       – Да, и я не представляю, что будет, когда он подрастет, – покачал головой Михаил. – Треть твоего, а ведь он еще совсем маленький.       – Вот и я о том же! – шепнул Фокалор. – Ты прав, его действительно нужно учить пользоваться тем, что дала ему Вселенная. Тем более, он так этого хочет.       – Давай попробуй хоть раз в две недели с ним заниматься, и я помогу. Лор, мы не так загружены, как тебе кажется, отпусти уже вожжи, не надо все контролировать.       – У меня такое чувство, что если я не буду все держать в своих руках, может случиться настоящая катастрофа, – после этих слов он инстинктивно прикрыл сына крылом.       – Война окончена, генерал, пора заняться другими делами, – отрезал Михаил. – У тебя минимум одно важное дело есть, и сейчас это дело желательно положить в кровать и накрыть одеялом.       Фокалор открыто улыбнулся, легко оттолкнулся от земли и взмыл в воздух. В этот раз они набирали высоту медленно, опасаясь разбудить спящего ребенка.

      ***

Наше время       – Сад!       Голос казался таким тихим и далеким, будто говоривший находился на большом расстоянии, где-то за пределами досягаемости, в другом измерении – да где угодно, только не рядом. Сознание плавало в вязкой мути, где не существовало ничего, кроме мерного спокойного падения, словно в воде, погружаясь все глубже на дно. Здесь не было ни мыслей, ни боли, всего лишь ласковое небытие.       – Садонай!       Теперь говоривший был значительно ближе. Во тьме появился проблеск света, неприятно резанувший по глазам. Тело потяжелело, вернулись первые ощущения, и не самые приятные: казалось, все суставы вывернуты, мышцы сковала тупая ноющая боль. Ее быть не должно.       Навязчивое присутствие ощущалось слишком явно. В пустоте он был не один, только узнать хозяина голоса пока невозможно. Хотелось эгоистично крикнуть ему в ответ: «Отвали!», но горло, сдавленное спазмом, не слушалось. Вокруг стало светлее, а вместе с проклятым светом пришла новая боль, все горело огнем, будто каждый миллиметр кожи подвергся воздействию кислоты. Падение остановилось, спину обожгло прикосновением к постельному белью больничной палаты.       – Князь! – голос звучал совсем рядом, теперь его можно было без труда узнать.       Сиплый и тихий, в то же время встревоженный, скорее, даже испуганный, голос Аластора раздавался близко, почти у самого уха. Многое в жизни Садонай мог легко проигнорировать, но не его. Если Аластор звал, Садонай не мог отказать. Пришлось продираться сквозь плотный туман беспамятства, к режущему глаза свету. Чем ближе он подбирался, тем тяжелее давались рывки. Сознание сопротивлялось пробуждению, и не вполне понятно почему. Последний рывок, Садонай попытался распахнуть глаза. Вернее, один глаз, второму что-то мешало. Голову пронзила сильная боль, а приглушенный свет в палате только добавил мучений. Садонай зашипел, попытался приподняться на локте, но не смог. Тело не слушалось – сил почти не было. Мышцы предательски дрожали от любого движения.       – Сад! – Аластор придвинулся поближе.       Половину лица Князя скрывала плотная повязка, на которой в районе лба уже выступили новые капли крови. Правую руку плотно обхватывал съемный фиксатор, торс от низа живота и до подмышек стягивали бинты.       – Воды, – Садонай сам удивился, услышав совершенно чужой хриплый звук, вырвавшийся из его горла.       Аластор подхватил его одной ладонью под затылок и подал бутылку с трубочкой. Его руки тряслись от накатывающей слабости. Он очнулся всего на час раньше Садоная, и как раз вовремя. Успевший более-менее прийти в себя Влад развел бурную деятельность и за сутки, что был на ногах, успел кое-как разобраться в ситуации, царившей вокруг. Он принес тревожные вести. Понимая важность задачи, Влад выложился, хотя и сам пребывал в плачевном состоянии.              Бледный и взъерошенный, он появился на пороге палаты, нервно сжимая папку с документами. Сначала Аластор решил, что Влад чего-то боится, когда он дрожащей рукой протянул ему злосчастный кожаный прямоугольник, но почти сразу по ссутуленным плечам и больному взгляду некогда ясных голубых, а теперь покрытых сеткой красных сосудов глаз стало понятно, что он еще не восстановился и чувствует себя не лучше самого Аластора. Его самоотверженность подхлестнула, Аластор силой воли заставил себя двигаться.       Ноги подгибались, он едва не упал, поднявшись с кровати, ему на выручку пришел Влад. Раньше гордость не позволила бы принять помощь, но сейчас от этой самой гордости почти ничего не осталось. Ей не было места в больничной палате, тем более, после такого кровопролитного боя.       Еще до начала атаки Садонай с привычной улыбкой весело сказал «All in!». Аластор тогда не представлял, насколько серьезно это заявление. Уже в конце, когда можно было считать, что бой выигран, и пространственная воронка начала затягивать Алую тюрьму назад, появилась проблема, от устранения которой зависело, будут ли их жертвы не напрасны. И даже понимая это, барахтаясь в грязи, смешанной с кровью солдат, силясь подняться хотя бы на четвереньки, он умолял Садоная остановиться, не делать того, что он все-таки в итоге сделал. Похоже, Князь задумал это давно, в своем больном уме прокрутил несчетное количество вариантов исхода битвы и подготовился к любому. С привычным артистизмом, даже обливаясь кровью и потом, он начал по одному подключаться ко всем доступным резервуарам в двух Царствах, точно зная, что отдача его убьет.       Жуткое представление разворачивалось на глазах у выживших. Светлые волосы слиплись, а правую половину лица скрыла кровавая маска. Латы пробиты в нескольких местах, из раны на боку кровь стекала по золотистым щиткам и, срываясь с сапог крупными каплями, вливалась в разлитое под его ногами море. Князь начинал красивейшее плетение заклинания. Даже в такой ситуации он не стал действовать грубо. Огромную вложенную в него силу невозможно было скрыть, расчерчивая воздух вокруг фиолетовыми нитями, они сворачивались в сложные фигуры, окутывая тело своего создателя.       Сотни Семян Гнева поднимались в воздух над гибнущим замком. Их было намного больше, чем во время Второй Войны. Обитатели Бездны тоже подготовились. Никакие залпы не способны их уничтожить, но у Садоная имелось свое мнение на этот счет. Зависнув в метре над землей, он накапливал смертельное количество энергии, чтобы нанести последний сокрушительный удар. Скосить, если не все, то большую часть Семян. Ангелы и демоны безрезультатно палили по ним всем, что было в их арсенале. А Аластор только и мог, что, захлебываясь кровью, пытаться устоять на четвереньках. Согни он хоть немного руку в локте, то непременно бы упал. Нанесенные Люцифером раны медленно убивали его, он терял силы, но все еще цеплялся за жуткую реальность, не позволяя сознанию скользнуть в спасительную тьму. Краем глаза он мог видеть на холме обширную группу магов Триумвирата. Свала и Азраэль, спотыкаясь и падая, устремились к ним так быстро, как только могли. Сломанные крылья не могли поднять их в воздух. Два крупных оборотня, которые непонятно когда со своими стаями присоединились к сражению, отделились от собратьев и на спинах унесли их наверх.       Что там произошло, Аластор не видел, только в момент, когда Садонай спустил с цепи свое заклинание, отдача только частично задела его самого, а столб тьмы ударил на холме, разметав в стороны всех, кто был к нему достаточно близко. Что происходило дальше, Аластор уже не видел, обзор ему закрыли добравшиеся до него медики. Шприц-пистолет послал порцию лекарства в шею, и сознание уплыло.       Очнувшись уже в больнице, он с удивлением и какой-то детской радостью обнаружил на соседней койке своего друга. Он остался жив, хотя и приложил максимум усилий, чтобы сдохнуть. После первого яркого и позитивного чувства накатило другое – темное и разрушительное – злость! Не просто «злость», а «Злость» с большой буквы. Ярость от того, что самодовольный и самовлюбленный Князь опять ни с кем не посчитавшись затеял рискованную авантюру, без оглядки кинулся в омут с головой. Всю жизнь Аластор пытался удержать его от необдуманных, порой саморазрушительных поступков, оберегал. Садонай был для Аластора всем, дороже в его жизни никого так и не нашлось. Даже события последних дней не изменили его отношения. Аластор единственный, кто видел, что скрывается под маской Князя, мог безошибочно определить его состояние и знал, как решить большую часть его проблем, но, увы, кое-что было не под силу даже ему.       Успокоить расшалившиеся нервы удалось только с приходом Влада. К этому моменту разошедшаяся фантазия Аластора уже рисовала картинку того, как он смыкает пальцы на горле лучшего друга. Хочет сдохнуть? Ну, так Аластор ему поможет, не обязательно для этого выдумывать какие-то поводы!       Когда же Влад покинул палату, а Аластор прочел донесение, все мысли об убийстве Садоная улетучились. Подойдя к его кровати, он несколько долгих мгновений рассматривал безмятежное лицо, редко удавалось такое увидеть. Пусть бинты его частично скрывали, но и того, что было видно вполне достаточно. Капризные губы приоткрылись, они не изгибаются в притворных улыбках, на расслабленном лбу ни складочки, даже ресницы не подрагивают. Полное спокойствие и открытость. Аластор тяжело вздохнул и опустил голову. Он, как был, так и остался его преданным псом, стражем, который защитит ценой собственной жизни и никогда не навредит. Вот только Садонай не умел принимать помощь и сам готов был всех защищать.              – Чем все закончилось? – наконец, спросил Садонай, выхлебав половину бутылки и прокашлявшись.       – Ты победил, – улыбнулся Аластор.       – Сколько смогло улететь? – нахмурился Садонай, такого объяснения ему было мало.       – Десятая часть, – нехотя ответил Аластор.       – Слишком много! – рявкнул Князь. – Нужно было дольше держать заряд…       – Ты не смог бы, даже твой резерв не может выдержать мощи такого заклинания, кстати, как ты?       – В смысле?       – Сад, твой резерв трещал по швам, ты измочалил его, и пока он не восстановится, ты не сможешь накапливать энергию. Врачи пока ты не проснулся, не смогли диагностировать это, но ты сам все отлично знаешь.       – Ну и ладно, это ерунда, – и, хотя Князь изображал полное безразличие, нервно дернувшиеся уголки губ выдали его сильное беспокойство. – Это все, или еще что-то припасено?       – Сад, а вот это подводит нас к еще одной серьезной проблеме, – Аластор раскрыл папку и открыл перед лицом Садоная. – Нам нельзя, чтобы кто-то узнал, что ты слабее новорожденного котенка. Тебя нужно спрятать. Ты сейчас основная фигура в обоих Царствах.       – Я не могу… – Князь потянулся рукой к левой стороне груди, где с недавних пор появилась Инсигния Нижнего царства.       Символ власти ответил ему легкой пульсацией, впрочем, так и не проступив на коже, словно не желая расстраивать нового носителя еще больше. Садонай растерял весь свой задор, громко сглотнул, а по левой щеке предательски поползла одинокая слеза. Он зло нахмурился и стер ее о подушку.       – Сад, включи, пожалуйста, голову и подумай хорошенько, – словно ребенка принялся увещевать его Аластор.       – Ты прав, прости, это минутная слабость. Я перекину «вожжи» Черной башни Михаилу, – Садонай с огромным трудом и не без помощи Аластора приподнялся на локтях.       – Не выйдет, – поджал губы Аластор. – Он до сих пор не пришел в себя, да и…       Он замолчал.       – Говори уже! – нахмурился Князь.       – Обрыв «Связи» с Фокалором. Он не сможет управлять сейчас даже Белой башней, не то что двумя.       Садонай не хотел этого слышать. Пока о смерти отца не сказали вслух, внутри теплилась надежда, слепая вера. Но все признаки были на лицо. Инсигния опалила грудь еще во время боя, а это значило, что Фокалор не может больше исполнять свои обязанности. Князь злился, но управление армией перешло к нему! С его точки зрения среди высших офицеров было много куда более достойных кандидатур. Будь он хоть сто раз сыном короля, но он не подходил на эту роль. В нем не было ни капли благородства его отца, его силы и уверенности. Он управлял Казино из своей постели, играл в подковерные игры, выслеживал врагов, сплетая паутину. Полководец из него явно был просто аховый.       – Знаешь, тогда я передам управление тебе, – совладав с эмоциями сказал Садонай.       – Ты совсем сбрендил?! – Аластор резко поднял голову, от чего у него поплыло пред глазами, и от падения спас только поручень кровати, вовремя подвернувшийся под руку.       – А больше никто из тех немногих, кому я доверяю, не сможет, – печально ответил Князь.       – Ты же знаешь, что я не смогу, – Аластор присел на край кровати, его плечи устало опустились.       – Напротив, я думаю, что сможешь, – Садонай ему улыбнулся. – Ты просто привык сидеть в своей норе и не высовываться. Тебе комфортно, это я могу понять. Но в твоих устах «не смогу» – лукавство. Скорее, тут ближе «не хочу». Но я прошу тебя мне помочь.       Аластор кивнул. Садонай был прав, он не хотел, но искренняя и отчаянная просьба о помощи быстро вернула его мысли в привычное русло, чувство долга победило личные желания.       – Сначала нам нужно вывезти тебя из больницы, пока никто не узнал, что у тебя резерв вдребезги, – наконец, сказал Аластор. – Вариант – в Цюрих, но, как именно, тебе не понравится.       – Ты собрался повесить мне бирку на ногу и вывезти на каталке в морг? – с усмешкой сказал Князь.       – Идиот! – Аластор побледнел.       – Прости-прости, я не думал, что ты так среагируешь на эту шутку! – Князь изобразил самое виноватое выражение лица, которое было ему доступно с повязкой на пол-лица.       – Сад, даже не думай еще раз так пошутить, мне еще лет сто будет сниться твой суицидальный рывок!       – Все-все! Я виноват, каюсь, молю о прощении и слушаю твои предложения, – стал серьезным Садонай.       – Порталом, – начал Аластор. – Прежде, чем ты возмутишься, скажу, что я-то в отличие от тебя уже могу пользоваться резервом, у меня там пара крупиц силы есть. Этого хватит, чтобы прорваться.       – Ты хочешь, чтобы я прошел портал сам? – Садонай скептически осмотрел себя, намекая на полную недееспособность своего тела.       – Ты демон высшего порядка, убить тебя уже не убьет, но придется потерпеть.       – Хорошо, не впервой, – согласился с доводами Садонай.       – Ты на аппаратах, и как только мы их отключим, на пульт пойдет сигнал, – прикинул Аластор. – Я думаю, мне стоит начать, и, как только откроется переход, мы быстро все снимаем, и ты сам уходишь, согласен?       Садонай кивнул.       Подготовка заняла несколько минут, пот скатывался крупными каплями по вискам Аластора, простейшее заклинание давалось ему с огромным трудом. Садонай смотрел на него, нервно покусывая губы, злясь на собственное бессилие и обстоятельства.       Действовать пришлось очень быстро, вскоре портал раскрылся, а Садонай с Аластором принялись бесцеремонно срывать провода. Приборы запищали, оповещая сестринский пульт, что с пациентом творится что-то неладное. Поспешные шаги в коридоре приближались, когда Аластору таки удалось поднять Князя с постели и вытолкнуть в мерцающий прямоугольник.       Дом в Цюрихе встретил его тишиной и каким-то пронизывающим холодом. Садонай вышел ровно посередине собственной гостиной и упал как подкошенный. Перевернувшись на бок, он кое-как дотянулся до дивана и, секунду подумав, стянул с него плед – залезть наверх казалось сейчас невыполнимой задачей.       В его жизни были ситуации и похуже. Сейчас нужно было просто восстановить хотя бы физические силы. Остальное спокойно может подождать до завтра.