***
Когда я по ощущениям восстановился, снова натянул доспех и пошел дальше. За то время, что я сидел, меня что-то стало напрягать. Здесь почему-то не было звуков, присущих лесу. И нет, я не об уже привычном ощущении «рычания». (Вечнодикий все же, как ни крути — аномалия, поэтому это скорее его свойство). Не было именно звуков ночной жизни. Например, стрекотание сверчков. Единственное, что царапало тишину, это свист ветра и шелест иголок. Правда, что-то слишком тихо. Как будто все живое кроме растений вымерло, или… или же затаилось. Невольно я стал идти осторожнее и активнее вертеть головой. Сжав посох в руках, я напряг все ощущения, чтобы уловить источник опасности. Но тут я уловил вкус живой агрессии. Словно беззвучное рычание кровожадного хищника, оно заставила пробежаться стаду ледяных мурашек по спине. Но что действительно пугало, агрессия была с нескольких сторон вокруг. Ближайший источник был самым слабым, но достаточным, чтобы владельца пробудить к нападению. Остановившись, я медленно стал смотреть по сторонам на предмет движений. Это точно не древесные волки, от них не исходит эмоций. Другая мелкая живность, куда слабее фонит, и куда примитивнее. Здесь тоже чувствовалось примитивность, только вот источник точно не мог быть маленьким. Слишком явное и чёткое… Дыхание участилось, а сердце ускорило темп, начиная бухать в висках. Вот на краю зрения мелькнула тень, перемешивая с собой один из источников агрессии. Передо мной же появляется силуэт, который, не спеша, начал приближаться. По мере приближения начали проявляться детали. С каждым шагом кровь густела и стыла в жилах. Из подсознания тек холодный и липкий страх, медленно сковывающий меня. Большие передние лапы, светлая шерсть, красные перепончатые крылья на спине, такого цвета густая грива и длинный багровый скорпионый хвост. Страха уже не было… Его раздавил и размазал ужас, выбравшийся из подсознания за ним. Потому что передо мной была мантикора. И не одна… Тело стало медленно неметь, но я не мог не то что шевельнуться, страшно было даже дышать. Так себя чувствует мышь, загнанная в угол кошками… Ну почему именно они, почему, почему, ПОЧЕМУ?! Почему мантикоры?! Глухой хруст отдался ударом в сердце, промораживая внутренности, помутняя разум. Я осознал себя бегущим через чащу, не разбирая дороги и не жалея сил. Доносящийся сзади постепенно приближающийся топот десятка лап, все моментально объяснил. Не думая, я прибавил ходу, выжимая из себя все больше и больше сил. Мысли путались, расплывались и расползались, оставляя в сознании только одно желание: оказаться как можно дальше отсюда. Деревья проносились с сумасшедшей скоростью, по маске шлема хлестали ветки, но мне было не до этого. Что-что, а зацепиться в такой момент за корень было бы роковой ошибкой. Правда, моя фортуна подумала, что это будет забавно. Пролетев кубарем следующие несколько метров, я влетел в дерево спиной и головой вниз. От удара из легких выбило весь воздух, отчего я судорожно пытался вдохнуть, как утопленник. Попытка заняла всего пару секунд, но я почувствовал резко нарастающий вкус агрессии и меди. Это меня и спасло. Оттолкнувшись в сторону, через мгновение вижу, как довольно толстую сосну буквально вспахивает удар скорпионьего хвоста. На этом моя реакция и закончилась, так как в следующий момент на меня налетает другая мантикора, с выпущенными когтями и разинутой пастью. Когти, несмотря на все старания, не пробили ткань доспеха, но вот клык с этой задачей справились, впившись в левую ногу. В панике я несколько раз бью хищника по морде. Он почти не заметил первые пару ударов, но следующий заставил отпустить и издать рык боли. Упав на землю, я первым делом схватился на ногу, сдавливая место выше раны. Только краем глаза я заметил, что второй мантикор тоже отскочил. В фоне же возникла опаска. Подоспевшие еще трое обступили меня, вот я снова в кольце хищников. Как-то поднявшись на одно колено, я быстро оценил состояние ноги. Я поморщился, мне точно не то что бежать, повезет, если я смогу хоть как-то хромать. Кровь медленно вытекает, изредка булькая более сильными выплесками. Перевязаться было нечем. А добраться до одежды, чтобы использовать его как повязки сейчас не получится. Меня разорвут через мгновение, когда я сброшу доспех. Они меня обступили и не спеша ходят по кругу, не спуская с меня взгляда. Единственное, что их сейчас удерживает от нападения, это опаска, которая быстро тает, заменяясь агрессией. Костлявая в балахоне промелькнула среди них, или мне просто показалось? Меня пробило на нервный смешок… Разве так мне суждено погибнуть? Быть деликатесом для монстров? И ради чего… А действительно ради чего? Спасение неизвестной мне кобылы? Нахрен я вообще решил это сделать? Хотел что-то показать? Доказать что-то? Корчить из себя героя? Спасителя? Святого?.. Я сейчас истекаю кровью в окружении минимум пяти машин для убийств. Погеройствовал? Доволен? И зачем тебя спасли от смерти? Чтобы ты кончил в закрытом гробу, в стране разноцветных пони? Весело, неправда ли? Зато оригинально… Я сжал зубы, поднимаясь на ноги. Боль была слабее, чем я ожидал. Страх… Нет, ужас, до сих пор бушевал во мне при каждом взгляде на палачей. В памяти вспыхнуло воспоминание первого испытания. Скованность, немощность, разорванные внутренности от кривого шипа, брызги крови… моей крови. И боль… От рваной раны и от яда, который увеличивал мои страдания в разы. Я уже почти отчаялся, но что-то скреблось на краю сознания, не давая это сделать. Не знаю, что это была за искра, но она заставляла меня двигаться, несмотря на ужас и боль. — К черту… — тихо прохрипел я. Пошло оно все. Отступать некуда, убегать — тем более. От страха дрожали руки, нет, сейчас не время ему поддаваться. Слишком много на кону. Сжав кулак, только сейчас чувствую вес палки в руке. Меня качает, все-таки крови я потерял порядочно. Перед глазами все начинает расплываться, уже не могу различить детали, только силуэты. На секунду несколько желтых пятен останавливаются, и одно из них краснеет и становится больше. Взмах палкой наотмашку, и пятно исчезает из виду. А я, пытаясь удержать равновесие, хватаюсь за ствол дерева. Через секунду меня глушит рев боли. В фоне мелькнула опаска, которая через секунду сменилась тотальной агрессией. Упершись спиной о толстый ствол, я пробую проморгаться, чтобы вернуть зрение в норму. Все желтые пятна стали красными и увеличились. Еще один удар наотмаш, но на этот раз меня с рычанием прижимают к дереву, снова выбивая воздух из легких. Левую руку и живот пронизывает боль. Сжав зубы переношу вес на раненую ногу, а здоровой бью сначала коленом, а после и носком, попадая под ребра. «Почему я сопротивляюсь?» Как только меня отпускают, я глубоко вдыхаю и с силой бью палкой нападающего. Тяжело дыша, я переношу вес на другую ногу и снова упираюсь. С рыком на меня надвигается еще одна мантикора. Взмах палки не находит своей цели, а бугристый хвост сбивает меня в сторону. «Что это за искра, которая скребется на краю сознания?» Краткий полет, только чтобы снова быть прижатым к земле. Могучие лапы скребутся обо мне когтями, понемногу разрывая крепкую ткань. Выпустив палку из руки, пытаюсь схватиться за одну из лап, после нескольких неудачных попыток у меня получается. Вторая лапа таки пробивает ткань и впивается в ребра под нагрудной пластиной. Носком правой ноги я наношу несколько хороших ударов в область живота. Кажется, раз даже по чему-то жесткому попал. Отпустив лапу, со всей возможной сейчас силы бью ему по носу. Перевернувшись в сторону, мантикор со скулением схватился за морду. Пока он отвлекся, я нащупываю палку и, опираясь на нее, пытаюсь подняться. «Почему я решил помочь?» Поднявшись, вижу, как на меня несутся сразу два хищника. Не думая о балансе, поднимаю палку над головой и, когда до них остается полтора метра, со всей силой бью одну по голове. С звонким хрустом палка ломается и в тот же миг меня сбивает другая мантикора. Правую руку пригвоздило к земле, а пасть сомкнулась на моей голове. Жесткий шлем остановил сильную челюсть, но металлический хруст говорит, что ненадолго. «Потому что так надо». Скрипя зубами, поднимаю левую руку и вцепляюсь в нижнюю челюсть, сжимающую голову. Несколько рывков оставляют после себя только боль, без результата. При таком состоянии я не смогу ударить этой рукой, остается только воспользоваться тем, что осталось. Сжимаю ладонь, что есть сил. Сначала никакой реакции, впоследствии результат появился. Под пальцами начали трескаться клыки и хрустеть челюсть, отчего мантикор заревел от боли, отпустив меня, тряся головой. В правом предплечье была сквозная дыра, из-за которой довольно быстро вытекала кровь. Да что там, я весь был в кровоточащих ранах. Надо быстрее заканчивать… Левой рукой я нашарил палку и медленно, неспеша взбираюсь, вставая в полный рост. Поднимаю голову, оглядывая пространство поблизости. Глаза упорно отказываются фокусироваться, мигая между нормой и размытием. В поле зрения пять мантикор, которые неотрывно наблюдаю за мной. Поправка, три, две из них в отключке. Они чего-то ждали, чего именно я понять не мог. Во рту, кроме вкуса крови, ничего не чувствовалось. — Чего встали? — скорее проговорил, чем спросил я. — Давайте, кто первый на свежачка?! — крикнул я, полностью выпрямившись. Давно забытые угли гнева раздулись в новое пламя. Подпрыгнув, я на шаг приблизился к ним. Что-то мне становится плохо, потому что казалось, будто ближайший хищник сделал шаг назад. — Давайте… — на этот раз не проговорил, а прохрипел я. — …кто следующий? Я, хромая, медленно начал приближаться к ним. Каждый последующий «шаг» давался все труднее, но я не замедлился. Мантикоры одна за другой начали медленно пятиться. Таки мне не показалось… Силы быстро покидали меня. Сплюнув, я таки почувствовал эмоциональный фон. В нем был хоть слабый, примитивный, но страх. Слепив в уме нужную маску, вселяюсь в нее. Трепет прекращается, движения становятся увереннее и плавнее. Слабость никуда не делась, но я умело это скрываю. Выпрямляюсь, не обращая внимания на боль, будто ее не существует. Медленно поворачиваю головой, обводя всех взглядом. Делаю глубокий вдох и: — АААААААААААААААААААААААААА! — не жалея голоса, максимально громко кричу я. Это, конечно, не рев, но главное здесь — суть. То, для чего рычит лев, зачем горилла бьет себя в грудь — устрашение. Чтобы показать, кто здесь хищник. — АААААААААААААААААААААААААА! — сделав еще шаг, предварительно набрав в легкие воздух, издал крик я. Следующие несколько неспешных шагов я сделал молча, волоча за собой палку. От первого крика пришли в себя жмурики, а после второго присоединились к сородичам. Если бы не фон, я бы подумал, что разыгранная мной сцена не сработала, потому что они не сдвинулись с места, застыв. Но после моего следующего шага, они сорвались с места, разрывая дистанцию. Поморщившись внутри, я принялся за финал сцены. — ААААААААААААААААААААААА! — Одновременно с криком делаю несколько быстрых шагов навстречу, чувствуя, как рвется только запекшаяся кровь. Трюк прошел успешно, так как мантикоры, окатив напоследок волной страха, дали деру. Когда они исчезли из виду, я упал на колени, одновременно сбрасывая доспех. Разорвать форму мне силы не хватит, поэтому сразу сбрасываю верх. Накинул китель на ногу левой рукой и зубами перевязываю ее. Футболка же рвется куда охотнее, идя на перевязку рук. С туловищем было сложнее, от футболки мало чего оставалось, но взгляд упал на перевязанную ногу. Мечом я отрезал лишние куски и, плотно сложив один из них, прижимаю самую глубокую рану, а остатками прикрываю более мелкие, перевязавшись поверх остатками футболки. Более-менее подлатавшись, перепроверяюсь на всякий случай. Это, конечно, не сравнится с бинтами, но позволит протянуть подольше. Когда я оказался в относительной безопасности и стал успокаиваться, меня пробил резкий приступ дрожи. Это было крайне рискованно. Если бы спектакль не выгорел, меня бы точно разорвали. Сил не оставалось от слова совсем. Последние шаги я буквально выжимал из себя, как капли из влажной тряпки. Приступ страха продолжался некоторое время, но у всего есть конец. Особенно, когда боль от ран проявилась в полной мере. К ранам добавилась боль в ребрах и костях рук. Этот удар хвостом точно, если не сломал, то наставил трещин. Да нет, трещинами здесь не обойдешься, вон, дышать тяжело. Немного привыкнув к ощущениям, я озираюсь по сторонам в поисках остатков палки. Но на устланной сухими иголками земле нет ничего, кроме меча. Перепроверил территорию поблизости, плюю на это и опираясь на ближайшую сосну, ме-е-едленно, акура-а-атно поднимаюсь на ноги. И хромающей походкой иду… А куда я иду? — А в какой стороне Кантерлот? — Я посмотрел по сторонам, после чего почесал затылок. — Бл*ть…***
Вожак стаи позорно волочился в гнездо. Чужаку удалось проникнуть на их территорию. Поначалу это не показалось проблемой, просто нужно запугать и прогнать. На первый взгляд чужак был… странным… Не как прошлые, маленькие четвероногие. Этот был большим и ходил на двух задних ногах. Он уже хотел выскочить и прогнать его, но когда он приблизился, его инстинкты закричали об опасности. Как будто перед ним стоит одна из тех огромных крылатых ящериц, дышащая кусочками солнца. Прогнать не получится, нужно разорвать, чтобы обезопасить стаю. Собрав всех взрослых самцов, они выскочили на охоту. Когда мы незаметно окружили чужака, он начал что-то подозревать. По движениям головы было видно, что он знает, где мы и готов сопротивляться. Выскочив перед ним, инстинкты вожака снова сработали, показывая, кто здесь хищник и жертва. Но как только вожак немного приблизился, он… побежал в противоположную сторону. Догнать его было сложно, если бы он не упал, стая его упустила бы. Правда, даже совместными силами разорвать его не удалось. Чужак проявил невероятную живучесть, крепость, силу, несмотря на раны, вставая и сопротивляясь. К концу, уже было ясно, что роли поменялись. Рев же был последней каплей и стая отступила. Придя в гнездо они позорно зализывали раны, пока их потомство, играя, покусывало их за хвост. Самки смотрели, чтобы потомство не отбегало слишком далеко. Все они проснулись по зову вожака и постепенно начинали засыпать. Все шло так, да и сам вожак начал понемногу засыпать. Так продолжалось, пока он не уловил запах крови. Что-то ранее было поблизости и… нет, оно приближалось! Другие самцы тоже это услышали и настороженно ждали появления добычи. Но когда из-за деревьев вышла двуногая фигура, все застыли, лишь иногда тихо рыча. Оно выглядело иначе, зеленое, бесшерстное, все в ранах, но никто не спешил нападать. Самки хотели броситься на защиту гнезда, но их остановили. От него не пахло крылатой ящерицей, но нападать все равно никто не решался. Запахло страхом, когда создание бросило на них свой взгляд. Вожак это понимал и ожидал, что создание сделает дальше. Так они и простояли некоторое время, только глядя друг на друга. После чего создание медленно начало идти на встречу, подняв верх одну конечность. Он издавал какие-то тихие звуки и хромающей походкой стал подходить к гнезду. Во второй, оно держало палку, похожую на ту, которой махало, но другую. Когда оно приблизилось, мы уже были готовы пригнуть, чтобы защищать стаю до последнего. Но оно остановилось у одного из деревьев и, подняв конечности, принялось что-то делать с ветками. Сорвав несколько веток, оно все так же медленно ушло, не спуская взгляда с стаи. Вожак еще некоторое время смотрел вслед, даже когда запах крови исчез. В его голове было только: какого когтя только что случилось?***
Я так и просидел на входе в рощу всю ночь, не решившись зайти. Слова человека засели в голове. Но сам он до сих пор не вернулся. «…продолжай жалеть себя…» Именно это сильнее всего вьелось в разум. Ни другие оскорбления человека, ни подзатыльники не давали такой ясный отклик, от которого в горле становился ком. Зрение вновь предательски замылилось от слез. Отчего ком в горле становился еще больше. Я понимал, что он прав, что вместо этого надо сделать что-то другое. Хоть что-то вместо жалости… Но как обычно мне не хватает духа. Всю жизнь мне не хватало духу, чтобы решиться что-то изменить. Родители заставили меня переехать в Кантерлот. Они же наняли меня на работу. Сварм, заметив мой взгляд, первая подошла и заговорила. Позвала на свидание. Сделала предложение. Засунула в гвардию. Все кардинальные изменения в жизни были сделаны кем-то, а не мной. Все то счастье, которое я испытал, было благодаря толчкам других. И ни разу я не решался сделать шаг сам, даже когда знал, что он к лучшему. Даже сейчас, когда моя любовь, смысл моей жизни, лежит в больнице, я не могу решиться хотя бы попытаться спасти ее. — Почему все именно так? Неужели все так и будет продолжаться? Неужели я даже ради нее не могу отважиться? Неужели я просто буду ждать, пока все закончится? И всю последующую жизнь буду сожалеть, что не решился? Разве такого я для себя хотел? Разве к такому существованию я стремлюсь? Правильно… Хватит жалеть себя и полагаться на других, надо брать судьбу в свои копыта! Хоть сейчас… Вытерев глаза, поднимаюсь и шагаю вперед. Чтобы в следующий момент меня сковал страх… В воздухе запахло кровью. Весь прошлый пыл моментально исчез, без сопротивления вытесненный страхом. Когда в темном роще появилась тень, я чуть не устремился наутек и только металлический блеск отвлек меня, не давая это сделать. Фигура двигалась медленно, словно каждый шаг давался ей с большими усилиями. Когда все же оно вышло под тусклые лучи луны, удалось узнать в ней Гришу. Его состояние было плачевным. Опираясь на меч, он медленно шел вперед, волоча левую ногу. Торс был обмотан пропитанной кровью тканью. Лапы тоже были перемотаны, но куда слабее, отчего из них до сих пор капала кровь. Пройдя несколько шагов, он остановился, заметив меня. — О… — сказал он слабым голосом. — …как раз ты мне и нужен. Поморщившись, он поднял левую руку. До этого, периодически капающая кровь на секунду заструилась, когда дрожащая лапа что-то протянула. При ближайшем рассмотрении, я шокировано узнал в ней зеленые цветы на утыканной иголками ветке. — Мне еще… долго… держать… пока ты… налюбуешься… — слабым, но очень недовольным тоном сказал он. — Ааа… — Беееее… — недовольно выдал человек. — Бери и… п****й в… больницу… — А как же… — хотел уже спросить на его счет, но не успел. — ЛЕТИ, БЛ*ДЬ! — рявкнул он, уже замахиваясь здоровой ногой. Схватив цветы, я рванул в небо. Паника отпустила только на подлете в больницу. Не останавливаясь, залетаю прямо внутрь. — Мне нужен доктор Норишин Инфюж! — выдал я, прежде чем кобылка на ресепшине открыла рот. — Что… — хотела что-то сказать она, но осеклась. — Он у себя, второй этаж, кабинет 108. — Кивнув, я бросился туда. Пролетев на второй этаж, я быстро нашел нужный кабинет. Не сбавляя хода, я залетел внутрь. Коричневый жеребец-единорог с соломенной гривой стоял у шкафа с папками. — Стучать не учили! — гневно сказал он, разворачиваясь. — Я только пришел, еще не гот… — он осекся, заметив пучок у меня в копытах. — Отку… Господин Варден, где вы получили эти цветы? — Роща, там сейчас… — но не успел я договорить, как он меня перебил. — С этим мы сможем вылечить вашу жену! — выхватив магией пучок, сказал он. — Сейчас же примусь за лекарство. — Он уже хотел выйти из кабинета, но я остановил его. Удивленно посмотрев на меня, он сделал шаг назад. Переведя дух, я собрал всю волю в копыто. — Возле рощи человек, он серьезно ранен и ослаблен, — сказал я. — Насколько серьезно? — после нескольких секунд спросил врач. — Истекает кровью. — После этого единорог бросился на выход. Цветы он параллельно положил на полочку к папкам. Я, в свою очередь, побежал за ним. Сбежав на первый этаж, он начал раздавать указания. Думаю, от этой суматохи пробудились абсолютно все в больнице. Мед. карета вылетела через десяток минут. Я же улетел спереди, указывая место. «Только бы успеть…»***
Последнее, что помню, как пернатая сопля улетела в сторону Кантерлота. Далее я на ватной ноге, из последних сил подошел к ближайшему дереву и сполз по нему на землю. «Дежавю…» Только успел подумать, перед тем, как в глазах конец потемнело, и я вырубился. Все-таки хреновый из меня врач, даже перевязаться нормально не мог. Хотя если так подумать, то не так все и плохо. Все же лучше, чем ничего, да? Пришел в себя не сразу. Сознание медленно и крайне неспешно выныривало из тьмы. Первое, что заработало, это слух. Поблизости что-то через равные промежутки времени тикало, разрывая тишину. А хотя нет, был еще какой-то шум. Разобрать, что это именно было, не представлялось возможным. Он был чем-то приглушен. За слухом последовало обоняние. Ощущался запах… Дезинфекции? Чистоты? Белизны? А хотя… Эта смесь запахов может принадлежать только больницам. Нигде другое такого «букета» не бывает. Когда разум уже более-менее начал варить, я открыл глаза. Что и стоило ожидать, взгляд уперся в белый потолок. Я уже хотел повернуть голову, чтобы увидеть остальную часть палаты, но не смог. Тело, словно только ожидая от меня первого движения, сразу включило все ощущения. Тупая ноющая боль в ранах и сильная усталость накрыли меня с головой. — Ухуууу… — промычал я, стараясь не двигаться. Результат от этого был нулевой, поэтому я, кряхтя и шипя, поднялся по кровати, чтобы сесть. Быстрый осмотр показал, что на ноге, руках и животе были бинты. На груди было что-то похожее на корсет, а в правой руке торчала трубка, которая вела к полупустой капельнице. На левом же запястье был браслет, назначение которого мне было неизвестно. — Вы уже очнулись! — донесся женский голос справа от меня. Но повернув голову, натыкаюсь только на складную ширму. — Похоже на то… — хрипло сказал я. Только сейчас заметил, какая пустыня у меня в горле. На тумбочке слева от меня нашелся графин с водой. Не заворачиваясь чашками, несмотря на усталость, беру его. Рука трясется, но недостаточно, чтобы помешать мне выпить добрую половину жидкости. Покончив с телесным желанием, возвращаю его на свое место. Откинувшись на умеренно-мягкую постель, я расслабился. — Так… Можно узнать, с кем имею честь разговаривать? — позволил я себе шутливо-светскую интонацию. — Только если расскажете, по какой причине попали сюда, — также ответили мне. В фоне появился привкус коктеля «шутливость». — С кошками поцарапался. — А че? Я не соврал, мантикоры же по большей части львы, а они из кошачьего семейства. — Что-то не думаю, что перепалка с котом может закончиться такими последствиями, — скептически с веселыми нотками заметила неизвестная. — Вы просто их сильно недооцениваете. — Я изобразил шутливую серьезность. — Под милыми мордашками и мягкими лапками прячутся острые клыки с когтями. И не сомневайтесь, они умеют ими орудовать. — Буду иметь в виду, — после чего раздался короткий смешок. — Сварм. — И все? — А что не так? — Ничего, просто привык, что имена у вас состоят из двух частей. — разъяснил я свое изумление. — Так… А вы как умудрились сюда загреметь? В воздухе повеяло грустью. Так, кажется что-то в моих словах ее расстроило. Причины могут быть какими угодно, из-за ширмы я не могу узнать, что именно. Но думать долго не пришлось. Дверь отворилась, а вместе с ней послышался перестук копыт. — Доброе утро мисс Сварм, — дежурно-приподнятым тоном произнесла, скорее всего, медсестра. — Как самочувствие? — По-прежнему, но приступы головной боли становятся длиннее, — ответила моя соседка по палате. — Потерпите еще чуть-чуть, лекарство почти готово. — В этот момент в фоне промелькнуло нарастающее удивление. — Нечего так на меня смотреть, лучше поблагодарите своего соседа по палате, когда он придет в себя. — Не за что, — ответил я и хихикнул от мимолетного шока медсестры. Что-то меня сегодня так и прет на всякого рода шутки-пакости сегодня. Может, в этом виновато содержимое пакета капельницы? После этого медсестра принялась за меня. Оказалось, что я пару раз за время своей отключки чуть не умер. Сначала мне едва остановили кровотечение, а так как кровь пони мне не подходит, решили максимально сохранить остатки в теле. Затем в ход пошел яд мантикоры. Конечно, его было не много, но не зря он стоит на третьем месте по силе. Капельница была как раз для того, чтобы вывести эту гадость из меня. И то, что она до сих пор во мне, ещё раз показывает, насколько силён этот яд. — Мышцы и трещины в костях почти вернулись в первоначальную форму. А насчет кожи… Скорее всего, останутся шрамы, — с сожалением в голосе сказала она. — Все-таки вы не перестаете меня удивлять. — На меня посмотрели с удивлением, на что я только шире усмехнулся. — Вы мне пару раз жизнь спасли, а из-за каких-то шрамов переживаете. — Но ведь это останется с вами на всю последующую жизнь! — сказала темно фиолетовый земнопонь с русой гривой. (Все-таки ширму забрали). — Шрамы только красят мужчину! — с каплей гордости говорю я, подняв указательный палец. За все время, что я здесь, мне на глаза не попадались пони со шрамами. Не говоря уже о приобретенных инвалидностях. Поэтому их переживания мне ясны. И шрамы по большей части списывают на ошибки медиков. Ну а я… А что я? Все шрамы прекрасно скрываются одеждой. Единственные случаи, когда их можно будет увидеть, это когда я иду в душ и когда буду одет в плавки. — В таком случае… — Медсестра хотела что-то сказать, но осеклась, когда дверь открылась. На пороге стоял до боли в зубах знакомый мне пегас. Снаружи он уже выглядел куда лучше, чем в нашу последнюю встречу. Шерсть стала ярче, грива куда более ухоженная и расчесанная, а глаза перестали вызывать гниение у всего, на что он посмотрит. Да и шерсть под глазами стала одного тона с телом. Увидев нас, он быстрым шагом подошел к разделяющей нас с кобылкой тумбочке и положил корзину. После этого он на секунду завис, в фоне появилась нерешительность. Кивнув хрен знает почему, он развернулся к супруге. — Ты как себя чувствуешь? — положив свое копыто на нее, спросил он. — Все хорошо, а скоро будет еще лучше. — Со стороны это выглядело будто она говорила о выздоровлении, но на деле я почувствовал в фоне нотки коварства, игривости и… предвкушения? Не успел я сложить в голове к чему бы это, он вернулся и подошел ко мне. На его морде была дрожащая улыбка, а в глазах стояли слезы. — Спасибо вам, — сказал он, опустив голову. — Спасибо за то, что спасли ее, — и, подняв голову, добавил: — Если я могу чем-нибудь отблагодарить, только скажи. Ну я понимаю, что он сказал это по вежливости и благодарности, но все же опрометчивое решение. Я бы мог этим воспользоваться в меру, но я все же не конченый урод, чтобы наживаться на ком-то в такие моменты. Да и совесть меня замучает за это. Поэтому быстро обсудив с ней варианты и придя к согласию, договорился о ненападении. Все же у жалостливого паразита не хотелось ничего просить. Поэтому, сделав самое доброе лицо с легкой улыбкой, сказал: — Пошел н***й.